Вымолить прощение. Ч. 2

Любаша подошла и присела к столу. На некоторое время воцарилось молчание. Степан стал накладывать Любе на тарелку угощение. Видно было, что он волнуется, и руки у него подрагивают. Но хуже всего было Полине Марковне. «Сейчас, сейчас она расскажет, как все было много лет назад. Как выгнала я беременную девушку из дома. И сын возненавидит меня», - холодея от ужаса, думала старушка.

-Хватит, хватит, - остановила Любаша Степана. – Я не голодна. Устала только очень. Чайку попью и пойду спать.
-Погоди, Люба, - обратился к ней Степан, - может, хоть немного расскажешь о себе? К кому ты в Криводаново едешь?
-Так там же папина сестра, тетя Даша жила, - ответила Люба, помешивая ложечкой в чашке. – Два года, как похоронила её. Я у тетки одна из родни оставалась. Она мне свой дом ещё при жизни отписала. А на Рождество, как раз годовщина смерти. Вот, решила помянуть, на могилку сходить.
-Тю, - возмущенно воскликнула Полина Марковна, - а чего детей-то за собой потащила? На поезде, да на автобусе. Мученье одно. Как только родители разрешили?

Любаша сделала маленький глоток из чашки и опустила голову. Степан с матерью смотрели на неё и ждали ответа. Молчание становилось уже неловким. Наконец, глухим голосом женщина произнесла:

-А нету у них родителей, - тяжело вздохнула Любаша. - Погибли они. Летом ещё. – После этих слов, взгляд её словно окаменел. Но слез не было.
-Боже святый, - трижды перекрестилась старушка, повернувшись к иконе. – Что случилось-то?
-Мам, - остановил её сын. – Давай, на завтра все разговоры перенесем. Видишь, человек устал, а ты со своими расспросами.
-Не знаете, во сколько автобус отсюда в Криводаново уходит? – Поинтересовалась Любаша.
-Я тебя на своей машине отвезу, - сказал Степан. – Только надо подождать, когда дорогу расчистят. Иначе застрянем по пути. Вон, сколько сегодня снегу навалило. Пока не расчистят и автобус не пойдет.

-Люба, а ты все-таки поешь, поешь, - сказала Марковна, пододвигая к ней тарелку. - А я пойду свою постель приготовлю. Потом ещё службу по телевизору смотреть буду, - добавила она, поднимаясь и направляясь в свою комнату.

Выйдя из горницы, женщина на мгновение остановилась и прислушалась. Сын с гостьей о чем-то тихо разговаривали. Чуть ли не на цыпочках, она пробралась на половину Степана и заглянула в комнату, где спали дети. «Это могли быть мои правнуки», - с тоской подумала Полина. А может, - сердце старушки вдруг бешено заколотилось. Она боялась даже вздохнуть, от внезапно осенившей её догадки. Может, Любашка и не избавилась от прижитого со Степкой ребенка? Дети осиротели, и бабушка придумала всю эту историю с теткой. И специально подстроила это появление в их доме? Во всяком случае, ни о какой тетке из Криводаново она и слыхом не слыхивала.

Не чуя под собой ног, Полина Марковна, насколько позволяли силы, поспешила обратно. Теперь она уже не думала, расскажет или нет Люба о той их давней встрече сыну. Главное было выяснить, не внуки ли это Степана?

Войдя в комнату, сразу заметила, что разговор у сына с женщиной не клеится. Она присела на свое место и обратилась к Любаше с вопросом:

-Любань, а чьи детки-то? Сына, аль дочки?
-Дочери моей, Светланки, - ответила та. – Я уже тут Степану рассказала о том, что случилось. Мы с ребятками летом, как всегда на даче жили, - поведала женщина, - потому и уцелели. А в квартире, где дочь с зятем ночью спали, случилось короткое замыкание. Начался пожар, - дрожащим голосом произнесла Люба. – Квартира почти вся выгорела. Видать, они угарным газом во сне отравились. Вот и погибли.
-Горе-то, какое, - покачала головой Марковна. – А ты поплачь, поплачь, милая. Не держи в себе.
-Полина Марковна, да я уж все слезы выплакала, - вздохнула Любаша. – Горюй, не горюй, а внуков поднимать надо. Опекунство оформила. Квартиру родители зятя помогли отремонтировать. Только они в другом городе живут. Ребят мне не на кого оставить было. Вот, вместе и поехали. В школе сейчас каникулы.
-А дочке-то сколько было? – Как бы невзначай поинтересовалась старушка.
-Какая разница, - недобро сверкнув на неё глазами, ответила женщина. – Молодая, жить да жить, - сказала она и поднялась со стула. – Извините, пойду я посплю.

Только в ту Рождественскую ночь толком заснуть не удалось никому. Беспокойно ворочался на кровати Степан, вспоминая жаркие ночи со своей Любаней на сеновале. Тихонько плакала в подушку моложавая бабушка Люба. Почти до утра истово молилась перед иконой Полина Марковна.

А на утро опять повалил снег. Да ещё и началась метель. О поездке в Криводаново не могло быть и речи. За завтраком старушка во все глаза рассматривала сидящих за столом детей. Пыталась найти в них хоть какое-то сходство с сыном. Мальчонки, Мишка с Сашкой оказались шустрыми и непоседливыми. Сестренка Машенька то и дело вмешивалась в бесконечные споры братьев по разным поводам.

К обеду метель улеглась. Степан отправился во двор разгребать снег. Мальчишки напросились пойти с ним. Маша смотрела что-то по телевизору. А Полину Марковну так и подмывало «посекретничать» с Любашей. Та, чем-то занималась в комнате, где ночевали дети.

Старушка вошла неслышно и присела в кресло. Люба вопросительно посмотрела на неё.

-Любань, признайся, дочку-то ты от Степки родила? – тихо спросила она.
-Нет, Полина Марковна, - с усмешкой произнесла Люба, - от мужа своего. – Куда мне в то время было рожать? Аборт я сделал. А потом замуж вышла.
-А не врешь? – недоверчиво покачала головой женщина.
-Зачем мне врать? - Пожала плечами Любаша. – Да вы не волнуйтесь. Степан  понятия не имеет, что я беременна была. И знать ему об этом не надо, - строго добавила она, открывая сумочку и проверяя какие-то документы и деньги. - Что теперь старое ворошить?
-Ну, и где твой муж?
-Объелся груш, - хмыкнула Люба и вышла из комнаты.

Марковна встала, выглянула за дверь и убедившись, что рядом никого нет, крадучись подошла к Любиной сумочке. Открыла её и дрожащими от волнения руками, достала паспорт. Надев, висевшие на веревочке очки, внимательно стала изучать его. Затем, удовлетворенно хмыкнула, положила документ на место и направилась в горницу.

Со двора раздавались смех и шум. Степан с мальчишками играли в снежки. Любаша накинула шубейку и вышла из дома. Тут и ей в голову прилетел снежок. Быстро скатав снег, она тоже запустила им в Степана. Через некоторое время он поднял руки кверху, сдаваясь. Бабушка, отряхивая мальцов от снега, потащила их в дом.

Ввалились всей толпой. На полу тут же образовалось целое озеро. Но Полину Марковну это только развеселило.

-Степка, чайник, чайник включай, - быстро заговорила она. – Любаня, а ты парнишек переодень в сухое. Не простыли бы.

Лицо старушки светилось от счастливой улыбки. Она торопливо поднялась и достала большую кастрюлю. Решила завести блины. Степана заставила лезть в подполье за вареньем. И через некоторое время все с удовольствием уплетали горяченькие блины.

-Люба, давай на завтра поездку отложим? – спросил Степан за столом. - Пусть машины колею накатают.
-На завтра, так на завтра, - согласилась женщина.
-Любаша, - вмешалась Полина Марковна, - а может, не поедете в Криводаново? Что там зимой-то на кладбище делать? В снегу утонешь. Ни могилку почистить, ни прибрать. Да и хата, наверное, выстыла. В доме-то никто не живет?
-Нет. Дом пустой стоит.
-Ну, вот, - пожала плечами старушка. – Пока растопишь, пока дом согреешь. Ребятишек застудишь.
-Да мы тут вам столько беспокойства доставили, - неуверенно произнесла Люба.
-Ой, какое там беспокойство? – взмахнула руками Марковна. – Знаешь, как говорят: «Своя ноша не тянет».

Степан недоуменно уставился на мать. Любаша нахмурилась, услышав её слова.

-Машенька, - обратилась старушка к девочке, - там, у дяди Степана в комнате видеокассеты есть с мультиками. Сходи, мальчишкам включи. Сумеешь?
-У-р-а-а-а! – завопили Сашка с Мишкой. – Мультики!

Когда Степан увел ребят в свою комнату включать видеодвойку, Люба зло поинтересовалась:

-Что это за «своя» ноша, Полина Марковна?
-Любка, не ври мне, - буквально зашипела старуха. – У тебя в паспорте девичья фамилия написана. Не было у тебя никакого мужа. И дочку ты от Степки родила. Зачем скрываешь?
-Что вы хотите? – Возмущенно произнесла женщина. – Тридцать восемь лет назад вам внучку не надо было. А теперь правнуки понадобились?  Не Степкины это внуки. Мои и больше ни чьи. И уезжаем мы немедленно.

Вошедший через некоторое время, Степан, недоуменно застыл на месте. Обнявшись, обе женщины выли в голос. Мать, при этом, без конца повторяла: «Прости меня. Прости меня, Любушка».

-Господи! – Вскрикнул мужчина. – Да, что у вас тут  случилось-то?
-Что, что? - Подняла на него заплаканные глаза мать. - У него трое внучат растут, а он и в ус не дует.

Степан в недоумении опустился на стул.

В эту ночь никто из взрослых и не пытался заснуть. Разговоров было до утра. Когда уже забрезжил рассвет, Полина Марковна тихо выскользнула из комнаты и направилась на половину Степана. Старая женщина стояла у дверей, крестилась и шептала: «Кровиночки вы мои. Сиротинушки. Никому вас не отдам. Помирать не буду, пока не вырастите». А её покрытое сетью мелких морщинок лицо, светилось неподдельным счастьем.