Про Селедку

13.07.2011 13:31:45 ку: Читал женский журнал, что то про гороскопы, много думал
13.07.2011 13:31:53 Заноза: ???
13.07.2011 13:32:02 ку: Глаголят, что после смерти, души реинкарнируют, но не просто так, а обязательно всем скопом, меняя роли. Например – в этой жизни ты – герла, есть у тебя чувак, в следующей – ты чувак, а твой экс-любовник родиться твоей сестрой например… Вопрос – что курил автор и хотела бы ты посмотреть на этот перминдокль?
13.07.2011 13:32:12 Заноза: Да ну на фиг. Представляешь, если я в следующей жизни встречусь со всеми возлюбленнымим? Во-первых, столько родствеников не бывает, а во вторых, с такой жизни только комедии абсурда писать… Лучше я по старинке, как положено атеисту, насовсем умру.
13.07.2011 13:32:16 ку: врешь ты все, откуда у тебя много возлюбленных, ты же холодная, как балтийская селедка.
13.07.2011 13:32:21 Заноза: пошли трахаться – покажу тебе, какая я холодная.
13.07.2011 13:32:22 ку: я рыб не сношаю.


Я захлопнула в раздражении ноут. Денис просто сволочь – и дело не в том, что он не сношает рыб, а в том, что он вообще решил, что я селедка. Вытащила сигарету из пачки, подошла к окну. Самое обидное – не он один так считает. Вон, Иван тоже бросил мне, уходя: «ты никогда меня не любила. Ты вообще любить не умеешь!»… Спички ломались, я никак не могла прикурить.


Ванька приезжал на пару дней, потом я шла его провожать на вокзал, смеялась и шутила по дороге, преувеличенно бодро махала рукой и шутя подталкивала его в спину: «уезжай уже, долгие проводы – лишние слезы, мне нужны легкое сердце и тяжелый кошелек».
А потом я возвращалась домой. Пешком, не видя улиц, шатаясь, как пьяная, заходила в осиротившую квартиру и садилась на пороге, не в силах раздеться. Сидела, выла тихонько, задаваясь только одним вопросом – почему? Почему я не схожу с ума от того, что его нет рядом, от всех этих бесконечных проводов, вокзалов и поездов? Но разум упрямо отказывался покидать меня, и приходилось вставать, умываться, раздеваться и одеваться вновь, идти на работу, делать какие то дела, возвращаться через магазин, покупая два йогурта и булочку к ужину.


Я не умею любить, но умею ненавидеть йогурт.


Изведя почти весь коробок, я наконец прикурила. А Женька? Женька, который уезжая, сказал мне: «Тебе то хорошо, ты не будешь долго грустить без меня, а мне вот будет тяжело забыть тебя». Ему было тяжело меня забывать, обустраиваясь около убитого такими же поцами, как он, моря, а мне было хорошо, просыпаться от собственного крика в ночи: «Женькааааа!»… Мне было хорошо резать на мелкие кусочки пленку, затертой до дыр кассеты, которую мы крутили во время нашего романа… Мне было хорошо смотреть на тупых голубей, которых мы прикормили пшеном с рук вдвоем… Я быстро забыла Женьку… Всего несколько лет училась забывать…


Я зло затушила сигарету, раздавив её в пепельнице, как личного врага. Пустое. Селедки не умеют любить, не плачут в подушку и не портят кожу излишками никотина. Я пошла в ванную, и напевая что-то преувеличенно-бодрое, не имеющее слов, начала наливать воду в ведро. Нужно просто вымыть пол. Не думать о Марике, Славке, Сашке… Я их не любила. Вот и все.


Я уже пила чай с ванильной булкой, когда раздался звонок в дверь. На пороге стоял Денис и с места в карьер начал орать:
«селедка, вот какого хрена ты вырубила комп? Чтобы я перся к тебе через весь город, килька балтийская и проверял, не начала ли ты резать вены?»
Я отступила на шаг от его напора. И улыбнулась.
- Ты приехал сношать рыбу?
- Я приехал кормить рыбу. Мясом. И выкинуть у рыбы к черту йогурты. И испачкать свежевымытый пол. Порвать фотографии бывших возлюбленных у нее в фотоальбоме. Еще я привез зажигалку – чтобы рыба перестала наконец мусорить спичками.
Я стояла и из последних сил улыбалась. Сил оставалось мало, но я старалась.
Денис сел возле меня на корточки и взял за руки.
- Дениска, уйди, противный, я сейчас заплачу – я попыталась держать лицо, но он меня перебил:
- И для этого я приехал тоже.