Броня, Бронька, Бронислава-Глава1-26

                Мы с Бронькой
                Валентина Дубровская

                "Послушайте!
                Ведь, если звезды зажигают –
                Значит – это кому-нибудь нужно?"

                Маяковский.


Каждое утро я иду на прогулку. В любое время года, в любую погоду, в любой части света, в любой стране.  Сейчас это Цфат, большую часть жизни это была Нетания, но теперь я вырвалась из ее липких объятий.
 Прохожу мимо пекарни, откуда долетает дразнящий запах  сдобных булочек. И мгновенно всплывает  имя  Брони.  И хотя это еще больно, прошел только месяц со дня похорон, я не отгоняю эти воспоминания. Звездочки в ее глазах, вспыхнувшие  в ответ на предложение: «Хочешь булочку?» – они  еще не ушли... Перебираю нити наших отношений.  Вся эта  смесь бурлит, пузырится, готовая взорваться, и я понимаю, что это будет продолжаться, пока не ляжет на бумагу.
«Первая встреча... Последняя встреча».
1990 год был не самым легким для  нас с дочкой: я опять без работы,  долг банку дошел до предела. В поисках выхода  мне пришла  идея – сдать на год свою 4-х комнатную квартиру, снять маленькую, а за счет разницы погасить долг. 
 Мой метод решения проблем очень простой – я всем рассказываю о  них.  Трудно предположить, с какой стороны придет помощь. Так было и в этот раз...

Один  знакомый  приехал из  Москвы и  рассказал мне, что познакомился там с семьей, которая скоро приедет в Израиль, и, зная о моих делах,  он решил сразу обе задачи. Они мне позвонят из аэропорта, когда прилетят.

«Первая встреча... Последняя встреча...»

Через несколько дней раздается звонок: «Мы прилетели!» Говорю адрес и иду готовить обед для гостей – новых хозяев. Периодически бегаю вниз встречать такси.  На улице октябрь, но жара жуткая – хамсин.  Нако-нец  повезло.  Подъехал микроавтобус, и из него стали выходить люди:  женщина в теплом пальто, мужчина в теплой куртке, еще мужчина в куртке, еще женщина в шубе и меховой шапке, еще женщина в шубе... У меня мелькает мысль, что если это все одна семья, то у меня ведь только 3 спальни...   Первая женщина бросилась ко мне, как к старой знакомой, обняла, поцеловала, – это и была Броня.

Поднялись домой, разделись, умылись, пообедали, и все разбрелись по комнатам  отдыхать, а эта же женщина разрыдалась у меня на плече – и  это  была  Броня.  Сквозь рыдания я разобрала, что она не сможет здесь жить в такой жаре, что это ужасно, что они очень мне благодарны за встречу и обед и т.д. и сколько я уже здесь живу,  10 лет, нет,  она  столько не сможет... Растерявшись, успокаиваю ее, – что это только сегодня такой хамсин, обычно не так жарко. 
      
Я описываю так подробно нашу первую встречу, потому что Броня  навсегда  останется для меня живой и здоровой, а закон «о мертвых  или ничего или...» – нас не касается.  Она куда-то уехала, наверное, надолго, но в мыслях и воспоминаниях она со мной.  И вспоминаю я живого чело-века со всем, что в ней было, есть и будет.

А между «Первой и Последней» встречей  пролег путь в 17 лет... 17 лет нашей жизни...

Потом было устройство их  жизни. Я делала все, что нужно для этого, не чувствуя, что это меня не касается, а  наоборот, – меня это почему-то   очень даже  касалось...

В Каббале говорится, что в жизни нет ничего случайного.  Все встречи в этой жизни имели свои корни в предыдущей, а сегодняшняя – это шанс для исправления.    Возможно, что я просто отдавала свой кармиче-ский долг. И очень кстати у меня было для этого время – я опять не работала...

Вот так я знакомилась с  ее семьей, с Бронькой.
Во многих семьях принято называть близких  искаженными именами или прозвищами: Тата, Муха и т.п.  Таким же было и имя «Бронька», несмотря на грубый суффикс.
Вначале мне это казалось странным – 60-и летнюю женщину звать так, но со временем я почувствовала, что иначе и быть не может. Ее  живость, детская непосредственность  делала ее именно «Бронькой».
Кроме того, была в ней какая-то  бесшабашность  «юного строителя социализма», что ли. Делать не назло, а вопреки здравому смыслу  и советам. Никогда не понимала, зачем она ходит по всяким врачам, при том с интересом и энтузиазмом... Ведь никакие рекомендации не выполнялись, а если сам визит не излечивал и не помогал, значит, естественно, плохой врач...
Как-то она увлеченно рассказывала, что слышала о каком–то необыкновенном враче, который... и т.д. Я предложила поехать к тибетскому врачу, услугами которого я успешно пользуюсь уже давно. Она с радостью согласилась...

Была у нас одна проблема...
С первых дней я все пыталась ей объяснить, что они не только прие-хали в другое государство – они приехали в другую жизнь, и не надо «изобретать колесо», нужно пользоваться местным опытом, накопленным многими поколениями... Например, мыть голову надо  каждый день, из-за климата голова сильно потеет и т.д.
Став в позу  «оратора на высокой трибуне», Бронька  вызывающе зая-вила, что как мыла ее раз в 10 дней  по совету специалистов, так и будет мыть.   Ладно, подумала я, поживем – посмотрим...
И вот  теперь  она  пожаловалась, что очень сильно  выпадают воло-сы...
Мы поехали к врачу, он ей посоветовал не поднимать тяжести, а для головы дал какую-то мазь.
Разумеется, ни первое, ни второе она не «услышала» – и внука таскала на руках и…
А с волосами была такая история. Я ее спросила, помогает ли мазь, что с волосами.
-  Нет, не помогла, все так же лезут.
-  А ты мазала? Делала все, как он велел?
-  Не-а, ничего не делала, вон в холодильнике стоит.
-  Но он же велел не держать в холодильнике и 2 раза в неделю...
-  Да ну его...  ничего не помогает.
-  Ты опять постриглась очень коротко. Не делай так, тебе больше идет, когда волосы длиннее.
-  А мне так нравится, так удобнее...
-  Володя тоже говорит, что любит, когда ты стрижешься не так коротко.
-  Да?
Все осталось по-старому, конечно.

Но были вещи, которые схватывались мгновенно, и непонятно почему. Например, появляется  «теория»,  что нельзя есть морковь, сваренную с мясом, потому что какой-то яд из костей втягивается в нее и можно отравиться.
В науке теория, подтвержденная серией опытов, принимается. В жизни, наверное, тоже, потому что для  многих поколений на Руси  борщ и холодец были самыми распространенными блюдами, но  все эти люди умерли. Правда, не доказано, что отравились такой морковью, но с другой стороны, – кто проверял!?
Просто что-то новое, необыкновенное, что хочется поддержать...
Одна моя знакомая где-то вычитала, что вредно гулять в хвойном лесу...

Были ли мы с ней подругами?  Не знаю, смотря какой смысл вкладывать в это слово. Но абсолютно уверена, что мы были  «одной крови». Это значит, что мы могли положиться друг на друга и твердо знали – вторая половина не подведет. Так же считала и Бронька.  Мы не говорили гром-ких слов на эту тему, это все было  «за кадром».   Хотя по всем «чертам» мы были совсем разные, даже зачастую полной противоположностью друг другу.
Собираясь в предыдущий раз приехать из Москвы, я попросила Броньку подыскать мне жилье на пару недель.  Я была уверена – спать на улице не придется...

Первое время мы часто встречались – у меня было время, а им нужна была помощь.
Все ринулись подрабатывать после ульпана, Бронька  тоже решила внести свою лепту.  В какой–то семье есть ребенок лет 10-ти, нужно  было его покормить после школы, убрать дом, постирать, погладить и т.п.  Все бы ничего, но  хозяева говорят только на иврите, что  для Броньки пока как китайский... Поэтому у меня дома часто раздается звонок телефона от нее:
- Послушай, что она от меня хочет?
После чего хозяйка мне объясняет, что она хочет, и каждый раз  добавляет, что все это она терпит только потому, что хочет помочь новым эмигрантам. Я выражаю восхищение ее намерениями и терпением и объясняю, как ей повезло, что  именно Броня занимается ее сыном. Та соглашается и рассказывает, что, придя домой в обед,  нашла сына на дереве, а Броньку -  под  деревом, скармливающей мальчишке обед, который, по счастливой случайности,  состоял из сосисок с макаронами.
В другой раз мальчик разбил большое стекло двери на веранде, потому что Бронька оказалась  плохим вратарем и не «взяла» мяч.
Когда она еще успевала делать работы по дому?!
Потом был телефонный разговор с ужасным воем:
- Она хочет, чтоб я помыла окна!? Что это значит? Какие окна и как их мыть, если они не открываются!?
Поехала, мы вымыли с ней все окна, ничего даже не разбили и, как оказалось, ничего страшного тоже не было.
Но самое потрясающее в этой истории  было  отношение Броньки ко всему этому – для нее это была игра,  она знала, что это ненадолго, что она этим никогда не занималась и никогда не будет, – почему же не подурачиться!?  Но было очень утомительно, все время  напряженка.

Приближалась зима, уже шел декабрь и,  хотя мы ходили на море в купальниках, все-таки... будет же когда-нибудь холодно.
- Надо купить брюки, в юбке будет холодно, - предлагаю я.
- Ты что, брюки с моей задницей!?
- Но я же со своей задницей хожу в брюках. Надо только привыкнуть.
Проходит какое-то время, и  я   вижу  и вторые, и третьи  брюки.  Спрашиваю:
- Ну что, ты брюки носишь?
- Не представляю, как я раньше без них обходилась! Это так удобно!
-  А задница не мешает?
-  Так я же ее не вижу!
Резонно!

Я очень люблю  картины Чюрлениса, на одной из них изображена «спираль жизни»  с редкими огоньками   по всему пути. В моей жизни было очень мало людей, которых я любила, поэтому кажется, что все эти огоньки на моем пути – это встречи с Бронькой.

Было приятно просто встретить ее неожиданно. Она вся зажигалась радостью, светилась навстречу,  излучая и свет и тепло!  Казалось, что для нее с этой минуты не существует ничего, кроме нас...

Огоньки  в ее  глазах зажигались по разным поводам:  предложение поехать куда-то  на машине, неважно  куда – бенгальский огонь из глаз,  попала в руки интересная книга – вся засверкала,  интересная встреча – звездный дождь, не говоря уже про булочки.
И было приятно доставить ей какую-либо  радость, потому что она возвращала это сторицей...

У меня была знакомая пара из Болгарии, которая в свое время прошла путь, описанный в «Эксодусе». Жили они в Яффо,  и я однажды,  поехав в Тель-Авив  по делам,   решила их навестить. Предложила Броньке поехать со мной и по дороге рассказала ей их историю.  Надо было видеть, как она на них смотрела – живые герои! Наверное, встреть она живого Ленина, – потрясение не было бы большим.

А жизнь, между тем, шла своим путем.  Январь 1991 года, бомбежка Ираком,  но главное – подготовка к ней. По ТВ показывают, что и как надо делать, чтобы защититься  при химической атаке. Население страны,  имеющее  обычно на все свое мнение, послушно бредет за СМИ. Сама бомбежка  проходит, Слава Б-гу, без последствий, от 36 СКАДов не погиб ни один человек. Да здравствует ЦАХАЛ!  Слава Господу Б-гу!

На Пурим все это закончилось, стояла чудная погода, вопреки обычаю!  В центре Нетании проходило массовое народное гуляние,  и мы тоже всей  семьей  выбрались на праздник.  Героями дня  стали негры – американцы, обслуживавшие батарею «Патриотов», стоявшую рядом с городом. Татьяну Ефимовну было невозможно оттащить от одного негра – великана, она что-то пыталась ему объяснить на почему-то ломаном русском языке. Бронька смотрела на всю эту кутерьму широко распахнутыми,  впитывающими глазами и, как выяснилось потом, замечающими все и вся!

В ней  было столько  детскости, что большим удовольствием для меня было наблюдать за ней, за ее реакцией на все. Это как наблюдать за развитием любимого ребенка, хотя между нами была разница в 10 лет в ее пользу.

Подошел Песах. Для новых эмигрантов организовали  праздничный стол в каком-то ресторане. Пришел Рав, постарался сделать все, как положено, но все быстро поехало по привычным рельсам русской вечеринки. Подкрепившись, все запели под руководством опять же Броньки. Во-истину, кладезь талантов... Но самое потрясающее было, что она себя и чувствовала, как на обычной вечеринке с друзьями!

Мы с  одним  киббуцом решили  открыть контору  для того, чтобы помочь  новым репатриантам внедрять свои разработки в израильскую промышленность. Для этого мы, прежде всего, организовали наше с Бронькой выступление по радио на эту тему. Во время выступления мы на минуточку  забыли наш номер телефона, куда люди должны были обращаться. Но, расхохотавшись, легко вышли из неловкой ситуации. Потом ее российские знакомые восхищались, как ловко она устроилась на новом месте! И она чувствовала себя, как рыба в глубокой воде! Хотя денег нам это не принесло, – но кто будет об этом думать!
Как и ее распространение билетов. Думаю, что доход не покрывал даже расходы на телефон.

В русскоязычной газете часто появлялись  политические  статьи Р.С., которые меня очень привлекали своей эрудицией, логикой, знанием  материала и политическим  направлением. Однажды я ей позвонила и высказала  все, что я о ней думаю. Заодно спросила, встречается ли она с читателями и можно ли организовать такую встречу в Нетании. Р.С. отве-тила, что все возможно, но желательно, при ее доходах, оплатить хотя бы бензин.
В назначенный  день и час собралось около сотни человек для встречи с ней, были интересные вопросы – ответы. Вход стоил недорого, примерно как килограмм курицы. Кроме того, она привезла и удачно распродала свою книгу. Так что,  по моим подсчетам, она и расходы на дорогу оправдала, и на мороженое осталось, – чему я была очень рада и благодарна людям за поддержку. В какой-то момент я заметила женщину, которая тихо пробиралась к выходу, стараясь выскользнуть, не заплатив. Меня это, естественно,  всколыхнуло,  т.к. я заботилась о том, чтоб  лектор была довольна, и еще не знала, какая сумма собралась. Поэтому,  выходя за книгами к машине, я  бросила ей пару неласковых слов, намекнув на сэкономленную курицу. И сразу поняла, что, к сожалению,  имею дело с больным человеком.  Но она уже понеслась!  Проводив меня с криками до машины и назад, она несла всякую чушь и в зале, с благородным негодованием возмущаясь, что я ее оскорбила. Никто не знал, в чем дело,  но кое-кто понял, что крики не по делу, и попытался продолжить общение. Но не тут-то было!
Бронька стояла рядом с нами, и меня заинтересовала ее реакция – все-таки она уже меня знала достаточно хорошо и могла понять, что хотя бы часть обвинений этой сумасшедшей не имеет ко мне отношения!   Но, постояв и послушав, она  молча  отошла к кому-то из знакомых. Это меня удивило, и я решила  попозже расспросить ее об этом случае, о ее воспри-ятии его, о ее мыслях,  но потом забыла...

Как забыла спросить, откуда  у  неё  такое имя...  И  еще  пару  вопро-сов  остались без  ответов.  Думала, что еще есть время,  мы сядем  и все выясним, и на все эти и другие вопросы будут ответы...
Как человек, склонный к одиночеству и любящий это,  я  почти не участвовала в семейных торжествах Броньки, как не любила и не  отмечала свои дни рождения, кроме 50-летия, где снова убедилась в правильности выбранного для себя пути.   Отвечая на ее очередное «поздравление», я спросила, а с чем она меня,  собственно,  поздравляет?  Ведь в том, что я когда-то родилась, нет  моей заслуги, в том, что я еще живу, – так есть еще люди и старше меня, что живут и здравствуют... Так в чем дело!?   
Надо было видеть ее недоумение, – ведь так принято, так все делают....
Поэтому  в будущем она сделала мне  небольшую уступку – не поздравляла, но старалась встретиться и «скрасить» мое одиночество в этот знаменательный день!
 Подобная ситуация сложилась и в ее  взглядах на мои отношения с дочкой.

 В Каббале  говорится о том, что «отцы и дети», по существу, чужие люди. Ведь что делает человека «Человеком»? Душа, которую получают от Б-га, а это Чудо никакого отношения к родителям не имеет.  А среди  людей есть такие, которых любишь или не любишь, даже незнакомых. А я, уже познакомившись с дочкой, не могу любить такого человека.  Объясняя все это Броньке, я и сама поняла всю эту ситуацию более глубоко и в правильном свете – у меня нет обид и претензий к дочке!
Но Бронька  всегда с таким сочувствием смотрела на меня, слушая ответ на вопрос: «Как дочка?»
Ее ставило в тупик мое заявление, что поэзию Высоцкого я ставлю выше поэзии Пушкина, потому что первый мне много ближе, что он остроумней, а может, я просто плохо знаю Пушкина. С этим она легко со-глашалась...

     Однажды она позвонила и попросила совета, как выйти из непри-ятной ситуации: она сильно поругалась с кем-то, но  невозможно оборвать  отношения. Скоро День рождения той женщины, и она не знает, что делать – то ли переступить через ссору и поехать, поздравить и продолжать, как будто ничего не было, то ли  стать в «позу» обиженной  и  ждать, чтобы та начала первой!?  Мы начали выяснять, как велика обида,  действительно ли она была направлена на Броньку или просто было плохое настроение, и кто-то попал под руку и т.д. В конце мы выяснили, что если Бронька пойдет с поздравлениями, – это не будет для нее унижением!

   Невозможно представить,  что кто-то с ней ругался или хотел ее обидеть!  Это,
по-моему, как «положить камень в протянутую руку».  Я не хочу сказать, что она была  Ангелом, но никогда не слышала от нее злобствования, чтобы она сделала той или этой, или чтоб «кто-то сдох», даже в шутку...

     Одна дальняя родственница, погостив у них месяц, в разговоре со мной, вместо благодарности, вспоминала с осуждением их образ жизни, питание, и т.п.
После близкого общения с этой «праведницей» я начала рассказывать Броньке, что в действительности  она представляет собой, пытаясь объяснить, что если такая «праведница» чем-то недовольна, это еще не значит, что это плохо. Если бы ей что-то во мне понравилось, – я бы удавилась...
Вдруг Бронька начинает ее защищать  и даже, вроде бы, обижается за нее. У меня челюсть отвисла...

     У нас никогда не было времени посидеть посмотреть фотографии  ее семьи – когда-нибудь потом... Поэтому только после ее ухода, когда Володя монтировал фильм её памяти, я увидела их свадебную фотографию. Интересно, красавец жених, глядя на склонившуюся невесту, думал  ли он, оправой какому бриллианту ему придется быть всю долгую жизнь?!  И, на мой взгляд, он блестяще справился с этой задачей!  Они такая гармоничная пара, что невозможно представить себе, чтобы еще кто-нибудь мог дать Броньке  такую прекрасную оправу в их трудной жизни... Уверена, что без «такого»  Володи не было бы и «такой» Броньки. Хотя они очень разные...
Поэтому она совершенно справедливо заткнула  рот «подруге», только вякнувшей что-то о муже. А если и были у нее какие-то замечания в адрес близких, она не считала нужным  высказывать свое «личное» мнение.
Позже выяснилось, что, получая с искренней благодарностью по-дарки от близких, она и не думала сказать, что бы она хотела получить. Да, она собирала домики, да, она любила что-то особенное в подарках, «изюминку»... Но  когда я,  уезжая  в Москву, спросила, что  ей привезти в подарок, что  бы ей хотелось получить просто так, она смущенно сказала: «Мягкую игрушку».

Задолго до отъезда из Москвы я увидела Совенка и купила ей в подарок, но положить его пришлось уже на могилу.
И на похоронах, и на 30 дней ее могила была завалена цветами, но мне хотелось положить ей мягкую игрушку...

    Прожив в Москве 5 лет и почувствовав, что с меня хватит, я решила вернуться домой, но где-то в октябре, когда в Израиле спадет жара... Меня ничто не обязывает ехать срочно... И вдруг, без всякой причины, я засобиралась срочно уехать. Масса дел, масса проблем, которые я планировала сделать до октября, свалились мне в руки.  Загнанная, я не могла ответить на вопрос, почему изменились планы и почему все так срочно!? Внутренний голос подгонял меня, – а ему я привыкла доверять, наученная опытом 60-летней  жизни...

      «...Последняя встреча...»

Я не знала, что  точно  происходит с Бронькой, но опять появилось ощущение, что надо помочь... В моей жизни мне никогда не приходилось ухаживать за тяжело больными людьми, Слава Б-гу, это меня миновало, и есть надежда, что уже не придется...  Но за то короткое время, что я успе-ла побыть с ней, меня не покидало ощущение, что она просит, чтоб ее не трогали, не беспокоили... Что я и делала вопреки  указаниям близких.

В первый мой приход я назвала себя,  и она с большим трудом повто-рила мое имя и фамилию, потом, через пару дней,  еще раз... Почему  это засело в ее больной голове?

    Может быть, я расплатилась с ней окончательно за что-то из про-шлой жизни и теперь тоже могу свободно уйти из этого мира?! Или есть еще что-то или кто-то  и   надо  продолжать   ловить  «указания и подсказки»?!

  А как было бы здорово – и ТАМ  продолжить  идти  рядом с Бронькой и видеть  ее  «звездочки».   Ведь мы еще  о многом не договорили,  столько не обсудили..., не выяснили... Всегда были заняты чем-то более срочным.  Да и чего спешить,  впереди ведь была целая жизнь...

Вот такой мне помнится Бронька, такой я ее вижу и сейчас...
С ней ушло что-то светлое, радостное, чистое, бесхитростное, простое и детское...
«Взрослые – те же дети, только большие...» Редко кому удается подтвердить эту мысль. Броньке – удалось…

   Вообще, редеют ряды людей  вокруг моего  виртуального стола, уходят потихоньку, чаще, не прощаясь... Не успеваю  глотать комок в горле... Утешает одно – что, как говорит Игорь Губерман, «потерпи, это скоро кончится, недолго  осталось...»
 
  Кажется, что если бы я сказала сейчас Броньке: «Ну что же ты сделала, ведь это так больно, зачем ты ушла!?», она бы великодушно заявила: «Ну, извини, я не знала! Ничего особенного, это же ненадолго», – и засмеялась бы...

  Как-то я  заметила «звездочки»  в глазах Броньки-ного внука.
  Дай-то Б-г!               

12.07.07