Обида

     В пионеры Сашу приняли первым заходом. Лена Возная, Вова Соколов, Таня Уварова, Коля Корж, Надя Яковлева были в этой же группе учеников их 5-го Б класса, которые по одному заходили в новую пионерскую комнату, где их принимали в пионеры. И он, Саша Лихваренко, который окончил прошлый год с похвальной грамотой, тоже был среди ребят и девочек, учившихся только на «пять» и «четыре». Пионер – всем ребятам пример, это Саша знал, но знал он также, что его в эту первую группу пионеров класса приняли условно, что ли. Его успеваемость не была ровной, постоянной и не вызывавшей сомнения. В пятом классе прибавилось преподавателей, и каждый предмет вёл свой учитель. Уроки теперь проходили в разных классах, часть перемены пятиклассники искали свой кабинет, ходили группами, словно табор кочевал, сталкивались, смешивались с другими классами. Иногда возникала напряжённость и даже потасовки «отпетых» второгодников.

     Новая пионервожатая Людмила Алексеевна, появившаяся в этом году, по школе ходила в пионерском галстуке, вела в классе Саши русский язык и литературу, и помимо нагрузки пионерской работой ещё была их классным руководителем. Предмет свой она знала хорошо, и ребята были ею довольны. Ядро класса, Лена Возная, Вова Соколов и ещё два-три ученика, любимчики Надежды Платоновны, их учительницы с первого по четвёртый класс, теперь растворились среди остальных учеников, ведь разные предметы выявляли своих успевающих и отстающих. Как полагал Саша, он и попал в эту группу первых пионеров класса, потому что русачка не признавала или ещё не узнала о старой элите класса, всех тех учениках, чьи мамы сидели в первых рядах на родительских собраниях, громче других поднимали свой голос, и не давали своих деток в обиду.

     Папа Саши Лихваренко почти никогда не приходил в школу, а новая мачеха Лилия, жена его отца, вся была в первом материнском чувстве к только рождённому сыну, и ей было не до пасынка. Новые предметы и новые учителя привлекали Сашу своей непредвзятостью к нему. Ведь что ни говори, несмотря на похвальные грамоты за второй и четвёртый классы, прежняя учительница, Надежда Платоновна, не взяла Сашу под своё крыло. В школе его отец почти не появлялся, на замечания и двойки в дневнике и в тетрадях сына реагировал, как все неуравновешенные люди, побоями, а то и рвал тетрадь с ненавистными красными пометками учителя, заставляя сына до ночи переписывать всю тетрадь. Случалось, Лихваренко-старший и дневник сына рвал, и учительница почти махнула рукой на Сашу вместе с его отцом.

     Последнюю попытку наладить отношения с отцом Саши учительница Надежда Платоновна, и директор школы Уварова, мать сашиной одноклассницы Тани Уваровой, сделали в конце четвёртого класса. Его наградили, кроме похвальной грамоты, ещё и путёвкой в пионерлагерь «Артек», и подарили увлекательную книгу «По морям и океанам». Для поездки в «Артек» папе Саши нужно было привезти сына на вокзал в указанное время. Но Лихваренко-старший уже отвёз сына к своим родителям в село, и не стал себя утруждать тем, чтобы забрать сына от родителей, словом, возиться с ним. У него были более важные заботы в его новой семье. Да и Саша ещё недолго был пионером, и это оправдывало отца Саши в собственных глазах. А вместо Саши в «Артек» поехала его одноклассница Таня Уварова.

     У Саши осталась навсегда обида на отца за то, что тот лишил его заслуженной награды. Ведь провести смену в «Артеке» означало и здоровье поправить, и на море впервые побывать, и поучаствовать в той сказочной жизни пионеров, о которой Саша прочитал в коротких рассказах в учебнике «Родная речь». Новый, пятый класс начался с нескольких приятных событий. Это и новые непредвзятые учителя, которым вечная сашина причёска под ноль ещё не надоела. И новые уроки – география, ботаника, рисование, немецкий язык. Да и прежние предметы вели разные учителя. Алгебра, история, языки русский и украинский, две литературы. Новые предметы прибавили хлопот, но вызвали интерес у Саши.

     Учитель музыки оживил надежду Саши, что когда-нибудь он научится петь по-настоящему. Словом, стало интересно учиться, ведь после уроков два раза в неделю был хор, и ребята учились петь вместе. Это просто окрыляло Сашу, тем более, что учитель сразу отметил его способность правильно повторять мелодию. У Саши здесь всё получалось! Это ли не было счастьем? Ведь прежде он с трудом погружался в правописание, арифметику, не сразу понимая условности этих предметов. А в пении всё получалось у него, мелодии сами залазили в голову и крепко там застревали. Новая пионервожатая организовала стенгазету класса, и Саша писал туда  заметки. А когда образовался драматический кружок, Сашу туда взяли одним их первых.

     Так в занятиях, репетициях хора и драмкружка промелькнули две четверти. И настали зимние каникулы. Саша вновь провёл почти две недели в селе у деда и бабы. А после возвращения в город его привезли уже не на улицу Кибальчича, где они жили под Харьковом в Липовой Роще. Теперь они жили вместе с родителями мачехи Лилии в самом городе, на улице Дзержинской, в новом доме, в двухкомнатной квартире. И школа теперь была другая, и семья другая, все чужие люди, кроме отца, который рано уходил на работу, и поздно приходил, совсем перестав обращать внимание на сына. Саша учился теперь в хорошей городской школе, все учителя и ребята в классе новые, только всё было тускло и серо, ни хора, ни драматического кружка, ни стенной газеты здесь не было. Учителя оказались хорошими, но учиться стало труднее, а в новой семье пришлось стоять в очередях, которые внезапно возникли, как бы ниоткуда: вчера ещё хлеб и масло лежали в магазинах, а назавтра за ними очереди. И молоко, и сметана – всё теперь оказалось дефицитом.

     Раньше, в квартире на Кибальчича, Саша чувствовал себя свободно, это был его дом. А здесь, в городе, в чужой семье он ощущал себя лишним, отец не стоял на его стороне, отца вела за собой мачеха Лилия, как бычка на верёвочке. Родители Лилии относились к Саше спокойно; видя, что он старается учиться, в этом не препятствовали, ввели его в круг своих родственников. Словом, жить было можно. Саша много ходил, полгорода исходил пешком, ведь денег на проезд ему не давали, школа была недалеко от дома, Дворец Пионеров тоже рядом. На тренировки по спортивной гимнастике Саша ходил по настоянию отца в парк Горького, где у клуба «Динамо» были спортивные залы и стадионы. Жизнь как-то устроилась, во дворе он прижился, стал играть в футбол с мальчиками двора в выходные дни, иногда и в будни. Ему очень хотелось пойти на хор во Дворец Пионеров, но отец разрешил посещать лишь спортивную секцию. 
     . 
Саша стал ходить в детскую библиотеку, ведь чтение уже со второго класса превратилось из наказания в удовольствие, Пионеров в школе подписывали на газету «Пионерская Правда», и Саша теперь прочитывал свою газету,которую только для него почтальон бросал им в почтовый ящик на двери. А вечером баба Настя, мать Лилии, доставала всю почту, газеты «Правда», «Красное Знамя», иногда письма от родственников, а два раза в неделю и  «Пионерскую Правду» для Саши.

     Вначале его увлекали короткие заметки о пионерских делах в разных городах. Но однажды в «Пионерке» напечатали фантастический роман Колпакова «Гриада», с продолжениями в нескольких номерах. Как же теперь Саша ждал следующий номер этой газеты! После этого романа последовали другие фантастические приключения, которые Саша проглатывал, как удав. И в библиотеке он, несмотря на настойчивые рекомендации пожилой библиотекарши, тоже выбирал фантастику и приключения. Его отец сам сделал в коридоре шкаф с выдвижными полками, и одна из них была его.

     На этой полке стояли все его книжки, и подаренные его бабой Полей, и мачехой Мариной, и несколько, подаренных ему Лилией. Однажды Саша не нашёл там свои газеты, как будто их никогда не существовало. На робкие попытки Саши узнать, где эти газеты, ему отвечали, что все старые газеты нужны лишь для туалета, и в этом доме не сохраняются. Саша собирал все газеты с «Гриадой», и другой фантастикой, и эти газеты исчезли незаметно для него. В этом чужом доме для его вещей, похоже, места не было. От горькой обиды Саша удрал к первой жене отца, мачехе Марине, которая жила недалеко, всего полчаса ходьбы пешком. Марине Саша рассказал, что пришёл к ней насовсем, с новой мачехой жить не хочет, а отец его совсем забросил. Но в старой квартире в полуподвале теперь жило пять человек: родители мачехи, её брат и она с сыном Костиком. Он посидел у них в комнате, где когда-то бродил между двух ссорящихся взрослых, отца и Марины, со страхом ожидая чего-то плохого. За столом под окном сидел старик, отец Марины, в очках, и смотрел на пасынка дочери с неодобрением. Костика дома не было, он по вечерам ходил в музыкальную школу, учился игре на скрипке. Брат Марины Валентин учился в университете, забежал на минутку, увидел дома Сашу, с которым был знаком и, кивнув ему не очень приветливо, убежал по своим делам. А вскоре за Сашей пришла мать Лилии Настасья, полная и обстоятельная, ещё красивая женщина, и ей с облегчением отдали приблудившегося мальчишку.

     В шестом классе на подписку «Пионерки» Саше денег не дали, и ему теперь приходилось ходить в парк Шевченко, где рядом с Дворцом Пионеров были стенды с «правдивыми» газетами (Правда, Правда Украины, Комсомольская Правда, Пионарская Правда). А однажды, просматривая на стенде очередной номер  «Пионерки», Саша вдруг обнаружил большую, на полстраницы статью, в которой было написана история его рода, происхождение его фамилии, и Саша вспомнил тотчас, как его баба Полина из деревни рассказывала ему такую же историю. Он записал год, номер газеты и день выхода её прямо со стенда, а потом долго искал на прилавках киосков этот номер, но уже все экземпляры были проданы. Приехав к своим бабе и деду на каникулы зимой, Саша рассказал о статье бабе Полине, и та где-то достала этот номер «Пионерки». И они все вместе, дед, баба и внук, читали эту статью, а затем Саша аккуратно сложив эту газету, положил её в своё пальто. которое ему этой же зимой купили дед Иван и баба Полина. А через два дня Саша и его сельские приятели Лёша с сестрой Аллой, и соседский круглоголовый Сашко собрались в лыжный поход, и лыжи нашлись нужной длины, вот только с обувью у Саши было не всё в порядке: его старые ботинки жутко протекали, в снегу они неплохо держались, но в конце похода снег стал таять, ногам стало холодно, и ничего не было, чтобы утеплить, постелить в ботинки Саши. Ничего, кроме этого злополучного номера «Пионерки» с его родословной. И он самолично порвал газету на две части, утеплил ноги, но в конце путешествия от газеты остались лишь жалкие клочья. И ничего нельзя было сделать... 

15 июля 2011 г.