Лодя

   Эта встреча произошла летом незабвенного 1975 года, и потом Наталья Юрьевна частенько вспоминала те странные, окаянные дни, и всё задавалась вопросом: так что же нужно было сделать, и не находила ответа.
   Лето пришло в город рано, в конце апреля, и на «майские» очумелый город вовсю плескался у Петропавловки  и у любых лужиц, прудов, маленьких озёр ровнёхонько перед надписями «Купаться строго воспрещается».
   Н.Ю. была на сносях, а в коммуналке не имелось даже душа. И женщина извелась , проплывая, как утица с тазом воды из кухни и обратно.
Сразу за Тучковым, если миновать стадион, было крохотное озерцо, где она обычно и располагалась, из тени чахлых деревьев. с завистью наблюдая за купающейся оравой. Народу было так много, что казалось, вода вот-вот выйдет из берегов…
   Первого июня её с сыном выписали из роддома. Шёл снег.
А уже через неделю Н.Ю. про себя горестно задавалась вопросом, что ей делать? Родных у неё не было, муж готовился к защите кандидатской, а новорождённый заходился от крика. Было впечатление, что он не спал вовсе. Подремлет минут пятнадцать и снова в крик. В доме перебывали все врачи и даже заведующая детской поликлиникой. Посочувствовала, рассказала байку, как она в сходной ситуации швырнула, не глядя, через всю комнату одного из своих близняшек и, как он чудом остался жив, и была такова.
   Единственное, что спасало – прогулки. Почти что с утра до вечера. И Н.Ю. покорно включилась в этот заданный младенцем ритм. По полувинтовой лестнице женщина сначала спускала коляску – гэдээровское красное чудо, доставшееся совершенно случайно, потом тащила младенца и, вспотев, как мышь под метлой, вылетала на улицу, протискиваясь мимо обжимающихся парочек или мужиков, справляющих малую нужду. Чаще всего она заходила в чахлый соседний двор, где стояла полная пыли песочница и несколько облезлых скамеек.
- Какой ровненький асфальт,- с завистью думала она.
- Вот бы лечь, просто лечь, вытянуть ноги и закрыть глаза… Счастье-то какое, лечь, лечь, лечь.
   Сидя на скамеечке, Н.Ю. размышляла: так она долго не протянет, не спать по нескольку суток ей не вынести… может музыку малышу ставить, какую-нибудь убаюкивающую? И тут она увидела мальчишку. Обыкновенного такого пацана. Он торчал столбом посреди двора, опустив руки, ни на что особенно не глядя.
- Неприютный какой, - сонно подумала молодая мать.
- Прямо воплощение одиночества и тоски. Другие по лагерям маются или по бабушкам-дедушкам распиханы, а этот один, ни игрушек, ничего.
   Она почти задремала, когда услышала:
- Тётенька,можно я с вами посижу?
- Конечно, садись,- проснулась она.
- Спасибо. Я вам не помешаю? Мне нужно поговорить, можно? Потому что почему, - заключил мальчик свою вступительную речь. В последней фразе не было вопроса, скорее, ответ, как результат напряжённых размышлений.
- Почему что? – спросила женщина?- Может, мы вначале познакомимся? Тебя как зовут?
- Лодя. Меня мама так зовёт. Мне нравится. Не как всех.
- А меня Н.Ю. Женщина помедлила.
-Лодя… Ну, конечно, от Володя, правильно?
Она исподтишка изучала мальчишку: белобрысый, большущие серые глаза и такой худенький, что синие жилочки образовывали целую «речную» систему на не загорелых руках.
- Лет 11-12. Одет чистенько, штанишки свеже выстираны, рубашка аккуратно заправлена, а курточка такая ветхая, но очень искусно заштопана. Так о чём ты хотел поговорить, Лодя?
- О несправедливости. Потому что, почему, - повторил он.
- Почему, мои мама и папа работают и работают, а денег у нас так мало… Мама болеет всё время, врачи говорят: к морю, а денег нет, даже на лекарства.
- Так вот откуда почти ювелирная штопка и починка одежды…
- Я хочу, чтобы мама поправилась и носила нарядные платья в цветочек, а ещё, чтобы были деньги, и в доме всегда стояли цветы, её любимые тюльпаны и ландыши.
- Гляди-ка,- окончательно проснулась женщина, - я думала он заторможенный, а мальчишка – просто философ. Детским своим умом пробует разрешить и для взрослого неразрешимые проблемы. Оттого и замолкает надолго, и слова подбирает по одному
Я знаете, что думаю, - продолжал мальчишка, пытливо заглядывая ей в глаза.
- Нужно их убивать.
- Кого, - ахнула Н.Ю.
- Я вчера девчонку видел, - вдруг с ненавистью сказал Лодя.
- Вся такая в бантиках, оборочках каких-то.… Так она в машине сидела, а лысый дядька ей конфеты совал, целую коробку, а она, дура, его отталкивала. Отец, наверное…
Одни конфеты отталкивают, - забормотал он горестно, - а другие… Вот я вырасту и начну убивать.
- Ты мне не ответил, кого? Таких, как отец этой девочки?
- Всех богатеев. И маму к морю отвезу, и вообще… Лицо его осветилось нежностью. Как быстро, оказывается, может меняться мальчишечье лицо!
- И буду покупать ей каждый день ландыши и тюльпаны… и конфеты….
- А, может, начнёшь хорошо учиться и вырастешь кем-то знаменитым, и будешь зарабатывать кучу денег?
Мальчишка подумал и ответил.
- Нет, тётенька,- он упорно называл Н.Ю. тётенькой, - это вряд ли.
- Учусь-то я хорошо, даже на отлично, - раздумчиво сказал он,  моя мама закончила школу с медалью, а что вышло?
- Ну, и чем ты будешь лучше тех, кого сейчас так сильно ненавидишь,- спросила Н.Ю., замученная бессонницей и совершенно не представлявшая, что сказать этому мальцу, у которого вот сейчас на её глазах совершенно всерьёз – она видела это по его напряжённому недетскому лицу – в голове вызревала страшная программа жизни, которой он будет, один раз решив, следовать всю жизнь.
- Я сделаю свою маму счастливой, - ликующе сказал пацан, даже несколько разочарованный её тупостью.
- А если тебя посадят, твоя мама будет счастлива?
- Не посадят, лысого же не посадили, а у него и машина, и конфеты…
- А если будешь отнимать, а тебя убьют? Что будет с твоей мамой?
- Не убьют. Я вырасту очень сильным, - убеждённо ответил этот худосочный шкет.
- Я осенью в секцию пойду, уже записался.Самбо называется.
Какая-то худенькая – кожа да кости - болезненного вида женщина позвала: - Лодя, - и разговор закончился.
   С тех пор время от времени Н.Ю. встречала Лодю, и они говорили,но никогда больше он не заговаривал с ней о своих жизненных планах, а Н.Ю. была так измучена, что и не возобновляла разговора.
- Если бы она была в своей нормальной форме, - говорила себе много позже Н.Ю., - она бы непременно нашла возможность поговорить с его родителями, с ним, привести какие-то «железные» аргументы, хотя и потом женщина не знала, что могло бы убедить мальчишку, который хотел одного: сделать счастливой маму…
Убедила ли тебя жизнь, парень?
Кем ты стал?
Где ты, Лодя?

06-07.2011