Улыбка Джоконды

  Мутный  свет появился в глазах. Сквозь туман что – то послышалось. Голоса шли откуда – то издалека. Тело ныло, потом снова провал. Человек в белом боязно спросил:
- Вы меня слышите? Откройте глаза.
 Он почувствовал запахи. Голова склонилась ближе
 - Как вы?   

   Сквозь день и ночь бытие и небытие  Крылов  карабкался из одного мира в другой. Он как альпинист лез, царапался, оступался. В этот период он был лишь куском мяса, в которое наверху долго не хотели возвращать душу.Провалы сознания, бред, небытье, недолгие пребывания в сознании, потом все заново. Врачам он попил крови. Полгода они посвятили  его жизни.Но сверху  дали второй шанс.

  Он оглядел комнату. Было тихо и бело от снега, залепившего  стекло или от белых стен он сразу не понял. Больница. Он повернул голову. Обшарпанная тумбочка, таракан бежит по своим делам. Рыжие усы противно шевелятся. Ему наплевать на людские болезни.  У него свои дела. Попытка мыслить активизировала ячейки памяти, из которых все откуда – то всплыло и пучком бросилось в мозг.   Машина, резкий скрежет, яркий свет в глаза, запах крови во рту.

  - Макс, поехали к бабам, - Диман еле стоял на ногах. Глаза пытались на чем - то задержаться. Тело непослушно раскачивалось. На шее болтался белвый шарф,край которого запачкан чем - то черным. Дорогое пальто, стильная обувь даже через алкоголь выдают в нем запах денег.

- Не гони,Дима,  я никакой, башка трещит,дай бутылку.
- Лан,ты че, Манюня ждет, поехали оттянемся, такие телки,  Анжелины – мажор опрокинул в себя бутылку, сверкнув перстнем.

День рождения Макса отметили в закрытом ночном клубе. В клуб съехались однокурсники, подружки и друзья. Подвыпившая и разгоряченная Ирка после атаки матом бросила Димана, ее не улыбалось тащить его тело опять на себе. Он сегодня ее переборщил, как свинья, хрюкал и лез ей под падол.
- Да п-ш-шла она, корова, -Диман еле попадая в кнопки кому – то набрал и заплетающимся языком произнес
-Манюнь, цыпонька моя, мы хотим к вам. Мы ээ – то я и Макс.
Снег становился сильнее, усилился ветер.
- Макс, не дрейфь, менты нипочем, проскочим, бабок дадим, если что,- Диман швырнул пустую бутылку.
- Лан, едем, что за бабы, ломаться не будут?
- Вот нормальный ход, - Диман сел в машину и пытался закурить, раскачиваясь из стороны в сторону.
Дальше провал.

  В палате было душно и грязно. Макс равнодушно оглядел всех. Состояние улучшилось, но тело болело, в голову кто – то вставил стекло, в ушах шумело. Вздохнув облегченно, лечащий врач сказал что – то про везучесть пьяных. Макса тошнило.Диман тоже остался жив. Пострадала машина и киоск, в который они въехали, устроив большие хлопоты хозяину.  Машину занесло. Макс боялся спросить о своем теле,он его не чувствовал. Страх оставаться калекой прорезывался внизу живота.  В уши врезалось последнее из магнитолы «Я иду такая вся в Дольчи Габана….» Если что, хрен теперь походишь, ползать придется.

  - Господи, вот ты заставил нас страдать,- мать бледная, чем обычно, жестко смотрела на сына. Эмоции были не в ее стиле. Даже страдая, она выглядела великолепно. Подтянутая, со спортивной стиржкой и кошачьей изящностью, она заботилась о сыне без лишних сполей. У мужиков в палате свело все, что не в гипсе. Такие как она на вес золота. Ее за глаза называли «железякой».

 Мать сама всего добилась, поэтому  все эмоции вытравила. Она прошла сильную жизненную школу и вместо диплома получила практичность и рациональность.Радость и боль она переносила с нулевым лицом. Благодаря этим качествам, она открыла лучший в городе салон меха. У нее одевались первые дамы города. Она так и называла свою работу достаю  "ценные меха для дорогих кошечек».

  - Надо было так нажраться,  да еще за руль сесть, болван. И Димка твой,  идиот озабоченный. Отец его с ментами все уладил, будете теперь за киоск выплачивать, уроды. Мать была в своем стиле, слова у нее, как пули

  Вспомнилась ситуация в школе,когда ее вызвали в школу за то,что Макс на стене нарисовал голую училку по физике. Она зашла ровной жесткой походкой в кабинет физики, безэмоций посмотрела на стену  - на учительницу.
- Он вам льстит, у вас сроду такой груди не было. Мальчик вас идеализирует. Потом прошла к директору и заплатила за покраску стены, ни слова не сказав о непутевом сыночке, ни в чем не извиняясь и не заискивая. Директор облизнулся, не баба - танк, но красивый. Дома Максу влепила по щеке
- Мусор вынеси, Малевич.

   На ободранной тумбочке появились красочные пакеты, салфетки, стаканы тарелки. Она достала термос с супом, налила в тарелку и начала кормить его с ложечки. Макс краем глаза видел, как в палате все напряженно пытались на нее не смотреть.  Они  в палате вдыхали аромат ее духов.

  В палату вошел лечащий врач с медсестрой, он подошел к матери и предложил ей выйти.
- Сестра, вы из рая,где жа ваши крылья, - Макс комично протянул к ней руки, пытаясь шутить. Сытость и гордость за мать дали ощущение приподнятости. Его гормоны при виде женской особи активно заработали. Шутка пролетела мимо . Равнодушно и просто девушка  набирала шприц. Мать вернулась уже без доктора.

  - Придется поваляться, пока тебя подремонтируют, но все страшное позади.Все идет на поправку.  Этот случай должен тебя чему - нибудь научить. Полежи подумай,тебе полезно. В институте я договорюсь. Это Рита, она приглядит за тобой. Мне пора на работу.

    Максим пригляделся к девушке. Высокая с широким лицом, крупный нос, серые строгие глаза. Прямые густые до плеч волосы. Ничего интересного. Рита глянула на него и подошла к соседу по палате. Пошляк и матершинник Алик, пожилой и грузный мужчина, перехватив взгляд Макса сказал: «Девка строгая, не даст, не смотри, окучивали уже.» Макс растянулся в улыбке,он представил загипсованного Алика на Рите. Но сейчас  не до того ему было. Хотелось быстрее домой, но мысли о киоске и аварии вызывали головную боль. Рита возилась с Максом, вызывая у него раздражение. Она поворачивала его, пока он не смог сидеть и стоять, подкладывала ему утку, кормила его, делала перевязки. Пару раз его навещал отец. Вопросы его были односложные, а взгляд жесткий. В палате все поняли, что мужик тяжелый. Палата жила своей жизнью. Все завидовали  Максу, ему такие заботы от медсестры. Парень счастливчик. Лицо Риты было серьезным, никто никогда не видел, чтобы она улыбалась. На пошлые шуточки мужиков, она отвечала молчанием.

  - Отстали бы вы от Ритки, кобели проклятые, девка серьезная, не для нее эти ваши кривляния, - санитарка Тамара, седая замотанная баба материла налево и направо их всех, самой достался ходок на чужие постельные дистанции еще тот.

  - Какая – то она смурная, молчит, не общается,на жизнь обиженная,  как будто мужа на фронт отправила.-  Макс не мог понять, вроде так себе мышь серая, а что – то цепляет.
- Ей мужских гормонов не хватает,- заржал Алик. - раскатают смеяться будет.
Между тем работа врачей и хороший уход дали результаты. Наконец, он потихоньку начал сидеть, потом ходить. Врачи давали хороши прогнозы. Диман прислал эсемэску, что еле вернулся с того света. Его собрали по частям.

  - Уколы,  Максим, - Рита с усмешкой посмотрела, как поморщился Макс, он плохо переносил уколы, весь  собирался в комок. Максим посмотрел на снисходительное лицо медсестры и психанул.
- Когда они только закончатся, дурацкие  уколы,может пропустим, - неуклюже повернулся он спиной к девушке.
- Назначение врача надо выполнять,вы домой хотите?
 Она улыбалась кончиками губ. Глаза оставались серьезными.

     Алик выключил телефон, сел на кровать:

 - Бабы - загадочный народ. Я пил весь месяц, моя меня материла, как могла, а вот сломал бедро -  плачет каждый день.

  - На то они и бабы, вот картина Леонардо до Винчи Джоконда тоже загадка, улыбка не улыбка,  смеется не смеется, хрен поймет, столько лет люди понять не могут,  только мозги морочит,- тощенький профессор философии размахивал загипсованной рукой.
Алик посмотрел на Риту  и, прищурившись,с ехидной улыбкой прошипел:

 - Как наша Ритуля.  Не смеется, а так чуть губами поведет, как будто одолжение делает, не ты ее клеишь, а она до тебя  снисходит, - Алик подмигнул Рите. Она, действительно, смотрела так, будто знала чуть больше, чем надо. Снисходительность с равнодушием, что может быть загадочнее.

  К приезду Макса дома готовились,мать, не любившая застолья, сообразила роскошный стол . Возвращение сына она считала вторым рождением. Наготовила его любимых блинчиков. Отец  с сыном был холоден. Макс впервые заснул крепким сном в своей комнате. Ему снилась большая больничная палата и большое кровавое пятно, сквозь которое он видел глаза Риты. 

  - Макс, завтра  заедем за тобой, на дачу к Герману дернем, фестивалить будем. Герка  с Данилом из Англии приехали. Все в сборе, все как в старые добрые времена.
После больницы Макс еле - еле сдал все зачеты в универе. Пришлось многое нагонять. Жизнь постепенно вошла в свое русло. Молодое тело победило болезнь и  с жадностью впивалось в жизнь.
 
   - Девки, сегодня поедем тусить. Димка с друзьями приедет, поедем на дачу, - грубая и прокуренная  Танька малевалась у зеркала. Ее рыхлые мясистые  бока складками вываливались из обтягивающей водолазки.
- Рит, ты во сколько с работы приедешь
- В шесть.
- слушай, Ритк, ты чего всегда сердитая ходишь, ты бы улыбалась что ли? У тебя такое лицо, как будто вечный запор и клизма дефицит.
- Да иди ты,- Ритка усмехнулась
- Мужики любят веселых,им бабы с проблемами не нужны.
- А я не навязываюсь, у меня вон сессия на носу,что радоваться - то
Танька взяла со стола журнал
- Во видишь как щериться, - Танька поднесла журнал к лицу Риты, ткнула на обложку.
- На таких дур мужики клюют,дуракам и ****ям счастье. А ты со своей серьезностью только пенсию дождешься,а не мужика.Убирай свою мину,сделай лицо и приходи пораньше. Мы будем ждать, - Таня перешла ко второму глазу.
- Что за парни – то, ты хоть их знаешь? - Рита задумчиво гладила свой рабочий халат.
- Парни что надо, еще мне спасибо скажете, не босяки какие –нибудь. У всех родители высший сорт. Бой – мажоры.
С незнакомыми куда – то ехать боязно. Вдруг отморозки, - Рита догладила рукав и поставила утюг. В комнате стоял запах утюга и лака для волос. Рита открыла окно. За коном опять вьюжило. Конец зимы, а метель не сдается.
- Спасибо мне скажите, что я хоть знакомлюсь и вас с Динкой вытаскиваю в свет, а то сидели бы, как клуши.
- Ой сенкью вери маччч,- Динка,  худенькая татарочка,  чмокнула Таньку в веснушачатую щеку.
Все я на работу, девки,  до вечера, Дин, не забудь за общагу заплатить. Сегодня последний день, комендантша убьет нас.

   В баре было немноголюдно. Народ подтянется позже. После больницы Макс мало пил почти никуда не ходил, но друзья не оставляли его.Он вбирался из дома в поисках чего - то интересного. Развлечения так и остались неотъемлимой частью его жизни, такие красотки мимо ходили, что было преступленем их пропустить. Лишь  за руль он не садился.

- Привет, Макс давно сидишь? – Кирилл – набитый мышцами   парень присел к Максу.
- Давай немного пацанов подождем и поедем, там уже все готово. Шашлыки стынут, бар забит, Дима травки достал, пофестивалим.

  Мужской фестиваль они устраивали время от времени. Снимали двух трех девок и пускали по кругу. Выбирали понаглее, погрубее. Это Диман так рассчитал. Они наблюдали, как девки от страха психологически ломались, как из уверенных и наглых превращались в униженных и раздавленных. Кто – то закатывал истерику, кто – то ревел, некоторые брали горлом угрожали и матерились, была одна которая поняла все и молча разделась и легла. Привезенных  ставили на хор. Жалости  к ним не испытывали, захотели легких денег, платили  как положено,не вопрос. После  спектакля было отвращение и тошнота к себе и к девкам. Потом зареванных, избитых  отвозили в город. Как правило, никто не жаловался. В России такие вещи еще не научились решать. Общество таких не жалеет. Насильника осудят, а девка не отмоется. Жертвы  предпочитали это замалчивать, проблем меньше.

  Голова уже гудела, было легко и весело, почему – то вспомнился Алик, вот бы с ним сейчас бухнуть. Траву Кирилл достал что надо. Диман уже еле стоял на ногах.
- Уже едут, девки на десерт.

  Макс развалился на диване, двигаться не хотелось. На экране полуголые потные обмазанные жиром негритянки вертели задницами в полоске. Раздался дружный ржач. Значит приехали.

  Макс валялся, он допил бутылку и закурил.
- Что лежишь, - очередь пропустишь, - в комнату заглянул Диман.
В середине прокуренной комнаты Кирилл одну держа за волосы, тащил к дивану. В углу стояли еще две. Все двоилось. Девка орала, чем больше дразнила и без того разгоряченных  парней. Макс пригляделся, та, что в куртке и в джинсах бросила на него взгляд. в памяти что - то забегало. Серые глаза смотрели прямо на него. К Рите уже подходил Данил. Максим пытался остановить его, но Данил оттолкнул его
 - Я первый.

Завязалась драка. Макса не поняли и не хотели понимать. Все  ждали того, ради чего собрались. Диман с Кирилом врезали Максиму и закрыли его в сауне, списав,что планка от травы съехала. Очухавшись после удара, Максим по стене поднялся и сел на ступеньку. В доме стоял женский крик. Максим позвонил отцу. Раздались шаги, топот, крики, потом все стихло.

   На улице шел мокрый снег, зима не сдавалась, хотя уже февраль закончил свое дело. Отец подошел к Максиму   и наотмашь ударил его
- Давно у вас такие игры?
Макс сплюнул кровь и отвернулся.

  Из дома безопасники отца выводили тех, кто не успел убежать.У фонаря кружился снежный столб, где – то одиноко выла собака, Макс подставил лицо снегу. Хотелось лечь на снег и присоединиться к собаке.Случившееся все  смешало. Мерзкое пакостное ощущение переплелось с налетом свободы и легкости.

  - Спасибо тебе, - Рита дрожащими руками застегивала куртку. Макс повернулся назад. Верхняя губа   у нее разбухла, из ноздри текла кровь. Ее лицо,  перемазанное тушью  и слезами, опустошенно – раздавленно смотрело на него. Снег ложился на него и стекал  струйками, словно хотел смыть произошедшее. Макс  впервые увидел, как улыбнулась Джоконда.