Солнце и Снег гл33 Цигунбин

Синицин занимался с особенным рвением. Вот уже несколько дней он практиковал набор энергии по системе, которую ему дал Андрей Михайлович.
- Прежде всего, необходимо перекрыть все дыры, ведущие к потере энергии, - поучал его Андрей. - Например движение. Ты все время беспорядочно дергаешься, крутишься - энергия и утекает. Закрой эту дыру. Делай только те движения, которые действительно необходимы. Потом мысли. Брось тратить внимание на ерунду. Не читай газет, книг, объявлений на стенах, надписи в лифте. Не смотри телевизор, не слушай радио. Запомни, отвлекаясь на что-либо, ты можешь погубить себя. “Встань под карниз - и тебя уже нет”!
Далее - безупречность. Если ты чем-либо занимаешься, делай это так, как будто от этого зависит твоя жизнь. Если ты так будешь относиться, то все, чем ты занимаешься, будет тебя усиливать. А иначе лучше вообще ничего не делать.
Вот и теперь Синицин истово повторял за Ли сложные движения комплекса. У него действительно очень хорошо получалось. Игорь много раз повторил комплекс, а после тренировки, когда все уже разошлись, сделал его еще около двадцати раз. Сторож уже закрыл школу на замок, а Синицин продолжал тренироваться. Один в большом темном спортзале он непрерывно “крутил форму”. Над Москвой уже давно плыла холодная зимняя ночь, когда он закрыл спортзал и покинул школу через окно второго этажа.
Игорь шел по пустым улицам, ведомый каким-то непонятным предчувствием. Похоже, что он действительно начал набирать энергию. Он стал совершенно по-новому воспринимать окружающую его действительность. Он явственно видел, как город ощетинился злыми колючими огнями, защищаясь от недобрых помыслов людей. Но тьма побеждала, и ничто в этом городе не могло остановить злые силы ненависти и разрушения. Ночная тьма дышала жадностью и злобой, периодически освещалась вспышками опасности и стремления к уничтожению. По улице промчалась роскошная иномарка, забитая плотным одуряющим звуком. Машина исчезла, как мираж, но Игорь успел ощутить непоправимую обреченность сидящих в ней людей. Неподалеку ночная тишина взорвалась вспышками и треском. Игорь ощущал плотность и осязаемость энергии выстрелов. Он совершенно не испытывал страха. В мерцающей мгле он чувствовал наиболее безопасные места и таким образом строил свой маршрут. Он немного задержался перед ярко освещенным ночным магазином - оттуда слышались пьяные крики и брань, обошел опасное место, стараясь держаться в тени. Двигаясь дальше по темной безлюдной улице, он почувствовал сигнал, предупреждавший его о приближении какой-то новой силы, тщательно осмотрелся вокруг, но ничего подозрительного не обнаружил. Он прошел еще метров двести, обогнал медленно шагающего старичка с палочкой, и постепенно успокоился. До самого дома он шел совершенно спокойно, никого не встречая и не чувствуя больше никакой опасности.

Игорь вошел в свой хорошо знакомый подъезд, на лифте поднялся в дом. В квартире никого не было - родители на неделю уехали к родственникам. Он некоторое время покрутился на кухне, приготовил чай, и тут ему показалось, что в коридоре кто-то стоит.
Игорь замер, прислушиваясь. Тишина внезапно распахнулась, он с удивлением обнаружил, что слышит разговор соседей на кухне этажом ниже, движение лифта в шахте, шаги соседа в коридоре за стеной. Он слышал даже бормотание ребенка во сне, лай дворовых собак и завывание ветра в балконных карнизах.
Существо, притаившееся в коридоре, не издавало звуков. Оно не было человеком. Оценив это, Синицин медленно повернулся лицом к опасности, принял боевую позицию, сконцентрировал все свои внутренние силы. Его воля, разум, и еще какое-то неизвестное чувство лихорадочно просеивали каждый миллиметр пространства в радиусе десяти метров вокруг, сверху и снизу него.
Внезапно что-то резко изменилось. Лампочка в люстре вспыхнула на мгновение и погасла. Стукнул и замер на полпути лифт в шахте, вырубился радиоприемник у соседей сбоку. Синицин вздрогнул. Вода прекратила течь из крана и с хлюпаньем устремилась по трубам вниз, засасывая за собой воздух.
Страх проник в грудь, растекся в ноги, сковал движения. Синицин с ужасом почувствовал, что существо начало приближаться. Глаза стали адаптироваться к темноте, в окна лился мерцающий свет уличных фонарей. Игорь понял, что не готов смотреть на это нечто, приближающееся к нему из неизвестности. Он собрал воедино всю свою энергию и вложил ее во внутреннее усилие удара.
- Ххаах! - мощный гяку-цки рассек воздух в направлении непрошеного ночного гостя. Существо не ожидало столь резкого прихода энергии, оно разбухло и исчезло прочь. Включился свет, из крана вновь полилась вода. Синицин бросился к телефону, дрожащими руками начал набирать номер Андрея Михайловича.
- Андрей, извини, на меня из астрала кто-то напал! - волнуясь, начал он.
- Свет гас? - заспанным голосом осведомился Андрей.
- И свет гас, и вода отключалась… А ты откуда знаешь?
- Не обращай внимания. Если волнуешься, не ложись на обычном месте, а в кровати оставь чучелко. Ну будь здоров! Завтра поговорим.
Андрей Михайлович на своем конце провода бросил трубку, и поудобней устроился в постели.
- Мне бы его проблемы, - он сладко зевнул, потянулся, и заснул сном праведника.
Синицин сложил на своем диване кучу тряпья, накрыл его одеялом, а сам постелил себе спальник в другом углу комнаты.
- Воин всегда меняет место ночевки, - процитировал он, и осторожно вытянулся на твердом полу. Лежать было очень неудобно, но сон быстро сморил его. Удивительно, но он спал совершенно без сновидений и проснулся очень и очень бодрым.

… Еще около недели Синицин провел в постоянной концентрации. Он перестал жевать жвачку, смотреть телевизор, слушать радио. Каждый вечер он по несколько часов занимался силовыми и энергетическими упражнениями, “качал энергию”. По совету Андрея Михайловича он старался даже говорить как можно меньше, и постепенно начал общаться почти без слов.
- Тебя барабашка напугал, ты на него всю запасенную энергию и потратил. Теперь еще неделю будешь накапливать. В другой раз не отдавай ее просто так, - поучал его Андрей Михайлович.
- А кто это - барабашка?
- Так, мелюзга. Сам энергию собирать не может, а сил отнять тоже не хватает. Ну, и пугает. Ты испугался, выпустил энергию, а ему только того и надо. Ты неделю занимался, а он за минуту отнял.
- А почему он на меня?
- Ты, Игорек, теперь как пузырь раздутый ходишь. Ты в себя энергии закачал столько, что удержать не можешь. Вот на этот “пузырь” охотники и слетаются. Сначала мелкая рыбешка, потом пойдут экземпляры покрупнее.
- Ты знаешь, мне в прошлый раз мало не показалось, - осторожно намекнул Синицин.
- Брось. На тех, кто на глаза боится показаться, даже внимания не обращай! Твоя задача - вперед и только вперед! Главное, не давай энергии ударить в голову. Собирай ее внизу живота и там держи. И чтоб не терять.
- А как теряют?
- Два варианта. Первое - тебя провоцируют на драку. Дашь по морде одному, второму, а все твои энергетические выбросы разные астральные падальщики расхватают. Потом опять собирай. Второе - женщины. Они похуже астральных хищников будут. Пока у тебя постоянная баба - об энергетике забудь.
Синицин почесал затылок, прикинул, насколько его хватит.
- Еще две недели я, пожалуй, продержусь, - неуверенно заверил он.
- Вот и отлично! А там можно будет и прогонкой энергии по каналам заняться!
- Тогда и к женщинам будет можно?
- Еще как, дорогой, еще как! - Андрей Михайлович заулыбался и зацокал языком. Тогда все уже совсем по-другому пойдет. Управление энергией освоишь - и вперед. Хоть драться, хоть по бабам! Если еще будешь в состоянии, - вполголоса пробормотал он.
В те далекие годы, когда мысли людей еще не были накрепко закручены на деньгах, многие имели время и условия для усиленных тренировок. Занятия цигун и ушу были достаточно экзотическими и в то время, но считались обычными по сравнению с другими эзотерическими практиками. Синицин следовал по тернистому пути проб и ошибок, которым прошел тогда не один любитель “поработать с энергией”. Вопреки всем предостережениям китайских наставников, русские занимались такими упражнениями, при выполнении которых вполне можно было погибнуть или повредиться в рассудке.
В Китае есть термин “цигунбин”. Он обозначает болезнь от избыточных тренировок по прокачке энергии. В России этим термином обозначали как сами расстройства, так и людей, их практикующих. Ушуист, не имевший в своей практике пару-тройку случаев цигунбин, вообще не считался достаточно опытным. Ошалевшие от избыточных тренировок цигунбины часто доходили до крайностей. Так получилось, что и Игорь Синицин не избежал этой тенденции. Уже через две недели усиленных тренировок он успешно стал цигунбином.
… Синицин вышел из метро в самом центре Москвы. Он шел, доверяясь силе, инстинктам, своим внутренним ощущениям. Ему было абсолютно все равно куда идти. Занятия в институте закончились два часа назад, до начала тренировки было полно времени. Игорь привычно шел в густой толпе, и прислушивался к дыханию огромного города. Город готовился встретить свой очередной новый год. Это было заметно по длинным очередям в винные магазины, толчее около крупных универмагов. Во всех витринах стояли пирамиды консервов, на стекла были наклеены огромные снежинки, висели бумажные гирлянды со снеговиками и Дедами Морозами. Но пирамиды консервов, похоже, никого не волновали здесь. Люди гонялись по городу в поисках дефицитных товаров. Дефицитом было все. Очереди людей змеились внутри магазинов, загораживали тротуары и даже вылезали на проезжую часть. Синицину было наплевать на очереди. Он знал, что во всех семьях на Новый Год будет приблизительно одинаковый набор блюд, жареная курица, салат оливье, вечная бутылка Шампанского и трагикомическое выступление главы государства по телевизору.
На улице было сыро и холодно. Игорь шел без шапки, в свитере и легкой осенней куртке. Спину немного согревал небольшой брезентовый рюкзак. Он прошел мимо мрачных зданий Лубянки, зашел в булочную на улице Дзержинского, выпил горячего чая с бубликом. Бублик ему понравился, он купил еще парочку. Сладкий горячий чай восстановил силы, бублики приятно тяжелили желудок. Подкрепившись, Синицин понял, что готов путешествовать по городу до самого вечера. Он направился вдоль по Сретенке, затем свернул на Чистопрудный бульвар. Несмотря на то, что было только около четырех часов дня, на улице стало заметно темнеть. Рыхлый густой снег валил с затянутых серыми тучами небес, впитывался в мокрую грязь, таял, но сверху падали все новые и новые тяжелые серые хлопья. Игорь шел, контролируя свою спину, на каждом вдохе набирая из воздуха все новые и новые порции искрящейся всеми цветами радуги энергии. Выдох - и новая порция энергии направляется в нижние чакры, прессуется, сворачивается внизу живота. С каждым новым дыхательным циклом “центр” становится все более мощным, Игорю кажется, что он может легко снести любого со своего пути. Он смотрит вокруг уголком глаза и видит благую энергию, рассеянную в воздухе, вместе с хлопьями снега падающую на головы горожан, светящуюся и переливающуюся в бесконечном высоком небе. Когда он глядит прямо, то видит то же, что и остальные: низкие свинцовые тучи, грязный немытый город, липкий мокрый снег, осыпающий зябко ежащихся людей. Люди одеты невзрачно и серо, они сильно сутулятся, смотрят себе под ноги. Никто из них не смотрит вверх, никто не поднимает взгляд даже до уровня горизонта. Игорь идет, глядя прямо в лица людей, но не ловит ни одного ответного взгляда. Ему становится весело и жутко, кажется, он попал в один из нижних миров Шаданакара.
“Экскурсия в Дигм”, - проносится в его мозгу.
Игорь идет, раздвигая своим биополем толпу, сторонясь нескладных толстых женщин с огромными сумками, пропуская в пустоту пьяных зомби, он смотрит и не видит уже даже нормальных человеческих лиц. Он идет в плотной толпе, но он одинок, как в густом лесу. Темнеет. Люди вокруг кажутся жуткой толпой призраков, вурдалаков, бредущих в поисках добычи. Вдох. Выдох. Вдох, задержка дыхания. Еще одна порция энергии упаковывается, концентрируется в даньтяне.
Но что-то мешает, сбивает концентрацию, рассеивает внимание.
- Зачем все это, смысла нет, к чему выделяться?
- Будь как все, стань таким, как мы, - лезут в уши странные голоса.
Синицин понимает, что слышать голоса - не здорово, но его не вдохновляет перспектива слиться с этой серой безликой толпой, стать еще одним призраком, бредущим в поисках пищи.
Внезапно серая мгла взрывается фейерверком цветных солнечных искр - он видит ясный открытый взгляд. Навстречу ему в толпе идет девушка с широко раскрытыми голубыми глазами. Они смотрят друг на друга, улыбаются, как старые знакомые - путешественники, затерянные в другом измерении. Улыбка, рой цветных искр проносится от одного к другому, все становится известным, родным и близким. Поворот головы, кивок - прощание, и вновь они одни в пустоте, среди призрачных людей и призрачного города.
Синицин прошел мимо кинотеатра “Мир”, старого цирка на Цветном бульваре, рынка. Ему захотелось зайти в старенькую пельменную. Там всегда можно было быстро похлебать пельменей, стоя за высокими круглыми столиками, погреться и хорошо насытиться. В этой пельменной всегда была какая-то странноватая атмосфера: за одним столиком могли стоять прилично одетый интеллигент с академической бородкой, вдумчиво подцепляющий на вилку каждый пельмень, а рядом с ним - пара пролетарского вида алкоголиков, потихоньку разливающих под столом поллитровку. Народу полно, все говорят друг с другом, ругают власть, травят анекдоты про Брежнева . . .
Игорь толкнул знакомую стеклянную дверь и опешил. Пельменной здесь уже давно не было, в стеклянном павильончике шел бесконечный ремонт, все было измазано в побелке. Он оглянулся. У него с глаз как будто упала пелена.
Вокруг суетились деловые челноки, волочили тележки с товарами из Турции, на Садовое кольцо вылетали одна за другой навороченные иномарки. От коммерческого ларька раздался громкий рев музыки - очередной хит популярного исполнителя блатных песен. Игорь еще раз внимательно присмотрелся к людям - никаких серых пальто, почти все одеты в китайские пуховики, турецкие куртки, кто-то упакован в кожу. И тут Синицин вспомнил, что и булочная на улице Дзержинского тоже давно закрыта, да и улица та теперь называется Лубянка, и следовательно, никаких бубликов есть он не мог.
- Так что же это, сниться мне, что ли? - подумал он, и проснулся, сидя в переполненном вагоне метро. Ему в колени упиралась женщина с огромными сумками.
В последние дни Синицину было нелегко отличить иллюзии от реальности.
Он вышел из вагона, и остановился. Поезд привез его на станцию “Лубянка”. До начала тренировки была еще уйма времени, и он решил немного побродить по Москве. Выйдя наверх, он поразился: город вовсю готовился к празднику. Во всех витринах блестели Снегурочки и Деды Морозы, из каждого окна виднелись новогодние украшения и елки. Огромная ель стояла на месте бывшего памятника Дзержинскому. Игорь глазел вокруг, и ноги не спеша несли его в сторону Сретенки. Повалил густой мокрый снег.
- Опять, - подумал Синицин, и внимательно огляделся вокруг.
Витрины ломились сказочно дорогими товарами. Роскошь кричала о своем существовании нагло и вызывающе. Люди скользили равнодушными взглядами по зеркальным витринам, и спешно двигались дальше, забывая об их существовании. Толпа казалось, жила вне измерения этих элитарных магазинов.
Синицин смотрел на толпу. Люди рыскали взглядами вокруг себя, на короткое мгновения фиксируясь на бирочках, указывающих цену какого-либо товара. Казалось, они реагировали только на эти ценники, все остальное было для них неинтересным. Люди старательно отводили свои взгляды, видя лица друг друга - до остальных никому не было дела. И они поступали так совершенно правильно. Через каждые двадцать метров на улице стояли человекоорудия астральных вампиров: то уголовного вида молодые люди настойчиво предлагали всем желающим купить у них баксы по дешевой цене, то какие-то торговые агенты навязывали приглашения на презентации, или уговаривали купить фантастический по своей цене и степени ненужности товар. На лица молодых людей были надеты неестественно широкие улыбки, будто они демонстрировали свое хорошее расположение туземцам с островов Кука.
- Так английские купцы предлагали ошалелым китайцам покупать библии, рояли, ложки и вилки во времена Опиумных войн, - мелькнуло в мозгу Синицина.
На каждом шагу висели рекламные шиты с призывами купить баунти или вискас, на худой конец батончики марс с тампонами тампекс.

- Разрешите Вас спросить! - к Игорю подошел какой-то проповедник с нездоровым выражением лица. Похоже, что проповедник еще больше, чем Синицин, потерял связь с реальностью: он явно путал двадцатый век с первыми веками нашей эры, когда на Руси еще ничего не знали о христианстве.
Синицин посмотрел на него. Совсем молодой человек с бегающим взглядом пустых остекленевших глаз, очень сутулый, с подкашивающимися ногами. Он странно приближал лицо прямо к лицу Игоря, но его глаза при этом тщательно отворачивались в сторону. У Игоря появилось ощущение, что он смотрит на вурдалака.
- Вы верите в Бога? - прокаркал юноша, нездорово гримасничая лицом.
На вопрос такой силы было невозможно отвечать словами. Задавать такие вопросы, по мнению Синицина, могут только близкие люди, или праведники, обладающие большой внутренней силой.
Игорь не стал ничего предпринимать, но позволил накопленной силе проявить себя. Его рука легла ладонью на лицо не в меру любознательного юноши, и мягко толкнула прочь. Еще секунда - и Синицин уже растаял в толпе.
Проповедник проморгался, и стал выискивать другие жертвы. Сидящий внутри него сожалел, что ему досталось такое нерасторопное человекоорудие.

Спустя двадцать минут Синицину стало очень трудно идти, не опуская глаз. За его взгляд цеплялись, старались подтащить к себе разные неприятные личности. Даже какой-то бомж с всклокоченной бородой что-то хотел от него добиться, а потом долго кричал вслед. Коротко стриженные качки настойчиво предлагали Игорю взять у них явную “куклу” - пачку неровно нарезанной бумаги с наклеенным сверху фальшивым долларом. Один из них, небольшого роста, но с очень солидно раскачанной грудной клеткой, даже стал тянуть его за рукав куртки. Игорь равнодушно посмотрел и, вырвав рукав, пошел дальше, сразу упершись в бритого наголо кришнаита. Тот тыкал Игорю в лицо Бхагават-гитой и настойчиво предлагал купить полное и окончательное просветление. Игорь отрицательно покачал головой, глядя в наркотически суженные зрачки последователя Кришны.

Чтобы сохранить цельность своего биополя, Игорю пришлось прикладывать уже значительные усилия. Выйдя на Цветной бульвар, он уже с трудом контролировал свой взгляд. Какая-то неведомая сила притягивала его внимание, мягко уговаривала, уводила в блаженное забытье:
- Не стоит быть таким гордым, зачем сопротивляться! Купи что-нибудь!
Игорь собрался, выпрямил спину, слегка прищурил глаза. Ноги стали держаться тверже, цепко удерживая контакт с землей. Игорь понял, что сможет проложить себе путь, даже если люди бросятся физически его останавливать. Его взгляд стал жестче и безжалостнее. Теперь он уверенно отсекал от себя всю клеющуюся шушеру, заставляя их самих спешно отводить глаза.
Его взгляд уверенно скользил по лицам людей, продавцов, рэкетиров, милиционеров. Он повернул голову влево, потом вправо, собираясь перейти через бульвар. И, уже поворачивая голову в другую сторону, он встретился взглядом с такими же, как у него, слегка прищуренными глазами.
Девушка с затянутыми в тугую косу волосами шла ему навстречу. В ее взгляде была та же сила, отгораживающая ее от толпы людей, стремящихся обмануть и ограбить другого.
Я - не с вами! - говорил ее взгляд.
Они с Игорем сразу узнали друг друга, и улыбнулись одновременно.