Кавалерист

27.06.2005 посвящаю папе.
ГАМБУЛОВ АЛЕКСЕЙ КОНСТАНТИНОВИЧ.
родился 18МАРТА 1916г.
умер 6ноября 2004г.


                Кавалерист.
Для многих из нас сейчас живущих "кавалеристы", как история прошлого века. Я  со своими 4 сестрами и 2 братьями ,( а третий
брат покончил жизнь самоубийством в90-ые годы перестройки, тогда суицида было много в нашей многострадальной стране.) проводили в последний путь легендарного воина, который давал присягу страны Советов, И.В. Сталину, Алексея Константиновича Гамбулова. Мы очень почитаем своих родителей и гордимся, что выросли именно в такой большой, рабочей семье. Наш папа прожил 89лет, без малого почти век.

Родился наш папа в Забайкалье в провинциальной деревушке под названием Урульга, что в переводе с тунгусского( местное население, в последствие смешалось с русскими казаками и вымерла как нация) означает Чистая вода или Родниковая. Да и действительно в Забайкальской земле много целебных родников и открытых курортов.
Мать его, наша бабушка, была красавицей, когда-то купеческой дочкой выходила за первого мужа князя Гантимурова, затем осталась вдовой и сошлась с азартным игроком в карты, любителем попить водку, курить самокрутки с махоркой, батраком на приисках Гамбуловым Константином Николаевичем. От него и родился наш папа, и еще три сестры. Коренастый, смуглый и с чёрными проницательными глазами. Они, мужественно и умно смотрели из под густых прямых бровей. Скуластое лицо украшал большой лоб с вьющимися волосами. А картошкой нос делал выражение лица добродушным и забавным. Упрямые губы дополняли лицу строгость и Несмотря на свой вспыльчивый и ревнивый характер он мог шутить и смеяться даже над собой. Самая отличительная черта нашего папы, так всегда объясняла наша мамочка, что ваш отец очень гуманный и отзывчивый особенно на экстренные ситуации. Мгновенно срабатывает его ум, что предпринять. Так однажды выйдя за ворота он увидел, как несутся две грузовые машины одна идёт на обгон и сворачивает ближе к домам, а в это время из ворот дома напротив выбегает девочка и папа бросается через дорогу к ней с криком, но не успев добежать  видит что машина всё же подцепила её, он кричит лихоматом, водитель притормаживает и ребёнок упал с зацепившегося крыла, в это время выскакивает её мать она увидела в окно, что машина пронеслась прямо под окнами и она знала что дочь только что вышла гулять, водитель продолжил теперь уже бегство, а папа погнался бегом чтобы рассмотреть номер и выполнил задачу, хотя поднявшаяся пыль долго не давала рассмотреть № грузовика. Или вот случай:  у такого-же большесемейного, соседа в бане угорел сын, его вынесли и начали откачивать папа увидев в окно, что с кем -то возятся в их огороде и этот человек полуголый он понял, что беда: схватив шапку в охапку он бросился за скорой помощью напрямик через заборы и огороды там скомандовал, как на войне и ринулся назад при этом прибежал вперёд скорой помощи. Вот такие и подобные ситуации в деревне часто приключаются. Но подвиги совершают единицы. Поэтому и в нашей деревне гуманных холериков мало.
Родился наш папа при царе и войне, рос во время японской, гражданских войн.
А когда повзрослел, был призван в ряды Советской Армии, где в течении трёх лет обучился кавалерийской и разведывательной науке и ему было присвоено  звание младшего лейтенанта, но дома побывать не пришлось. Началась Великая Отечественная война.
                ***
 Когда мы все дети собирались отпраздновать его 80-летний юбилей мы впервые попорядку услышали его подробную автобиографию: 
 "Маменька меня очень любила, ведь я у ней один, один сынок-то." И произносил эту фразу с каким-то особым надрывом в голосе, показывая большой палец таким образом, как его в детстве учили считать до 10, при этом начиная именно с большого пальца.
А мама наша тут же вставляла: "Чего это ты один? у тебя же две сестры есть." "Но сынок-то я ОДИН!", -вопил с возмущением папа.
 
 Ладони у папы были широкие и мне всегда казалось, что в таких крепких руках он мог баюкая, удержать всю матушку землю,
как он баюкал и играл с нами, когда мы появлялись в его созданный мир. Он очень любил детей особенно новорождённых.
Когда маму приводил с роддома он тут же разворачивал своё создание на кровати, вставал на колени, бережно брал в свои шершавые ладони махонькую попку и перекидывая с руки на руку, осыпал ножки поцелуями. Очень любил, как пахнут новорождённые, милые безгрешные, божественные ангелы. А когда мы кричали по ночам, он бегал из зала, по большой кухне в маленькую комнату и пел лично свою песенку:
- Кульки, накульки, кульки, кувать. Маленький черненький будет у нас спать.
И это продолжалось всю жизнь. Потом мы привозили своих детей, и он также их баюкал. Несмотря на то, что утром у него много работы. Папа сильно любил нашу маму. Это она  и только она смогла сносить его "тяжёлый"  характер. Мама у нас сибирячка очень спокойная, мудрая.  Для папы-молча любящей его, родной женой. Он полюбил её за косы короной, за красивый доверчивый взгляд. Мама на 12 лет моложе папы. Они  встретились  после войны в Албазино. Папа туда приехал работать инженером, главным Землеустроителем. Малограмотная, скромная, стеснительная девушка. Чистая душой и свободным сердцем была, как удивительный цветок,  распустившийся от майского солнышка,  на домашнем подоконнике.
Её отец, Исаак Фёдорович, работал начальником дорожного отдела. Алексей,  командированный из Читы, топографом нарезал деляны для лесозаготовок. Послали его потому, что до войны, когда Алексей окончил Топографические курсы был направлен для создания более точной карты Уссурийского края, работал геодезистом. В то время, было еще много "белых пятен" на географических картах, как говорят в геодезии, т.е. много еще не хоженых мест, не открытых речушек, гор, хребтов, озер добавлял их описания и чертежи. Карту с маcштабом в две тысячи геодезических съемок. Это он иногда нам рассказывал, когда помогал учить геометрию и тригонометрию.

  Вот после войны он вновь приехал в г.Сковородино, а недалеко от Албазино, Сковородинского района нарезались деляны, как и во многих деревнях Советского Союза не было столовых. Исаак Федорович пригласил на обед к себе.  Зашли в дом.  Августа, как увидела Алексея, спряталась за печку. Тут ей сердце подсказало: вот он, мой лейтенант о каком мечтала, с тёмными вьющимися волосами и как её отец умеет хорошо играть на баяне.  Это была первая встреча. Вторая случилась на вечеринке, где и познакомились. Августа принудительно была направлена на заготовку дров. После войны Сталин не позволял молодёже лодыря гонять. Совершеннолетние должны работать! Работать должны все, от мала до велика, как и во время войны.

               ***
- Когда мне было годика два,- продолжил свой рассказ папа.
- шла война с японскими интервентами, они хотели оттяпать землю, пока в России зарождалась Советская власть и началась Гражданская война ! Ой! что выпало на мою долю. Вам ли знать!- Часто повторяя свою излюбленную фразу и обхватив ладонями голову, искажал лицо в мучительную гримасу.
- Вам ли знать,- повторил он, тяжело вздыхая.
- Так вот , деточки мои, теперича слушайте.  И сложив ладони,  левую в правую, подставив  обе под щёку папа повёл свой рассказ.  Я  постараюсь, как можно ближе передать забайкальскую речь.
-Мой тятя помогал красным партизанам и увозил им табак и продукты. Маменька пекла хлеб сама. Ну, хлеб-то она уже в тот злопамятный день испекла в большой русской печке. Накормила нас. А у печки стояла линовка, так лавку называли, на ней только лени спят, да сидни сидят. К нам в дом припёрлись чужаки.  А жили мы вон там на горе, где кладбище,-- и указывая на восток глазами и пальцем продолжал:
- Там же церковь была красива, маменька веровала и нас окрещала там. Этот-то дом маменька позже купила. Тятя -то её ревновал и всё добро порубил топором, а тут революция и маменьке на руку, что она почти нища. Было утро, но мы уже бегали по дому. У мня было в то время старшая сестра Даша, вот ты,  дочь на ньё и похожа. Така-же красива. Да младше мня Соня.
-А Наталья?,-- попыталась вставить мама.
- Погоди-и-и, - загрозил пальцем папа и опустил руки на колени.
-Наталки ещё тада не было.- он  поморщился, что его перебивают и отмахнулся рукой. 
- Мене-то было тогда только два годика,
Он показал, как для наглядности и в знак убедительности два пальца.
 -  а она после родилась.  Када я уже в 10лет начальну школу одолевал.
Немного помолчав, как бы вспоминая, на чем остановился, папа продолжал.
- Дверь отворятца и в избу заходят японец с пленным белогвардейцем, но не связанный-- семёновец. А в сенцах у тяти висела шинель, она за дверью.
Папа повернул голову в сторону двери и всей рукой указал на неё. –
- Но они, падлюки, увидали. И заходят. Мы-то, ребяты, встали возле юбки маминой. А японец подошёл и спрашиват,мол где партизана? Семёновец  облокотился на колоду" Папа встал подошёл к двери облокотился правым плечом к колоде согнув в колене правую ногу и искоса посмотрел в нашу сторону. "Вот эдак он встал, а япошка вот так подошёл.
 Тут папа выпрямился по военному и передразнивая самурая ещё раз сказал.
-   Где партизана?  А маменька моя не лыком шита, была отчайна, да как заорёт на него: Убирайся ,макака!!!
Эти слова папа крикнул три раза, как артист в дублях старался сыграть копию своей смелой маменьки.
- Японец, как выхватил клинок и занёс над головой маменьки,--Привычным для кавалериста  жестом мы наблюдали картину. Своей могучей рукой папа имитировал, как выхватывается клинок слева и мгновенно взлетает над жертвой. Его взгляд заблестел. Он опустил руку и сел за стол продолжая говорить:"  мы-то как заревели возле мамы, а я шибче всех. Испугались блеска . Его клинок-- то, как блескнул на солнце. Мы заревели  и я со страху прыгнул через леновку в печь, но пот в печке-то ещё был очень горяч. Я -то босой и обжёг свои ноги и ладошки,
И он показал на ладони и жестом на ноги, с лицом страдальческого выражения,
- да оттуда как лихоматски, заревел ещё шибче и выпрыгнул назадь!  Тут беляк-то подошёл и схватил его за руку и говорит: «Не надо у ней дети, ты их осиротишь». Да крепко держал руку японца. Маменька не шелохнулась даже, а смотрела чёрными глазами японцу в глаза. Мне-то хоть 2годика. а я как сейчас всё помню. Вот, мои деточки, кака моя была маменька-то. Настояща -купчиха! Бесстрашна! И красива в гневе! 
Многозначительно добавил папа.
- Ну, а потом я подрос, мне было лет 5 или 6 када маменька посылала мня с тятей на прииски, чтобы я следил за тятей, дабы он не пропивал и не проигрывал деньги. Вот там я и научился покуривать да выпивать.
И показал жест выпивки.
- Оне придут вечером с прииска и начнут пить, и в карты играть, А коли не хватат водки оне мня посадят на коня и объяснят,  ты мол в лавке купишь 2 четвертины и какого-нибудь дядю попроси в сумы спрятать и тебя пусть посадят на лошадь-то. Я так и делал скоко раз. Привезу им водки, да и начну маменькин наказ выполнять. Сяду под стол и краду у них карты да рву на мелкие кусочки. Оне токо купят нову колоду ,а я опеть порву пять, шесть карт. Но  у них игра-то не получатца. Пойдут в кости на деньги играть. Я и кости подбегу да и все пораскидаю."-- и папа изобразил руками по-детски, как он раскидывает кости.  Вот тада один мужик и надоумил, а давай ему немного подадим и он уснёт.
Передразнив того мужика вновь жестом пальцами по горлу и подмигивая.
- Вот  так я и начал эту водку пить и до сих пор не угомонюсь. И папа тихонько засмеялся и тут же попросил.
-  Ну налей, мать, половинку, - глядя на неё  улыбкой.  Мама исполняла, приговаривая:
- Алексей, ты смотри, держись. Вот с дочками побеседуй, а то уедут и будешь горевать, что ни помнишь, о чём говорили.
- Ладно мать всё исполню, так точно!
Поднеся к губам рюмочку пил не запрокидывая головы, а переворачивал рюмку. Во многом мы замечали черты военного человека, он словно впитал это с молоком матери. Когда уже в старости он спал на отдельной кровати.  Мы наблюдали: как он заправляет свою постель, аккуратно и хорошенько натянув покрывало. После бани просушив своё полотенце,  он ровненько и тщательно убирает в свою сумочку, скрутив его валиком. Все его документы и бумаги хранились за кроватью в двух фанерных почтовых ящиках по порядку, тщательно уложены. Он помнил что, где и как лежит.    Конечно, пьянки нашего папы ничего хорошего не приносили, а пил он из-за обиды на власть, что отвоевав и став инвалидом после войны.  Причиной была контузия,  отказался от медпомощи в  лазарет не лёг на лечение, а продолжал бои. В результате не было справки с фронта, что его контузило, шрам на голове это не доказательство.  Ему была назначена пенсия, как обычному  инвалиду 2 группы 22 рубля с копейками.
Папа выпил немного, закусил и начал снова. Мы заметили что в рассказе о себе он не употреблял матов, хотя крепкое словцо не раз  слышали на сенокосе или когда готовили дрова. Когда росли, любую работу выполняли, как девочки, так и мальчики не разбирая насколько она тяжела или это было женское предназначение. Все всё умели. И это нам всем помогло в жизни выстоять любые испытания без опеки родительской. Мы улетали из гнезда в17 лет и пробивали каждый свою колею.

- Ну, так слушайте, коль просили всё рассказать, да всего-то не расскажешь...
 И папа заплакал вытирая слёзы подушечкой большого пальца,  почти запястьем и тут же соскочил к умывальнику просморкаться, при этом закрывая поочерёдно ноздри большым пальцем левой руки, затем сильно и долго отхаркивался. Он вырастил нас и прокормил трудом печника, и поэтому выработалась такая привычка, очистить бронхи от пыли. Сполоснув руки и тщательно протерев лично своим полотенцем  для рук из мягкой мешковины, которую  простирывал сам до бела хозяйственным  мылом, когда мылся в бане. Он любил хлюпаться в  воде.
Подойдя к столу,  он нежно обнял маму и как всегда поцеловал.
- Ой, ты Гутенька, ты моя  Гутя, - садясь на свой табурет рядом, ласково с улыбкой посмотрел на неё и они вновь поцеловались. Нам люба и дорога эта картина.
Мама подсказала.
- расскажи, как ты свинью подстрелил в детстве и про учительницу.
- О -хо--хо-хо -хо!
 Рассмеялся отец  и с приподнятым настроением начал:
- Мне тада было лет 7 и мы, пацаны делали стрелы, да и рогатки.
- Рогатки я знаю, у братьев видела. А вот какие стрелы, я не знаю? --попросила  пояснить я. Папа, показывая  мизинец объяснял:
-Вот такая палочка длинная, на неё забивали сверху гвоздик, затем молотком расплющивали шляпку, и получалась острая стрела. Из берёзы и резины -- лук.
Залез я на вышку, оттель вижу соседска чушка бегат по огороду. Была весна, но огород был ещё пустой. Холодно садить картошку.
Я прицелился в чушку-то и-и попал вот в это место"-- он показал, как он прицелился, а мы увидали что он имитируемую стрелу держит левой, а глаз поэтому прищуривает правый. Затем указал на спину ниже пояса куда попала стрела." Она как завизжит, да как побежит по огороду кругом, кругом вот эдак"-- крутил над столом указательным пальцем. "Ну я-то спрятался и в щёлку поглядываю. Выскочила соседка, увидела, как стрела-то болтаца. Вынесла корм и начала манить. Заманила в стайку, убрала мою стрелу. А осенью, када все колют скотину, она принесла нам много мяса. Маменька нажарила, но я исть не стал, думал, она припёрла, то само место куды я попал  стрелой.
- Произнося это предложение, его лицо приняло по- детски серьёзное выражение, а губы беззубого рта вытянулись в трубочку и треся указательным пальцем перед своим лицом. Из-за чего мы все вместе расхохотались.
- А  вот про учительницу, та рано в школу приходит. Мене захотелось прокатиться на коне и с ружьём, а было тогда лет 12. Я еду нимо школы, а поодаль стояла уборна,  на уборне с обратной стороны прибита была крышка от старого жестяного бака. Ну,  я решил как мишень испытать. Откудова я знал. что она там серит? .Да и пальнул дробью. А она там как заорёт!!!  Я услыхал, да как пришпорю коня и поскакал как ветер до Будунгуй аж, а это, мать моя, км.20. Ну а посля вернулся. И узнал , что у ней 8 дробин из жопы вытаскивали." Здесь поднялся хохот до слёз. А старшая сестра сказала, что она подобное где-то читала видимо были похожие истории или это рассказали о нашем отце односельчане, какому –нибудь, ставшему писателю.
- Ну а теперь расскажи как ты сапог потерял и про дугу, -  попросил наш средний брат, он прожил всю жизнь с родителями и чаще слышал рассказы, нежели мы сестрёнки.
- А-А- А, -  протянул папа вспоминая.
- Ох! и невезучий же я, ну что за жись...-  Покачивая головой он подставил ладонь под голову."Мы с тятей поехали в артель он получил деньги и купил бравенькие яловые сапоги. Как мене было в них удобно и тепло." И он покружил рукой вокруг ноги, закинув ногу на ногу. "Мы ехали на телеге по илистой дороге и вдруг телега завязла, я вскочил и стал толкать, помогал коню да и провалился в трясину меня туды засасыват,  я выкарабкиваться, а с одной ноги слетел сапог я искал его рукой, в грязи хотел выдернуть, да его уж засосало. Как я горевал.

Любое предложение папы проговаривалось с эмоциональным артистизмом, выражением ни только лица, но иногда дополнялось полной театральной игрой.
 - Тятя  поехал отрабатывать долги, а дуги не было, и он попросил  у начальника, а дуга-то была ни то купеческа, ни то цыганска, но очень разукрашена. В артель приезжал вор конокрад по прозвищу Игнат-подкова. И стал он упрашивать тятю продать и пригрозил,
- «а то украду!»   Но это-же не тятина дуга-то и её надо вертать назать. Бедный, бедный тятя он клал себе под голову, когда спал, чтоб этот конокрад не украл. Эх! тятя, тятя.
 И папа перекрестился широким, медленным жестом. Посидел,  помолчал поправил манжет своей фланелевой, синей в клеточку рубашки. Обтёр подбородок левой рукой, закинув, ногу на ногу взглянул на стол, затем на нас. Мы сидели напротив, на широкой лавке три сестры и брат.

 Кушали мы в тепляке, это как второй, только маленький дом, но довольно просторный. Зимой если телилась корова, здесь телёнку отгораживали угол, где он жил до самых тёплых дней. Ставили курятник и готовили еду ни только для скотины, но и для себя, чтобы не зря жечь дрова в печи. В тепляке за печкой у стены находится водокачка. Тепляк этот построил старший брат Виктор. Он очень трудолюбивый и весёлый, когда строил, всё время смеялся с  помощниками своими, коими являлись и племянники,  и младший брат Николай.  Те кто просто рядом был. Смех стоял постоянный. И уж верно говорят, какую душу в изделие вложишь, такой она и получится. Сколько бы мы не встречались, и как только заходишь в эту избушку, начинается какой-то смех. Очень весёлая избушка! Как мы дружны и как дорожим каждым из нас, всем этим мы обязаны родителям, низкий вам поклон наши папа и мама.
 Мама принесла из кладовки заранее испечённые шанешки к чаю. В русской печи, и запах другой от таких булочек и калачиков. Поставила на стол, обновила салаты, высыпала варёную картошку на блюдо и сев вновь рядом с папой сказала: "НУ, рассказывай дальше, как в школу пошёл, как из дому убежал, рассказывай" Мы выпили понемножку,  т.к. исповедь папы была накануне его юбилея, мы только все слетались в родное гнездо. И папа начал говорить:
   - Пошёл  я сам,  восемь лет тада мене уже было. Сам решил учиться,  на дворе падера (позёмка). Прихожу в школу. Говорю имя,(т.е.им) что хочу учиться. А оне,  ты мол мальчик завтра приходи, сегодня у нас траур, дедушка Ленин умер, какой дедушка я тада не знал, постоял, постоял, оглянулся нигде гроба не вижу, ну и пошёл домой. Маменьке говорю, там кого-то хоронят. Она спрашиват: кого хоронят? Я бы знала, в деревне слава богу пока все живы. После-то разобрались, где этот дед  помер. В Москве! Ну, на второй день ни свет, ни заря я поднялся и отправился сызнова. Теперича меня посадили в первый класс, дали азбуку и поясняли буквы я их выучил, дня в три стал читать через дней 15 или 20,
стал писать да левой рукой, тут тятя мной занялся будешь писать левой, отрублю! Отрублю тебе эту руку! К концу учебного года я осилил два класса. Да! меня тут же, вскорости перевели во второй.  В двенадцать лет я уже сам учил взрослых в школе рабочей молодёжи. Тада же шла борьба!( делая акцент на этом слове) с неграмотностью, меня и определили учить письму и чтению, я много знал наизусть стихов. Сам учился на отлично, познания мене нравились.
- И всё же ты стал прогуливать школу."--заметила мама. Папа засмеялся и продолжил смеясь.
- Да, деточки мои. Прогуливать. Сумки с Гохой да Кешкой закинем в ерник (кустарник), а сумки-то были из мешка сшиты и-и-и, играм в"Чижик" Это такие палочки с двух сторон заостренные, одну кладёшь, а другой по концу ударишь и она подпрыгнет,а ты её в этот момент вновь ударяешь и она летит. У кого дальше, он быстрее доходит до меты, а мета может в семь км. тянуться. Мы аж до Хаданки (родниковое место) добегали опосля назадь. Тут нас директор вызвал и говорит:"это -же школа для вас, для бедноты-ы-ы-ы открыта, учи-и-и-ться вам надо, а не баклуши бить!
И папа произнося эти фразы старался копировать директора, он соединил три пальца, как для молитвы и треся  ими перед лицом убедительным тоном, делая акцент на словах"бедноты и учиться"." В 13лет нас стали готовить в комсомол", продолжал своё повествование папа,--"Мы пришли в церковь на сходку, там собирались партийцы и нас--молодёжь звали. Оне там собрание сначала, опосля обсуждения с комсомольцами. А мы ещё не были комсомольцами, нас готовили. Обсужденья идут, значит, а мы на крыльца в церкви залезли и там страшные истории рассказывам: про мертвецов, про привидения,а внизу я слышу мужики спорят один другому и говорит: Обух плетью --не перешибёшь. А другой, надо, перешибём, если надо будет. Первый снова :" Обух?! да плёткой, ни за что!  Эти слова-то мне в ухо залезли,  но я тут  прислонился к стене, заслушался своих дружков, и-и-и  посыпаю",--тут он закрыл глаза  и махнув всей пятернёй оставив её неподвижной,-
- сплю не знаю чо мене снилось, но пробудился я, глядь, а никого нет, я один!? да в церкви, как меня подбросит, вспомнил вчерашние сказки, как вспомнил про покойников, а в этой церкви всегда отпевали покойников. Тут я заорал лихоматовски и драпанул к дверям, а оне большие, тяжёлые, сразу-то не отворишь. Но я со страху так их начал толкать, распозил и что есть духу домой прибежал. Захожу в сени взял крынку с молоком напиться, и вижу на гвозде тятину плеть, а она кручёна в 4ряда из кожи, вот такой толщины.
 Тут папа показал свой указательный палец у основания, т.е. где потолще, пальцы у него были ровные и широкие." Взял я плеть пошёл в огород, вытащил из под крыльца колун, воткнул в огороде в мёрзлый навоз и-и-и давай хлестать, что есть мочи. Действительно не получаться. Ну, я возьми, да и поверни колун остриём вверх и сызнова начал хлестать. Ударю, отлетит кусок плети, я ещё ударю, ещё кусок, - он показывал каждый кусок на том же куазательном пальце.
- Ну я и молочу, а тут тятя на двор пошёл за эту кучу, уборных тогда не было мы за кучу навозную ходили. Он как увидел что я тварю, схватил меня за шиворот и спрашиват: " ты чо делашь?!" Я хотел обух плетью перешибить, тятя
А-А-А, обух!? плетью?!  взял у мня плеть, а там вот столько оставалось.
 Папа показал руками в воздухе примерно  60-70см:  Поставил мня на карачки и давай бить этим остатком при этом приговаривал: Вот тебе обух, а вот тебе плеть!  Вот тебе обух, а вот тебе плеть! И снова папа тетрализировал, как его  хлестал тятя.
- Я визжал, как ошпариный. Вся спина в рубцах. Унялся тятя потому, что маменька услыхала мои вопли, отпустил. А маменька баловала меня папироски мене покупала, чтоб я какой другой дурью не отравился, подложит сама в карман, чтоб тятя не видал, любила меня я-ж  продолжатель её рода, чо девки-то? Ну, я  обиделся на тятю и решил бежать из дому. Договорился с Гохой на пару.
И ночью сели в собачник товарного поезда.  И-и- и поехали, а пожрать-то путём ничо не взяли, проголадались и на станции вылезам потихоньку и бежим на базарчики при вокзалах. Воровали, денег-то не было. Кепочку, вот так  на руку положим и на прилавок.
При этом отец исполнил всё, как тогда, в то далёкое время разрухи, бандитизма, нищеты и безпризорщины.  Взял кепку с гвоздя, положил руку на стол и прикрыл сверху кепкой затем медленно двигая по столу он забирает булочку, при этом доверительно,  слегка улыбаясь смотрит вверх, как тогда на продавца.
- Потом на какой-то станции нас заметили забрали с поезда и привезли на шахты. Уголь там добывали. Мы сказали, что мы--сироты" Папа произнося слово "сироты"делал ударение на"И"  и жалобным голосом. "Нас опустили в шахту и дали работу, сопровождать слепую лошадь, она жила там давно и ослепла. Нас с Гохой тоже не стали поднимать, но кормили. Мы грязные, обовшивились.  Прожили может с месяц. может больше и взмолились наконец. Отпустите нас мы такие такие, оттуда-то, мы вас обманули, у нас есть маменька и тятя. Молили, молили и нас отправили домой.  Вернулся и сразу за ум взялся. Пошёл  в школу вступил в комсомол, а школу закончил экстерном, взял все учебники сам выучил  и сдал экзамены за всю среднеобразовательную школу. Меня назначили секретарём комсомольской ячейки. Я   хороший активист.  Все поручения выполнял. Началась коллективизация. И я подал пример. Ночью увёл с нашего двора 4головы какие у нас были, даже маменькину любимицу корову"Чернушку" . Утром маменька пошла доить, а в сарае пусто. Где коровы, антихрист?! Да, как заплачет вот так, обняла подойник и ревёт, ты пошто нас оголодил?  Мою любиму, таку молочну. Да, так плакала ,что в пору хоть самому с ней заплакать.  А тятя её успокаиват: Тако время щас, терпи мать" Я ей, маменька, да я-же тебя от работы освободил. А она. Оголодил, а не от работы освободил!  Отправился к директору и говорю так, мол и так мать жалко он мене предложил кулацку жирну корову вместо наших четырёх, но я попросил "Чернушку" одну только вернуть ради маменьки и вернул. Потом мене приказали зжечь церковь, я-то знал что это такое пришёл, к тяте и прошу совета, как мол быть я -же клятву давал в комсомоле. А он ответил: "Ты, сынок, руководи, а сам не притрагивайся к святыне" Сожгли, а как жаренный петух клюнул в задницу, В.О.В я тада и вспомнил этот грех!" Папа поднялся из-за стола и взмахнув рукой в сторону запада имея ввиду Москву всё правительство и от эмоций выругался. Имя-то, х..ли, сидят да народом-то вертят. А народ, потом то грудь, то хребет подставлят. И коммунисты - поганцы. я их всегда ненавидел и щас правитель - Боря- Бука, Бука-он! 

 Папа взял сигареты "Приму" сел у печки открыл дверцу, чтобы нас не задымить и закурил. Он курил глубокими затяжками так, что у сигареты или самокрутки с табаком сильно разгорался огонёк. Если это было глубокой ночью, когда мы были совсем маленькими детишками, а отец курил часто по ночам, то кухня освещалась. Папа тада сидел у окна на табурете с ногами, вернее  подогнув левую ногу под себя, а правую поставив рядом. Теперь я понимаю почему он курил по ночам. Он думал, чем нас кормить и во что одеть. Мама не работала. Он её не отпускал, да ей и без того хлопот хватало. Пять учеников одновременно и малыши продолжали рождаться, а зимой печи никто не кладёт. Одна пенсия инвалида второй группы выросла к тому времени до 43 рублей. А хрущёвская политика не позволяла держать достаточное количество скота, облагали налогами даже за возраст свиньи! Небось не до сна. Из-за хлеба люди бились и давились в очередях. сколько раз выносили детей с обмороком. Из-за давки. Я помню, как мне чуть голову не раздавили, в 6 лет. А брали детей, потому что  по одной  булке дают в руки, то по две, но не более. Большой семье две буханки на раз покушать и того мало. За детство счастливое наше спасибо родная страна!
         
    Брат примостился на своей кровате, он всегда любил спать в избушке, так он как бы жил самостоятельно. Захочет рано спать ляжет, а то по ночам книги читает, какие-то разрабатывает космические версии и пишет, никто его не тревожит. Мама вошла, управилась со скотиной, в чём ей всегда помогал наш брат. Из под косынки выбилась прядь серебристых волос. Глаза всегда смотрели с любовью и открыто. Когда-то прямой красивый нос, теперь намного походил на папин. И вообще с годами они становились похожими. А губки всегда оставались с прехорошеньким бантиком, даже не имея зубов. Маленькие руки, испещрённые многочисленными морщинами, отражали весь жизненный труд матери-Героини.
По истине пишет поэт  "Натруженные руки матерей - святее вас нет ничего на свете...»
 Она у нас полная  и мягонькая, как подушка.  Полнеть она начала после меня , 4 ребёнка, до 28 лет была тростиночкой. Мама очень любит читать и этому приучала нас. Всю жизнь выписывала журналы: "Семья и школа" , "Работница", то" Крестьянку", "Здоровье" и даже
для старшей Веры выписывала "Экран". Всегда при фартуке и нарядно одета. В ней было что-то от аристократов. Интеллигентная от природы. У мамы 5классов образования, но я знаю точно, что многим высоко образованным, есть чему поучиться у таких тактичных, вежливых, мудрых людей, как наша мама. Она никогда не скажет человеку, чтоб ему сделать больно, она умеет слушать и слышать. Ни только мы дети любим её беззаветно, но все зятья и невестки.  Какая редкость в наше время быть прекрасной тёщей и желанной свекровью одновременно, правда? Даже более, чем родные мамы, у наших замечательных невесток и зятей. Её любят все соседи, многочисленные внучата , а теперь уже их жёны и зятья. Мама вся лучистая, безгранично добрая, а в деревне о ней говорят: У Гути, жены Алексея-печника, золотой характер! Как она выносит этого ревнивца и крикуна-пьяницу, ведь у него такой тяжёлый характер. Да, ещё столько детей этому дураку нарожала."

  Никто не знает,что этот "дурак" столько прекрасных песен ей пел о любви: "А мы случайно повстречались, мой самый главный человек, благославляю ту,случайность, и благодарен ей во век.... или "Исчезли солнечные дни и птицы улетели и вновь с тобой проводим дни неделю за неделей. Вдвоём с тобой , вдвоём с тобой остались ты, да я. Любимая, любимая, бесценная моя... А сколько любовных писем ей написал за всю жизнь, когда она уезжала к своим родным и задерживалась там. Он очень тосковал по ней выискивал стихи из книг и выписывал строки о любви для своей единственной, неповторимой Гутиньки. Папа часто, очень часто произносил её имя просто так "Гутя, Гутяяааа" , как крошечные дети, часто  повторяют первое заученное слово "мама" и позднее понимают, что с этим связано всё в зтом мире и твердят  " мама, мама". Так и наш отец работает, печь кладёт, песенки поёт и вдруг произнесёт "Гутя".  Спать ложится и вновь "Гутя, Гутя" И не все в деревне помнили, что его, сила воли, не пить водки, могла превышать по 5 лет и более. Если он считал на этот период и момент не пить вообще - он не пил. И курить мог с лёгкостью бросать на 2 или 3 года.Вот таков его тяжёлый, но сильный и твёрдый характер!
      

 Отец докурил до краёв сигарету и снова присел к столу. Мы успели поразмяться и перезаправить касету в видиокамере. 
Мама поправила под косынку, выбившуюся прядь и подошла к печи передвигая местами кастрюли. Спросила нас: " Девки, нам ещё надо продумать меню и поставить сегодня варить холодец. Лиза," -обратилась она ко мне, - "ты будешь готовить заливное и что там ещё?"
 А старшая сестёнка Вера оживившись добавила: "Наверняка, опять будут вкусняшки от народов востока?" Я улыбнулась и уверила, что всё, всё приготовим ещё в запасе 2дня, не все ещё приехали. Младшая сестрёнка, наш отхон. не отставала и своим звонким голоском бодро произнесла: "Нас так много, как здорово! Мы всё сумеем быстро сделать! Как я вас всех люблю. Мою мамочку и папочку, и вас мои же вы родные." Она всплёскивала ладошками и всех нас обнимала, расцеловавшись со всеми.Рассевшись вокруг стола мы стали неспеша пить чай, а мама вновь с присущей ей чуткостью и знанием своего супруга тихонько на ухо сказала: "Ну ещё расскажи про вербовку татар, да иди спать, а то поди устал" Папа матнул головой соглашаясь и признёс: "Престал я немного,мать состарился, но ещё посижу с дочерми, щас чай допью и расскажу"
 
И мы с превеликим удовольствием стали слушать.
-Это мене минуло уже 17 годков, када меня комсомольца - активиста направили вербовать татар. У маменьки опеть вой открылся: Куды оне  антихристы, мою кровиночку направляют, на погибель, штоль к этим игам!
И попросила , чтоб с Москвы телеграфом сообщил одно слово , что здоров. Ей спокойно будет, что живой.  Мене дали обмундирование, пистолет, командировочные и адрес, как найти Калинина. Я добрался до Москвы. Зашёл сразу на почту и дал маменьке теллеграмму,как просила одно слово "Здоров" Походил по Москве и в одном магазинчике увидел аккордеон
я давно хотел иметь такой, гармошка надоела. я сам научился играть. Ну, а тада телеграф работал телефоном, слышимость плаха, ну и в Урульгу маменьке пришло слово "Помер".- Мы раскатились заразительным смехом. - Это щас смешно,- продолжал папа,-А какого маменьке тогда было.  Я-то тоже  не знал, сходил  к Калинину, мене дали три района: Шереметьевский, Кукмырский иии, папа зажмурился и напряг память,"щас,щас погоди,как её. как её......ааааааа, аха! вспомнил, вспомнил и Мамадырский", - зажимая третий палец с удовольствием, что вспомнил, "Вот, доченьки, три района: Ш. К. и М.",-- повторил папа Я был назначен начальником эшелона и организатором. Эти районы под Москвой С другими социалистами мы объясняли, каков это большой край Забайкалье - он равен по площаде стране Франции. Вам нарежут по га. земли и шутили так "вот еслив муж стоять будет здесь, а жена на другом конце, то муж не увидит как к ней сухарник придёт". Папа как всегда пояснял, показывая на столе, где муж и где жена.
 
 А я вспоминала в этот миг, как он объяснял нам задачи школьные, когда они нам не давались. Как аккуратно доставал свои готовальни и помогал по геометрии. по черчению выполнять домашние задания. Он сердился, что мы не понимаем таких пустяков, как тангенсы или котангенсы, не можем запомнить быстро все алгебраические формулы или никак не можем усвоить км. в час. Папа плевался, кричал от бессилия и наконец выписывал крепкий шалбан, стараясь вбить нам знания, какие ему давались так легко.
И сейчас рассказывая нам о себе он как прежде всё готов показать и объяснить дабы не надеясь на нашу понятливость. Мы же приученные им, слушали его с откровенным вниманием. Спасибо папа, ты учил нас умению концентрироваться это так важно в жизни. Сосредоточенность дорогого стоит.

 -Край очень большой его не населишь. Загрузил я их 200 семей,да ещё со всем скрабом и даже со скотом. Они лошадей везли, а это рабочая скотина, она нужна, ну и коров с кормами. Провёл с ними политзанятие и предупредил о всех пунктах тех-безопасности, а оне татары, да и есть татары не внемли. На одной станции пришлось ремонтировать колёса у одного вагона. Его откатили и подняли на домкраты. Стоянка-то затянулась и народ решил помыться натаскали со станции кипятка и давай мыться, стираться. Я их предупреждал не ставьте кипяток на верхние полки запрещено! Токо на полу. Сам я пошёл в вагон-буфет, купить папирос. И тут сильный толчок мы пападали, кто там был - в буфете.
Я вскочил вперёд всех расталкивая выбежал на перрон узнать в чём дело. Бегу к вокзалу, к начальнику и мне кто-то говорит: это вагон ,что ремонтировали соскочил с домкрата, раскатился и вонзился в состав. Не успел я дойти до вокзала как увидел толпа татар-мужиков несутся ко мне с угрозой, окружить не успели я встал спиной к составу. Они готовы разорвать меня орут: Ты специально нас везёшь погубить, погляди сколько ошпарилось детей и женщин!!!  Мы узнали. И там нас ничего хорошего не ждёт вы нас расстреляете и закопаете!  И давай передо мной крутить кулаками, финками. Я как заору Назааад!!! Буду стрелять! Выхватил пистолет. Они не унимаются, подступают. Я выстрелил в воздух. Второй сделаю, кто сделает ко мне хоть шаг. Оне затихли. Я имя тада и говорю громко и строго. Вы нарушили тех-безопасность! Я предупреждал. А с контр разговорами я ещё поговорю. Щас быстро оказывать мед помощь я вызываю врачей ВОН! по вагонам. И зашагал напрямки через них к вокзалу".
 Он вздохнул разволновавшейся в памяти картиной и замолчал обдумывая.
"Папа, прервала я молчание, тебе было страшно? Ведь тебе было всего 17 лет!  И он ответил: 
 -Эх! доченька, ты моя доченька, кака-же ты ещё глупенька. Молодость не ведает страха, потому что глупа! Оттого посылают на войны таких пацанов по 18 готков, Охх! скоко их на моих глазах гибло в войну.
 И папа заплакал, как всегда за всю свою долгую жизнь напьётся и плачет, плачет проклиная войну причитая: "Сыночки, вы мои, оловянные солдатики. Как из боя оне меня вытаскивали. Мать, мать и как мене тюжало жить, луче там погибнуть и не вспоминать эти кровавые бойни. И каков тяжёл душевный груз. Оне до сих пор стоят в глазах.
  Мама всегда его утешала, знала его душевную болезнь. Ругала за пьянки, что может снова попасть в эту психоневрологическую больницу. Папа лежал там трижды за всю жизнь. Первый раз  спустя пять лет придя с войны уже имея с мамой троих детей. Он возвращался с работы поздно и его избили хулиганы до сотрясения, что ему противопоказано вдвойне. Жили они в Сковородино и папа работал в налоговой инспекции делал отчёты свои и за тех, кто не соображал. Его  поили и он мог по целой ночи считать на деревянных счётах, да ещё вторые привязаны из-за больших сумм. После этого жестокого избиения папа попал первый раз в психиатрическую больницу, после чего ему назначили пенсию, но не как фронтовику, хотя врачи взяли на заметку контузию, как главный аргумент к инвалидности. И тогда он привёз семью в свою деревню. Второй раз, после смерти его маменьки, мне было 5 лет и я помню эту милую старушонку. Мы ждали его с нетерпением с больницы 6 месяцев, особенно я, даже забыла образ, т.к. спутала с мужчиной, который зашёл сообщить, когда выписывают папу. Когда он ушёл я подумала , что папа нас бросил и открыла рёв во всю головушку. Мама еле меня успокоила. Я очень любила папу и сейчас мне даже порой трудно писать эти строки. Прости нас папа. Я помню, что ты завещал: "Не сдаваться, а верить, верить в свою победу.
И любить жизнь, как любил её ты".  Ну, а третий раз - это диспансер. Он попросился туда сам, когда понял, что ревностью мучает и себя и любимую, и нас детей. Он понимал, что и ревность - это болезнь. А вообще он болеть не любил. Мы не помним чтобы у него была температура или насморк, или ещё какя-нибудь холера. Даже в тех больницах он не пил таблеток он их все выбрасывал наверняка поэтому прожил 89 лет. Да, ему в возрасте 76 лет вырезали камень из мочевого, а ещё позднее, как фронтовику сделали операцию на глазах. Вот это все его болячки.

  Успокоившись и перекурив он продолжил о вербованных:
 -Ошпаренных снимали с поезда, грузили на скорые, несли на носилках в больницы.  Эшелон отправился дальше.Расселил я их здесь уже с помощью секретарей района. Маменька обрадовалась, что я живой. Но она сердцем не верила той бумажке и молилась за мня. А тут праздник Божественный толи "Троица святая", толи другой, какой, но маменька от радости взялась со мной ходить по знакомым и пить водочку. Водочку-то тятя её научил, она-то из купеческой семьи ни пила, ни курила. Была грамотна, да из-за революции боялась за нас детей и приставилась безграмотной газету кверх тармашкой читала, людей потешала. Оне думали , что она из себя грамотну оказыват и хохотали над ней, мол газету взяла, да и ту не правильно держит. Я на аккордионе веселю народ и с маменькой гуляааам. Потом мня вызывают в райком и на комсомольском  собрании исключают из комсомола, за то что пил и праздник Божественный отмечал. А я поехал и поступил в Чите в техникум топографический и окончил его на хорошо. Опосля мня и командировали в Приморье на все лето. О! Вспомнил, как я зимой взял у тяти дублёнку и с аккордеоном пошёл на вечёрку, туда на Берегову к юмшинским - они злые поляки жили там. Мы веселились с их девками. Тут топот копыт юмшинята, мы бежать, ихну вотчину бутто-бы обижам, девок отбирам. А оне на конях да ещё с нагайками я прыг через забор и любимый инструмент собой закрыл. А он-то высоко сидит на коне наклонился через забор да как хлеснёт меня по спине. У мня на дублёнке спина-то и лопнула.  Я заревел, и бежать по темноте по огородам и домой. Повесил и спать. А утром - шум. Тятя орёт, кто так изодрал его шубу, а маменька мня всё защищат, это мол я, вчера под воротню полезла и разодрала. А тятя не униматься. Чо?! Тебе ворота не открыть, отыла штоль"? И папа захохотал, вспомнив этот скандал.

 Вернувшись после командировки к осени я женился на Аге. Родилась у нас дочь. А мня послали на курсы бухгалтеров. Нужно знать бухгалтерские науки по работе. Я изучил несколько счетов даже американские. Шестимесячные курсы я закончил играючи, после -то техникума. Вот дети мои, я учился при советской власти, курсы, каки-то курсы!, а оне, мать твою, ваших институтов стоят! больше!-многозначительно добавил отец.
- Я же в Сковордино работал главным Уземлестроителем, после войны, эх! Вам ли знать! Это же, деточки мои, знать ни только математику, это тангенсы, котангенсы, синусы, косинусы высчитать сделать карту, нашей земли, края. Вот я имя и занимался до войны, шел по тайге делал тригопункт это масштаб две тысячи. Расчеты, чертил и создавал карту Уссурийска и Амурской обл. Вы то хоть понимаете? Вот  доча Вера понимат, она геолог, а вы ничерта про это неразумеете!  Вот Виктор тоже учился в Топографическом, он понимат. Как ходить по азимуту.
Папа вновь засмеялся про себя чему-то.
 Ну, а тогда в армию призывали с21 года, я тут немного поработал и мня забрали в армию на три года. Ну, я пошёл посплю, престал уж болтать, а вам уши нагружать" Папа засмеялся, а мама добавила:  "Да, уж пора, пора тебе робёночку отдохнуть. Время 3часа дня, а ты уж скоро должен просыпаться, да дай я хоть с ними поговорю".   И папа  отряхивая сзади штаны пошёл в перевалку на своих кавалерийских ногах.



                ВЕЛИКИЙ ПАПА.
 Наболтавшись с мамой о своих прелестных детях о мужьях, послушали о её жизни с соседями. Какие у них проблемы: У кого быка украли, у нас  во дворе   все алюминевые баки, тазы для питья коров поутащили.  Алюминий, воры сдавали деревенским предпринимателям. Те быстро изрезали, до неузнаваемости и продавали китайцами.
У одной учительницы её сыновья убили парня, украли телевизор, но она их откупила. Сын застрелил отчима, мать вытащила сына.
У соседа сено сожгли всё - мстители неуловимые.  Сосед соседке весь забор обоссал. Она одинокая, внучатами занята, а ему свеженького захотелось под старость. Мама была в раздоре с многолетней дружбы другой соседки и она выясняла отношения через записки в почтовом ящике, теперь ящики находились среди улицы. Хотя дойти до нас гораздо ближе.
И много, много другого серьёзного до смеха.
За розговором каждый занимался делом: Лариса мыла овощи на венигрет и салаты, Вера мыла посуду, я тёрла морковь, мама мыла и готовила на холодец свиные и скотские ноги. Брат Костя качал воду поил скотину.
Поговорили о предстоящем посеве, посадке, огороде. Какие трудности с вывозкой дров, невозможно наготовить самим и как дорого просят те, кто привозит. Я спросила почему папе нет ни каких льгот. На что мама ответила: " Они когда были? Его тут никто не чтит как фронтовика. Это вот недавно стали поздравлять, спасибо что роднёй стала Сима, поняла в чём дело и в военкомате откопали его среди погибших. Она-же с военкоматом занимается по призывникам и попросила, чтоб подняли документы. А мы бы поехали никто и заниматься не будет им не до нас. К примеру вот щас. Пришли для росписи, что мол вам помочь? Походили, он перед ними распинался показал крыльцо, надстроить поположе. Да с вывозкой сена помочь. Ну росписались мы в бумажках, да на этом и молчок. Подарков сроду никаких. "Мама,-спросила я с пояснением, - У нас в Хабаровске постоянно дают какие-нибудь продукты ни только участникам, но и тем, кто и пороха не нюхал. Я сама такую знаю. Да свёкр стоял в запасе. Им и горох, и рис, и муку, а они живут в Облучье. А вам давали что-нибудь. когда-нибудь? " Нет, нет, Лиза!" - ответила мама немного раздражённо и добавила, - " Мы-богаты вами. вы нас не оставляете. Спасибо вам дети. Нам теперь с отцом много не надо в три горла жрать не можем. Зубов нет".  И мама засмеялась.- "Мы теперь с отцом решили жить ради вас, чтобы приезжали и отдыхали, молочко пейте вот". Мама показала рукой на молочник, а Вера успела вставить своё слово: " Можно подумать они всю жизнь не жили ради нас."  Все рассмеялись.

 Вошел папа, отдохнувший после дневного сна. Мама предложила садиться за ужин.
Я направила камеру на лицо папы и предложила выпить и поесть.
- А вы? Я штоль один должон? - спросил папа
-Почему?, - быстро спохватилась мама, - сейчас, доделаем и сядем все.
-Я с  тобой, - добавила я.
Он не любил одиночества, они всегда, всегда пили по утрам чай вместе. Они могли раскричаться друг на друга не с того ни с сего, только лишь потому, что недослышали из-за тугости слуха под старость. Вера всегда называла этот крик: "утренней разминкой" А спустя минуту после крика до них доходило кто, что хотел сказать на самом деле, они начинали хохотать до брызг изо рта.
 Прежде, чем мы выпили по рюмочке, папа произнёс свою знаменитую фразу: "Родину я защитил, детей наплодил. Задачу выполнил от до и до до. И делу конец!" мы все засмеялись, как всегда над этим тостом и  дружно выпив стали ужинать.
Как дороги эти мгновенья, надо учиться вовремя видеть и беречь их. Наши родители учили нас своей жизнью,собственным примером, делились своими знаниями вот это единственный способ создать себе бессмертие.
 Папа ел всегда из личной чашки, мясо резал на личной дощечке и своим старым ножичком, с которым прошёл все сенокосы. У него была своя кружка и свои ложки алюминиевые, лёгонькие. Нам он объяснил тем, что я старею возможно болею, а у вас деточки маленькие не хочу, чтоб мои старые микробы к ним переходили. Все эти принадлежности хранились в ящике стола с его стороны, где было его место. Папа сам доставал и сам убирал. Порежет тщательно мелко, мелко мясо и ест с мякотью хлеба обязательно. На сон он всегда выпивал парное молоко. Вопреки всем врачам, что у стариков молоко не усваивается.

Наступило время слушать самые тяжёлые, но порой юморные события легендарного и великого папы.
Отодвинув от себя хлебницу папа уселся поровнее глядя на меня. Он знал зачем я так давно всё расспрашиваю и даже порой что-то записываю. 
-Ну, что ещё вам. рассказать?
- Прости папа, но ты нам никогда не рассказывал, как ты воевал.
- Ох! доченьки вы мои родненькие. Вы же выросли на этих картинах в кино, скоко ты прибегала из клуба со слезами, кого она мать тогда ревела?
Я заулыбалась и вспомнила кинофильмы о "Брестской крепости, о Ленинграде, о Битвах под Москвой и Сталинграде" Да я прибегала домой и рассказывая вся в слезах, заставляя плакать всех, кто меня мог слушать.
- Так, кого я буду вам ещё нервы трепать и так уж пьянкой-то вас доставал. Ну расскажи, весёлое, было-же, - Помогала ему мама.
Папа заулыбался.
- Ну ладно, ладно. Вы ведь знаете, что ваш папа отслужил вместо трёх лет! Аж, восемь лет и четыре месяца. Как  пошёл в армию, так чуть было там и не остался, еслив не контузия. Вы бы, деточки, были дети полковника, а то и генерала. Знания-то я любо получал. Када я дослуживал, шёл 40год. Мене уже звёздочку присвоили, я же образован был! Ну домой нас не отпускали. Гитлер-то уже вёл войну. Так вот какой казус произошел однажды. Был я ночью на посту, на территории части. Была зима холодно-то, холодно, да и светат поздно. Хожу, хожу по территории клинок на месте. Захотел на двор сходить, пошёл. а там до меня какой-то засеря нима кружка наклал, я-то не вижу. Темно. Присел-то на другой, а клинок-то отбросил в сторону. Ну, это дерьмо к мёрзлой стали возьми да и схватись. Пока я сидел оно и прикипело. Я поднялся. Заправился. А утром перед строем сдаю рапорт.
 Папа встал по всей военной выправке: живот подтянут, плечи ровные, грудь вперёд, рука параллельно плечу взметнулась к отдаче чести и он отчеканил хоть и беззубым ртом:
- За время дежурства на территории части ни каких происшествий не произошло, доложил младший лейтенант Гамбулов! я доложил а командир, не произошло говоришь? А клинок у тей  обосрался. Я как глянул.
 И папа посмотрел также как было тогда и продолжил всё в такой же выправке
- Виноват товарищ командир роты, Виноват! Исправлюсь! 
Строй-то расхохотался, да тут же смолк. Это армия, а не цирк. Закончил папа. Наливая сам себе водочки и пьянея продолжал:
- Потом уж не до смеху, началась война и нас обучили огнестрельному оружию и ещё кой-чему отправили по  заданию Иоськи Сталина в разные места и в войска, о которых под присягой я дал клятву молчать, чтобы не случилось.
-Н.К,В,Д?, - спросила мама чего теперь-то бояться ты давно для всех погибший.
- Брось, ты мать!, - строго остановил её папа и тут же смягчившись:
- Я имя лучше расскажу, как в конце войны меня перебросили на гибель освобождать Маньчжурию и Китай. Вот тут-то я и вспомнил того японца, как он меня клинком напугал. Конь у меня был "Сверчком" звали ох и умный конь все команды выполнял ни то что криком тихо в ухо шепну и замрёт, заляжет за бугорок и надо! Вместе со мной вскочит! А вертелся-то как волчок. Вот бывало гоним мы этих япошек, а оне в тапках воюют поскидывают их и бегут. Ну, от меня не убежишь! Я нагоняю и клинком к другому подгоняю прямо под жопу его тычу, а оне норовят  слева от коня бежать. Подлюки не знают, что я же – левша.  Я клинок-то прямо в воздухе перекину с руки на руку да, как две башки враз!  Мать моя Боже, а  оне ещё бегут по инерции, Ох! скоко я их порубил?"
Он говорил. И я видела как менялись его глаза То они в сильном гневе, то в лихом, бесстрашном азарте, то становились очень печальны до слёз.   
- То  загоню их под трубу ж.д. дороги и там по15 человек изрублю в клочья!. Да будь она проклята! это жестока! война! И папа резко отмахивал рукой, как надоедливую муху перед лицом. Произнося каждую фразу раздельно с болью и горечью.
- Кто это не познал и не прошёл....... Вам,  ли,  знать?!  Деточки, вы мои война - это самое ужасное, что есть у человечества. Мои вы солдатики, там в огне они меня из боя выносили на руках я был командиром. Он обнял голову руками и закачал, как бы успокаивая разбуженную стихию в голове. Мы с комьями в горле молчали, всё же понимали чего это ему стоит.
- Ох-ох -ох. И, немного помолчав, слегка засмеялся.
- Што придумали однажды приказал побелить я имя у себя в комнате, где жил и как -то прилёг днём в одежде на кровать не сплю, а думу думаю, гляжу в потолок и вдруг чётко вижу на потолке конь нарисован из извести, сразу-то и не приметишь, присмотрелся, а на коне-то Я! Я спрыгнул с кровати, рассердился за эту шутку и тут же приказал: "Забелить!! Немедля"! щас-то понял, это они из уважения. Ну, брат ты мой, дисциплина должна подготовить солдата быть солдатом! А вот как мы однажды пошли в разведку, за что И.Сталин мене прислал лично благодарность и приставил к награде. Взяли мы японца, да такого, что
 По-русски понимат.  Я тогда даже сетовал почему мня не обучили японскому? Их обучали русскому, а мня не могли обучить! Поволокли мы их двоих, второй не говорил по-русски. Но мы ещё не дошли до своих, как этот по-русски спрашиват, а что это там у вас торчит, мы глянули на вершину, а там подвезли понтоны для переправы. Они издали напоминали катюши, так же торчат. Я и смекнул, да и говорю: Это Катюши, токо посильнее, т.е. поновее, чем Гитлера жгли и если вы сей же день не уйдёте, то мы вас с землёй смешам и отпустил их, чтоб своих предупредили они. И они отступили даже так, как мы не ожидали. Вот за это Иоська-гад! поблагодарил меня за воинскую смекалку. Гад он гад! хоть ему я и присягу давал Гад! Гитлер-гад! и он-гад! никого-то они не любили и жизнь не любили.
  Папа выпил снова и снова. И снова заплакал. Мы плакали тихонько слыша его страдающую душу.    Он сидел у печки вновь глубоко делая затяжки. Это сидел маленький, резвый дедушка голова его была вся белой, волосы  спереди слегка  лежали волной, это напоминало о его кудрях.  На лице проложили дорожки глубокие морщины. Плечи как-то уменьшились, но сила в руках была видна. Он сидел на маленьком стульчике, чтобы удобнее было пускать дым прямо в открытую печь. Его взгляд ушёл в то страшное время. Ведь  тогда в 42 году его тятя умер с голоду, так и не увидев больше сына, который вернулся в звании старшего лейтенанта. Перед уходом в армию тятя дал в карман ему молитву, заранее зная, что он уже больше не вступит в комсомол. Коль решил сын, так оно и есть. Папе не раз предлагали вступать, но он считал себя не достойным и отказывался. А молитва лежала в нагрудном кармане гимнастёрки с фотографиями: матери, жены и сестёр и дошёл Алексей с ними до Порт Артура, где прежде воевал в первой мировой при царе его тятя, Константин Николаевич Гамбулов. 
Положив недокуренный, но затушенный пальцами окурок на печку, папа закрыл дверцу. переступил ногами немного меняя положение, локти положив на колени он свесил руки между ног соединив их в слабый замок, приподнял голову и запел тяжёлую, протяжную песню, повтояя каждую строчку по два раза.  Я продолжала снимать эти полной горечи кадры. Этой песни я никогда не слышала она только его-- фронтовая.
                ....... Один кричит: Я тяжко ранен, добей, скорей, Браток меня
                Другой кричит: Я лёгко ранен, снеси, снеси , брат в лаазарет
                Никто над трупом не заплачет и на могилу не придёт
                Лишь только мать с отцом заплачут, а братья песенку споют
                Сестрицы платьица наденут в зелёный сад пойдут гулять.
Папа встал широким взмахом руки показывая в окно на наш садок ещё раз произнёс:" Вот так; мы погибам, а плакать и помнить только мать и отец, братья песенки будут петь, а сестрицы, мать ти ху ёп!  Платьица оденут и в сад гулять побегут."

 Он вышел в ограду. Ограда у нас стала подлиннее и уютнее, нежели тогда, когда он привёз свою семью. Забор из жердей и тына, был заменён на железный и штакетник перед домом. Дом тоже состарился: крыша старого шифера казалось седой и не мытой, белые ставни покосились и напоминали грустные глаза, бревенчатый дом был чёрным и весь в трещинах, как в морщинах. Только внутри он обновлялся. Широкие половицы из целевой лесины, под большим слоем краски за прожитые годы, блестели и всё отражали как лакированные. Стены белёные, а на кухне крашенные. На окнах висел красивый тюль, подаренный Ларисой. Ремонт в последние годы делала сестра Анна, раньше делала Ольга, теперь у неё своя большая дружная семья. В кухне стоит большой стол, Буфет, который очень любит мама и в нём всю посуду. Мама вообще очень любит посуду. Поэтому ей наш старший брат подарил красивый сервиз, почти золотой. Все помогали и помогают ,чем могут. Кто вещами, кто деньгами, а кто делами.

Поэтому теперь в деревне говорят: "Счастливая ты Гутя, у тебя такие заботливые дети!  А наши уж под 30 лет, а то и под 40, всё тянут и тянут последние жилы из нас"... А  мама с педагогически-материнским взглядом всегда ответом поясняла: " А вы вспомните, как они росли. Им отец-то поблажек не давал. Трудиться заставлял, загружал любой работой, дабы секс в башку не лез, а что б умудохались и валились с ног, а они ведь молодые их так просто не изведёшь. На танцульки, крадучись, да убегут. А если до поздней ночи прогуляют. То, уж потом пощады не жди, поднимет ни свет , ни заря и на сенокос! И прилечь не даст. Только трудом, только трудом воспитаешь хороших детей. А я со своей стороны разговорами, за чаем беседовала, объясняла. Почему не надо сердиться на отца. Вот и результат."

 Мы прошлись с папой ко двору посмотрели на коров. Папа засмеялся: " Вот, доченька, раскулачивал, раскулачивал, а под старость сам кулаком стал. Мы же обобществляли в колхозы. Индустриально аграрную страну строили и что построили?"
 Ну, ни всё же плохо много есть и хорошего. Попыталась возразить я. Мы все выучились бесплатно.
" Вы-то бесплатно? Кто тебе тако внушил коммунисты-ё.....е! Ничего, доченька. не бывает бесплатным. Ты слышь, слово-то БЕС  ПЛАТИТ. А этот бес в башку залез! Я всю жись промунтулил за гроши, я жись не жалел на фронте, а  вы у мня хлеба вдоволь не видели. Мы голодом сидели, када ты родилась. Я пошёл петли на зайца поставил, май был, потом пошёл сызнова  проверить, а заяц прокис. Ох!  каку тюжёлу жись я прожил".  И заплакал как ребёнок, облокотившись на поленницу дров.
 Да, папа ну мы же выросли уже. Прости нас. Растеребила твою память, а старый, что малый.
" Это верно." проговорил он и начал высмаркиваться, как всегда тщательно.Ты же у нас богатый Продолжала я,  обняв его поцеловала и мы двинулись к огроду. Помнишь как ты маме внушал: Посмотри на мои сопки, на это небо, на лес, на речку здесь всё моё! Мои дети, ты моя любима, бесценна. Мой дом, мой мир--Я богатый, я очень богатый!!! 
-Папа, так ты действительно очень богатый. Ты в здравии у тебя завтра юбилей и мы все дети с тобой будем рядом и мама рядом. Тебе больной и одинокий миллиардер позавидует! И ещё многие. А сколько за тебя порадуются?  Мы сидели в огороде на скамейке у летней кухни. Он курил и молча слушал меня. Потом спросил, как я живу? " Хорошо," - ответила я
-Мать мене рассказыват как вы росли Я ить не видел многого за работой, да за безпробудной пьянкой. Я засмеялась и напомнила ему:"Папа помнишь ты меня всегда в садик на руках носил."
-На закорках,--поправил он и продолжал,-Я тебя спрошу: Маленький, чёренький человечек здесь сидит? Ты мне  отвечашь .Здесь. А Оля у нас светленькой родилась. Я тебя спрашивал: А беленький маленький человечек где? Ты отвечашь. Дома. И так до садика мы с тобой и болтам.
- Пап а помнишь какие ты нам сказки на ночь расказывал?
- Помню, помню и сейчас наизусть расскажу "Сказку о Золотой рыбке"," О мёртвой царевне и о семи богатырях" Я завтра расскажу вам новый стих какой я выучил у Есенина про старика.
- Да ты что! Обрадовалась Я.
- Вот здорово. А у нас всё будет по сценарию. Мы пока в поезде ехали всё продумали. Пап, а помнишь когда ты ездил на комиссию в Читу, то всегда привозил такие картинки разных сказок, особенно А.С.Пушкина?
-  А.ты помнишь дочь, как мне куклу заказала, чтоб глаза закрывала и мама говорила. Я всю Читу перевернул, но нашёл. Я поцеловала папу, как же такое забудешь. Ты и Ольге машинку швейную привёз вместо фильмоскопа. И мы засмеялись, потому что она носила её как чемоданчик, а играла с кастрюльками, детской посудой и называла их смешно " истрюличка" и "искородочка".
Похолодало к вечеру.
- Земля стыла токо март, -сказал папа и мы поднялись и пошли в дом. В доме топилась печь. Было чисто,  уютно и тепло.
Папа провёл меня к своей кровати и присев стал доставать свои бумаги. Мы каждый раз проделывали этот ритуал, когда приезжали домой. Его зрение садилось и он просил нас перечитывать. Здесь были вырезки статей из газет и журналов. Он просил это перечитывать, как бы проводил ревизию, что-то выбрасывал, а что-то снова убирал. Его тетради-дневники и любимые стихи. Наши фотоальбомы, оформленные для его юбилеев.  Дорогие его сердцу письма наши и друзей. Библия. Его написанные стихи с молодости. Когда их читаешь папа смеётся. Письма- послания для нашей мамы о его любви и восхищении, что после той, которая не дождалась с войны и дочь не сохранила, Бог ниспослал ему мадонну, именно так он называет маму в посланиях своих. Благодарность И.В. Сталина, документы на награды во время войны и настоящие юбилейные. Сами медали были на его единственном коричневом костюме, в котором мы его и похоронили. А медали перенесли на подушечку.
Они прожили 58 лет вместе. Это два дерева сросшиеся со временем воедино, а вокруг от их семян разросся молодой и взрослый сад. Даже если и засохло  одно из сросшихся двух воедино, то второе пока живое закрывает листвой смерть друга.
И сад вроде ещё, как прежний.
 
                27.06.2005года   ГАМБУЛОВА Е.А.