Наденька

С самого утра, над пропитавшимся зноем городом, поодиночке и стайками, отбрасывая нестройные тени,  робко суетились щуплые серые тучки. 
Наденька стояла подле распахнутого настежь окна, вдыхая остатки слабой ночной свежести, и тревожно вглядывалась вдаль. Неужто стороной пройдут? Нет больше сил терпеть эту немыслимую духоту, хоть бы ливень прошел!
И будто вняв её мольбам, в обездвиженном воздухе наметилось некое легкое, едва заметное трепетание. Постепенно усиливаясь, оно зашептало безвольно обмякшей листвой, поплыло вдаль, раздаваясь в ширину, и вскоре переросло в уверенное ветреное дыхание, взъерошив порывистым выдохом  поблекшую газонную траву.  Закачались ветви деревьев, заклубилась по тротуарам слежавшаяся пыль, шумно захлопали распахнутые оконные створки. Возмужавший ветер засвистел, загудел, сбивая в густое фиолетовое тесто наползающие со всех сторон большие и малые тучи.
Парусом надулась оконная занавесь, заплескалась птицей готовящейся к полету, и сникла в Наденькиных руках, выжидая момента для нового рывка. Рассыпаясь фонтами брызг, по подоконнику дробно застучали тугие дождинки, улитками поползли по стеклу тяжелые капли, оставляя мокрые, неровные следы, сбегая струйками вниз на землю.
Придерживая взбунтовавшуюся ткань, девушка распласталась животом на подоконнике, выпростав наружу руку, стремясь поймать долгожданные капли. Вздрогнув от оглушительно громкого звука, разорвавшего тишину на тысячи мелких осколков, она зажмурилась, ослепленная блеском раскаленной огненной нити, прочертившей небо, и по-детски счастливо рассмеялась.  За первым ударом последовал второй, третий, то один край неба, то другой вспыхивал от яркого света разбушевавшихся молний, неистово пронзающих разбухшие от воды тучи.
Проезжая часть улицы забурлила мутной рекой, и машины, рыча и отфыркиваясь, «поплыли» вдоль русла, разбрасывая по сторонам высокие волны, захлестывая тротуары, стены домов, окатывая с ног до головы редких прохожих, осмелившихся покинуть свои укрытия.
Из-за угла дома на улицу выскочил дворовый пес Бисмарк, названный по непонятным причинам в честь великого канцлера. Возбужденно лая, он пронесся под окнами, выгавкивая  испуг, внушаемый раскатами грома. Наденька проводила его завистливым взглядом, ей тоже захотелось выбежать под дождь и с громким криком мчаться навстречу юрким молниям, замирая от пьяняющего единения со стихией, шлепая босыми ногами по изливающимся потокам воды, обрушившейся на иссохшийся  город.
Стихия завораживала Наденьку своим безумством, непредсказуемостью, изумляя мощью, ломая в сознании привычные, устоявшиеся догмы бытия. Сейчас девушку не тревожили мысли о предстоящих экзаменах, о зеленоглазом Леньке, покорившем весь курс своей белозубой улыбкой,  о сложных взаимоотношениях с мамой.  Она наслаждалась  видом грозы, не обращая внимания на толчею брызг, залетающих в комнату, на повлажневшее платье, с упоением вдыхая аромат свежих, подаренных грозой запахов, не ощущая ничего, кроме восторга.
Настойчивое тренькание телефона вернуло Наденьку к действительности.
 – Алло, - всё еще находясь под впечатлением происходящего за окном, возбужденно прокричала она в трубку.
- Надя, закрой окна и не выходи из дома! – услышала она беспокойный мамин голос. – В городе сильная гроза!
- Мама, так красиво, так замечательно, я смотрю и не могу налюбоваться! – счастливо рассмеялась Надя.
- Сумасшедшая, ты слышала, о чем я тебя просила?
- Да слышала, слышала, уже закрываю, - обиженно щелкая шпингалетом, откликнулась Надя. – Вечно тебе страхи мерещатся. У нас на каждом подъезде громоотвод.
- А телевизор с компьютером выключила?
- Выключила, - вздохнула девушка, вытаскивая из розетки вилки названных приборов. - И холодильник отключить?
- И его тоже. Молодец, что вспомнила. Ну и гроза, ужас!
Мама, мама, отходя от телефона, подумала Наденька. Какая же ты во всем педантичная, консервативная! Всё-то у тебя в жизни по правилам, по расписанию. Живешь в тенетах своей правильности, словно устрица в раковине. Поэтому и папа покинул семью. Не из-за своего легкомыслия, как ты уверяешь, а потому, что скучно с тобой и холодно. Понятно, что ты не можешь измениться в силу сложившегося характера, но хоть изредка пыталась бы понять желания окружающих, их интересы.
Наденька вернулась к окну, но ощущение восторженной эйфории упорхнуло под напором маминых указаний, оставивших в душе смутное  чувство досады и разочарования.
Между тем ненастье пошло на убыль, всё реже напоминая о своем могуществе слабеющими раскатами грома. Лиловые тучи посветлели, превратившись в рваные лохмотья, сквозь которые высвечивались голубые оконца,  водостоки вобрали в себя излишки влаги, мостовая чернела свежевымытым асфальтом, усердно массажируемым трудолюбивыми дождинками.
Улица оживилась, зацвела зонтами, деревья захлопали выстиранной листвой, стряхивая на землю тяжелые прозрачные капли, здания потемнели и словно разбухли повлажневшими боками.
Наденька вновь распахнула окно и застыла, пораженная представившимся видением – над городом, через всё небо, тянулась яркая, сочная, семицветная радуга. Словно сказочный мостик, она соединяла светлую часть неба над головой с темной полосой горизонта, всё ещё пребывающей во власти стихии и периодически вспыхивающей слабыми отблесками грозовых молний.
Появление радуги чудесным образом преобразило всё вокруг, представило в новом свете, наполнив душу ощущением новизны, легкости, ясности и покоя, светлой, ни с чем несравнимой радостью наслаждения жизнью.
-Хорошо-то как! – восторженно воскликнула Наденька, простирая к небу обе руки. - Счастья-то сколько!