Место для Жизни гл23 Драка в клубе

Компания не успела сделать и пару шагов, как сидевший в стороне молодой человек с очень женственными манерами шепнул что-то одному из охранников.
– Стоп! – загремел голос. Так не пойдет. Вон тот должен вернуться, – он указал на Копылова.
– В чем дело, у меня билет! – оправдывался Иван.
– Деньги вернут. Вы не подходите к формату нашей дискотеки. Вернитесь.
– Мы идем вместе, этот человек наш друг, – вступился Сато.
– Все убирайтесь! – татуированный лысый громила толкнул Сато в сторону выхода.
Ёшинака обиделся и заехал безумцу ногой по голени. Тот упал.
– Мы заплатили деньги. Нам нужно немного отдохнуть. Снимем девочек и исчезнем, – заявил он.
Молодой человек, осуществлявший фейс-контроль, отскочил за спины громил и застрекотал по мобильнику.
… Накамура почтительно смотрел, как длинный громила с серьгами в ушах прыгает на него, метя ногой в лицо. Он поймал ногу, поддернул немного вверх. Когда человек упал, он осторожно провел болевой на коленный сустав.
Братья Тоёхара бились с тремя охранниками, звонкие шлепки ударов громко резонировали в бетонном коридоре. Иван подошел к женоподобному человеку и отобрал у него телефон. Тот отскочил в сторону, всплескивая кончиками пальцев:
– Какая грубость, варвары! Не сломай телефон, противный!
Такаси и Хироси уже успели разделаться с тремя нападавшими, и почтительно ожидали распоряжений Ёшинаки.
– Обыскать этого, – Сато показал на татуированного.
Прозвучало громкое “Хай!”, и из карманов громилы были извлечены газовый пистолет, бумажник, свертки каких-то бумаг, похожих на почтовые марки.
– Пусть съест, – Сато посмотрел на Накамуру.
Накамура почтительно зажал нос татуированного одной рукой, и стал аккуратно засовывать марки ему в рот своими толстыми пальцами. Человек мычал, и пытался вырваться. Накамура сел сверху поудобней, и слегка нажал шалуну в основание шеи. Татуированный закашлялся, и стал глотать. Закончив с марками, Накамура скормил ему билеты и деньги из бумажника. Иван разобрал пистолет на детали, подошел поближе.
– Пистолет есть не буду, у меня разрешение! – прохрипел татуированный. Иван улыбнулся, и разбросал детали по сторонам.
– А вы чего стоите? – обратился он к остальным охранникам.
Прыгун, столкнувшийся с Накамурой, все понял и стал глотать деньги и марки, пропитанные ЛСД. Остальные последовали его примеру.
– Вызывать милицию не в ваших интересах, перестрелка вам тоже не нужна, – обратился Иван к женоподобному, – мы потанцуем, и уйдем. Не трогай нас.
Друзья прошли еще с десяток шагов, и растаяли в реве и мерцании ярких огней. Музыка била не по ушам, нет, прямо по мозгу, резонируя в костях черепной коробки. Блестящие огни слепили глаза, вспышки чередовались с полной темнотой, но чередовались как-то странно, на самом пороге скоростного восприятия. Громкий шум плотно обволакивал сознание, мешая сосредоточится на зрении, вспышки света воспринимались как звук. Иван перепрограммировал зрение и слух на новые условия функционирования, постепенно стал различать пространство и находящихся в нем людей. Он быстро понял, что дискотека – не лучшее место для общения. Рев музыки заглушал все, радуя тех, кто уже порядком нализался марок, и напился стимулирующих коктейлей. Большинство народу тащилось с закрытыми глазами, изредка бегая в туалет, чтобы уколоться или сблевнуть.
Свет, звук, вспышка, тьма, удар, удар, удар. На примитивный ритм наложена мелодия, звук растянут, изуродован, исковеркан. Поверх всего этого медленно елозит тягучий ритмический шум. Силуэты вокруг движутся, подстраиваясь то под мелодию, то под ритм.
Копылова не слишком интересует искусство современного танца, ему нужна женщина. Цветные огни вырывают из тьмы десятки лиц. Все не то.
Концептуально раскрашенные уродины не интересуют Ивана.
– Юные наркоманки? – Избави Бог.
– Длинноногие и силиконовые? – Слишком профессиональны.
Наконец он нашел, но совсем не то, что искал.
Существо, похожее на испуганного бельчонка, робко топталось, глядя вокруг широко распахнутыми глазами. Из цветных вспышек и ярких огней, связанных звуком, подобному визгу циркулярной пилы, материализовался удивительно остриженный типаж с оранжевыми волосами. Типаж вынул сверточек с порошком, и стал настойчиво тыкать им в бельчонка. Девчушка ошарашено смотрела на грязный сверток. Оранжевоголовый разорвал пакетик, высыпал порошок на ладонь, и предложил девчушке нюхнуть. Та сопротивлялась, закрывая лицо худыми руками.
Панк ловко врезал девчонке свободной рукой, и стал отдирать ее руки от лица. Больше он ничего сделать не успел.
Вероятно, Копылов еще не успел глубоко проникнуться идеей всеобщей любви мастера Уэсибы. Придержав мерзавца за лоб, он хлестко рубанул правой ладонью в основание шеи. Аккуратно опустив на пол обмякшее тело, он засыпал порошок в открытый рот незнакомца. Толпа расступилась. К Ивану пробился Ёшинака:
– Хватит, пора уходить! – прокричал он ему в самое ухо.
… Громкий звук мешает сосредоточится, движения даются с трудом, из-за вспышек огней почти невозможно проконтролировать плавность движений, координация нарушается. Движения размыты и замедленны, как во сне.
Вспышка света больно ударила по глазам. Звук пощекотал нервные клетки в самой глубине головы. Грузный Накамура медленно летит, сбивая трех или четырех человек.
Нога в ботинке выныривает около головы. Вкус крови на губах, и знакомая отдача в выброшенном вперед кулаке.
Девчонка сидит на полу…
Еще один взрыв. Иван ничего не видит, руки выкручивают пистолет. Рукоятка дважды входит в то место, где должно быть лицо… Слава Богу, девчушка еще здесь. Ладонь сдвигает девчонку подальше за спину, другая рука принимает нападающего – ”чужой!” Контрольный удар, рука Ёшинаки – “ Интересно, как узнал?” – Уходим, быстро уходим! Зрение проясняется, – Ого, их не меньше десятка!
Накамура в крови, Иван в крови, – Не бойся, это не моя кровь!
Удары совершенно не чувствуются, он все еще на ногах. Братья Тоёхара теряют свою вежливость, воют волками, их пальцы в крови. В зале мелькают фигуры в камуфляже.
– Назад, быстро назад, ищем другой выход!
Такаси принял девчонку, Ёшинака с Хироси сметают все на своем пути, перепрыгнули через пульт ди-джея, блокировали железную дверь. Паника. Иван и Накамура прикрывают отход.
Одна из дорожек на пульте закрутилась быстрее, тянущий рев из динамиков стал складываться в слова:
– “Хооочу-у у ши-ирну-у ться-а-а”, а затем все быстрее и быстрее: “Хочу ширнуться, хочу ширнуться, хочуширнуться!”.
Омоновцев все больше. Последний рывок, дверь на засове. Звон стекла, автостоянка, верзила-охранник замахивается на Ёшинаку, оседает у стенки, Иван на ходу отключает его.
– Уходим, уходим!
Он всем телом чувствует, как дверь дрожит под ударами прикладов.
Ночь. Вой сирен все тише. Девчонка без единой царапины. Ёшинака крестится, Иван читает молитву.
– Ты никого?
– Вроде нет, – в глазах Ивана нет глубокой уверенности.
Накамура двумя руками пытается склеить разорванную губу. Такаси в ужасе обнаруживает, что у него из уха течет кровь.
– Слышишь этим ухом?
Такаси испугано кивает.
– Пустяки, заживет!
Ёшинака набирает номер. Мобильник треснул, кнопки вываливаются… Слышимость ужасная. Японские ругательства чередуются с русскими. Итосу обещал лично приехать. Довольно позднее время для прогулок.
Иван наконец успокаивается:
– Как тебя зовут-то? – обращается он к девушке.
– Ирина. Не бросай меня.