Разрешите познакомиться

Я увидел её в парке у фонтана. Она сидела на деревянной скамейке, закинув ногу на ногу, и задумчиво смотрела на взвивающиеся в вышину, шипящие струи воды, несущие такую желанную и такую блаженную прохладу в утомительно жаркий июльский полдень. Вокруг фонтана суетились мамы с маленькими детьми, которые визжали от восторга и постоянно пытались прыгнуть внутрь этого самого фонтана. (Разумеется, дети, а не мамы). Мамам же самим неимоверно сильно хотелось с головой окунуться в спасительную прозрачно-голубую воду, судя по выражениям на лицах, и, наверное, от осознания невозможности воплощения заветного желания, они следили за своими малышами с особой бдительностью. Почти все скамейки по обеим сторонам тенистой аллеи были заняты, на тех, что ближе к фонтану восседали пожилые дамы, молодые семейные пары с колясками и бесполая посредственная молодежь  (бесполая, потому что всё, что должно бы их интересовать в этом плане давно заменили бессмертная бутылка пива, пачка сигарет и пакет семечек); а дальние скамейки, что почти полностью скрыты ветвями деревьев, вовсю эксплуатировали влюблённые и… и другие, косящие под влюблённых, люди.

Иду вдоль аллеи в пёстрой гавайской рубашке, белых брючках, лакированными белыми туфлями отбиваю ритм по узорной плитке и с презрением смотрю на своих сверстников, что заплевали и засыпали шелухой от семечек не только дорогу, скамейку и кустарники, но даже собственные шорты с китайского рынка и сланцы для ванной, являющиеся, как видно, непременным атрибутом каждого из них. Кстати говоря, когда проходишь мимо, то различить таких людей между собой практически невозможно, а сосчитать тем более – все на одно лицо, наглядный пример детской игры «Найди десять отличий». Впрочем, всё это меня мало волновало. Погода отличная, фонтан шумит, брызги летят во все стороны и восхитительно сверкают на солнце…. И вот она: стройная, как берёзка, красивое, умное лицо, длинные чёрные волосы, платье цвета морской волны и такие же туфли. Я застыл, на мгновенье мне показалось, что лицо её светится каким-то невероятным светом, который слегка приглушают солнцезащитные очки. Она сидела одна, несколько склонив голову набок и обхватив ладонями колено правой ноги. Я понял, что должен познакомиться с ней, во что бы то ни стало. Я присел рядом и заговорил, совершенно не глядя на девушку, чтобы не показаться нахальным, а наоборот принялся рассматривать голубя, который чистил пёрышки, недалеко от воды.

- Как здорово, что в нашем городе есть фонтаны, - сказал я, не отрывая взгляда от птицы. Девушка промолчала, и я понял, что она полностью разделяет это мнение. Ободрено продолжил:
- Посмотрите как интересно, каждый вечер сюда сбегается добрая половина города и всем здесь хорошо, всем нравится! Мы уже и думать забыли, что каких-нибудь три года назад здесь ничего не было, кроме грязи и бомжей. А сейчас – это самое романтичное и самое приятное место во всей округе. Где, как ни здесь, можно встретить старых друзей, случайно разговориться с незнакомыми людьми и даже встретить свою будущую спутницу жизни или спутника…. Меня, кстати, Антоном зовут, а вас?

Вот тут я первый раз повернулся к ней лицом и улыбнулся во весь рот, чтобы сразить наповал. Но она продолжала молчать. Более того, она как-то зябко передёрнула плечами и, даже не взглянув на меня, несколько повернулась всем телом в противоположную сторону. Не понятно, откуда, но совсем рядом тихо звучала грубая ритмичная музыка, создавая неподходящий для такого дела фон.

- Так, кардинально меняю тактику, - тут же решил я, но ужасная догадка, пронзившая мозг, точно иглой…, нет спицей… велосипедной, заставила на секунду запнуться. Я осторожно взглянул девушке на руки и облегчённо выдохнул воздух, который, как оказалось, всё это время держал в себе – обручального кольца на пальце не было!

- Давайте познакомимся, хотя бы ради приличия, - сказал я, - всё-таки мы уже несколько минут довольно мило беседуем.

Стена молчания не рухнула, но я не собирался отступать:
- Не убедил? Ладно, тогда скажите (я вижу, вы неглупая девушка), какова вероятность того, что мы, вообще, понравимся друг другу? Как знать, может быть, мы станем лучшими друзьями или просто хорошими знакомыми, а может, через час-другой опротивеем друг другу до непереносимости и разбежимся в разные стороны. Но есть и ещё одна вероятность, пусть даже совсем крохотная, но ради неё стоит попробовать, а вдруг? В любом случае, чтобы понять, что к чему, нужно хотя бы познакомиться.

Её молчание становилось всё более красноречивым и это начало раздражать. Я тут перед ней распинаюсь, весь такой: в белых туфлях, в гавайке с пальмами, дорогим парфюмом за километр несёт; а она… Я встал со скамейки и пристально посмотрел ей в лицо.

- Послушайте, - говорю, - я же не собака, чтобы вот так меня унижать пренебрежением. Ну, не хотите знакомиться – не надо, но просто сказать что-нибудь вы можете или, по-вашему, я даже этого не достоин?!

Как бы я хотел видеть её глаза в тот момент, но солнцезащитные очки стояли непроницаемой стеной на пути наших взглядов. С минуту я стоял перед ней, а она продолжала изводить меня молчанием, как таракана дихлофосом. Я смотрел и понимал, что эта девушка прекрасна, что черты лица её благородны и что непонятная грубая музыка, по-прежнему режет слух. Сложилось впечатление, что кто-то уже раз пятьдесят пытался завести бензопилу, а она ни в какую. Я решил попробовать ещё раз (не пилу завести, разумеется, а обратить на себя внимание той, от которой трудно отвести взгляд). Я снова сел на скамейку – ведь, не гонит же она меня, всё-таки, значит, один плюс от молчания я уже получил.

- Хотите анекдот, - спросил я, ковыряя плитку носком правого ботинка, - нет? А какой? Хотите про еврея, который… ха-ха-ха! Нет, этот не надо. А вот про этого…, про этого… про хохла? Да ладно, что тут мудрить, сам я анекдот ходячий: в коем–то веке девушка понравилась, так она от меня нос воротит. Я не знаю, может быть вам нравятся атлетичные парни со стальными мускулами и полным отсутствием признаков интеллекта на лице, нет? Значит, да? А я чем не подхожу? Могу лицо глупым сделать или ноги расставить на ширину плеч… Арнольда Шварценеггера.

- Чёрт, - думаю, - сейчас пойду, найду того придурка, который эту какофонию с бензопилой врубил на всю улицу и так отделаю с досады, что он у меня потом Штрауса слушать начнёт и Людмилу Зыкину! Я, конечно, и сам не ангел, но это… это просто шиза какая-то – звуки из пыточной камеры подвалов ГЕСТАПО!

- Я, конечно, не красавец и не олигарх, - продолжил я рассуждать вслух, - но всё же не урод и не нищий. Я обыкновенный инженер с неплохой зарплатой и, заметь, холостой. Подумай, где ты ещё встретишь холостого инженера? (Плавного перехода на «ты» она, кажется, не заметила). Скажешь, что в моём положении все парни холостые? Не соглашусь. Будь мы вечером вдвоём в каком-нибудь безлюдном местечке, тогда конечно…. Но я же пытаюсь познакомиться на глазах огромного числа людей среди белого дня, совершенно не опасаясь, что кто-нибудь меня узнает и расскажет жене или девушке, потому что рассказывать-то не кому. Я абсолютно свободен! А ты? Нет? Значит, да?

Хорошо, когда знаешь наперёд, что ответом будет тишина, из этого можно многое выгадать, например, выбрать ответ, который больше нравится самому.

- Хорошо, не хочешь говорить – не надо. Что я унижаюсь, в самом деле? Ты меня игнорировала, теперь я тебя буду. Вот буду сидеть здесь, молчать и игнорировать! Всё!
Я повернулся к девушке спиной и скрестил руки на груди, обозначив тем самым полный разрыв отношений.

  Я выдержал минуты три. За это время к «трелям» нерадивой бензопилы прибавились звуки газонокосилки и экскаватора. Однако, источника их я так и не смог увидеть.

- Ну, что, так и будем, молча, друг другу «глазки строить»? – Спросил я, - Ты знакомиться ко мне подсела или как? Слушай, не доводи меня до зла, иначе я сейчас всем расскажу, что ты проститутка из соседнего двора, что ты здесь на работе, что у тебя пятеро детей, муж – сутенёр, мать алкоголичка, что ты больна СПИДом, триппером, сифилисом, проказой, насморком, что у тебя перхоть и жуткий кариес!!! Вот тогда ты заговоришь, ой как заговоришь! – матом больше.

Когда я понял, что и этот приём не действует, нервы мои сдали, и я снова вскочил со скамейки.

- Ну, что, что мне сделать для тебя?!! – крикнул я в отчаянье, - Хочешь, по всей аллее на руках пройду, хочешь, на колени встану, только не будь ты истуканом каменным – это же невыносимо!!!

На какой-то момент в парке сделалось тихо. Я чувствовал спиной недоумённые взгляды. Даже дети перестали баловаться. Только этот незримый фоновый раздражитель для нервов продолжал нести что-то несусветное.

- В фонтан прыгни! – крикнул из серой толпы совершенно заплёванный семечками парень (или не парень).
- Прыгнуть? – спросил я девушку.

Мне показалось или она утвердительно кивнула головой…

- Прыгнуть?! – выкрикнул я с вызовом.

Она кивнула головой ещё несколько раз и начала теребить пальцами платье.

- Ура! Она хочет, чтоб я прыгнул!

Я разбежался и прямо в одежде, раскинув в стороны руки, влетел в царство холодных бушующих потоков! Дикая молодёжь дико захохотала. Пожилой мужчина покачал головой и покрутил пальцем у виска.

- Этот дядя, что дулак? – спросила маленькая девочка у своей мамы.
- Нет, доченька, он просто пьяный.
- А лазве дулаки не бывают пьяными?
- Ещё как бывают, - подвела черту мама девочки.

Пока я вылезал обратно в полной уверенности, что произвёл неизгладимое впечатление, ещё одна девочка начала хныкать и упрашивать бабушку, чтобы та разрешила ей тоже искупаться в фонтане.

- Детям не всегда можно делать то, что делают взрослые, - строго возражала бабушка.
- А я хочу…, - хныкала девочка, - я уже почти взрослая.

Когда я, хлюпая туфлями, оставляя позади мокрый след, вернулся к скамейке, на которой сидела девушка в платье цвета морской волны, то увидел, что лицо её, по-прежнему, бесстрастно. Мне ужасно захотелось, хотя бы раз посмотреть ей в глаза и я наклонился совсем близко, чтобы разглядеть сквозь стёкла очков. Холодная капля воды упала с моего мокрого подбородка ей на колено. Девушка вздрогнула и я увидел, как поднялись веки, как открылись глаза и испугано уставились на меня. Ещё через мгновение она вскочила и отпрыгнула в сторону, пытаясь понять, в чём дело. Привычным и ловким движением она откинула свои красивые чёрные волосы и выдернула из ушей…. Да, в ушах у неё были маленькие наушники, из которых неслись эти противные металлические скрипяще-шипящие звуки и мужские голоса прогавкивали текст на незнакомом языке! Она всё ещё молчала, но теперь я не хотел, чтобы она говорила.

Боже мой, она сидела, закрыв глаза, слушала музыку и ничего не слышала.

- Нет, - сказал я, - не может быть…. Она ничего не слышала, она совсем ничего не слышала!
А потом сорвался на крик:
- Господи! Она же ничего не слышала!!!
Я начал пятиться назад, продолжая смотреть на неё, и шептать:
- Не слышала…, ничего не слышала…

Из глаз невольно брызнули слёзы, я сделал ещё шаг назад и он оказался лишним. Споткнувшись о парапет фонтана, я кувырком полетел в воду под общий хохот и ехидные замечания. Я лежал там несколько минут, не желая выходить, не желая верить в реальность происходящего…. Так стыдно…, так глупо…. А потом подошли двое с резиновыми дубинками.

- Ну что, пловец, греби сюда, - сказал один из них, - сушить тебя будем.

Второй вызвал по рации машину и меня повели такого мокрого, такого растерянного в белых туфлях, белых брюках и пёстрой гавайской рубашке с пальмами. А она, ну, что она? – снова вставила наушники в уши, села на скамейку и словно превратилась в фарфоровую статуэтку с качающейся головкой.

Теперь думаю, может, и хорошо, что она меня не слышала. Было бы ещё более глупым пытаться найти повод отвязаться от «пустышки» после того, как потратил столько усилий на знакомство с ней.