Нервный срыв. декабрь 2010

В голове крутились странные мысли о высоте, жизни, асфальте и красной краске, которая есть у каждого малыша в красивых наборах для юного художника.
Небо сегодня было особенным: весь день над головой тусклым блеском мерцали звезды, совершенно не пугаясь солнечного света. Где-то мягкие, где-то резкие… разводы облаков, какие бывают на закате в осеннюю пору, причудливыми картинами выстраивались, казалось, в события давно забытые… еще не начавшиеся…
- Будет холодно… - задумчиво протянул кто-то, проследив за скачущим по небу солнцем, окрашенным в кровавый синий цвет.
Мир стал странным, хотя, казалось, этого никто не заметил, продолжая жить, как это было принято с самого рождения. А люди больше ничего и не умели делать, кроме как рождаться, жить и умирать, и даже всего лишь на трех ступенях существования, умудрялись спотыкаться миллионы раз о собственное воображение.
Изменилась душа мира, то самое постоянное, что когда-то делало наш мир нашим. Деревья, некогда стоявшие прямо, гордо вознося свои кроны к солнцу, показывая, что и они рождены здесь не случайно, теперь сутулились, склоняя свои лиловые ветви все ниже и ниже с каждым бешеным скачком солнца на восток. Цветы устали наклонять свои бесцветные лепестки к свету, и спокойно улеглись в вечную дрему на земле, изрытой розоватыми кротами с чудным салатовым носом, который ну никак не вписывался в общий пейзаж.
Города рассыпались в прах изнутри, но внешне остались прежними, не тронутыми, ни временем, ни руками человека, успевшего добраться до всего, чего касался взгляд, и все так же пронзали облака высотой сотого этажа. Рядом, совсем рядом с ними, вышло из строгих берегов озеро, такого же синеватого цвета… хотя нет… раньше здесь был автомобильный завод… уже тогда оно стало желтым, пронзенным маслянистыми разводами. А ведь сейчас кажется, что оно странного цвета…

В груди защемило от придуманных воспоминаний, и я невольно прижал руку к груди, к сердцу: оно мерно билось справа, разгоняя по телу горячую кровь, отдавалось успокаивающим шепотом в голове и, казалось, бросало в глаза осколки прошлых лет, томившихся в самой его глубине, под покровом сладкой лжи, которой душит нас реальность.
Резкое чувство нестерпимой жалости к самому себе заставило разрыдаться… но…
- Слез больше не существует, друг мой, - прозвенел над ухом детский голос. Могло показаться, что его обладатель счастлив, что заговорил, наконец, после долгого молчания…
Эти слова заставили меня обернуться. Рядом, по праву сторону от меня, стоял маленький мальчик в черной робе, потрепанной временем, перевязанная белой тканью, чтобы не сваливалась, в мешковатых широких сапогах с прибитыми стальными пластинами к мысам. Такая практичность выдавала в нем человека, который давным-давно привык ко всем неожиданностям жизни и сейчас спокойно шагал по ее течению, повинуясь легким направляющим потокам.
Несмотря на весь мир, мальчик был очень странным: неестественно голубые блестящие глаза сверкали из-под пепельной челки длинных волос, а улыбка была слегка подпорчена шрамами с обоих сторон уголков губ в продолжении рта.
Он с грустью смотрел вдаль, чуть выше горизонта, туда, где зависло на мгновение синее солнце, пыхтевшее от собственного непонимания остановки, и тут же вскружившееся вновь резвым мотыльком по уставшему небу.
Мальчик вздохнул, переводя на меня отрешенный взгляд, - Будет холодно… лучше отсюда уйти. Я уже слишком молод, чтобы смотреть, как в очередной раз сходит с ума мир и не обращать внимания на закоченевшее тело… - поправив белую ткань, поддерживающую одеяния, он протянул мне руку.
Хоть я еще стар… хотелось стерпеть и холод, и одиночество, и безысходность – лишь только бы увидеть, что произойдет с миром дальше: разрушится или создастся новый мир, лучше прежнего, лучше настоящего…
Но мальчик настойчиво держал руку, давая понять, что никуда без меня не пойдет. При этом его глаза блестели как-то странно, смотря на него пристально, не моргая… Я взял его за руку, поднимаясь.

Сквозь этот мир шли два человека, из настоящего и будущего. Они шли назад, к своему рождению, бок о бок, не говоря друг другу ни слова. Мудрецы всех времен говорят: «Мир всегда неуравновешен и шаток в своем сознании… Люди играют на его нервах и вот что получается – нервный срыв…»
Они бесспорно правы… но никто из них никогда бы не предположил, что Мир может просто напросто потерять память…