Виноделие!!!

Будучи женой высокопоставленного человека, Елена Николаевна полагала, что имеет право учить. Не поучать, а учить.  Другие женщины на виноградарской ферме относились к этому по разному. Кто-то предпочитал не связываться, кто-то «окусывался» в ответ, сохраняя чувство собственного достоинства, Вероника же, воспринимала ту в штыки: «Почему я должна прислушиваться к мнению этой подстилки?!»
«Эта подстилка» не оставляла без внимания выпады молоденькой стервозы:
- Она такое говнище на винограднике развела?! Нет, но извините меня, если ты агроном, так будьте добры бороться с болезнями, на вверенном вам участке! Вирусные болезни, ну это ладно – беда всех, а оидиум?! Ведь лечится, очень даже запросто, главное вовремя увидеть первые признаки скукоживания лозы – так нет же?! Не туда смотрим!? Глазёнки свои наглые в другую сторону таращим. А ведь это всех касается, дорогие дамы: останемся без урожая… Не наквасим пойла из никуда не годных гроздей –  и этот год  коту под хвост пойдёт! Виноградник старый, болезней поднакопилось за пятьдесят с гаком лет,… - Тут батя нужен,  - «нос-комаринный», за версту чует, по муравью лето угадывает: «дождь-суховей»,  - …а не эта Корова Святого Лаврентия?!
- «Тёлка!» - поправила Вероника. – Куда уж нам до «Коровы» - это как-то, рановато...?
- Ах-ах: Поэтесса?!! Стихи в Интернете опубликовала? За полторы тысячи рублей, на Международном конкурсе?! Так и я так могу, так ещё дешевле – меня и за пятьсот напечатают: я глядела!
- Ах-ах – она глядела??!
- За деньги любого напечатают, лишь бы матерщины, такой что зашкаливает, не было бы!
- Правда, Едена Николаевна?!
- Ну, а то?! – Ответствовала бухгалтер.
- Так она нас тут дурачит? Распечатки показывает, ярлыки разные..? – Женщины, сами, будучи далеко не «тёлками» - дружно заняли сторону зрелой женщины.
- Куры хреновы. Квочки! – Поэтесса закурила и пошла на свежий воздух. – Меня, между прочим, с Анапы привезли. Шеф сам ездил, и то по великому-великому блату. Как человеку со связями – подсказали! Да этот ваш виноградник раскорчёвке подлежал, и  пяти лет выдержки, пока вся зараза не повыдохнется!
- Ты знаешь, где сейчас должна быть?! Вот там, как раз, на участке! А ты в бухгалтерии ошиваешься? Главного бухгалтера материшь?!!
- А вы побольше её в обе щеки целуйте! Дуры, мать вашу!
- Как сапожник, ругается?! – переглянулись, в конце концов, женщины.
- Так с самой Анапы привезли. Не откуда-то, там! Шеф сам ездил.
- …ох и дуры?! Дурищи!!!
Скандал грозил перерасти в драку. «Бегите за Василь Петровичем!» - Да позвоните в погреба?! – «Хрен ли звонить, когда он трубку никогда не берёт?!»
Привели Василь Петровича. Рябой Батя оглядел всех подозрительно и строго, но говорить ничего не стал, потому что выпивши был больше чем обычно. А у него зарок: в таком виде язык держать за зубами. Просто стоял и глядел на каждую. Строго и очень неодобрительно. Женщины присмирели и занялись делами. Авторитет у Василь Петровича был неоспоримый. Да и никто не посмел бы… - «Дажеть  эта: «Из Анапы!».
- Воды дайте!? – Спросил винодел.
Ему тут же поднесли стакан.
Воду Василь Петрович деловито выплеснул в угол бухгалтерии, налил себе вина,. Бутылка у него была тут же, за пазухой, заткнутая скрученной газетой. Выпил залпом, и ушёл, так и не проронив ни слова. На виноградниках он был – всю жизнь! Вино у него на экспорт брали – пробовали поставить винодела-технолога после института. Так вино дрянь, стало получаться. Вот хоть умри: А «Дрянь!!!» и всё тут. Побежали за Василь Петровичем, месяц уговаривали. И хоть он матом крыл, ну как Сук-кин Сын, честное слово: молекулу воды от того не коробило: «Под микроскопом замораживали смотрели: - Снежинка идеальной кристаллизации! Сорокоградусная – калёная! А не то, что у этого, с институтским образованием?!

Под вечер приехал шеф на своей «Ниве». Стало известно что «Берём 110 га под новый виноградник, на юго-западном склоне!»
- Мы справимся, Вероника?! – спросил он,  как только вошёл в бухгалтерию.
- Вы понимаете, что такое начать с нуля?! – Восторженно закричала та. - После обрезки всё сжигать, ни каких «своих саженцев»!!! Только с питомника, карантинная зона. С чистого листа: об этом можно было только мечтать?! А этот гадюшник перепахать на глубину в треть метра! Всё – перепахать! Без всякой жалости!
- «Гадюшник» мы будем ремонтировать. Иначе останемся «без штанов». Это нас кормило, кормит и будет кормить ещё долгие-долгие годы! – резюмировал шеф.
- Мне тут столько уродоваться?!
- Мы все уродуемся: «Столько и ещё пол столько!» Это норма жизни, девушка! На то вас и учили… И новый виноградник, со временем «Гадюшником» станет… От этого не уйдёшь. Я вот только думаю: культивировать междурядья, или оставить степную растительность? Сложившееся уже?!
- Культивировать – однозначно! – Отрезала Вероника. – Вся эта романтика только поначалу захватывает. А в конце-концов, заедет Сашка на своём гусеничном, и перевернёт всё вверх корнями. И концы в воду.  Новая жизнь – с белого листа! Всё - вверх дном!
- А не связаться ли нам с коммерческим сортом?! – задалась вопросом Елена Николаевна. Если «Лору» с опылителем, скажем так «Кишмишом уникальным»? Или «Аркадию» с тем же кишмишом?!
- Сорт мы будем обсуждать с дядей Васей! Я думаю тот же «Рислинг» – та же «Ркацетели».
- Коммерческие сорта – на приусадебном участке! – Отрезала Вероника. - Я тут с этой мерихлюстикой канителиться не намерена!
- Ну, вот всё и обсудили. – Шеф выглядел именинником. Последнее время он ходил сам не свой. И вот теперь выяснилась причина его озабоченности: «Взять не взять землю в аренду, на долгие пятьдесят лет?!» Коллектив поддержал начинание. Это уже больше половины дела. Шеф не блистал интеллектом, и не скрывал этого. Всегда советовался, ссылаясь на занятость, и сложность ситуации. Да и нужен ли он настолько, этот самый «Интеллект»?! Есть специалисты – пусть работают! А всего не охватишь: надо придерживаться типового, регламентированного нормами и правилами.
- А то корчат из себя бог весть что, а потом бегут со слезами: «Станислав Андреевич – помогите! Или ссудите пятьдесят тысяч – или я выброшусь из окна?!»
Не далее как пару недель назад, именно Елена Николаевна вбежала в контору с такой просьбой. И шеф дал денег! Хоть и «не блещет интеллектом?!» - «Вот именно – не блещет!» - утвердилась  контора!
Шеф приятно покраснел, и дипломатично вышел покурить.
- И не стыдно тебе?! – спросила Елена Николаевна – «удар ниже пояса?!»
- Нет! Стыдно должно быть Вам!: Этот – Дурачок, а эта с него деньги тянет?!


Дамы в этой конторе, были не высокого мнения о своём начальнике. И тому донесли. Одна из них…
Байков и сам подозревал, что его дурачат как пацана: на словах «Ах-ах, Станислав Андреевич!» А сами свою линию гнут, каждая по системе: «Что хочу – то и ворочу!»
Что он только ни делал, чтобы добиться нужного ему, психологического… Или «социально-психологического» микроклимата в коллективе..? Как правильно?! И зачем скажите бывшему военному лётчику, добиваться приемлимой, разве что, в авиаполку, пусть и разгильдяйской, но строгой, почти воинской дисциплины. И какой-никакой субординации?!
Однажды он ворвался в контору, в состоянии «не в себя»: Это не кабак, не бордель, и не штаб армии!!! И , уж тем более не Дет.Сад!
Женщины переполошились, разволновались, вплоть до слёз. Ему ещё долго припоминали этот случай. И Станислав Андреевич начинал извиняться, оправдываясь, то хроническим невезением, то совсем ни к чёрту, финансовым состоянием виноградника.
Дамы ему всё прощали… И контора на винограднике жила дальше, по сложившейся сама-собой, никому не ведомой технологии. Совсем недавно был интересный случай - «Стервоза из Анапы…» Ну, ладно, всё по-порядку:
Пришёл Василь Петрович и говорит: «Новые бочки нужны… Старых, и близко не хватит!»
- Как это?!
- А вот так! Судя по-всему, тысячу тонн винограда возьмём в этом году!
- ?!
- Стервоза из Анапы, хотя и «лупоглазая», и кривляка, и ни хрена не делает, а только указы бригадирам пишет, чего-то невероятного добилась-таки. Грозди полновесные, болезни отступили, содержание сахара выше нормы..?
- Не может быть?!
- Ну, идите на плантации. Сами посмотрите! Никогда такого не было!
- Значит, работа всё время велась, какая-то?! Не только дурачат..! «Виноградная Контора» отстояла-таки свой статус?!! Ну, контора – как контора. Как все конторы, как «всякие» - как правильно?
Вы уж извините: автор плохо учился в школе. Во всяком случае по русскому языку и литературе… Дажеть остался на второй год: вы уж извините…
…так вот Байков подарил Веронике свою «Ниву»…
- Я в этот «сарай на колёсах не сяду!» - протестующе, закричала девушка.
- Ну, поменяешься..?
- Н-нет!!! Что я Вам сделала?! – вплоть до слёз.
Прошла неделя-другая. Подъехала к конторе красная авто, типа «Божья Коровка». Нелепая, совершенно по-дурацки, круглые фары – подфарники… Что-где, сразу не разберёшь?! Кто её конструировал..?  Один автодизайнер рассказывал: «Покажите мне бойцового пса: ротвейлера! И я срисую с него «Джип!» Покажите красивую-красивую девушку – и я спроектирую, на неё глядя, - «АУДИ»!!! С какого пьяного Ур-ро-да, и главное кто, проектировал нашего «Запорожца??!»
- Его украли, Командир…
- Украли??! У кого можно украсть?!!
- Фиат… Ну, ладно… А вот это что: Предельно нелепое, хоть новенькое и скоростное?
Веронике – вместо «Нивы»…
…Вероника была в восторге. В полном восторге: «Завтра же в Анапу уеду!» - Созвонимся..!

В 8.19 привезли новую бочку. Цены нет такой бочке! Сейчас таких бочек не делают: дубовая под коньяк, не смолистая древесина, на пять кубов. Бочар не спешит, думает.
«Бегите за дядей Васей!» - «Хрен ли бежать, когда можно позвонить в погреба?!» - «Да звони – ни звони: Василь Петрович трубку ни за что не снимет!» - «Ну, кто- нибудь другой трубку возьмёт, и передаст Василь Петровичу, что бочку привезли!» - «Ага, хрен там – бочка не собрана?!»  - «Так пять минут собрать?!» - «Ага! Иди – собери, прошлый раз четыре дня собирали: ужрались в усмерть, одного дажеть в дурдом увезли, с белой-то горячкой: бочку собрать – это извините меня?!! Это тебе не ящики в овощной базе сколачивать – бочка течёт! Её разберут, фуганком шпон подгонят,  обручи набьют – течёт??!» -  «Ну а, чё бочару дома её не соберет?» - «Так он Дур-р-рак что ли?! По-суху собирать?!» - Так это у вас тут не виноградник..!» - «Именно – Виноградник!: других виноградников не бывает!» - «И на хрена я сюда нанялся: думал денег на «Жигули заработать?!» - «Не – никаких «Жигулей!»! – Выпить можно, хоть через день, хоть каждый день! А денег тут нету! И никогда не было! – Тут мастера работают, какие хрен деньги?! Голову поправить можно – а денег нет! Деньги это где-то там: не то в правлении, не то в конторе?! И то не получишь – тут строго…»
- Нет, если вы думаете что тут шарашка, какая-то, то очень ошибаетесь. Шарашка и пол года не простоит, а тут тебе пятьдесят лет! Значит всё давно адаптировалось к таким условиям: и мастера, и начальство. А сезонные рабочие, тоже всё прекрасно понимают, и дурных вопросов не задают. Если кто-нибудь новенький, так спросит. Ему всё и объяснят. Выпить – сколько хочешь, и то если мастер… Конечно, деньги сейчас во главе угла: но иди – заработай?! Когда голова со вчерашнего никуда не годиться: тут свой контингент. Сложился при винодельческой ферме. Женщины правда не пьют – так у них и работа – с бумажками. Реального предмета они и не видят, и не пробуют. Реальный предмет – это серьёзно: откроешь кран – в ведро нацедишь: «Вовчик – жахни!!! Саша – жахни!!! - Твой-ю-ю мать??!»

Таким образом, исходя из вышесказанного, уверяю Вас, что человек живёт под настроение. Особенно человек, который делает вино… Возьмите пчёл: общественное насекомое. Если этот крылатый народец, который не мыслим «сам–по-себе», а только «ордой несметной» - в дупле, доволен собой – он работает. Носит мёд. Я не буду говорить за пыльцу. Пергу -  белые, жёлтые, красные и вплоть до фиолетового цвета шарики, которые они лепят из пыльцы и нектара, и цепляют себе на ножки. Я скажу за мёд. Они делают его из липы, или Иван-чая, травы, которая цветёт бескрайними зарослями и, когда попытаешься пройти напрямик, станешь мокрым от  «браги».
Но главное всё-таки не в этом! «Муха» может быть недовольна собой. И тут же гнев её переадресовывается на «Царицу». Ибо она их мать, произвела на свет каждого – а они оказались моральными «Ур-р-родами?!!» например. Не хотят работать, ленятся, сидят дома, скоблят стенки покрывая их прополисом, или в сотый раз перерабатывают собственно уже готовый, и упакованный в ячейки мёд, или попросту висят в низ головой… Обнаружив себя такими, пчёлы становятся раздражительными и заключив матку в клубок, величиной с дикое яблоко, не дают ей ни пить, ни есть, ни двигаться, и уж тем более откладывать яички. До трёх тысяч в день… Они хотят, чтбы она умерла – и она умирает. Задача выполнена. Они выбирают из уже готовых личинок, совершенно младенческого возраста, принцесс, и начинают выращивать из них новых цариц.
Новые Царицы – тожеть далеко не «Ангелы». Похожи на ос, тонкие, крупные, злые, вертлявые… Бегают по сотам в дупле, пищат противными голосами, то тут, то там, приводя всю «орду» в праздничное настроение. Потом находят каждая себе принца. Где-то там, высоко в небе. Принц, извините меня, похож на нашего алкаша… Ну, как в жизни, а не что-то там: эдакий битюк, в замшевом пиджаке – лупоглазый толстяк, которому опять же «пойло и бабу!» Больше ничего не надо – уверяю вас! Я это дело знаю –  чуть ли не «свечку держал»! Но главное не в этом, а в том, что ни мытьём так катаньем, новая Царица, которая в конце-концов завоюет дупло, будет рожать уже других детей – не тех «Уродов»! Может других.?! - Но, скорее всего, всё-таки, хороших пчёл! Которые будут носить по два ведра нектара в день, хоть с липы, хоть с кипрея. И будут довольны своей Царицей, матерью своей, и друг-дружкой: «Сёстры-Амазонки» - не хотел бы я оказаться в их компании…
Так к чему я весь огород городил?! Ага! - Гусь тульский, бойцовый гусь, будет драться только тогда, когда при нём есть четыре его «красавицы»-гуски: свидетельницы его побед!
Вобщем всё сводится к продолжению рода. Когда в чеховской пьесе, про механическое пианино присутствует мальчик… Который, ну совсем не кстати, только мешает всем – это пиеса! Когда те же актёры, вдохновленные успехом, собрались в современной  многоэтажке, и устроили почти тот же «Бардак», но уже без мальчика – это получилась Чушь Собачья! Впору удавиться, тем же составом! Почему??? Потому что без Чехова – уже не пиеса. Нет Сверхидеи – мальчика! Продолжения рода, свидетеля их присутствия на Земле. Который, в дальнейшем поведает детям, о своих родителях: дядях-тётях… Отце-матери, дедушке-генерале! А вся болтовня – суть не важно. Это фон, на котором растёт мальчик. Это – Пиеса!!! Нет ребёнка – нет Пиесы! Пчёлы, если проканителятся со своими «Царицами», вплоть до того, что так и не заведут себе детей – трутневеют! Попросту разлетаются и всё бросают. Сотни килограмм мёда, роскошное дупло, бегут как от пожара. И все богатства достаются лесным мародёрам, которых тут выше крыши! Уже к вечеру начинается разграбление, летают даже ночью, а через три дня - уже всё! Пусто как в выеденном яйце! Как ничего и не было?! Даже воспоминаний!

Так вот Станислав Андреевич, хозяин виноградника – жил и процветал благодаря, и ради Елены Николаевны. И может быть, тешил себя идеей будущего совместного ребёнка. Хотя та была замужем за другим?! Вы скажете: «Так не бывает?!» - Может быть… А вдруг?!
Ну, все на винограднике..? Ну не дураки жеть! Выплясывается: только в случае совместного с ней ребёнка!!!  А иначе и виноградник, и иномарки, и где-то там особняки, у тех, других-третих, понастроенные… Ну совершенно не имеют значения: Чушь – как у тех Самозванцев - пьеса, так называемая…

О том, что Байков сравнил человека с насекомым, стало известно Сашке. Он приехал на своём «Иже» с коляской, как был, из госпиталя. С загипсованной ногой. Они ехали с прапорщиком и налетели на кучу щебня. Прапорщику ничего, а этому нога в дребезги. Даже хотели отрезать. И головой стукнулся – две недели бредил… Но обошлось.
- Пчёлы – не пчёлы – сказал он Байкову, но у них фасеточное зрение…
- Что нога, Саша?!
- Да хрен ли ей сделается?! …феномен мозаики! И соты их имеют ячеистую структуру. Пример экономного использования пространства! В назидание нам: как жить в тесноте, да не обиде.
- Это им для тепла. Обогревать гнездо с деткой…
- И Вселенная… Сонм Вселенных, я бы даже сказал, ячеистые как радиопрозрачный кок у Миг-25-го…
- При чём здесь сверхскоростной истребитель-перехватчик? – Байков даже прослезился. Сашка напомнил ему молодые годы в авиаполку, на далёком Севере.
- Загадка! – Ответил тот. – Не только пчёлы видят Мир отдельными фрагментами, но и мы недостаточно совершенны. Видим только некоторые детали, а мозг рисует ассоциативную картину. Дорисовывает-фантазирует, каждому по своему. Творчество т.н. писателей – ущербно! Убого – не создаёт художественно-состоятельной Картины: «Мухи» - понабившиеся в жаркий день, в баню! Ползают по окну, что-то пытаясь разглядеть сквозь стекло во вне. Но в действительности и время – трехмерно! Прошлое-настоящее-будущее!
Сашка пил только херес.
Байков уже не одну Пятилетку хозяйничал на винограднике, но так и не смог уяснить себе, что это за плесень такая, под которой вызревает это вино?!
А Колиберского этот вопрос нисколько не волновал. Прокисло оно напрочь, или не очень..? Он просто его пил – и точка!
Вот величие настоящего философа, который не позволяет деталям уводить от главного.
Так что у Байкова был свой Гуру! А это уже не мало: делает жизнь осмысленной…
- То есть ты хочешь чтобы она  родила четвёртого ребёнка, но уже от тебя?! «Четвёртого вообще, и от-тебя в частности?!» - Она этого не будет делать!
- Она меня любит всю жизнь. Приехала сюда с Севера, трепать мне нервы, как трепала там… Ну, а я – Кремень! Выдержал штурм, в итоге она вышла замуж за другого, и великая битва – продолжается! Ты не знаешь – она, наша полковая дама! С Северодвинска…
- А муж узнает?!
- Он не узнает!
- Она расскажет ему уже на седьмом месяце беременности…
- И что делать?
- Скажете, что от меня..! – заявил Сашка
- ?!
- Неопознанность Ситуации!
- Это называется «Треугольник»: Муж-жена-любовник! Любовный Треугольник. – Вразумил Байков.
- Но я то говорю с тобой о «Философском Треугорльнике?!»: Муж-Любовник-Гуру, подставное лицо?!
Байков был настолько ошеломлён открывшейся перспективой, что даже закусил куском злополучной плесени, напоминающей банную губку. Такого же цвета и вкуса… Надо признаться, что он всегда помнил о законном муже Елены , и втайне побаивался разоблачения и скандала, с этим связанного. Подставное же лицо снимало проблемы. Тем более Колиберский никогда ничего не боялся. Он так же привезён сюда был из Северодвинска.



- Кто первый привезён был сюда из Северодвинска?! – вопросила Вероника, когда Василь Петрович рассказал ей о своих подозрениях. – Ты русским языком можешь мне объяснить, дед?! Чего руки трясутся – кур воровал?!
- Ды, невры…
- «Невры» лечить надо!
- А что это даст..?
- Как что?! Должна же я знать кто за кем сюда приехал: «Подстилка за Колиберским, или Колиберский за Подстилкой?!»
- Дык Байков..?
- Да хрен ли твой Байков? Мы говорим о Гигантах. Что я, Колиберского не знаю?!
- Ты тожеть из Северодвинска..?
- Спасибо, я из Анапы!
- Тогда я ничего не понимаю: значит Колиберский и Елена Николаевна знакомы?!
- С одного полка! Нет, но я сейчас умру! Вот лягу здесь, в твоих погребах, и сдохну! А ты потом будешь объяснять следствию!!! – Вероника пошла по делам, хлопнув дверью.

Колиберский подошёл ко мне, когда я сидел у погребов, и ждал Василь Петровича.
- Мне тоже нужен винодел… - сообщил он, присаживаясь рядом.
- Подошла Вероника, спросила закурить. Колиберский жадно затянулся раз-другой, и не без сожаления отдал ей окурок: «последняя»…
- «Последняя у попа жена…» Чего несчастный такой?! – взглянула она на меня.
- Вот я – литератор! Человек прекраснодушный и доброжелательный. Решил написать книгу… Роман, собственно. И выяснилось, какой я Сукин-Сын… По сравнению с Жюль Верном. А ведь сам втайне рассчитываю на бестселлер?! И вдруг выясняется, насколько я расчётлив, мелок и низок, рядом с этим великим французом?! Понимаете – он справедлив! Без оговорок, условностей, опасений – противостоит… Даже не духу времени, а негативу вообще! Подлой человеческой натуре: «Рыцарь без страха и упрёка!»
- Что-то прочитал?!
- Да я его с детства наизусть знаю: Двадцать тысяч лье под водой, «Дети капитана Гранта», Таинственный остров, «Пятнадцатилетний капитан…» - Я думал, что уж этого-то классика я знаю доподлинно. Я так думал раньше. И вот теперь выясняется, когда я вырос: насколько я ничтожен рядом с ним…
- Детский писатель… - отметила Вероника. – Что тебя беспокоит?!
- Если ты… Берёшься писать..! Хоть немного соответствуй требованиям, которые предъявляются к Человеку Разумному?!
- Во времена Соц. реализма, он как кстати подходил нам под общую концепцию.: «Повидло – к погребам с залежами нашего «повидла». А сейчас времена реализма «критического». Мы настолько привыкли всё «очернять» и питаться «Чернухой», что теперь Жюль-Верн кажется Ясным-Солнышком?! Не пытайся подражать: вобщем –то не умный человек, да ещё отказавшийся от своей самобытности..? Таким – ты ни хрена не напишешь… Паршивой повестишки..?
- Почему так?
- Да потому-что «Повидло!» – задолбало!!! Что угодно – только не эта сладкая блевотина?! Ещё на долгие-долгие годы. Говоришь «Сукин-Сын?!» Так по мне Сукин-Сын, втрое роднее. И не сомневайся – пиши, как пишется! А отстаивать «по-справедливости» - это ребячество! – Детский писатель! Но ты-то претендуешь на звание «современного», продвинутого..?
Колиберский встал, забрал Веронику и они ушли. Я тоже не стал дожидаться когда откроют погреба. Да и всё равно, сейчас тут будет не до меня: канителятся с бочками. Собрали уже за пятьдесят штук. В них и вино у них бродить будет. Главное ёмкости! И режим жесточайшей экономии. А то говорят: «Где бродильные чаны, коль скоро это винодельческое производство?» Может где-то.?! А здесь дедовским способом – проза жизни.

Приехав к Литературному Центру, Вероника поставила свою машину рядом с «BMW» поэта Черниговцева, которому симпатизировала настолько, что могла слушать… И воспринимать то, что он говорил.
Почитывали стихи. Просто увиделись, поднакопилось что сказать друг-другу. У каждого какие-никакие новости. Черниговцев довлел над всеми, хоть не был ни членом писательских союзов, ни увешан лауреатствами и славой. Он просто умел обратить на себя внимание тем, что говорил когда, казалось бы, говорить было нечего. И придавал собранию вес значительностью своих разговоров:
Жизнь пары любящих сердец состоит как из взаимопроникновения, так и беспощадного соперничества друг перед другом… Маятник качнётся в ту сторону, чего больше на данный момент: Твою мать?! Восемь с половиной разводов на десять браков?! Что это..? То есть влюблённые соперничают: «Престиж – деньги – иномарки…» Я почему заостряю ваше внимание на этом вопросе «дорогие товарищи», что душа и взаимоотношения влюблённых предмет нашего творчества. Если не о любви – так ни о чём! Встречаемся для скандалов?! – Тридцать тысяч женщин становятся жертвами внутрисемейных разборок: «Бьёт – значит любит?!»
- В год?!
- Не суть важно… Как же так?! Какова природа человека?


- Где моя «Попона»? – вопросил Черниговцев, выбираясь из постели.
- Я её простирала и повесила в душе… - отозвалась Вероника, недовольная, что её разбудили.
- Надо было на балконе. Теперь она сырая?!
- А тебе не всё равно?! – Вероника повернулась на другой бок. Однако через четверть часа любопытство взяло верх, и она пошла посмотреть, что тот пишет.
Поэт ходил по кухне в своей полотняной рубахе до пола, с задумчивым выражением лица.
- С молитвой, покаянный, иду я к чистому листу бумаги… - сказал он Веронике.
- Ну, оденься как человек?! Я спать не могу, когда ты тут в мокрой рубахе ходишь.
- Индусы… Высушивают в высокогорьи, до трёх простыней на себе. Когда вокруг всё заледенело, и даже снег по камням…
- Ты мне это устроил за то, что я не повесила Твою рубаху  на улице?!
- Не мешай думать…
- О чём ты думаешь?
- Девушке будет не интересно…
- Девушке всё интересно, что касается тебя…
- Вопрос моего Я?! Когда я готов обменять своё, сугубо личное, бесценное, на казалось бы равное «Я» - другого человека?! Без решения этого вопроса невозможно продолжать отношения… То есть это – «Платформа». У военных называется «Театр боевых действий». Двое: ты – Я, к примеру, всегда ведут какую-то Игру, по отношению друг к другу. Где чем-то напоминает взаимоотношения разведок, когда они, через коррупционную составляющую, и казалось бы -  вместе, и тем не менее работают на разных Хозяев…
- Ты об этом сейчас думаешь?! – прервала Вероника.
- Нет, я говорю о том, что тебе может быть интересно.
- Мне это глубоко не интересно! С таким же успехом можешь говорить это вон той табуретке, или настольной лампе!
- Тебя не интересует подноготная межличностных отношений?!
- Нет! – отрезала Вероника, и пошла спать. Когда поэт говорил специально, он был не интересен. Даже зануден настолько, что его хотелось обматерить. Особенно за эту мокрую «попону», которую он натянул специально,  в пику своей девушке. Подумаешь – не вывесила на балконе?! В другой раз вывешу, как Знамя! На всеобщее обозрение…

-…когда я объясняю людям, что это философия… - подошёл Черниговцев, - они кричат «Караул!!!» Но не могу же я присваивать коллективно найденое – себе?! Это не в моих правилах. Спасибо ты не закатываешь истерику, при  слове «философия»!
- Теперь закатываю! Больше не произноси при мне этого слова. Хочешь рассказать – рассказывай. Наврать с три  короба – ври! Понимаешь, выдавай это за своё, сказанное твоим голосом – пусть будет твоё! Я здесь не на лекции, чёрт бы тебя побрал?!
- Но ты должна знать, когда не отсебятина?
- Н-нет!!! Не должна! Что я проклятая, что ли?!
- Ну, можно я буду говорить, мол: это на букву - «Ф»?!
- Нет! Хочешь врать – ври! Чушь городить – городи!  Но ни какого на букву - «Ф»!!!
- А чего ты здесь командуешь?! – вопросил поэт.
Вероника досадливо выбралась из постели, оделась и ушла в ночь.
- Куда?! – крикнул Черниговцев с балкона. В самую глухотемень. Тебя попросту одёрнули за твои безаппеляционные суждения? Как с тобой можно разговаривать?
- Никак! – крикнули со двора.


Собственно из этого и состоит наша жизнь; «Ничего и никак» - задумался Черниговцев. Он открыл дверцу книжного шкафа, взял томик приключенческого романа, взвесил на руке и поставил на место: «Шкатулка с фокусами… Эквилибристика. Лихо закрученный сюжет – динамика раскрутки…»
Комиксы: людям нужны развлечения. Эссенция, а не отражение серых будней. Когда начинаешь рассказывать что либо о себе: в пору прокурора вызывать… - Или слушать чью либо историю. Но это собранное за годы жизни?
Или подчиняться произволу женщины – или она уйдёт в ночь. Поставить её на место?! Стукнуть кулаком по столу – напугать? Начнёшь «пугать» - начнёшь «бояться»..? Дождаться, что она сама станет «Человеком» с большой буквы? – Бред! Не станет! Сперва врастает тебе в душу – потом начинает оттуда выдираться, со всеми своими «корнями». Собственно имитация «родов» - как ты с нею – так и она с тобой. Зачем? – Природное? Или «Животное»?!
Не-е-ет, головой они не думают: они её завивают,  - спереди – красят… Причём не одна из некоторых, а поголовно все: без исключений?! Оттого пьём, что не находим общего языка: как тут можно найти общий язык, если я – «Человек Разумный»? Коль скоро «разумный» - то иди, ищи её по подворотням, и хорошо, если тебе к рассвету голову не разобьют..? В приключенческом романе именно так и сделают: спасибо что жизнь в действительности,скучна и аморфна. Надо выпрашивать долго и настойчиво, пока в конце-концов, реально не получишь «по-зубах».
         Поэт взял мобильник и позвонил Веронике. Та не взяла трубку. Он развёл руками и пошёл переодеваться: «Буду искать…»  «Необузданность и самодурство женщины… Либо смирись – либо живи в одиночестве: ни то – ни другое  - не приемлемо…» Пойду искать…


- Сколько же ей рожать?! Мы вот думаем-думаем… - Колиберский кивнул в сторону мужчины, довольно вульгарного вида, однако одетого очень хорошо.
-??! – растерялся Байков.
- Муж Елены Николаевны… - Представил незнакомца Колиберский – Первый ребёнок твой, второй мой, - начал загибать он пальцы, - третий от законного мужа..? Теперь ты хочешь по второму кругу: Четвёртый – твой! Пятый – Мой? Шестой – от законного мужа. А он говорит «Ни фига! Столько детей он не потянет...!»
Байков достал кольт и взвёл курок.
- Только не здесь, положил руку на оружие Колиберский. – И не сейчас, всё хорошенько обдумаешь, тогда хоть в петлю… И потом – это всё равно не выход. Во всяком случае, слишком лёгкий.
- Что ты советуешь? – Хрипло спросил Байков – Ужасный человек.
- Мы, все трое: «Жертвы обстоятельств!». Кто ужаснее, ты, я или он, покажет время. Сейчас, хотя бы разобраться на ближайшую перспективу.
Муж Елены Николаевны подошёл, и забрал у Байкова кольт. Передал Колиберскому.
- Мы думаем-думаем… Хотели тебе не говорить. Ты же неврастеник: жирный брежневский кот… В отличие от сталинского, настоящего «Крысобоя», через кота Никиты, «ворюги поцарапанного…» Так вот слушай, хоть ты и лётчик, но скажу тебе как  авиатор – авиатору… Я – технарь, пояснил он мужу Елены Николаевны, ты знаешь. Он лётчик, это ты тоже прекрасно знаешь – они прилетали к нам прыгать… - пояснил он Байкову, кивнув на злополучного мужа. Так вот: тут все авиаторы – Подвёл он черту. «Лётчик. Технарь, плюс кандидат в мастера  по прыжкам с  парашютом…» Компания – не позавидуешь. Надо что-то решать… «Он без неё не может..!» - пояснил он мужу Елены. Вы хоть познакомьтесь, коль скоро встретились..!
- Двое деловито пожали друг-другу руки: «Андрей» - «Виктор»…
- Рано или поздно тайное становится явным, так что не переживай! – Сказал Виктор, усмехаясь. Тем более не тебе, а мне хватило выше крыши – показал он рукой.
Байков подошёл к погребам. Оказалось заперто. Тогда он принялся колотить в дверь. Открыл сам Василь Петрович.
- Поставь-ка нам самого хорошего вина! – распорядился Байков.
- А мне хереса..? – со слезой в голосе предупредил Колиберский.
- Хрен тебе, а не хереса! – заартачился винодел. Все трое скрылись за массивными воротами.

Только к вечеру, после долгого и противоречивого торга, пришли к соглашению: «Сын Байкова – Лёха, погостит у своего биологического отца всё лето. Вплоть до школы. Сын Колиберского – у своего…» - Я его сделаю лётчиком… Завтра же куплю «Ан-3»! - Кукурузник с турбовинтовым двигателем! – Пояснил Виктору, Колиберский. Я – «бортачом», и буквально к Новому Году тот сынок будет летать самостоятельно! Ему семнадцать?! - Пятнадцать… - Своего сына я сделаю… Кем угодно, только не технарём авиационным. Что я «волк» что-ли, чтоб он у меня стал «Негром авиации?!» - А третий будет виноделом… - Пообещал Василь Петрович. Виктор не спорил. «Тёртый Калач» - выдержка… У парашютиста – выдержка «как у парашютиста». Всё логично.

Но потом у сынков появились деды и бабки, другие родственники. Двоюродные братья и сестры. Дяди – тёти. Колиберский, когда принял решение «открыть карты» и не предполагал  что открывает не карты, а «Ящик Пандоры». И всё «поехало» когда все приехали…
- Но я то не думал..? – оправдывался Колиберский.
- Да дорогой мой! Говорили ему: «В ножки тебе поклониться!» И кланялись…
Голос Елены Николаевны был не слышен, хотя она разговаривала громче всех. «Именинница!» И она воспользовалась своим статусом: «Это мои дети, и я ни одного из них ни кому не отдам!» Родственники ругались, хлопали дверями, уезжали, возвращались с пол дороги, поселялись в гостиницах, снимали квартиры, Просто натягивали брезент и располагались табором в винограднике, штурмовали винные погреба, переходили в гостиницы, снимали углы у частников…
- Я ещё раз вам говорю, повышал голос Станислав Андреевич: «Это вам не Кабак! Не Бордель! И не Штаб армии! – Это Винодельческая ферма!»
На этот раз его ни кто не слышал. Это была не «винодельческая ферма» а место сбора растревоженных до предела родственников. Говорили, говорили и говорили. Приходили к каким-то решениям… К вечеру всё категорически оспаривалось, и уже говорили до полуночи: люди состоятельные, и вопросы наследования в этом кругу ни кого не оставляли равнодушным. К пяти утра успокаивались, а с семи… Ну, с восьми, точно – всё начиналось снова!
Сколь неоднозначно человеческое Сообщество: как тут много подводных камней и течений. Сколько всплыло самых невероятных претензий друг к другу… Женщины плакали. Девушки ходили со слезами. Старухи говорили с металлическими нотками в голосе. Колиберский получил таки в морду..! Но это осталось не замеченным.
«Я всегда боялся получить в морду, особенно не заслужено…» - Объявил он, показывая синяк под левым глазом.  На завтра у него  был синяк и под правым глазами… Но и это осталось незамеченным. «Человеческое Сообщество» не могло успокоиться, пока не уяснялся статус каждого, вплоть до седьмого колена. Молодым вскоре всё это осточертело, зрелые же люди, и особенно старшего возраста, чертили сложные генеалогические древа, и спорили-спорили…

Люди до сорока «в Семействе», выясняли и выясняли парадигму Смысла Жизни: Что это «Движение – всё! Конечная Цель – ничто?!»
Я – лётчик! – кричал Байков. Какого хрена я делаю в погребах?! – Тихонечко спиваюсь с технарями?!
- А за «технаря» я морду бить буду! – уверял всех и каждого Колиберский, - это не позор по жизни любить технику, в частности самолёты, конкретно «турбовинтовой кукурузник», которому до балды – всякая там  «бетонка».
- «Витяка», как вскоре  уже звали законного мужа Елены Николаевны, сказал, что ему глубоко плевать собственно на деньги, даже большие деньги, когда ему по ночам прыжки с парашютом грезятся: «Это состояние души, которое к сорока только переросло в манию…»
Даже Виноградный Дед: «Я уйду с погребов! Надо урожай собирать – тысяча тонн?! А они взять в аренду аэродром удумали?!» - На хрена мне такие «Виноградники»?!!
Что такое человек «до сорока»? С одной стороны – это уже  «отработанный материал». У нас, в авиации, на офицера пред пенсионного возраста, без слёз смотреть невозможно было: «идёт – ноги сзади волочатся». Тогда как на гражданке, человека до сорока пяти, я как молодого балбеса рассматриваю?! Ну, не дотягивает он до серьёзных суждений, какая-то романтика и ветер в голове. С другой сторон, и в Армии – генералы до шестидесяти служат: округами командуют?! Значит возраст – это величина условная?! Как сохранился! …да и на гражданке в тридцать два, от водки и без меры – кофе, для приведения себя в порядок, не один «Гигант» в могилу сошёл…  Но, извините меня, что такое тридцать два года, когда я и в шестьдесят «пацаном» себя чувствую. Старухе на базаре говорю: «бабушка!»  …Что,  «дедушка?» Вот такие метаморфозы…
Понадобилось фото для помещения  своего «файса» на первую страницу своего сборника стихов: я ж – Поэт! Издаю книгу формата «А-4», на четыреста страниц: бумага дорогая, мелованная. Пригласил знакомого фотографа Лёху.  Решил сняться в своём винограднике… Нет, не таком как у Байкова: «Рислинг» и сорт «Ркацетели» - с корнем вырву и выкину. Мы в полку эту кислятину пили. Такая дрянь: ну «Ркацетели», там какой-никакой градус  есть, а «Рислинг» - полная безнадёга, рубь, шестьдесят пять… «Ркацетели» - два тридцать, как сейчас помню. У меня сорта: «Зодиак» - розовый мускат, «Кеша» - сорт сильнорослый – ягоды с крупную сливу величиной. Белого цвета, золотистого… с загаром… - «Талисман» - родственник его. «Кодрянка» и сестра её двоюродная: «Молдова ранняя» - «Кубань», собственно…
Снял он меня на цифровой фотоаппарат, показал экранчик с обратной стороны: «нажимай вот эту кнопку, выбирай снимок…»
Нажал я кнопку, глянул – содрогнулся. Нажал второй раз, снимок другой – впечатление то же: «Это не я – Лёха!!!» - Это ошибка, тут какой-то старикашка?! Седой сморчок, сморщенный, ни куда не годный.?!
Подошёл фотограф, полистал снимки – ты!
Да нет же?! Что я себя не знаю – каждое утро бреюсь, в зеркале, когда умываюсь, себя вижу! Грохни этот свой «Сименс…» о каменную стенку!!!
Вздохнул Лёха: «Врут зеркала… Потому мы их в золочёные рамы ставим. А «Сименс С-750»  - правду говорит. Потому его о каменную стену??!»
Крутились подле нас два ротвеллера, Шпулька и Тобиас… вообще то нельзя настоящие клички собак говорить… Северяне как угодно своих собак называют, тем всё равно, бегут, когда окликнешь. А настоящее, сущностное имя собаки, можно только ей самой на ухо говорить: она и ты это имя знаете. Шёпотом – на ухо: тайга. Услышат злые духи – уведут собаку… Сфотографировал Лёха собак - мои собаки. С точностью до последней пушинки?! Не врёт «Сименс»…
Вот такие дела…

На седьмой день Байков выгнал всех… На восьмой день Байков -  пусть не «выгнал», но выгонял..? На девятый день… На десятый… На одиннадцатый день выяснилось, Что «Главная Зараза» засела в винных погребах и собственно никого не удалось выгнать… Хотя силы всей виноградарской конторы были организованы именно на изгнание пришлых: дядей-тётей, дедушек-бабушек, пацанов… и прочей сволочи, не опускаясь до перечисления чинов-званий, и статуса.
Байкова начали пугать: рассказывать страшные истории, и приводить живые примеры… Леденящие кровь истории…
Но он был военный лётчик, и к утру все страхи проходил: «Убирайтесь к такой-то матери! Все до единого!!!»
Всплывали новые фигуры. Новые темы, вплоть до негритянских сказок из «Дядюшки Римуса»
К утру Байков восстанавливался: «Катитесь отсюда, чтоб завтра духу вашего тут не было!»
Они считают, говорил он на «Военном Совете», заперевшись в бухгалтерии со своими сподвижницами, что инициированный ими «самотёк» может продолжаться вечно, или долгое-долгое время. Но ведь нами принципиально отвергнута парадигма насилия. Чудовищный карательный аппарат нужно содержать для того, чтобы эффективно воздействовать на мелкого предпринимателя. Этого аппарата нет, или только в телефильмах: старорежимная сволочь запугивает народонаселение… Театр «Теней из прошлого»?! Создавать искусственные «Грозовые облака» очень дорого. Когда в целях экономии отказались даже от реальной градобойной артиллерии…
- Не уводите нас от сущностной линии… - в таких случаях возвращала его Елена Николаевна, - говорите о главном…
- Он и так говорит о главном, но более развёрнуто… - вступалась за шефа Вероника..
Необходимость платить-таки зарплату… И хорошую зарплату – вот залог заинтересованности наёмных работников, в процветании нашей фермы в общем, и изгнании этой сволочи из погребов… - говорил Байков. Мне не нужны страшные истории, а  ведь буквально всё держится на имитации и запугивании… Но время мракобесия ушло – экономически не выгодно. Господин доллар, вмешавшись в наше «Крепостничество» разрушил… Нет и ещё раз нет, я поправлюсь и скажу так: «Свой парень «Бакс», когда есть возможность срубить бабла, рубит не задаваясь досужими вопросами». Вот и вся идеология момента… Нет альтернативы, и я повторю высказывание одного из великих людей: «Пока в этой Стране, кто либо не продаст, что либо, ни одна собака не сдвинется с места, и муха за ухом не почешется своей лапкой!» - Извините за свободный перевод, ну вы поняли.
В дверь бухгалтерии постучали.
- Кто?!! – крикнул раздражённо Байков.
- Это Василь Петрович… - поглядев, сообщила Вероника, спрашивает, когда мы выгоним всю сволочь из винных погребов?!! Особенно отца Колиберского, с самим Колиберским, и их сыном: Колиберским-Младшим??»
- Пусть уходят… У них нет ни единого шанса… Время «Саги о Форсайтах» исчерпало себя!
И они ушли. Уходили всю ночь и на утро. Уходили весь день, до вечера. Уходили и на другую ночь…
Утром пришёл Василь Петрович: «Всё! Пусто!» - и обескуражено развёл руками.
Пошли смотреть: действительно – ни кого!!!
Но бочки остались1 – сообщил винодел.
В Виноделии главное это хорошая тара. А вино будет: тысяча тонн винограда на подходе. Рислинг и Ркацетели… Нет, я на своём приусадебном участке, на своём винограднике, эти сорта и близко держать не стал бы. Вот – «Евромускат?!» мелкий гад, желтоватый, невыразительный с виду, но к концу июля – спелый?! Вот это сорт, подарок на приусадебном участке, какого бы ещё надо было?!