Миграция снов или виртуальная Ло. междустрочие ВВК

Возможно...
    Возможно, вам случалось, торопясь среди бесконечного потока тел на проспектах, уловить едва различимый аромат – аромат любимой?
    Возможно, вам случалось, закачивая терабайты звуков в свою голову, различить те волнующие отзвуки голоса, который, кажется, ещё вчера шептал вашему сердцу: "я люблю тебя..."?
    Возможно, вам случалось, гуляя по одинокой роще в ранний час, увидеть средь деревьев тот образ, который вы были бы готовы рассматривать до конца времени, отпущенного вам в этом мире?
    Возможно, вам случалось, набивая оскомину и рассыпая ощущения при наслаждении явствами, испытать такую «жажду», которую утолить смог бы лишь только поцелуй любимой, падающий лёгкими каплями нектара прямо на губы.
    Возможно, вам случалось?… "ему - да!"...
    Метроном перемен со слепой бесстрастностью отсчитывал изменения в жизни Фауста. Неизбежность будущего заставляла его принимать ежедневный душ из осенних листьев. Не стареющий озорник Ветер срывал с прохожих шляпы и остатки надежд на тёплые деньки, которыми ещё можно было бы согреть окоченевшее вдохновение. Мощное сердце Фауста упрямо гоняло по венам остатки крови, недопитой людьми, растворяющимися в водовороте событий, заставляя Фауста поступательно двигаться по неочищенным от эмоций, переживаний и мусора дорожкам полузабытого парка. Молодёжь, погружающаяся в фантастические миры алкоголя и наркотиков, плоско шутила над диковатым видом этого человека, броско разрезавшего пространство парка своим присутствием. Временами он останавливался, скорее от усталости, нежели чем от вызывающих колкостей, и подолгу смотрел на эту булькающую и ещё тёплую кашу из молодости, шприцов, бутылок, тел, одежды и бесконечной глупости, кашу, которую вскоре разложат по «тарелкам» размерами 2х1,5х1 метр. Проходя к дому мимо дешёвого питейного заведения, которое по эстетической иронии располагалось сразу же после местной картинной галереи, Фауст нашёл 5 рублей. «Какая невероятная удача!»,- почти сквозь слёзы подумал он. На обретённый капитал в ближайшем ларьке было куплено 2 сигареты. Фауст повернулся лицом к улице и, ободряя себя как красноармеец с плаката, звучно выпалил: «Триста четырнадцать шагов до подъезда!» Один, два… где-то на тридцатом шаге Фауст вляпался в собачье дерьмо. При этом он не расстроился, ведь одна «невероятная удача» закончилась, а значит, что не за горами и другая. В радиусе 70-ого шага попалась лужа, в которой тут же было отмыто дерьмо с ботинка 44-ого размера. "105, 106",… подходя к углу здания, Фауст что-то почувствовал. Какая-то замурованная блоками прошлого приятная истома родного и тёплого на мгновенье приласкала его разум. Как будто ему снова 8, и он впервые пробует на вкус шоколадку «Mars», украденную матерью в заграничной поездке. «Да пошло оно, это прошлое...», - пронеслось в немытой голове. Решительность наполнила ноги…"107", Фауст шагнул за угол…"108 – баааам", и неся вперёд этот вектор решительности в 108-м раунде он поверг неизвестный силуэт в шершавое радушие асфальта. «Вот она, очередная невероятная удача»,- мелькнуло всё в той же немытой голове.

На асфальте лежала девушка.

    Сумбур мыслей пнул Фауста сапогом галантности. Фауст рыцарской хваткой за плечо привёл тело девушки в вертикальное положение.

- Вы как? – спросил он, готовясь строить в ушах 3-х этажный дом из пулемётных очередей отборного мата.

- Я... Ло. – ответила девушка с нотками вопросительной интонации.

    Если бы можно было прокрутить окончание вечера не со скоростью 20000 кадров в секунду, как это пролетало в голове у Фауста, а хотя бы со стандартной раскадровкой и показать это Ло, то гореть бы щеке Фауста, как раскалённой сковородке. Он уже знал, как всё будет. Голос этой девушки показался не дошедшему 206 шагов до мечты человеку таким беззащитным и пленительным, что он решил помочь ей во чтобы то ни стало, а если проблем не было – создать их, а затем помочь.
«И вообще, какого чёрта она назвала мне своё имя?»

- Вы из Японии?

- Нет, из Италии.
Точно дура: итальянка с именем или фамилией «Ло», называющая его в ответ на вопрос о самочувствии.

- Итальянка Ло?

- Нет, китаянка.
Мысли остановились, Фауст начал терять нити логики.

- Я устала, у меня теперь болит нога и мне пока что некуда идти.
На это у Фауста не было ответа, но вечер переставал пахнуть скукой.

- Так что ты скажешь? – продолжила Ло.

    Эта детская нагловатость и тыканье немного отрезвили Фауста, привыкшего к помойному почтению и обращению на «Вы». Он вышел из глубинного процесса постижения смысла вышесказанных слов и решил соригинальничать:

- До моего подъезда 206 шагов, до квартиры 11 ступенек. – Он хотел что-нибудь ляпнуть про спальню, но смолчал.

- Спасибо тебе. Ведь меня смогут встретить только завтра.

    «Завтра», - подумал Фауст, и в его брюках что-то завибрировало, хотя телефон лежал в плаще. Фауст почему-то вспомнил, как 14-летним пацаном нашёл на книжных полках отца серую книжку с заглавием «Эммануэль», как залпом заглатывал страницы, стоя у окна в комнате, пока мать не обратила внимание на то, что её сын не перебирает в книге страницы в поисках отцовской заначки, а внимательно изучает содержимое с художественной точки зрения. Фауст даже вспомнил взгляд матери, когда она отбирала книгу: что-то между удивлением и укоризной. Он больше её так никогда и не нашёл, но часть украденных из книги похождений этой неугомонной француженки легли в основу его первого опыта мастурбации.

    По плащу прокатилась волна, вызванная началом движения – 109, 110. Теперь уже две фигуры отмеряли шаги, протискиваясь через полумрак. Фауст не хотел говорить, и Ло не говорила. Конкретика позиций топила происходящее в обыденности, но нестандартность придавала интерес грядущему. Он знал, как всё будет.

- Я не ем после шести, а до шести я ничего не купил. – глупо нарушив драму тишины, попытался пошутить Фауст.

- Ничего, я поела в самолёте. Теперь летающих в воздухе над нами продуктов стало чуть меньше. – более живо ответила Ло.

Вонь подъезда, бряканье пары ключей, жилище Фауста.
    Третья за последние два года жена Фауста успела навести уют только в прихожей: эргономичная стойка для обуви, разваливающийся шкаф и вешалка из IKEA символично отражали текущие патологии в душе здешнего постояльца. Здесь в прихожей впервые без мглистых препятствий Фауст смог разглядеть черты Ло: «Среднего роста девушка, с на редкость ярко, для женщин из Азии, выраженными вторичными половыми признаками», -почти криминалистически заключил он просебя. Ф. боялся рассматривать подробнее, как бы приберегая на потом. Он знал как всё будет. Бросив в угол плащ он обратил внимание на отсутствие полезности вешалки или шкафа, а сняв ботинки у двери расправился с практической составляющей обувной стойки. Затем он рванул на себя дверь с «мальчиками» и исчез за звуками воды грохочущей о чугунную ванну. Не растерявшаяся от этой мужланской учтивости Ло просто продолжала стоять посреди прихожей, почти безумно разглядывая художественную разруху громоздкого шкафа. «Ну не стоять же мне здесь всю ночь», - решила для себя Ло, ведь от хозяина этого каменного мешка вряд ли можно было ожидать большего гостеприимства. Да. Ф. и не дал бы его ведь женщины, постоянные и не очень, частенько называли сие жилище своим домом, поэтому барьеры собственничества были уже давно сняты. Китаянка решила похозяйничать и осмотреться, для этого она достала из своей сумки толстенную ароматическую свечу, которую везла кому-то в подарок. Оглядевшись в прихожей Ло заметила у обувной стойки на полу коробок спичек, возможно когда-то лежавший на ней. «Чирк!» - и через минуту внутриквартирное пространство начал заполнять приятный аромат персика. С помощью расплескавшегося от свечи света была найдена спальня. Ло удивилась, ведь интерьер огромной комнаты, вероятно задуманной архитектором как гостиная, определённо давал знать о диапазоне действий, свершаемых здесь: посередине комнаты стояла внушительных размеров кровать, как-будто похищенная из неизвестного замка, в углу, ко всей странности, находился диван, поставленный казалось для молчаливых наблюдений за процессами, временами проходившими в комнате. И, что поражало больше всего, - книги. Невероятное количество книг, которые были не на полках, а просто стояли в стопках одна выше другой. Везде были книги: раскрытые, разбросанные, пыльные, огромные фолианты и карманные книжонки, как песок на пляже они заполняли всё свободное пространство. Не найдя свободного места, Ло просто поставила свечу на одну из книжных стопок. Любопытство юной девы заставило её заглянуть под покрывало аккуратно застеленной кровати. К её удивлению там было белоснежное постельное бельё, без каких-либо рисунков и вензелей. Она представила как этот неотёсанный представитель сообщества особей мужского пола в тайне приобрёл этот комплект у апостола Петра в лавке у райских ворот, сотканный из облаков этот комплект был анонсом к небесному счастью для людей, пребывавших на нём. Пока неожиданная гостья изучала место обитания своего нового знакомого сам же новый знакомый с животным остервенением терзал свою плоть грубой мочалкой. Ф. почему-то думал о себе как о нечто грязном и скверном, так что он скорее сменил бы покров из кожи, чем позволил себе предстать перед Ло тем же, кто шагнул в ванную. И вот через пару минут в ванной мылся абсолютно чистый мужчина ладного сложения с цветом кожи, как у подноса из Макдоналдс. На волосы был потрачен весь тюбик шампуня, а на тело пол тюбика геля для душа и пол куска хозяйственного мыла, безвозвратно исчезнувшего в истерзанной мочалке. Поскольку Ф. даже не задумался взять с собой чистой или хотя бы другой одежды, он, не долго думая, обернул свою нижнюю часть банным полотенцем и, разбрызгивая капли воды тела и головы, как отмытый барбос, показался в дверях спальни. Пьянящий аромат персика пошатнул наглость в намерениях Фауста.
- О, теперь я, - задорно произнесла Ло.
Ф. сдвинулся в дверном проёме, а Ло не дожидаясь своего появления в ванной начала стягивать с себя одежду прямо на ходу: куртка, свитер, джинсы… в ванную она входила уже в зелёной блузке и чёрных кружевных стрингах. Напрягшийся Ф. сделал несколько шагов спиной вперёд и, поскользнувшись на раскрытой книге, плюхнулся на кровать. Ф. обратил внимание на мерцание свечи. Он сел и вцепился взглядом в колебания пламени… Гипнотический танец огненного лоскута вводил в транс…
   Неизвестно сколько времени прошло, но всё в том же дверном проёме в спальню уже показалась Ло. Наверное она что-то говорила, но Ф. не слышал её, его глаза уже ласкали её тело, которое от света свечи в спальне и света лампочки из прихожей было цвета янтаря, влажные волосы упругими завитками опирались на плечи. Полотенце скрывало большую часть тела этого сокровища китайского народа, что ещё больше вселило в сердце Ф. азарт завладеть им. Он не любил ждать; ведь в конце концов есть только два варианта: первый – можно 3-4 часа убить на разговоры, поиск общих тем и тому подобный обман, и второй – сразу перейти к кульминации... Ф. встал и за три шага, как парусник при попутном ветре, «пришвартовался» возле Ло. Янтарная нимфа вкрадчиво вздохнула от такой ожидаемой неожиданности – крепость недоступности растаяла в этом вздохе. Ф. хотел обнять её, прижать к себе, словно ценнейшее существо на планете, но задетое полотенце скользнуло по шёлковой коже Ло и упало к ногам Ф., умоляя о прощении за столь долгое сокрытие своей обладательницы. Теперь уже Ф. робел продолжать и просто смотрел. Смотрел на свежие от омовения волосы, обнимавшие лицо, которое виделось ему идеальным: высокий лоб без единой морщинки с маленькими капельками воды на нём; брови, как верхушки холмовой гряды длинные, тонкие и настолько чёткие, будто они освещены восходящим солнцем, которое должно вот-вот показаться; носик этой волшебной феи был явно работы руки Микеланджело, чуть выше обычного, чуть плавне обычного, сделанный таким как раз для того, чтобы совать его не в свои дела; её губы цвета весеннего восхода и аромата карамели были как сливочная пена взбиты желаниями поцелуев, а бархат её щёчек объединяла еле заметная ямочка на подбородке. Ф. зажмурился – из под расправленных бровей прямо на него смотрели два огромных, как любовь, и бездонных, как вселенная, глаза цвета первых душевных терзаний. Он не на шутку испугался ибо взгляд этого хрупкого создания из лотоса и янтаря говорил «Я знаю всё». Ф. не стал продолжать созерцание, он подхватил на руки эту девушку и, если бы у него в запасе была вечность, не отпускал бы уже никогда. Медленно, как хамелеон, и по-ювелирному аккуратно он перенёс свою Драгоценность к кровати, опустил её на ноги и тигриным рывком удалил с поверхности кровати покрывало. Замёрзшим котёнком Ло юркнула под бескрайний простор одеяла и свернулась калачиком посередине.
- Я не остановлюсь, - выдвинул свой вердикт Ф.
- И не нужно, - согласилась Ло.
   Насколько велико было желание Ф. сбросить одеяло, вцепиться в Ло и взорвать комнату напалмом своего вожделения, столь же велика, и даже ещё больше, была сила нежности и защиты по отношению к этому редчайшему цветку, это единственное, что останавливало его. Ф. лёг под одеяло рядом с Ло и закрыл глаза, передав их функцию рукам. Его понятливые руки скользнули тёплыми потоками от пальчиков ног выше по мягким икрам, согревая жаром ладоней манящие сгибы коленей и медленно, еле видимо, по внутренней поверхности бёдер… сейчас Ф. ощутил мощный отклик от тела Ло. Оно податливо прогнулось и по нему пробежали мурашки удовольствия, хотя возможно это был страх. Ф. сдерживался как мог, но тут его и без того вызывающий уважение других самцов стебель «адаптировался» к предстоящему диалогу тел. Ф. придвинулся ближе, а руки продолжили движение… разошедшиеся по сторонам ноги Ло открыли доступ к её сокровенному «бутону», но Ф. с остатками тактичности перевёл внимание на её упругий (явно тренированный) животик. Продолговатые кисти накрыли этот горный луг с соблазнительной ямочкой, в верхней части которой располагалось небольшое колечко. «Там моя погибель», - подумал Ф. Чувствуя на сокровенном теле остатки прохлады Ф. расположился сверху и не в силах больше терпеть приблизился к губам. Он начал целовать их сначала своим дыханием, потоки невидимых желаний разомкнули их, и в тот же момент Ло, как-будто случайно подавшись вперёд скрепила свои уста с теми, которые казалось были сделаны именно для этого, а не для слов. Прикосновение губ пробудило языки, и словно две противоборствующие силы они ринулись друг другу навстречу, а встретившись в неистовых объятиях, начали стараться перетянуть другого на свою половину. Одной рукой Ло обхватила Ф. за шею, другой обняла за талию. Она целиком хотела втянуть его в себя, но он выжидал, томил её неизбежностью и медлил, разделяя экстази возбуждения на дозы. Сняв оковы рук Ф. начал опускаться: поцеловав подбородок, как нож острый кончик языка скользнул по мягкой шейке, и вот лицо Ф. уже погружено в долину меж двух гор, увенчанных розовыми, как безногие фламинго верхушками. Грудь Ло была доведена до совершенства Создателем спустя тысячи экспериментов: чуть меньше чем вульгарная и больше чем смешная, она приглашала к ласкам, и Ф. это чувствовал. Он изучал соски своими щеками подобно благодарному младенцу, то заглатывал их целиком, а то обдувал прохладным воздухом, блестевшие от пребывания в его устах, сводившие с ума полусферы сладострастия. Ниже… ещё ниже. Ло изнемогала от наслаждения, она обхватила голову Ф. своими ножками и, не дожидаясь действий с его стороны, притянула его голову, повелев ласкать её «распустившийся цветок», весь плачущий каплями любовной росы. И он ласкал, то слизывая их, боясь упустить хоть одну, то как лаконичное торнадо засасывал всё вокруг, поглощал, вдыхая единственный в своём роде аромат тела этой чудесной китаянки. Ло вцепилась в простыню и, дрожа, что-то бормотала то ли на итальянском, то ли на китайском. Она сжимала на своей груди руки Ф. и изгибалась, как дикая кошка, а он предугадывая каждый отклик методично выпускал из телесного плена животного её либидо. Ло упёрлась в грудь Ф. своими пятками и отбросила этого трудоголика на другой конец кровати. Ф. упал навзничь так, что теперь, как маяк над заливом, возвышался его «страж наслаждения» и прежде чем он успел опомниться им уже завладела Ло. Сочные звуки поцелуев взбивали и смешивали внутри Ф. пудинг парящего блаженства. Как нефтедобывающая бурильная вышка двигалась то вверх, то вниз, преграждая путь свечному свету, голова Ло, и из-за этого она была обрамлена ореолом из свечного света и сладострастия. Её блестящая впотьмах розовая кисть язычка расписывала его «багровый холст» экспромтными узорами эротического осязания. Вакуум губ Ло, сомкнутых на «персонаже из брюк» Ф. окончательно раздавил в нём остатки нерешительности. Проникновение в «страну грёз» началось: ловко вывернувшись он придавил Ло к кровати. Ф. проникал в «таинственную темноту» медленно, давая осознать каждый захваченный сантиметр. Ещё, ещё… Ло забилась, у неё перехватило дыхание. «Остановить вторжение или продолжить, добиваясь безоговорочной капитуляции?» - замешкался Ф. Ло попыталась придержать его напор своей рукой, но скрученная за спину рука не оставила ей шанса. Эти две капли-одиночки в придуманном океане жизни в этот самый момент стали одной. Перестало существовать прошлое, будущее, «если», «нет», «может быть», «наверное». Был он, была она и была любовь. Чистая – нет, истинная – вряд ли, но в платье понимания и принятия, с улыбкой безусловности она ненадолго украла от реальной нереальности двух этих вечных одиночек и даровала мимолётное забвение. Кровать пыхтела, но не разваливалась; менялись позы, как во вспышке стробоскопа. Удивлённая свеча пыталась осветить каждый изгиб, каждый порыв, согреть каждый вздох и эмоцию этой пары, вкушающей плод с «запретного» древа. Сексуальная машина работала на предельных скоростях. Слёзы блаженства текли из глаз Ло, но она улыбалась, глаза Ф. закатились, тело напряглось:
- Я сейчас, - застонал он.
- Подари мне, - вопрошала она.
И в этот момент…
   «Так где же обещанный чай», - послышалось из двери. Ф, вздрогнул и оторвал взгляд от свечи. При входе в спальню в зелёной блузке, кружевных стрингах и с полотенцем на голове стояла Ло. Фауст замер.
- А мы разве?.. – пробормотал он.

- …разве мы не должны пить чай? – перебила она.
- Извини, я задумался на минутку, ты куришь? – попытался вернуться в реальность Ф.
- Пока нет, а что? Есть сигареты?
- Да, ровно две.
- Чудесно, давай.

   Ф. встал и двинулся в прихожую. «Что было это?» - проносились мысли, в на редкость мытой голове. Взяв из плаща сигареты, Ф. вернулся. Жизнерадостная китаянка по-турецки сидела на кровати. Ф. подошёл к свече и раскурил обе сигареты.

- Ещё не поздно передумать, - вербально позаботился он, - ведь курение убивает.

- Убивают нас родители, когда пускают в этот мир, - с остервенением отрезала Ло, и выхватив сигарету из рук Ф. глубоко втянула серое забвение дыма. Она не закашляла, не поморщилась, словно сигаретный дым ей был приятнее воздуха. Ф. сел на диван и молча пытался разглядеть сквозь дым и темноту глаза Ло, но сволочной мрак не позволял этого. Не помогала даже спасительная свеча. Так они и сидели Ло – на кровати, уничтожая «самое массовое оружие ХХ века», а Ф. на диване с тлеющей сигаретой, оскверняющей падающим пеплом четвёртую главу раскрытой Библии.
   Неизвестно сколько времени прошло, но Ф. и не заметил как Ло докурила, пожелала спокойной ночи, заснула, проснулась, собралась, попрощалась и вчерашним призраком растаяла в наступающем дне. Как ядерная вспышка, Ф. ослепило поднимавшееся солнце, но для него оно было чёрного цвета. Он опомнился и стал метаться по квартире, но Её уже не было. На память ему остался лишь еле уловимый аромат персика и её первый и последний окурок. Ф. достал его из пепельницы и, сжав в руке, прижал к сердцу. Он упал, его тело забилось в конвульсиях необратимости. Напряглась до предела каждая мышца, хрустели замкнутые суставы, трещали ломающиеся от чудовищного сжатия зубы, изо рта вырывалась пена, из глаз - слёзы, из носа – кровь. И вдруг – всё прекратилось. Ф. встал, вытер оставшимся во вчера полотенцем все жидкости, вырывавшиеся из его тела и оделся. Вся вчерашняя одежда покорно приняла в объятья ткани своего постоянного обладателя. Квартира опустела. Тишина и беспорядок – единственное, что оставалось здесь.
  Возможно вам случалось наблюдать манящую высоту шестнадцатого этажа, которая сладко обещает избавление?
  Возможно вам ещё придётся.
  Ему уже нет… летя навстречу Великой Матери, он сжимая драгоценный окурок, знал только одно – он остался с ней, с янтарной нимфой, сокровищем китайского народа, с его Ло…
                прощай Ф.


*ВВК http://stihi.ru/2011/07/10/4481