один

он не спит, алкоголь лишь впуская в тело,
его просто достало, ему всё осточертело.
он ложится, гитару берёт, и струны
разрывают печалью невидимые трибуны.

он скитается ночью от стенки к стенке,
ощущая себя совсем не в своей тарелке.
выходя на балкон, нервно дышит, потом закурит,
его снова парит, его температурит.

на столе стоит чай, налитый ей по привычке,
укатить бы отсюда на первой же электричке.
туда, где солнце падает вверх с рассветом,
туда, где у вас одни на двоих сигареты.

вспоминает с волненьем вино, сигареты, утро,
разговоры о вечном, о прошлом, мутном.
когда били салюты, и пел свои песни Ассаи,
а все птицы вбивались во встречные сонные стаи.

он цепляется за каждую её пьяную строчку,
вот уж столько ночей он ворочается в одиночку,
задыхаясь без воздуха в грешной, бездушной постели,
где их души сплелись, но остались различными цели.

в голове тот же хлам, убивающий трезвый рассудок,
понимает, что тут уже не до шуток.
когда утром встаёт, ищет рядом её и всё же
не найдёт. и его это, сука, гложет.