Запчасти

Всегда кажется, что нас любят за то, что мы хороши.
А не догадываемся, что любят нас оттого,
что хороши те, кто нас любит

Лев Толстой


 

Этот обман повторяется год за годом. Опадает листва, ласточки несутся прочь, природа делается самой сутью разложения и смерти. Но человеческая психика такова, что защищает нас от безумия, которое несёт экзистенциальный кошмар небытия. Поэтому вместо гниения мiра нам видится буйство красок, а вместо ужаса – ощущается лишь лёгкая грусть. Все мы, конечно же, будем жить вечно.

За компьютером сидит бородатый мужчина в очках; на мониторе – чёрный рабочий стол без картинки. Мужчина слушает новости, бесцельно возит мышкой и косится на стакан с прозрачной жидкостью, стоящий подле монитора.

– Врачи Лондонской клиники сообщают, что Борису Березовскому требуется операция, которая может повлечь…

Серая плесень туч вызывает ощущение полной безысходности.

Выйдя на балкон, мужчина втягивает носом холодный воздух и выдыхает облачко пара. Монохромные небеса, монохромный город… Судьба тоже – слишком монохромна. Мужчина силится придать лицу невозмутимое выражение, но глаза всё равно бегают, а губы дрожат. Нетвёрдой рукой он подносит ко рту стакан.

Вдруг радостный смех разрывает тишину октябрьского вечера. Собаки заходятся в лае, сигналит чья-то «Волга», с карканьем разлетаются вороны. Агрессивно-жёлтые цвета взрываются фейерверком палой листвы: что-то сдвигается в глубинных слоях реальности и мир приходит в движение. Мужчина удивлённо смотрит вниз.

.

Бешенство в разгаре. Лазерные лучи мечутся по разгорячённым телам, от мощных басов закладывает уши, молодые люди извиваются и потеют. Запах пота смешивается с табачным дымом и тяжёлыми ароматами парфюма. Четверо человек за вип-столиком глазеют на танцующих и болтают:

– В общем, я её завалил, – рассказывает похожий на борова мужчина, – а она, сука, вся дёргается, визжит. Я начал её драть, а потом смотрю – у неё там всё в пене! Я говорю: ты что, сука, мыло туда запихала что ли, а?!

Раздаётся хохот, Свиное рыло расплывается в ухмылке. Женщина из их компании брезгливо морщит нос.

– Злат?! – восклицает Свин. – А ты ничего себе не пихаешь? Ну, для душистости?

Вновь звучит хохот, уже более громкий.

– Злат?! А давай мы тебя в сортире отдерём в три дырки, а?

– Да пошёл ты! – отвечает женщина, отвернувшись.

– А что так? Это ж клёво!..

Свин поднимается и расстёгивает ширинку кожаных штанов.

– Эй вы, нищие швали! Кто желает соснуть?!

Несколько парней на танцполе оборачиваются, но, поняв, кто это крикнул, продолжают плясать. Девушки ведут себя так, будто ничего не заметили. Охранник у входа сжимает кулаки.

– Суки, – вздыхает Свин, падая за столик и хватая бутылку.

Двое товарищей тоже делают по глотку. Женщина, похоже, собирается уходить.

Ди-джей ставит следующий диск – музыка на нём ещё более яростная. К компании приближается хорошо одетый человек. На нём ярко-красная рубашка, чёрные брюки и блестящие туфли.

– А это что за поцик к нам пожаловал? – удивляется Свин.

Человек вежливо наклоняет голову:

– Вы меня не узнаёте?

Свин недоумённо моргает.

– Платон Гусев, – поясняет подошедший. – Мы учились в одном классе.

– Платон Гусев?.. Нет. Что-то не припомню… Гусев… Гусев…

Пальцы теребят подбородок, и Свин вскрикивает:

– А-а-а, Гусь!

Человек в красной рубашке без приглашения садится на свободное место и улыбается:

– Правильно. Вчера прилетел из Москвы. Батя полгода как помер, так нужно квартиру продать. Никому, случаем, не надо?

Все четверо с интересом разглядывают гостя. Физиономии Свина и двух его приятелей испорчены дурной наследственностью и всевозможными пороками. Лицо же Платона раздражает своей симметричностью. Светлая кожа, высокий лоб, прямой и открытый взгляд.

– А ты изменился, – отмечает женщина.

– Злата! – говорит Платон. – Зато ты по-прежнему прелестна!..

– Ну и как там, в Москве? – вмешивается недовольный Свин. – Я слышал, туда Хорёк свалил. Только вот подняться не смог. За гроши вкалывает, хлеб один жрёт.

Платон улыбается шире:

– В среднем триста... Ну, триста тысяч. Хотя в «жаркий» период бывает и по пятьсот.

Пальцы Свина мнут пачку из-под сигарет, он угрожающе хмурится:

– М-да, охрененно… И как это ботан вроде тебя умудрился так высоко прыгнуть?.. Часто у начальства подсасываешь?

– Не чаще, чем остальные.

– А в задницу, небось, тоже даёшь?!

Свин злобно оскаливается.

Платон секунду медлит, потом поднимается и с достоинством склоняет голову:

– Ладно, мне пора. Приятно было побеседовать. Всего наилучшего.

Он разворачивается и уходит, но напряжение, вызванное его визитом, не спадает. Насупившийся Свин отковыривает от бутылки этикетку, товарищи задумчиво курят. Злата с ненавистью глядит на Свина, затем достаёт из сумочки упаковку прокладок.

Когда женщина встаёт, становится видны её массивный таз и полные бёдра, которые резко контрастируют с тонкой талией и узкими плечами. Причина асимметрии, как, впрочем, и других странностей, коренится в детстве.

– Куда собралась?! – одёргивает женщину Свин.

– В уборную.

– Чтоб через минуту была здесь!

Сказав это, он принимается водить языком по горлышку бутылки. Брови приятелей ползут вверх.

Атмосфера становится ещё удушливей. Ритм музыки убыстряется, ди-джей содрогается в конвульсивном трансе. На лицах молодёжи – застывшие гримасы идиотов, а в глазах между тем отражаются безразличие и скука.

Когда Злата выходит из туалета, кто-то хватает её за руку и тащит к выходу.

– Платон!..

– Давай быстрее!

Женщина пытается вырваться:

– Но я забыла сумочку…

– Чорт с ней!

– Да погоди же, Платон…

Свежий ветерок гонит по тротуарам листву. Улица наполнена сиянием витрин и фар проносящихся мимо автомобилей. Двое людей выбегают из клуба и устремляются в сторону парка. Звонкий смех тонет в гуле неспящего города.

.

Платон наведывается в агентство недвижимости и через неделю продаёт квартиру по подозрительно низкой себестоимости. Риэлтер отмечает, что можно было выручить гораздо больше, если бы Платон так не спешил.

Асфальтовые дорожки прогреваются лучами солнца. С востока дует тёплый ветерок, навстречу которому люди открывают окна. Воробьи в ветвях орешника щебечут о чём-то важном.

– Я знала тебя совсем другим, – говорит Злата, невзначай прикасаясь к Платоновой руке. – Угрюмым очкариком, вечно что-то зубрящим.

Они гуляют по парку уже в третий раз. Вспоминают школьные годы, болтают о другой малозначащей ерунде.

– Люди меняются, – отвечает Платон. – Например, находят в жизни смысл… ну, или покупают контактные линзы.

– Да, – смеётся Злата, – я вижу. Кстати, что с твоим левым глазом? Он не движется.

– Это? – Платон оттягивает нижнее веко. – Увеит развился.

Платон рассказывает о работе. Он – фрилансер. Через двадцать лет нефть в России кончится, поэтому нефтяные концерны без лишнего шума вкладывают миллиарды долларов в «нетрадиционные» источники энергии. Платон же выступает в роли менеджера: он ищет тех, кто эту нетрадиционную энергию станет потреблять.

В истории есть сомнительные моменты, но Злата решает не обращать на них внимания. Рядом с Платоном ей легко и спокойно.

Платон интересуется, зачем Злата связалась с отморозками вроде Свина. Она отвечает, что Свин – один из богатейших людей в городе, к тому же сын депутата Каца, действительно успешный и «продвинутый», и… И заметно, что ей стыдно о нём говорить.

Злата очарована Платоном. Он будто лёгкий морской бриз, ворвавшийся в комнату затворника. Женщина делает вторую попытку взять Платона за руку, и на сей раз успешно.

– Завтра я улетаю, – сообщает Платон. – Пора возвращаться.

На ветке орешника трепещется целлофановый мешочек, под деревом задирает лапу бродячий пёс. Злата вздыхает.

И тут Платон говорит такое, от чего её глаза округляются:

– А не пожениться ли нам?

Женщина изумлена. Уголки губ неуверенно подрагивают: она не в силах определиться с ответом – всё выглядит слишком уж нереальным. А, может, это просто шутка?

– Ты серьёзно?.. Но почему?!.

Платон мгновение думает и, улыбнувшись, отвечает:

– Знаешь, я всегда ходил, работал и верил, что так и надо. Но постепенно что-то менялось, и в итоге я увидел те ограничения, которые накладывает подобная жизнь. Ведь если одному человеку не удастся сделать кого-то другого по-настоящему счастливым, то всё без толку... И не знаю, почему так вышло… но я надеюсь, что для меня этим человеком станешь ты.

Злата смеётся.

Они целуются, и мир взрывается яркими цветами, а в груди делается тепло. Да, всё это иллюзия, но она… поистине прекрасна!

.

Следующим утром они занимаются любовью.

Лёжа на гостиничных простынях, Злата недовольно рассматривает графин с водой, пылящийся на подоконнике.

Когда ей было пять, мать постоянно ругалась с отцом из-за денег. Жили они бедно и, после того, как отец ушёл, мать поклялась, что сделает всё возможное, чтобы Злата добилась в жизни успеха. С этих пор в психике и теле девочки начали происходить изменения.

Став женщиной, она не могла получить сексуального удовлетворения и, тем не менее, занималась сексом часто. И вот сегодня её вновь постигло разочарование. В постели Платон оказался не на высоте: видимо, ему не хватало опыта. Движения были такими, словно он вообще трахался в первый раз.

Поэтому Злата сердито смотрит на графин и размышляет о том, существует ли любовь на самом деле… или это всего лишь чья-то злая шутка.

Широко раскрытыми глазами Платон таращится в потолок. Пальцы конвульсивно мнут простыню, он часто дышит, а на лице – улыбка. По щекам текут слёзы радости.

.

Эта неделя запоминается невесте калейдоскопом из встреч, поездок по магазинам и сборов в дорогу. Сердце переполняют мечты о светлом будущем и надежда, что теперь, наконец, осуществится то, о чём она так долго мечтала. В итоге Платон со Златой расписываются, оформляют визы и улетают за границу. Так начинается их странное путешествие.

Аэропорт Праги. На выходе, у автостоянки, кривляется мим. Держась за руки, Платон со Златой наблюдают за представлением. Вдохновлённый вниманием иностранцев, мим принимается изображать нечто зловещее. Супруги c недоумением переглядываются.

Они останавливаются в пятизвёздочном отеле, ходят гулять у крепостной стены, фотографируются на Карловом мосту. Раскрыв рот, глазеют на часы на Староместской ратуше… Однако красивейшая европейская столица не вызывает у них восхищения – всё здесь выглядит пафосным и ненатуральным. Супруги уезжают раздражёнными.

Следующая остановка – швейцарский Берн, за ним – Цюрих. Удушающе-узкие улочки и сонные горожане навевают тоску. Зато именно в Цюрихе супруги открывают для себя швейцарские национальные блюда. Любимым местом становится кабачок «Цум шмиден», где подают свежие хюли, фондю и жирный картофельный рести. Поначалу Злата пытается запомнить причудливые названия, но быстро эту затею бросает. Ей не хочется загружать мозг лишними подробностями.

На еду уходит много денег, и по вечерам Платон работает за нетбуком: Злата старается не мешать и ведёт себя тихо. Платон благодарен ей за то, что она не суёт носик в его дела.

Прохладный воздух вливается в окно и ласкает горячее тело – Злата нежится в постели, вытягиваясь, словно кошка. Вдруг что-то происходит: женщина садится и напрягает слух. Платон разговаривает в гостиной по «скайпу», и в его интонации проскальзывают непривычные нотки. Он в наушниках, поэтому голос собеседника не слышен, и Злата не может понять, о чём идёт речь.

– Моше… – говорит Платон затравленно. – Я в Швейцарии… Нет, завтра не могу, прости… Понимаю, но… Да, чуть позже – всегда пожалуйста… Не сейчас… Конечно-конечно… Рассчитывай на меня! Всегда!

Обнажённая Злата входит в гостиную, кладёт руку на плечо мужа:

– Кто это был?

Платон вздрагивает:

– Это?.. Да так. Мой друг.

– Он в Москве?

– Моше? – улыбается Платон, и улыбка эта недобрая. – Нет... Он повсюду.

Над выбором следующего города думать не приходится. Елисейские поля, Диснейленд, Лувр… К чертям! Знаменитые парижские кафе и рестораны куда как привлекательней! И здесь в гедонистический рацион супругов, словно полоумный Карл-завоеватель с мечом наперевес, врывается король-алкоголь! Супруги пьют обильно и почти без продыху. День в отеле стартует бутылкой вина, за ней следуют шампанское, коньяк, а дальше – как придётся. Закусывается выпивка плотной жирной пищей, какую едят эльзасцы. Так, на завтрак – суп по-нормандски, бифштекс с перцем и страсбургский паштет. На обед – лионские фрикадельки, салат из сельдерея и, если в животе остаётся место, молоки в белом вине. К ночи Платон и Злата надираются так жёстко, что поутру не помнят, чем ужинали. Единственная улика – вонь из туалета. И потёки рвоты с кусочками пищи, засохшие на унитазе.

Когда позеленевшие и мучимые одышкой супруги забираются в автобус, Платон спрашивает:

– Ну и как тебе Эйфелева башня?

– А что, – отвечает Злата, сглатывая слюну, – мы разве ходили её смотреть?

По дороге между Компьень и Сен-Кантеном Платон проваливается в тяжёлую дрёму. Сердцем Злата ощущает, что муж от неё что-то утаивает. Она вынимает из сумки нетбук и проверяет Платонову почту. Новых сообщений нет, старых тоже. Выходит, они либо не приходили совсем, либо… Платон удалил все письма.

Злата пытается отыскать что-нибудь, связанное с Платоновой работой, но в закладках браузера числятся лишь поисковые агенты да ленты новостей. В журнале посещений – какие-то посторонние сайты, кино-форумы, электронные библиотеки и он-лайн игры… И ничего про энергетический бизнес.

За окном простираются поля пшеницы, мелькают дорожные знаки. Изо рта Платона бежит струйка – Злата осторожно промакивает её платком и разглядывает лицо мужа. Чем же он вообще занимается, когда делает вид, что работает?

В Брюсселе, словно корень фурункула, для Платона вскрывается истинная причина гастрономической вакханалии. Объедаясь и опиваясь, Злата силится унять сексуальный голод. Но следование девизу «бери от жизни всё» (по крайней мере, всё, что доступно) имеет последствия. Бёдра женщины становятся ещё шире, а гигантские ягодицы с ужасающим целлюлитом уже не влезают в джинсы.

Странно, но верхняя половина по-прежнему не полнеет. Личико Златы делается даже более приятным, чем было до замужества – её манеры полны обаяния.

.

«Главный раввин России Бен Лазар вынужден улететь в Тель-Авив для прохождения курса лечения по…». В темноте Платон смотрит канал, вещающий на английском. Неожиданно экран загораживает жена: на ней кожаные трусики и лифчик, в руках – пакет. Злата заговорщицки подмигивает, и содержимое пакета сыплется на пол. Вибраторы, баночки с интимными кремами, плётка, наручники и трогательная анальная пробка… Глаза Платона округляются.

Но он брезгует фистингом. Оральный секс вызывает у него отвращение. Из-за попытки жены заняться с ним пеггингом Платон с воплями бежит из номера.

Вся наука разврата, преподанная Свином с дружками, оказывается невостребованной – Злату сердит пуританство мужа: ей кажется, что Платон «сдувается». Из остроумного и уверенного в себе мужчины он превращается в скучного и туговатого обывателя.

– Я пойду голой до костёла! – кричит пьяная Злата. – И мне плевать, что ты думаешь!

Мужчина не обращает внимания на растущее брюхо, мешки под глазами и каждодневный понос. Стараясь не расстраивать жену, Платон во всём ей угождает – в том числе симулируя страсть к еде и выпивке. Злата беззастенчиво этим пользуется – как в подобных случаях и бывает, становится деспотом, третирующим несчастного.

Впрочем, со стороны они выглядят чудесной парой.

Злату в муже вечно что-то бесит, но она не может понять, что именно. В надежде вывести его из равновесия, супруга принимается вести себя подобно стерве и транжирит деньги. Теперь кроме походов в кафе и рестораны Платон оплачивает «налёты» на магазины одежды, художественные салоны и сувенирные лавки. О купленных вещах Злата забывает на другой день. Или вовсе их теряет. Платон же отсчитывает наличность всё неуверенней, с хмурым видом.

Он грустит. Пытается понять, отчего портятся отношения с женой, и не может. Шатается по городу, сунув руки в карманы, или сидит за нетбуком, бесцельно возя мышкой. Взгляд делается жалостливым, как у нелюбимого щенка.

Субботним вечером благочестивые бельгийцы спешат к вечерне, а Злата в скверном настроении возвращается из кожгалантереи. Ей не хватило денег на приглянувшиеся перчатки, и она собирается закатить скандал.

Портье, испуганный юноша, на ломаном английском сообщает, что её мужа увезла машина скорой помощи. Он оставил записку: «Дорогая, у меня сильные боли. Не беспокойся, всё будет хорошо».

Злата не на шутку встревожена. Неудивительно, что с их режимом питания в организме Платона что-то испортилось. Женщина поднимается в номер и видит забытый мужем телефон. Следовательно, с Платоном не связаться и не узнать, в какой госпиталь его доставили. По внутренней связи она вызывает портье: тот тоже в замешательстве. Но обещает что-нибудь разведать.

Тёплый душ не снимает напряжения. Нагишом, даже не вытершись, Злата опускается на край кровати и берёт сотовый Платона. Последний входящий вызов – абонент «Моше», он звонил сегодня в полдень, когда Злата гуляла по торговой площади. Женщину охватывает дурное предчувствие.

Она ложится набок и подтягивает колени к груди. Обхватив их руками, пытается заснуть – безуспешно.

С восходом солнца она спешит вниз, но вместо юноши-портье обнаруживает сухопарого старика. По-бельгийски Злата не говорит, да и по-английски изъясняется плохо, поэтому старик её не понимает. Обеспокоенная, она возвращается в номер.

Её пальчики вынимают из кармана Платоновых брюк бумажник. Злата открывает… и с ужасом обнаруживает, что тот пуст! Неужели они всё потратили?!.. Но ведь должен же быть у Платона счёт в банке или…

Злата мечется по номеру. Она переживает за мужа, её мучает раскаяние, по лицу текут слёзы. Зачем же она так себя вела?! Неужто истинное счастье состоит в пожирании всего, что находится вокруг: пищи, денег, дорогих вещей – даже любящего человека?..

К счастью, за гостиницу заплачено на неделю вперёд, и еды в мини-холодильнике достаточно.

В тревоге проходят три дня. На четвёртый, утром, оранжевые лучи освещают тело женщины. Звенят ключи, и на цыпочках входит Платон. Злата сразу просыпается и бросается мужу на шею: она не верит глазам, смеётся и плачет одновременно – уже от радости. Платон крепко прижимает её к себе.

Он похудел, и кожа бледна. «Мне вырезали аппендикс» – поясняет Платон, расстегнув рубашку. Злата опускается на колени и рассматривает шрам на животе. Аккуратно целует и трогает пальчиком. Пальчик ползёт ниже.

Когда всё кончено, они лежат в постели, обнявшись.

– Поехали домой, – просит Злата.

– Поехали, – говорит Платон.

– А у тебя… деньги есть?

Мужчина усмехается:

– Ну конечно. ПолнО!

Злата благодарно гладит его по руке.

Следующие дни Платон проводит в номере и всё время что-то делает в нетбуке. Через неделю супруги заказывают билеты на рейс до Москвы. Мим, загадочным образом очутившийся на взлётной полосе, следит за набирающим высоту самолётом. И проводит по горлу пальцем.

.

Москва – места много, а дышать нечем. Чёрно-белое кино повседневности. И хмурое небо как свидетельство надвигающейся катастрофы.

– Вот здесь мы и будем жить, – говорит Платон, осматриваясь. – Отныне это и твой дом тоже.

Двухкомнатная квартира обставлена скудно. Шифоньер, диван, письменный стол. Допотопный телевизор «Рубин».

Платон проводит экскурсию:

– Тут – спальня, тут – кухня, вот тут – ванная… Ах нет, это не ванная, это туалет.

Брови Златы взлетают:

– Ты что, не ориентируешься в собственной квартире?

– Ну, – оправдывается муж, – по-правде сказать, я взял её недавно. И, когда переезжал, старую мебель выкинул, а новую ещё не завёл. Поэтому такая обстановка.

Злата в задумчивости обходит помещение:

– Я собираюсь искать работу.

– Но ты можешь не…

– Но я хочу работать. Мы славно повеселились в Европе, но я устала: пора пожить обычной жизнью. Как нормальные люди.

Платон пожимает плечами.

Злата устраивается в агентство недвижимости. Работа простая, к тому же поблизости от дома. Правда коллеги не вызывают ни симпатии, ни интереса: все эти клерки и секретарши похожи на клонов друг дружки.

Женщина начинает курить. Прячась за углом от камер видеонаблюдения, она чиркает спичкой и затягивается. Рядышком дымит мужичок в поношенном пиджаке. Хитрые глазки ползают по телу Златы, с интересом заглядывая в вырез блузки. Пальцы шевелятся, будто мнут невидимые груди.

– А вы меня не узнаёте? – спрашивает мужичок.

Злата косится и отрицательно мотает головой.

– Саша Хорькин. Хорёк. Мы учились в одном классе.

– Правда?

Мужичок бедно и безвкусно одет. Физиономия свидетельствует о неравнодушии к спиртному, да и вообще о порочном образе жизни. Волосёнки заметно поредели, нос сделался красным… но это и вправду Хорёк. Пошлая ухмылка осталась неизменной.

Сама не зная зачем, Злата приглашает его после работы в кафе.

– …Вот так я и устроился в Москве, – рассказывает захмелевший Хорёк. – А ты… Неужто не смогла найти мужа получше, чем Гусь?

– Чем тебе не нравится Платон? – удивляется Злата. – Он хороший человек, ответственный, внимательный…

– Да, но у него же нету денег!

Злата подносит к губам бокал, делает глоток:

– Ты неправ, Платон отлично зарабатывает.

Хорёк усмехается:

– Ну не знаю, где он умудряется отлично зарабатывать, если ещё пару месяцев назад вкалывал в универе лаборантом. Мы переписывались в «одноклассниках», так он даже собирался травиться…

По небу ползёт звёздная сыпь, и уставшая Злата возвращается домой. Платон принимает душ – не зная, слышит он её или нет, Злата становится под дверью и пьяно произносит:

– Похоже, дорогой, никакой ты не фрилансер. Всего лишь мелкий врунишка. Я ещё там, в отеле догадалась об этом, хотя и не знаю, откуда ты достаёшь деньги. Может, ты киллер?.. Но я даже сомневаюсь по поводу этой квартиры… Хотя всё ещё надеюсь, что когда-нибудь ты расскажешь мне всё. Правда, не уверена, что потом мне это будет интересно… А вообще… Знаешь, Платон… как ты был Гусём, так, похоже, им и остался… Ты мне противен!

Её губы кривятся.

Несмотря на то, что Злата умерила аппетиты, Платон продолжает делать дорогие покупки. Шикарная кровать от Erbesi, платиновый шкаф, плазменный телевизор во всю стену. По поводу и без повода норковые манто, элитная косметика и золотые украшения. Ежедневно из лучших ресторанов доставляют суши, пиццу и пасту – но Злата этого не хочет. Она морщит нос и выкидывает пищу в мусорное ведро. Платон беспомощно улыбается и разводит руками.

Он говорит:

– Звонил Моше. Мне нужно лететь в Саранск. Мордовская ЖД будет переводиться на солнечную энергию, и я должен проконсультировать заказчиков лично. Если всё пройдёт гладко, меня повысят в должности…

Злата в ответ безразлично пожимает плечами.

Но когда Платон улетает, она погружается в мрачные раздумья. Неужели их браку конец? Что же пошло не так и, главное, – почему? Один ли Платон виноват в том, что до сих пор выдаёт себя за того, кем не является на самом деле… или есть тут её, Златы, вина? Женщина ходит из угла в угол и не может найти ответ. В конце концов, она привязалась к Платону, он ей дорог, и терять его совсем не хочется. Надежда остаётся, поэтому Злата решает дать их семье второй шанс.

Через неделю Платон возвращается. Выглядит он прескверно. С тех пор, как в Бельгии вырезали аппендикс, супруг сильно похудел. Теперь же к худобе прибавился жёлтый отлив кожи и мешки под глазами. Злата ощущает пронзительную нежность: она благодарно принимает часики с бриллиантами, привезённые Платоном, и опускается на колени… Прижимается к животу… Как тогда, в отеле.

Пальчики расстёгивают ширинку и забираются внутрь, Злата облизывается.

– Нет! – выдыхает Платон. – Прости, я так не могу.

И он стремительно шагает в ванную… Это становится последней каплей.

.

– Ох, сука! – выкрикивает Хорёк. – Ох, сука, сука, сука, СУ-ЧЕ-Ч-КА!

Он повизгивает и конвульсивно дёргается на Злате. Кончает и вытирает склизкий член об её лицо. Падает рядом и закладывает руки под голову. Под мышками кучерявятся грязные волосы.

Злата не в силах скрыть брезгливости, но удивительная вещь! В постели с этим пошленьким мужичонкой она испытывает то, чего никогда не испытывала доселе. Оргазм! Быть может, здесь и кроется тайна, отчего женщины выбирают недостойных... На самом деле выбор совершают глубинные слои подсознания: деньги, красота, успех – всё неважно, если в душе мерцает образ единственного человека, которого Злата когда-либо любила – отца. Пусть мужичка жалкого и ничтожного, как и Хорёк, но, тем не менее…

Открывшись новым ощущениям, меняется и тело Златы. Гигантские ягодицы не «сдуваются», зато на животе нарастает слой жира, груди становятся тяжёлыми, а плечи расширяются. Фигура приобретает подобие симметрии.

Платон догадывается о том, что жена ему изменяет. Он читает это во взгляде – Злата витает где-то далеко, и по лицу её блуждает отстранённая полуулыбка. Щёки светятся непривычным румянцем.

Спина Платона сутулится, он замыкается в себе. Мужчину часто видят в кабаке «Яма» – здоровье Платона от выпивки портится ещё больше. Взор полон тоски, как у забытого в шкафу плюшевого мишки.

Теперь Платон – тот самый Гусь, каким был в школе.

Злата собирается в агентство. Надевает блузку, которая так нравится Хорьку, и обтягивающую юбку. Красит губы.

– Я уезжаю в командировку, – сообщает Платон печально. – За границу. На месяц минимум.

Злата подкрашивает ресницы.

Платон хочет что-то добавить, но не решается. Злата отправляется на работу, а Платон глядит ей вслед и вздыхает. К вечеру его уже нет. Впрочем, Злата не опечалена. Наверное, она скоро сама от него уйдёт.

Женщина проводит ночи с Хорьком – в пьянстве и разврате. Платон же долгое время не даёт о себе знать, и Злата не может с ним связаться. Хотя ей, в общем, плевать, но невольно возникает дурное предчувствие. К тому же кончаются деньги.

Две недели спустя в промозглых сумерках женщина возвращается домой. В почтовом ящике белеют бумаги – письмо и извещение о переводе на очень крупную сумму. Злата несколько раз пересчитывает нолики, и лицо озаряется благодарной улыбкой.

– Всё-таки Платон молодец!

В квартире разит носками – они разбросаны в гостиной, спальне и даже на кухне. Здесь был Хорёк – он оставил свой запах повсюду. Простыни смяты и забрызганы засохшими выделениями. Женщине становится противно. Её грызёт совесть, мучает раскаяние.

Злата раздевается. Оставшись в трусиках и лифчике, с радостным нетерпением распечатывает конверт. Странно, но обратный адрес не указан. Ещё более странным оказывается то, что некоторые фразы и целые строки замазаны чёрным маркером так, что невозможно прочесть.

И это письмо нехорошее. Глаза Златы бегут по тексту, руки начинают дрожать.

.

«Любимая, мы больше не увидимся. Прости за всё. Я во многом тебя обманывал, но теперь раскрою правду.

Ты – это то, ради чего я жил. У жизни не было смысла, и годы в нищете и унынии тянулись один за другим, и не кончались, и я даже собирался себя убить. Но как-то вечером вдруг услышал на улице твой прекрасный смех. С того момента у меня появилась цель.

Я вставил искусственный глаз, ты помнишь, и уволился из проклятого универа и продал квартиру, чтобы увезти тебя за границу. Забавно, до этого я жил с тобой по соседству, совсем рядом, но ты меня не видела, а если и видела, то не обращала внимания. Я, в очках, бородатый и в грязной кофте, да меня и самого тошнило от собственного вида!

Но ради тебя я изменился. А что по поводу моего заработка… Многие болеют из-за дурной экологии, плохой воды и генных изменений. Поэтому очень богатым и влиятельным людям нужны пересадки, а одна из главных проблем – хранение донорских органов, ведь они быстро протухают. Для операции всегда требуются свежие, а мне требовались деньги для тебя, и я отдал роговицу… Да, никакой это был не увеит.

Эти организации действуют по всему миру, я сообщил им свою группу крови, возраст и другие данные, а они заплатили. Ещё я сказал, что …… .. … …….., и ……. .. ….. не возьмут. ……. ………. . …., но Моше просил не рассказывать, как мы познакомились, и он, кстати, прочитает это письмо и, надеюсь, не найдёт его опасным. В конце концов, каждый имеет право попрощаться с родными.

Мы улетели за границу, но в Бельгии наличность вдруг кончилась, и я чуть было не запаниковал, но Моше выручил, сообщив, что ……….. … ……., влиятельному еврею с группой крови как у меня требуется почка. Меня отвезли в специальное место и там всё сделали. Ты никогда не видела шрамов от вырезанного аппендикса? Так вот, то был не аппендикс, а как раз почка.

Я стал сильно болеть и худеть, но это несущественно, ведь тебя оно не тревожило, значит, и мне было хорошо. Через Интернет получилось найти временное жильё в Москве, которое я выдал за наш дом. Ты догадалась. Но деньги закончились снова, и мне трудно было решиться, но в итоге я разрешил им… отнять яичко.

Это было нелегко скрыть, я всё время боялся, что ты обнаружишь. Прости, с тех пор я не смог тебя удовлетворять, как делал раньше, и не давал смотреть и трогать, придумывал всякие отговорки. Зато ты снова могла покупать всё, что хотела.

А теперь я здесь, это особый санаторий, он не в России, а .. …….. …….. . и тут…… ….. жарко …….. . . и душно, но …… Нас здесь много, ведь таких людей вообще очень много по всему свету, и на каждого составлена база данных, за каждым наблюдают, не постоянно, конечно, но держат в поле зрения и ……….. … Но так уж устроен мир, и это странные и жестокие законы, а главное – деньги. Нам терять уже нечего, организация же отлично законспирирована и ………………….. потому …… .. …. . через ……….. и ………. ., ……. – мясо …………….. : …., ……… …. ., ……. Просто знай, что когда увидишь весёлых людей, сорящих деньгами, не осуждай, возможно, они вскоре попадут сюда. …… . . ….Всё добровольно, есть некие законы по эвтаназии, и особенно в этом государстве, а …………… ………….. тот и тот голландский корабль, он курсирует по океанам, и на нём люди могут умирать, ……. …………… .. .. ………………. …………………...

О средствах на жизнь не беспокойся, я подписал с ……… …… контракт, и все они достанутся тебе. Если ты получила перевод, значит, меня уже нет. Не плачь, пожалуйста, потому что мне плохо, когда ты плачешь. …Это смешно, но я уже не мужчина – они отняли второе. …………….завтра заберут оставшийся глаз, потом отвезут на ………….. …… ……….. Ведь ….. ещё имеют наглость торговаться! ..…. они всех нас………… ………………… . ….. … и ……. пускают на запчасти.

Скоро их вырежут: я продал им печень, селезёнку и сердце. Но на самом деле моё сердце принадлежит тебе.

Помнишь обещание: я сделаю всё, чтобы ты была счастлива? Прости. Я, кажется, не выполнил его до конца, но глупо надеюсь, что хотя бы в те несколько месяцев, что мы провели вместе, тебе было хорошо. Но так уж получилось… Если ты нашла человека, с которым ещё лучше… Что ж, я рад. Это как раз то, ради чего я последнее время и жил.

А сейчас мне пора.

Прощай, Злата. Вспоминай меня почаще. Я буду умирать, думая о тебе».

.

Письмо выскальзывает из пальцев. Злата оседает на пол. Плечи трясутся, она всхлипывает и закрывает руками лицо.