Там, где самая сочная трава. Лариса Кандаракова

     В деревне наступило утро. С туманом, который поднимался от реки, с запахом трав и криками петухов. По просёлочной дороге медленно тянулось стадо коров во главе с немолодым, но крепким и дородным быком Буяном. Они шли не спеша, гремя боталами на шеях, оставляя за собой запах парного молока.

     Стадо вышло на поле с сочной травой, которое вольно раскинулось недалеко за деревней вдоль берега небольшой говорливой речки Пичуги. Это было излюбленное место выпаса всех деревенских коров, где они объедались высокой зелёной травой и пили вдоволь чистую речную воду.

     В начале стада, сразу за главенствующим быком Буяном шли две коровы. Одна чёрная по кличке Красуля, другая красной масти по кличке Зорька. Это были две подруги, которые знали друг друга ещё игривыми телятами. Прошло время и они превратились в больших молочных коров, продуктивностью которых были очень довольны их хозяева.
Они шли и говорили ни о чём, чтобы скоротать дорогу до пастбища.
Откуда-то издалека донёсся женский голос:

- Марта! Марта! – кто-то явно звал свою рогатую кормилицу. Вторя ему, с другого конца деревни утреннюю тишину нарушил клич:

- Февралька! Февралька!

Там тоже хозяйка звала свою коровушку из загона, торопясь влить её в общее стадо и отправить к месту выпаса.
Слыша это, корова красной масти Зорька махнула хвостом, прогнав надоедливых мух, и задумчиво сказала:

- Вот скажи мне, подружка, почему у всех коров одинаковые имена – Марта, Февралька, Зорька? Как будто других имён нет, покрасившее?

- А чем тебе твоё не нравится? – удивилась чёрная Красуля. – Имя как имя.

- Оно, конечно, неплохое, но мне, например, всегда нравилось другое. И почему меня им не назвали?

- И какое? – стало любопытно собеседнице.

- Жозефина! – гордо произнесла Зорька.

- Жозе… как? – Красуля даже остановилась от неожиданности.


- А что? Очень красивое имя, как раз для меня, - без ложной скромности продолжила Зорька.

- Не знаю… Такими именами коров никогда не называют. Какое-то балетное имя.

- Я с тобой согласна, - помахивая хвостом сказала Зорька и, подумав и пожевав жвачку (коровы всё-таки жвачные животные) призналась: - Давно подумываю в балет уйти, даже мечтаю выступать в балете на льду, но… не могу.

- Это почему? – заинтересовалась подружка, представив себе её на льду на коньках и неслышно фыркнула.

- Хозяйку свою жалко, Анну Ивановну, пропадёт она без меня совсем, - серьёзно произнесла Зорька. – Одна я у неё радость. Только и слышно от неё – «Зоренька» да «Зоренька». Не могу я так с ней поступить. Пусть мечта так и останется мечтой. Может, потом как-нибудь…

- Это верно. Только ещё немного, и старовата ты будешь для балета. Не будет той грациозности и изящества, как сейчас. Года-то идут.

- Нет, гибкость у меня хорошая, - сказала Зорька. – Смотри.
Она остановилась, изогнула шею и почесала себя рогом около хвоста.

- Да-а, просто гимнастка какая-то, - с наигранным удивлением ответила Красуля. – Молодец! Горжусь тобой.

- Да ладно, - застеснялась Зорька и пошла бодрее, помахивая хвостом и негромко мыча свою любимую песенку: «Ах, белый теплоход, куда меня несёшь…»

     Бык Буян, который шёл впереди, остановился и строго сказал:

- Вы, подружки, подтягивайтесь давайте, а то из-за вас всё стадо растянулось. Так мы и к обеду на месте не будем. Вот уже и речка видна. Шагайте быстрее, и оставить пустые разговорчики в строю!
Красуля ответила с обидой в голосе:

- Всё строжишься! Лучше бы ласковое слово сказал – всё-таки не чужие.

Буян оглянулся и с нарочито важным видом ответил:

- Я старый солдат и не знаю слов любви!

Красуля с Зорькой опешили. Тут уж и Зорька не выдержала и возмущенно произнесла, часто моргая большими глазами и настраиваясь на скандальную волну:

- Да надо же! Не знает он слов любви! Когда тебе надо, ты всё знаешь! Вспомни-ка, что ты мне говорил прошлым летом? Ты ведь, шельма, чего только не обещал, и потом – пожалуйста! – тёлочка у меня родилась.

- Да не говори! – поддержала солидарная рогатая подруга. – Ведь он и мне чего только ни шептал! И ягодка я, и малинка сладкая, и коровушка его ненаглядная. И всё… теперь вот бычок-то… следом бежит. Весь в него уродился, даже пятнышко на лбу такое же белое.

     Буян быстро ретировался в ближние кусты, потому что знал: если его благоверные начали ворчать, то это надолго. И пока к ним не присоединились ещё те коровёнки, что идут сзади, которые невольно прислушивались к разговору, он по-мужски ловко и молча, как истинный джентльмен, скрылся в прибрежном ивняке и затих там. И чего они вдруг на него взъелись? А как они хотели? Можно подумать, это не они слушали его шепот, полный любви. Женщины – они и есть женщины, всю жизнь чем-то недовольны. Я же не могу им постоянно говорить слов любви, я их говорю иногда, по мере необходимости. В конце-концов я не оратор, а мужик. А мужик своё дело знает и без этих телячьих нежностей. Думая так, бык затаился в кустах, исчезнув из поля зрения скандалисток.

- Сбёг всё-таки, язви его, не любит правды в глаза, - сказала Зорька.

- И не говори, подружка, - поддержала Красуля. – Они, мужики, вообще безответственные, как что – так в кусты. Всё на наших плечах… хрупких.

И они, помахивая хвостами, нагнулись к сочной зелени под ногами и стали с аппетитом хрустеть травой, позвякивая боталами на шеях.

     Солнце взошло, наступал летний день. Стадо разбрелось по полю, наслаждаясь тишиной и негромким журчанием реки, которое слышалось рядом, под пологим речным берегом.
Немного погодя, выждав, пока коровы подкрепились и подобрели, из кустов вышел буян и крикнул:

- Красавицы мои, далеко не разбредаться!

Зорька кокетливо махнула хвостом и сказала:

- Обходительный какой! Нет, хороший у нас всё-таки бык, зря мы на него…

- Нет, ты только посмотри! – вдруг перебила её подруга, глядя в сторону. – Это куда он так игриво вышагивает? Поглядите-ка, и про радикулит свой сразу забыл!

Красуля подняла голову и посмотрела в ту же сторону. Буян, играя мускулами, спешно направлялся к какой-то пришлой молодой корове, которая, видать, забрела из соседней деревни и паслась в высокой траве недалеко от их стада. Она отгоняла надоедливых мух, мотая при этом головой с роскошными рогами и выразительными большими глазами, которые, как казалось Красуле и Зорьке, весьма зазывно посматривали в сторону их ненаглядного Буяна. А он, судя по всему, моментально обрёл вторую молодость и неслыханную резвость, в крови его внезапно разгорелся нешуточный огонь.

- Да-а, пожалуй, сейчас он найдёт и слова любви, и слова нежности, и всё остальное вместе взятое. Изменщик бессовестный! И когда только угомонится, кочка ему под копыто! – сказала Зорька.

- Да ладно ты! – спокойно произнесла Красуля. – Не принимай близко к сердцу. Ведь неважно, куда уходит мужик, важно, куда он возвращается. Всё одно – обратно в деревню вечером пойдём все вместе. Куда он денется-то? В первый раз, что ли.
Зорька посмотрела, как Буян кружит возле пришлой нарушительницы спокойствия, отвернулась, чтобы не расстраивать себя, и произнесла:

- Да деться-то он никуда не денется, Казанова, ядри его! Просто совесть надо иметь.

Красуля прожевала очередную порцию травы и сказала нравоучительно:

- Наверное, мужики вообще без совести рождаются. Но если так по каждому поводу переживать, то состаришься раньше времени и снизится удой. Плюнь ты на него, баламута! Сейчас, наверное, ей обещает золотые горы. Да и пусть, не всё нас обманывать.
Потом помолчала, подумала и сказала:

- И что странно, ведь знаешь, что он говорит неправду, и всё одно – веришь. Веришь каждому слову. И так каждый раз…

- Да он хоть кого уговорит, - поддакнула Зорька. – Змей красноречивый! Что-что, а охмурить порядочных коров он всегда не против. В крови это у него, что ли. Верно говорят: сколько быка ни корми, а он всё на соседский стог смотрит!
И они, вздохнув для порядка, пошли к реке на водопой, потому как солнышко стало припекать и внезапно навалилась летняя духота. Буян с незнакомой коровой исчез где-то за кустами. Наверное, он ей показывал, где на поле самая сочная трава.

     Когда начало вечереть, деревенское стадо, как всегда, во главе с быком буяном, который как-то враз повеселел, вышагивало домой в деревню. Коровы несли полное вымя молока и шли неспешно, словно боясь его расплескать.

- Давайте, голубушки, поторапливайтесь, вот уж и дома видать! – торопил их Буян.

Он шёл впереди, постоянно оглядываясь.
Зорька и Красуля шли, как всегда, рядом. Буян посмотрел на них и игриво наклонив мощную голову с одним рогом (второй потерял в драке) толкнул мягко одну, а потом вторую в бок.

- Да ну тебя! – засмеялась польщённая его вниманием Красуля.

- Уймись, окаянный! – игриво замахала хвостом Зорька.

Буян, мотнув головой, поспешил впереди стада, как и подобает настоящему мужчине, уделяя при этом чуточку внимания рядом идущим дамам. Что ни говори, а женщины это любят, а он, поверьте, знает толк в обольщении. Недаром  у него такое большое стадо.