Возьми меня к себе

И вот ты живёшь, долго-долго, и всё у тебя, как положено – корни и ветки, ствол с шершавой и тёплой корою, зелёная пышная голова, и может быть даже - аккуратно сотканное в углублении веток гнездо. Как положено, меняются дни, размеренно идут в вышине облака и опускается Солнце, поднимаясь Луной, потом, как всегда, меняясь местами, двигаясь наоборот…. Зимы приносят холодные сны, просыпаешься, чувствуя всем своим телом тепло.

…. будто кто-то всесильный дёргает слайд. И всё.

Словно и не было ничего у тебя, кроме твоей сердцевины, самого твердого материала, не рассыпавшегося в песок. Словно не было ничего….



Шел однажды Человек по лесу. Зачем забрёл, неизвестно – то ли рыбу поудить, да подальше, к тенистому повороту медленной речки, то ли повоевать с одуванчиками, а может и травы какие собрать-засушить, напитавшись их же медвяным запахом. Как знать. Так вот, идёт человек по лесу, а тропинка петляет между кустов, которые норовят уцепиться, или погладить мягкими лапами, идёт, убирает с лица паутину, слушает, как переговариваются издалека, с ветки на ветку, какие-то мелкие птички. Задумался, а глаз всё же скользит по макушкам соцветий, по теням и по солнечным пятнам – наощупь-то мало походишь. И видит вдруг – там, на полянке, как будто бы кто-то в траве притаился, смотрит, щурит хризолитовый глаз, а сам такой то ли к прыжку готовится, то ли шевелит хвостом, а может, то просто ветер, коряга и жук.

Свернул с тропинки, подошел ближе. Присел, вгляделся. И правда – коряга корягой, но прямо читается в изгибах четкая морда, одно упрямое ухо. И ветер вокруг траву двигает-шевелит, отчего та волнуется, как от движений хвоста. Подивился собственному воображению – надо же, щурится хризолитовый глаз, поднялся, и уже повернулся, чтобы дальше пойти, как вдруг почудилось – почти уже из-за самой спины:

 - Человек, Человек…. Возьми меня к себе!

Даже вздрогнул. Оглянулся, сверчок какой-то звонко на солнце поёт, запах пряный и летний, а морда в траве и правда такая одинокая, грустная, давно тут наверно уже. Вокруг походил, прикинул, потрогал, еще походил – а если убрать вот этот сучок, вот здесь подпилить, а еще, может быть, даже еще и отлакировать, то… может, и неплохо получится? Вот на той полочке, что привинчена около зеркала, и на которой сроду ничего так и не прижилось – вазу скинула Кошка, ключи всё время бродят по дому, а расчески и нет давно уже, потому что  - что там расчесывать, так, проведешь пятернёй, да и всё.

В общем, взял с собой. Всё-таки. Потому что – почудилось или нет, но так тому правильно быть…. До дома довёз, успев на последнюю электричку, её почему-то на пару минут задержали, вышло прямо как раз. Поставил, показал Кошке – та обнюхала, потрогала лапой, Человек понял – разрешила остаться. Полочка же так и не пригодилась, так как оказалось, что расшатался правый шуруп, как-то негоже, поэтому гостя лесного поставили туда, где раньше когда-то был телевизор.

А вообще…. А вообще получилось всё так. Человек с того времени стал гораздо строже к себе относиться. Чаще готовил себе поесть, не обходясь бутербродами, в коридоре обои поклеил, полочку на другое место перевинтил, для сладкой кошачьей дремоты. Подтянул наконец-то дверцу вечно скрипящего шкафа, на антресоли убрал коллекцию мариновательных банок, наконец-то окрасил две двери, навёл порядок в кладовке, словом, всё то, так хотелось всегда осуществить, но на что никогда не было времени. А всё почему – потому, что Кошка конечно же Кошкой, ей любая неточность игрушка, а когда на тебя укоризненно щурится хризолитовый глаз….

Да и просто хочется соответствовать.