Один шаг

Осенний тоскливый вечер.

Она осторожно поднялась на парапет. Зажмурилась на мгновение, почувствовав, как мир качнулся, расплылся в одно бледно-серое пятно и потерял свои очертания. Потом и вовсе ухнул куда-то вниз. Она глубоко вздохнула и уверенно ступила вперёд. Шаг за шагом. Одна. Над бездной.

Один, два, три, четыре… Страшно? Ей не было страшно. Казалось, Она больше ничего не боится в этой жизни. Ничего, кроме… Она столько раз теряла, но так и не смогла привыкнуть к потерям. Потери – вот то единственное, чего Она боялась.

Пять, шесть, семь… Лёгкие шаги зашуршали по мокрому от росы парапету. Осенний вечер разливался над водой щемящей тоской. Рядом с Её лицом трепетал на ветру длинный серый шарф. Напряжение почти совсем ушло, и даже стало интересно.

Восемь, девять, десять, одиннадцать… Вдалеке понимающе подмигивал красный огонёк тепловоза. Туман рисовал в воздухе какую-то замысловатую фигуру. А Её глаза смотрели сквозь размытую туманную пелену куда-то вдаль - туда, где был Он.

Двенадцать, тринадцать … Как могла её хрупкая фигура вмещать в себе целый мир? Она поёжилась и сжала влажными пальцами толстенную тетрадь, почти полностью исписанную мелким, торопливым почерком.

…Много-много веков назад Она встретила Его. Тогда в сердце щёлкнуло что-то невысказанное, долгожившее, глубокоспрятанное и давнозабытое, бережно хранимое в нём. И Она начала вести дневник. Было очень интересно, на скольких тетрадных страничках сможет разместиться Её никчёмная жизнь. Жизнь почему-то закончилась уже после нескольких листов, а главенствующее место дневника занял Он… И так хотелось положить к Его ногам всё: и этот дневник, и своё сердце, и этот вечер… Однажды Он даже читал Её записи. Ответом на них было молчание…

Четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… «Где Ты?» - Её вопрос глухо стукнулся о тишину и в ней растворился. Это был её последний отчаянный шёпото-крик, кинутый куда-то в стену и разбившийся о неё на тысячу мелких «почему». В ответ опять прозвучала тишина, и Ей стало невыносимо грустно.

Разжала пальцы и молча смотрела, как, распадаясь на отдельные дни, летел в небытие Её мир… Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать… Почему-то Ей впервые за долгое время стало хорошо. Хорошо от боли в том самом месте, где когда-то жила душа, навсегда отданная Ему…

…Ветер носил обрывки Её дневников-воспоминаний. Она ясно понимала, что Ей нельзя вернуться. И вернуть нельзя. Она следила, как улетают последние иллюзии, стоя на краю бездушного парапета. Вечер переставал быть тоскливым и становился мучительно острым.

Двадцать, двадцать один… С Её шеи сорвало шарф, он полетел, как обрывки записей, и зацепился за край парапета, трепеща на ветру. Она не заметила…

- Ты что, с ума сошла? А ну быстро слезай оттуда! – выдернул Её из небытия чей-то грубый окрик.

Она разозлилась: разве можно вот так бесчувственно отрывать людей от счёта? Обернулась, чуть-чуть шатаясь …. Шарф….

- Слезай, кому говорю!


- Да, конечно, – нервно улыбнулась Она. - Сейчас…

Двадцать два… Её любимое число. Она немного наклонилась вперёд, словно собираясь расправить озябшие крылья, и сделала один шаг по ту сторону парапета, в бездну. В ту бездну, где ждал её несбывшийся Он…