На краю разлома

У вас так бывает – просыпаешься от чувства утраты, потери, осознания, что расстался с кем-то надолго. Быть может, навсегда даже. Не потому, что больше вы не встретитесь – может, и встретитесь. Но ни тот, ни другой уже не будет таким, как до разлуки. Мир сместит разломы, и дальше всё потечёт по иному.

И тогда начинает рваться в клочья сердце, рваться и метаться в груди. Но сначала ты убеждаешь себя – это просто ломка. Привычка видеть, слышать, улыбаться в это время ему. Или сердиться на него. Главное – быть с ним в это время. И обуздав своё глупое сердце, садишься на скамейку под солнечным утренним ветром, закрываешь глаза. Пытаясь успокоиться, представляешь себе любимое лицо, целуешь глубокую морщинку на переносице, прижимаешься щекой к щеке. И сидишь так немного, приходя в себя. Всё же хорошо…

Даже пытаешься заняться делами. Даже делаешь их как-то. Отвлекаешься вроде бы, и кажется, окончательно приходишь в себя. Но вот опять сжимается сердце, начинает ныть и не давать покоя. Тогда уже понимаешь, что всё это неспроста и надо что-то сделать. Хотя бы узнать, всё ли там хорошо, не случилось ли чего. Потому что раньше так бывало – сердце начнёт биться и чего-то требовать, а потом случается. Оно просто хотело предупредить.

Но как раз такое время, совсем неудобное время, чтобы звонить и спрашивать. И вообще – не договаривались же. Попрощались до, а пока вроде как ничего не должно быть.
Тогда снова  делается что-нибудь, чтобы разжать тиски, сминающие воздух в горле, гонящее слёзы и отчаянное желание завыть в полный голос. И оно делается, нормально делается, и мало кто догадается, что твоя душа не присутствует здесь ни в чём.

Всё-таки надо позвонить, спросить хотя бы только одно  - у тебя сейчас всё хорошо? Только лишь убедиться – да, а что? Хотя это будет глупо, а может – не вовремя. Или растревожит понапрасну, пусть спокойно следует по своему пути.
Спустя часы ты уже совершенно обессилен, ничего не понимаешь и дожидаешься минут, когда наконец удобно сделать звонок. Иначе жить невозможно, сердце перекручено мукой, глаза тупо скользят по пейзажу, не опознавая предметов.

Набираешь номер, а там просто не берут трубку. Не понятно, почему. Голос автомата по-английски объясняет вежливо причину, по которой прерывает серию длинных гудков. Но ты не понимаешь английского. Да и не суть важно, что за причина, по которой ты так и не узнал, всё ли там хорошо.

Мир сместил разлом. Его не волнует, кто из вас теперь в какой точке…