2. любимая работа

Одна из самых приятных работ для Ан-2 и Ми-8 это возить парашютистов на прыжки. Парашютисты бывают разные. Есть военные десантники, есть пожарные. Есть спортсмены и просто любители острых ощущений. Некоторые любители прыгают прямо с гор, с высоких домов, с башен и заводских труб. Им не нужны ни самолёты, ни даже вертолёты.

Десантники прыгают только с самолётов. Никаких вертолётов! На войне ведь нужно лететь быстро, чтобы враг не успел подбить, а тихоходный вертолёт – отличная мишень. Поэтому у десантников есть свои большие и быстрые самолёты Ан-12, Ил-76, Ан-124 «Руслан». Причем  и Ан-124, и Руслан – это все фамилии. То есть у самолета может быть имя, скажем, Оксана, а фамилия у нее Ан-124 или Руслан. Можно и то и другое. Эти самолеты летят на скорости километров 300 в час, открывают большой люк сзади и десантники выбегают из самолёта один за другим как можно скорее, чтобы недалеко друг от друга приземлиться. Потом нужно живым и здоровым опуститься на землю, ничего себе не повредить, оружие не потерять, и сразу в бой.

Чтобы научиться так делать, сначала нужно несколько раз прыгнуть на маленькой скорости, а большие самолёты так медленно летать не умеют. Вот тут и пригождается Ан-2. Он может лететь со скоростью автомобиля, 100-120 км/ч.

Парашюты у всех десантников одинаковые. У тех, которых наши самолётики возили, были парашюты Д-6. Д – значит «десантный». На них можно только немного подрулить, да повернуться лицом в нужную сторону. За то, что такими парашютами так трудно управлять, и потому что они начинаются на букву «Д», их называют ещё «дубами». Бывают ещё спасательные, с ними лётчики летают, тормозные, грузовые и много ещё всяких.

Десантники, даже новички, ребята смелые. Даже если кто и боится высоты, этого не показывает. И командиры у них строгие.

- Отделение! Равняйсь! Смирно! – Командует сержант, - Приготовится к погрузке! Бегом марш! – 5 секунд и 10 человек уже в кабине.

Одна неприятность от них, обязательно кто-нибудь нацарапает на скамейке, или прямо на обшивке «ДМБ – такой-то год». Гриша каждый раз ругал командиров, а они своих солдат, но всё равно каждые полгода хоть одна новая надпись да появлялась.

Вот и в тот день Гриша всем командирам, и офицерам и сержантам строго настрого приказал, чтобы никто ничего не написал, а то самолёту больно и он очень обижается, и в этот раз никого не простит. Все десантники дружно посмеялись. Авиаторы, подумали они, тоже шутят.

Возили десантников вчетвером, Вова, обе Марины и ещё один военный Ан-2. Он был зелёного цвета, с красными звёздами, весь чистенький, свеженький, потому что летал мало, и какой-то сытый, казалось, даже пухленький. Он был очень рад полетать. Хотя бы немного.

Работали чётко и слаженно. Погрузка, взлёт, выход в зону, скорость 120, готов-пошел, посадка, снова погрузка. Оставалось Вове последнюю партию десантников свозить, заправиться и домой! Взлетели. Чувствует Вова, что-то скребется у него в грузовой кабине. Так и есть, один солдат, делая вид, что подтягивает ремни, сам тихонечко царапает обшивку. «ДМБ» уже нацарапал, теперь цифры выводит.

- Гриша! – чуть не заплакал Вова, - А чего он там царапается?
- Что, Вова? Опять? Где болит?
- Да нет, не больно, только щиплет немного. По правому борту у 12-го шпангоута. Но всё равно я на него обиделся! Вот!
- Потерпи чуток. Вот сядем, ух, и скажу я их командиру!

Вошли в зону, легли на курс, установили скорость. Гриша включил в кабине специальный десантный светофор. «Приготовиться» - это желтый свет. Командир открыл люк. Можно прыгать. Зелёный, значит «Пошел».

Вот подходит к люку солдат-хулиган. Как вдруг самолёт сам по себе как дёрнется!  Как подпрыгнет! И десантник летит не вниз, как все, а вверх. Стабилизирующий парашют у него сразу вышел, и Вова ловко подцепил его за этот маленький парашютик своим хвостом.

Все перепугались. Командир приказал остальным десантникам быстро сесть на места, а сам стал говорить зацепившемуся солдату что делать. Гриша переключил десантный светофор на красный и повернул к дому.

- Вова! Признавайся, это ты его так?
- А что? Заметно? – с самым невинным видом осведомился Вова.
- Нет. Но я ж тебя знаю!
- Тогда курс на Лужу?
- Есть курс на Лужу! – Гриша сразу понял нехитрый замысел своего самолёта.

Лужей, именно так, с большой буквы – Лужа, на аэродроме называли небольшое болотце, которое находилось между стоянок, взлётной полосой и КП.

Перепуганный солдат всё пытался обрезать стропы парашюта специальным ножом, чтобы спуститься на запасном, но его так болтало, не без чьей-то помощи, что у него ничего не получалось. И вот уже над самым аэродромом, самолёт помимо Гришиной воли снова тряхнуло, что было сил, и парашют отцепился.

Хулигану было уже не до того, куда приземляться, да и какая управляемость у Д-6. Как миленький плюхнулся в самую середину Лужи. А там по колено глубина, это если пешком заходить. А если с разгону, так и по пояс!

Мало того, что над незадачливым художником смеялся весь полк, и что ему пришлось сушить парашют, так его ещё наказали и посадили на гауптвахту. А когда он с неё вышел, ещё специально ездил на аэродром, где под чутким руководством Артёма закрашивал Вовину обшивку.

Говорят, после этого он не хулиганил, очень бережно относился не только к самолётам, но и ко всей технике. Отчего стал отличником боевой подготовки, и после армии поступил в училище, чтобы стать офицером.