Счастливчик. Гл. 4

Наш разговор о причинах пребывания здесь и последствиях собственных ошибок, состоялся незадолго до того, как мое невероятное мусорное приключение закончилось.
Хамид, конечно же, не сдержал слова насчёт моей безопасности. Не знаю, на что он рассчитывал, ведь Эль невозможно было обмануть. Но, выждав некоторое время, чтобы несчастный случай со мной выглядел естественно, и на него не упало бы никаких подозрений со стороны Эль, со мной начали происходить всякие неприятные вещи.
Эль, вследствие своей слепоты не могла отлучаться с территории полигона и нуждалась в том, чтобы ей доставлялись необходимые продукты, одежда и средства гигиены. Ей, как и Хамиду, всё покупалось в магазинах, в отличие от прочих обитателей свалки, которые пользовались тем, что нароют здесь же, под ногами. И я был нужен в качестве посредника между ней и цивилизованным миром. Кстати, она настояла на том, чтобы и мне сделали такую же поблажку. Хамид был вне себя от гнева, но не спорил. Пока Эль была рядом, мне ничего не угрожало, но мне довольно часто приходилось отлучаться в город, и там со мной могло случиться всё, что угодно. И случалось.
Эль в этом мусорном царстве боялись и не любили. Каждый человек, попадая сюда, сначала адаптировался и работал на выживание, которое было невозможно в одиночку. И новичок старался внедриться в общину всеми доступными ему средствами. Когда же он становился членом общины, начинался другой этап. Теперь уже нужно было нарабатывать какое-то влияние, собственную значимость. Если не хватало изобретательности ума или хитрости, необходим был какой-нибудь капитал - то, что могло заинтересовать нужных людей. Каждый пытался найти что-нибудь особенно ценное, и, утаив это от Хозяина, которому принадлежало здесь абсолютно всё, в том числе и люди, потом пустить в ход в своих интересах. И, уж поверьте мне, там было за что рисковать. 
До появления Эль на полигоне большинству его обитателей это удавалось. Не зря Хамид так ухватился за её способности. Доходы Хозяина с появлением Эль резко возросли, а доходы его рабов просто исчезли. На приём к «ведьме», как её называл местный народец, приходили все – и старожилы и новенькие, для которых решался вопрос, оставить их здесь или нет. И если нет, как правило, человек бесследно исчезал. На полигоне была возможность спрятать тушу мамонта, а уж про какой-то маленький труп человечка, уже вычеркнутого из всех списков живущих на этой земле - тем более.    
Эль регулярно проверяла, не утаил ли кто что-нибудь ценное от Хозяина. Дальнейшая судьба «преступника» её не касалась. А расправа для провинившихся была жестокой. Это очень быстро отбило у всех охоту обманывать Хозяина. И породило лютую ненависть к «ведьме». Но страх перед Хозяином был сильнее, поэтому на Эль покушаться не решались. Если бы с ней что-то случилось, виновника достали бы даже из-под земли. На территории полигона это «табу» распространялось и на меня. Но за его пределами было совсем другое дело.
Помимо того, что я был с самого начала и без особых усилий со своей стороны на особом положении, да ещё и состоял при «ведьме», аборигены меня не жаловали. Когда  Хамид снял с меня свою защиту, я оказался обречён. Очень скоро я это понял. К счастью, первые несколько попыток покушения были настолько примитивными, что я отделался лёгким испугом, но зато стал осторожнее. Эль ничего не говорил, а она никогда не пользовалась своим даром по собственной инициативе. Конечно, она никак не могла заметить, что однажды я вернулся из города побитый, а тем более узнать про то, что меня чуть не сбила машина, когда я стоял на тротуаре, или про то, что в сантиметре от меня с крыши упал кирпич. Незачем было её волновать, портить и без того натянутые с моим появлением, отношения с Хамидом.
Зато я стал предельно осторожен. Во мне проснулся первобытный азарт, кто кого переиграет, жертва охотника или наоборот. То, что ставка в игре – моя жизнь, бодрило ещё больше. При этом, смерти я не боялся. Азарт – одно, страх – совсем другое. Я стал собраннее, ощущение опасности не покидало меня даже в доме Эль, где, казалось бы, нам с ней ничего не угрожало. Мысль постоянно работала чётко, реакция стала молниеносной.
Было понятно, что рано или поздно, до меня дотянутся длинные руки Хамида. Но что я мог сделать? Сбежать, раствориться в городе? Во-первых, у Хамида вся «тень» города под контролем. А на свету я как бомж появиться не мог, гордость не позволяла. Во-вторых, а как же Эль? Из-за меня она тоже оказалась в немилости Хозяина. Вместе с ней бежать было невозможно, даже если бы не во-первых. Думаю, она тоже чувствовала опасность, хотя эту тему мы не обсуждали. Мы просто ценили каждый прожитый вместе день. Эль не могла видеть, как за её окном изумрудное лето плавно перетекает в золотую осень, но на прогулках она жадно вдыхала аромат последних лесных цветов, а потом запах жухлой умирающей листвы, и, ежась под остывающим октябрьским ветром, крепче сжимала мою руку, отказываясь возвращаться в тёплый дом.

                ******