Кружева для ангела, часть 7 - Откровение

Глава 7 «ОТКРОВЕНИЕ»


Лена подняла на него глаза. Он сидел рядом, почти касаясь ее, не выдержал, положил руку ей на колено, стал его поглаживать и сжимать, все сильнее и сильнее. Она смутилась, отвела взгляд.
Подошла официантка:
- Вы готовы сделать заказ?
- Да, – Данилов что-то говорил, но Лена не слышала, она только чувствовала его горячую ладонь на бедре.
- А вы? – официантка повернулась к ней.
- Мне салат «Цезарь» с курицей и чай… – она не успела договорить.
- Зеленый с жасмином, чайник на двоих, –  закончил за нее Данилов.
Официантка ушла, Данилов придвинулся ближе, обнял за талию, прикоснулся губами к плечу:
- Ленка, спасибо тебе.
- За что?
- Ну… – он смутился. – Ты не представляешь, как я счастлив, что ты согласилась со мной… пообедать. Я так хотел остаться с тобой вдвоем!
Его рука скользит по ее ноге, горячая, жадная. Она растерялась: стыдливое «нельзя!» билось в висках, жаркое «можно!» стучалось в сердце. Теплая волна от его ладони поднималась по телу, сжимая горло, сворачивалась в животе в пружину, и, обжигая нутро, рвалась наружу.

Подошла официантка с подносом, но он не убрал свою руку, словно никого рядом из посторонних не было. Девушка деликатно отвела глаза, аккуратно составила тарелки на столик и, пожелав приятного аппетита, ушла.
- Сереж, – тихо сказала Лена, – ты, кажется, пригласил меня на обед? Тогда давай поедим!
- Прости! – он смутился, убрал руку, покрутил вилку с ножом, но есть не стал, а только смотрел, как ловко она управляется со столовыми приборами.
- У меня под твоим взглядом кусок поперек горла становится, – Лена посмотрела на него, и он, виновато отведя взгляд, принялся за еду.
- Может, тебе немного вина? – спросил  Данилов, не поднимая глаз.
- Нет, спасибо, не хочется.
Официантка принесла чайник с двумя чашками, собрала со стола тарелки и отошла, хотя ее так и тянуло посмотреть на этих странных посетителей – так красиво они смотрелись рядом. «Любовники, наверно, – подумала она, – вон он как наглаживает коленку своей спутнице! Эх, мне бы такого мужика!»

Данилов разлил чай по чашкам, одну поставил перед Леной, вторую сжимал в руках, не зная, как поступить дальше, не чувствуя, что горячий фарфор обжигает ладони. Он не мог не смотреть в зеленые глаза, и смотреть боялся, мечтал прижать к себе ее обнаженное тело, и не смел пригласить. Он снова сходил с ума! Как все просто было в эту субботу на даче, когда не надо было ни о чем думать, а можно было только наслаждаться ею! Как все сложно сейчас! Он чувствовал себя, как пацан на первом свидании, когда желание близости перехлестывает, а робость, что его оттолкнут, останавливает. Но она тоже смущалась, это было заметно по ее подрагивающим пальцам, по опущенным глазам.

Допив чай, Данилов расплатился, оставив официантке щедрые чаевые, взял Лену за руку, повел к выходу. Яркое солнце ослепило обоих. Спустившись со ступенек, он остановился:
- Я хочу пригласить тебя… на чашку кофе.
- Сереж, мы только что пили чай, – удивленно ответила она.
- Ну и что?.. Пойдем, – обняв за плечо, он решительно повел ее за собой в один из подъездов.
Лена безропотно шла за ним, не чувствуя под собой ног. Странное стыдливое чувство накатывало холодными волнами, другое, не менее странное чувство разгоралось пламенем глубоко внутри. Лифт поднял их на пятый этаж. Данилов уверенно открыл дверь своим ключом, включил в прихожей свет, обернулся к Лене:
- Проходи.
Она робко переступила порог. Это была большая двухкомнатная квартира, обставленная дорогой мебелью, очень уютная, светлая, но явно не жилая.
- Лен…

Она обернулась. Данилов стоял возле двери в расстегнутой рубашке, пиджак сброшен у порога. Он дышал часто, глаза горели. Крепко прижав ее к себе, вдыхал дурманящий запах рыжих волос, неистовое желание кружило голову, топило сердце, накаляло душу. Поцеловал, опустился перед ней на колени.
- Леночка, девочка моя… – шептал он, как безумный.

Когда Данилов поднял на нее глаза, она расстегивала платье, медленно, словно нехотя, но он чувствовал, как подрагивает ее тело. Миг – и платье соскользнуло на пол, следом ее трусики и кружевной бюстгальтер. Она стояла перед ним обнаженная. Он застонал, подхватил ее на руки и понес в спальню, задыхаясь от того, что она рядом, и больше никого нет, и не надо ее ни с кем делить.

Кровать застелена шелковым покрывалом, он сдернул его коротким рывком. Опустив ее на чистые простыни, скинул с себя одежду и почти робко лег рядом. Он гладил ее тело, целовал груди, с наслаждением втягивая в себя вишенки сосков, она стонала, не сдерживая своего желания, но он растягивал удовольствие от ее вида, от ее безумной страсти.
- Девочка моя любимая, как же ты хороша! – жарко шептал он, покрывая поцелуями груди, живот, раздвинул ее ноги, долго ласкал языком.
- Иди ко мне! – забыв обо всем на свете, прошептала она, и он, окончательно потеряв рассудок, вошел в нее, двигаясь медленно, словно пронзая насквозь, затем сильнее и глубже, все быстрее и быстрее.

И она извивается под ним, вцепившись руками в простыню, стонет, вскрикивает, и он, изнемогая в страсти, изливает свое яростное желание и, обессиленный, падает прямо на нее, чувствуя, как колотится ее сердце. Или, может, его? Какая теперь разница?! Он видит, как по ее щекам катятся слезы, сцеловывает их, облизываясь, не понимая, что с ней и боясь спросить.
- Девочка моя… – шепчет он, легонько касаясь губами ее губ. – Господи, как же я люблю тебя, если бы ты только знала!.. Да ради тебя я на все готов, девочка моя!.. Ты только скажи…

Его губы снова горят на ее коже, руки сжимают груди, ему мало ее, он хочет ее снова и снова, и это как наваждение, как зеленоглазый омут, как шальной водопад, уносящий в пучину пропасти… уже навсегда. И он это понимает… но уже слишком поздно!
Сколько продолжался ураган безумной страсти, ни он, ни она не смогли бы сказать.
- Нам пора, – тихо шепчет она и встает с кровати, не глядя ему в глаза, но он стоит перед ней на коленях, не в силах оторваться от нее, и только целует и целует ее ноги.
- Девочка моя… любимая… пожалуйста, не уходи!.. Ленка, не уходи…
- Сереж, уже поздно, наверно, – она мягко отстраняется, идет, плавно покачивая бедрами, в комнату, где осталась лежать на полу их одежда.
И он, опустошенный, насладившийся ею до потери рассудка, покорно, как раб, следует за ней, одевается непослушными пальцами.
- Постель застели, – тихо говорит она и отворачивается.
Он отвозит ее домой, целует на прощание руку, но она молча выскальзывает из машины, и, не оглядываясь, скрывается в подъезде.


Часы показывали восемь вечера, когда Лена вошла в квартиру. Ивана дома не было, и она, сдерживая бешеный стук сердца, добежала до ванной, долго стояла под струями воды, смывая с себя чужой запах, чужую страсть, чужие поцелуи и чувствовала себя так, словно из нее вынули душу и забыли вернуть на место. Вдруг рухнула на колени и горько заплакала. И теплые струи лились на обнаженную спину, скатываясь по гладкой – как у юной девушки – коже. Она не понимала, что с ней творится, и мучилась, не зная, где искать объяснения ее безумного желания к Данилову. Казалось, он открыл ей какой-то новый мир, полный необъяснимой любви. Ее горло рвал крик отчаяния, руки судорожно скользили по белой эмали ванны, струи воды напоминали расплавленный металл, проникающий под кожу и свивающийся где-то внутри в кольца полыхающего огня. И он наполнял теплом сердце, и болью выжигал клеймо в душе.

Легкий порыв прохладного воздуха скользнул по телу: отдернув занавеску, на нее в немом изумлении смотрел Иван. Он вдруг густо покраснел, прижал ее, мокрую, к себе, целуя, как безумный, а вода стекала с ее волос на кафельный пол, и в зеленых глазах была боль и отчаяние. Его сердце ухнуло, сорвалось с ритма, забилось так, что он едва не задохнулся. Обернул вздрагивающее мокрое тело большой махровой простыней, отнес в гостиную и, сидя на диване, долго качал на коленях, как маленького ребенка, боясь спросить и ненавидя себя. Он тихонько целовал ее, но она бессильно закрыла глаза, не отвечая на его немой вопрос, и Иван с трудом сдерживал слезы от ее боли, которая текла по нему, как кровь от преступления.

Он целовал и целовал ее, сначала тихо и нежно, стараясь успокоить, но ее запах, кожа, обнаженное тело будило в нем желание. Он скользил губами по ее шее, груди, плечам, сжимая в своих объятиях все крепче, но она долгое время оставалась холодна, по-прежнему не открывала глаз, и отчаяние стиснуло его сердце, до боли, до судорог в ногах.

Ее ресницы вдруг дрогнули, губы ответили на его поцелуй. Иван, теряя ощущение реальности от близости любимой женщины, скинул махровую простынь, укрывавшую ее, поднялся, подрагивая от желания, отнес в спальню, и набросился, как зверь, до одури, до умопомрачения, до разрыва души. Она кричала под ним, под его толчками, царапала его плечи и спину, как дикая кошка, и он снова сходил с ума от ее страсти.
- Рыжее мое солнышко… – шептал он позже, целуя ее соленые от слез губы. – Господи, Ленка, да я без тебя с ума сойду! Слышишь?! Я люблю тебя! До безумия люблю! Только тебя одну! Слышишь, Ленка?! Да мне никто, никто, кроме тебя не нужен!..
И она улыбнулась сквозь слезы, все еще катившиеся по щекам, прижала его к себе.
- Я люблю тебя, Ванечка! – сказала тихо, едва слышно.
Он чуть не умер от счастья, от того, что она это сейчас сказала, и блеск в его глазах от сдерживаемых слез говорил ей больше, чем все слова на свете.

Когда она уже спала, он целовал тихонько ее волосы, умирая и возрождаясь вновь, и сердце его сладко пело, напоенное ее любовью и нежностью.
- Ты прости меня, Ленка! Прости… если сможешь! – шептал он, склонившись над ее маленьким ухом с золотой сережкой, но она не слышала, дыша ровно в тихом сне. А если бы слышала,  поняла бы, за что он этой ночью так отчаянно просил у нее прощения.



Утром пошел дождь, тихий, печальный. Он успел освежить уставшую городскую зелень, смыл с асфальта пыль, тоскливыми каплями повис на проводах, город пил эту влагу, как изможденный путник.
- Я довезу тебя до работы, – сказал Иван, допивая чай.
- Тебе же в другую сторону, – удивленно посмотрела она.
- Не страшно! А если хочешь, то встречу после работы, – он пытливо заглянул в ее глаза и увидел в них улыбку.
- Хочу, – она на мгновение прижалась к нему и тут же отстранилась.
- Все, я на стоянку, подъеду, позвоню, так что будь готова.
Она кивнула, споласкивая в раковине чашки.
Когда он подъехал, Лена стояла возле подъезда под раскрытым ярко-синим зонтом. Скользнула на переднее сидение, привычно пристегнулась.

Мелькал в лужах на асфальте, как в зеркале, свет фар проезжавших машин, сигналы светофора, словно дорога жила второй жизнью, сама по себе. А Лене сейчас было уютно, из динамиков тихонько лилась музыка, рядом – любимый, единственный, желанный. Душа спокойна и умиротворенна, словно гладь лесного озера, в которой отражается сосновый лес, освещенный ярким солнцем, и безоблачное голубое небо.

Когда Лена выходила из машины Ивана, она не заметила, как ревниво смотрит на нее Данилов, сидящий рядом с водителем в своей служебной машине. Он, прильнув к лобовому стеклу, видел, как она целовалась с Иваном, как долго – целое столетие – целовалась она с Ванькой! А потом легко, как девчонка, взбежала по ступенькам бизнес-центра и скрылась за дверью. Ему пришлось какое-то время выжидать, чтобы унять сердце, бьющееся где-то под миндалинами. Наконец, собравшись с силами, он с трудом вылез из машины, подставил горящее лицо под капли дождя, решительно вошел в холл. И потом долго, наверно, целый час, пытался позвонить Лене, но рука, нажимавшая кнопки телефона, замирала, и трубка ложилась обратно. Он так и не позвонил ей. «Нужен повод! – думал он сердито. – Придумай серьезный повод!» Но мысли были только о ней, на повод голова работать отказывалась.
- Люба, меня ни для кого нет! – сказал он секретарю.

Он снова и снова вспоминал, как она любила его вчера, ее глаза, тело, груди, волосы, эти дивные медно-рыжие волосы, в которых путаются торопливые пальцы. И запах ее страсти! Почувствовал, как просыпается в нем желание, сумасшедшее, яростное до боли. Закрыв глаза, застонал. Ему хотелось биться о стену, чтобы выбросить все эти воспоминания, но они, как настырная полынь, все лезли и лезли… Вот она закрывает глаза, и с ее губ срывается стон наслаждения… Вот ее руки стискивают простынь… ее тело выгибается ему навстречу… и шепот, этот сладкий шепот, слетающий с ее губ… И все это снова и снова, десять, сто, тысячу раз, пока не раздался звонок телефона:
- Сергей Сергеевич, у вас через пятнадцать минут встреча, вы просили напомнить.
- Да, Люба, спасибо, сделай мне, пожалуйста, кофе.
Когда секретарь вошла в кабинет, Данилов стоял и смотрел в окно, он только махнул рукой – поставь и иди. Люба удивленно приподняла брови, но вышла, не сказав ни слова.

Оставшееся время он с трудом приводил в порядок мысли, даже не сразу вспомнил, с кем у него встреча. Ах, да, страховая компания! Они давно уже вели переговоры, и вот сегодня, кажется, он получит долгожданный договор, который его устроит.

Но это не радовало. То и дело вспоминалось, как Лена утром целовалась в машине с Иваном, это выбивало из колеи, и только что пришедшие в порядок мысли снова напоминали размочаленный веник в бане.

Однако скоро в дверь кабинета постучали, и пришлось себя брать в руки, улыбаться очаровательной молодой женщине – директору по продажам крупной страховой компании, солидному мужику в дорогом костюме – директору питерского филиала той же компании. Переговоры затянулись, но вот он, выстраданный, договор, лежит на столе, белея как флаг капитуляции страховой компании, как простынь, в которую вчера вцепились Ленкины руки, как ее кружевной бюстгальтер с крохотным бантиком и блестящим камушком в центре …


Данилов так и не решился позвонить Лене. Она пришла к нему сама, когда он уже сходил с ума.
- Сергей Сергеевич, к вам Елена Павловна, примете?
- Пусть заходит, – глухо сказал он.
И все вдруг стало на свои места.
- Здравствуй, Лена.
- Добрый день, Сережа. Это срочно! – она протянула ему какие-то бумаги.
- Что это?
- То, о чем ты вчера просил – проект рекламной кампании, надо сегодня отдать в исполнение, – ее голос, как обычно, спокоен и доброжелателен. – Нужна твоя виза.
Он размашисто чирканул на первом листе.
- Что, даже не посмотришь?
- Я тебе доверяю… полностью! – Данилов отвел взгляд, чувствуя, что еще миг – и он кинется на нее, сметая все на своем пути.
- Хорошо, – Лена спокойно забрала бумаги и вышла из кабинета.

На него словно опрокинули ушат холодной воды. Нет, хуже – его с головой окунули в полынью. Нет, еще хуже – она была абсолютно спокойна… Разве может быть что-то хуже… сейчас?

Это спокойствие давалось Лене с огромным трудом. Она оттягивала свой визит к Данилову, но бизнес есть бизнес, поэтому – деловое лицо деловой женщины, к черту дрожь в коленках, – и вперед, как в клетку с тигром. Его шальные глаза, пальцы, вцепившиеся в стол так, что побелела кожа на костяшках суставов, о многом ей сказали. Казалось, еще миг – и он кинется к ней, сметая все на своем пути. И только выйдя из его кабинета с подписанными документами, поняла, сколько сил отобрал у нее визит в кабинет генерального директора.

Только села в кресло, звонок, глянула на дисплей – Данилов! Отвернулась к окну, слушая, как надрывается печальными стонами телефон. Вскочила, вышла в комнату к ребятам, подошла к Резниковой:
- Юля, Данилов утвердил рекламную кампанию, давай по-быстрому запускай в работу новые проекты. Да, что у нас с ближайшей выставкой?
- Все в порядке, Елена Павловна, хотите план посмотреть?
- А он у тебя готов?
- Конечно!
- Давай. И не забудь планировку стендов.
- Само собой!
Через пару минут Лена рассматривала скрепленные степлером бумаги. Юля сидела рядом, комментируя то одно, то другое.
- А метраж не маловат?
- Да нет, Елена Павловна, мы всегда такой берем, в самый раз.
- Ну ладно. Когда будет все готово, сложишь в папку и мне на стол.
- Хорошо, к пятнице я вам передам все материалы.
- Отлично!
Глядя вслед девушке, в очередной раз отметила, как похорошела ее сотрудница, переживающая сейчас бурный роман с Кириллом. Когда Юля пришла к ним в компанию, она больше походила на тоскующую серую мышь, в ожидании любви просиживающую часами на холмике, поросшем густой травой. И вот, надо же, как расцвела – блеск в глазах, естественный румянец во все щеки, улыбка, модные стрижки и не скрываемое счастье в каждом жесте. Вначале робкая, теперь девушка до хрипоты отстаивала свое мнение, если считала, что права, но к словам Лены всегда прислушивалась, почти с обожанием глядя в глаза. Как-то они крепко повздорили за обсуждением какого-то проекта, Юля выскочила из кабинета, хлопнув дверью, а чуть позже Лена услышала, как та говорили своим подчиненным:
- Это не мое решение, я бы, если честно, до такого не додумалась. Это решение Елены Павловны, а она ошибается редко. Так что вперед и с песнями!
Открывать в человеке новые возможности было для Лены интересным занятием. А тут еще и любовь примешалась. Не совсем, конечно, кстати, того и гляди, выскочит замуж, родит ребенка, придется подыскивать нового начальника отдела. Но куда тут денешься – жизнь берет свое!

Вздохнув, она вернулась к себе, но снова надрывно зазвонил телефон. Сердце тревожно сжалось – Данилов!
Лена схватила ежедневник и быстро выскочила из кабинета, чуть не бегом направилась в комнату справа – к продавцам.
- Кого не видела, всем добрый день! – бросила она на ходу и заглянула к директору департамента продаж Косте Смелову. – Костя, мне нужна информация.
- Конечно, Елена Павловна, – он широко улыбнулся, – для вас хоть чертика из табакерки!

Ему было тридцать семь, он недавно развелся со второй женой и сейчас чувствовал себя свободно, весело и даже снова пытался за ней поухаживать, причем, очень настойчиво, но она сразу дала понять – не светит! Хотя своих попыток он не оставлял до сих пор. Вот и сейчас смотрит, как кот на сметану. С таким ухо держи востро!
- Нет уж, – Лена села напротив него, – чертиков мне и в жизни хватает. А покажи-ка мне, друг ситный, список менеджеров, которые поедут на выставку.
- Елена Павловна, да я вам по электронке скину, – он смущенно отвел глаза.
- Нет, мой дорогой, я хочу его видеть прямо сейчас. Что, нету?
- Забыл, – он виновато развел руками.
- Забыл? Вот я их командировочные из твоего бонуса вычту – кругленькая сумма получится. Значит так, сроку тебе один день, чтоб завтра к вечеру у меня список на столе лежал. Да, и смету по выставке не забудь приложить.
- Будет, зуб даю! – он снова улыбался.
- Так, а что у нас с графиком поставок?
Она чихвостила его еще минут пятнадцать, и, покачав головой, вышла. А Костя восхищенно смотрел ей вслед: «Боже, какая женщина!»

В ее кабинете снова надрывался телефон. Посмотрела на дисплей – секретарь Данилова.
- Да, Люба.
- Елена Павловна, вам уже второй раз звонит господин Вишневский, будете с ним разговаривать?
- Буду, спасибо.
Она открыла ежедневник, положила ручку – по привычке, мало ли что записать придется, глубоко вздохнула:
- Добрый день, Алексей Владимирович.
- Здравствуй, Лена! До тебя трудно дозвониться, – его голос странно грустен.
- Работа, дела, сами понимаете, должность обязывает.
- Понимаю.
- Алексей Владимирович, у вас проблема с платежом по нашему контракту?
- Проблемы? – она ошарашила его деловым напором. – Нет, мы сегодня проплатили аванс, все в срок.
- Замечательно, вы меня порадовали, всегда приятно иметь дело с надежным партнером.
- Лен…
- Да, Алексей Владимирович?
- Я хочу пригласить тебя на чашечку чая… завтра.
- Спасибо, но…
- Лен, пожалуйста, не отказывай мне! – в его голосе что-то непривычное. – Это очень важно… для меня.
- Хорошо, если это так важно для вас. Во сколько и где?
- В «Ласточке» в три часа. Сможешь подъехать?
- Одну минуту, я посмотрю свои планы на завтра, – она заглянула в ежедневник. – Да, смогу, но у меня будет мало времени.
- Я понимаю… Спасибо. До завтра, Лена.
- Всего доброго, – и она положила трубку, как всегда первая.

Вот еще напасть образовалась! Записала в ежедневнике на завтра – 15.00 «Техникс лайт», прижала руки к щекам. Бизнес – есть бизнес, а отказаться… можно, конечно, но глупо. Она периодически встречалась с кем-нибудь из деловых партнеров в кафе или ресторане – это стандартная практика. Зачастую именно за чашкой чая решались многие серьезные вопросы. А компанию «Техникс лайт» потерять не хотелось – у них большая инвестиционная программа, и она надеялась, что контракт на десять миллионов евро – только первая ласточка. Если вести дела честно и добросовестно, возможно, будет и второй, и третий.

Остаток дня прошел, как всегда, в беготне, даже пообедать забыла. Когда зазвонил мобильный, с удивлением увидела, что это Иван.
- Ванечка, привет!
- Лен, уже шесть, я жду тебя внизу.
- Ой, правда? Сейчас бегу!
Она выключила компьютер, убрала ежедневник в стол, схватила сумку, засунула в нее зонтик и выскочила из кабинета, закрыв дверь на ключ, понеслась вниз, не дожидаясь лифта. Машина Ивана стояла чуть в стороне. Лена скользнула на переднее сидение, прильнула к мужу:
- Привет!
- Привет, – он поцеловал ее теплые губы. – Ну что, поехали?
- Угу, – она, закрыв глаза, удобно устроилась на сидении.
- А, может, поужинаем где-нибудь? – Иван положил руку на ее колено.
- Давай! Я сегодня не обедала, поэтому просто умираю от голода.
- Ну уж нет! Я собираюсь прожить с тобой еще много-много счастливых лет.
Он осторожно лавировал между припаркованных машин.
- А куда поедем?
- Давай в наше кафе?
- Давай!

Они случайно открыли для себя это маленькое уютное кафе совсем недалеко от дома, и теперь частенько здесь ужинали. Вот и сейчас, оставив машину на стоянке, шли, взявшись за руки. Дождь закончился еще днем, но воздух был по-прежнему чист и свеж. Их встретила симпатичная девушка-администратор:
- Добрый вечер! Ваш любимый столик свободен.
Такая малость, а как приятно, когда помнят, что у тебя в этом кафе есть любимый столик!
Они сели рядом, меню рассматривать не стали:
- Танечка, нам как обычно, – Иван с улыбкой посмотрел на светловолосую официантку с забавными хвостиками.
- Конечно, Иван Сергеевич! Елена Павловна, вам чай сразу подать или после ужина?
- Сразу, Танечка, – Лена не могла ей не улыбнуться.
Вечер провели чудесно, потом шли, обнявшись, до самого дома. В лифте Иван прижал Лену к себе, приподнял ее голову за подбородок и нежно поцеловал такие желанные губы.
Уснули поздно, забыв накрыться.

Утром Иван снова отвез Лену на работу на машине.
- Тебе пора бы на своей ездить, – проворчал он. – Давай купим?
- Не хочу, – она успела задремать.
- Тогда переходи ко мне, буду твоим личным шофером… за отдельную плату, конечно.
- Ну, Ванечка!
- Все, все, больше не буду! – он остановился у бизнес-центра. – До вечера?
- До вечера! – она поцеловала его и выскочила из машины.

Снова суета будничных дел и ни одного звонка Данилова. «Странно!» – подумала Лена. Обычно он ей звонил по сто раз на дню.
В кабинет заглянула Юля Резникова:
- Елена Павловна, можно?.. Тут такое дело – мы собираемся в эту пятницу всем департаментом… ну, вместе с продавцами, конечно, пить пиво в «Мажоре». Хотели вас пригласить.
- В эту пятницу?
- Да, после работы.
- С удовольствием! – Лена улыбнулась.

Ее ребята периодически устраивали себе такие посиделки и всегда приглашали ее. С ними было весело. Иван не очень любил, когда Лена приходила поздно, но зачастую встречал ее возле кафе на машине, бурчал полвечера, но у нее был способ доказать, что он – самый лучший мужчина на свете, и тогда он надолго замолкал, потому что его губы в эти минуты были заняты.
- Елена Павловна, это Люба. Вы просили напомнить о встрече в 15 часов. Машина вас ждет.
Лена глянула на себя в зеркало, взяла сумочку, вышла из офиса, мечтая не встретиться с Даниловым. В этот раз повезло. Водитель курил возле машины, увидев ее, затушил сигарету, распахнул дверцу:
- Прошу вас, Елена Павловна. Куда едем?
- Кафе «Ласточка»… и не гони.
Она не думала, чем вызвано желание Вишневского встретиться, вряд ли речь пойдет о делах, а остальное ее мало интересовало.


Алексей уже ждал ее, явно волновался. На нем была темно-синяя рубашка с коротким рукавом, и Лена не смогла не отметить, что он по-прежнему красив, как когда-то, ему шла даже седина на висках, делая солиднее и импозантнее.
- Добрый день, – она села, как всегда, по диагонали от него.
- Спасибо, что приняла мое приглашение… Я осмелился заказать тебе зеленый чай с жасмином, – он смотрел на нее непривычно робко.
- Благодарю… Алексей Владимирович, вы хотели меня видеть? – она взглянула на него, и сердце его радостно забилось.
- Да… но это не по делу… вернее, это по личному…
- Я догадалась.
- Лен, – он коснулся ее руки. – Я так и не смог забыть тебя за все эти годы… может, судьба не просто так свела нас вместе?
- О чем вы, Алексей Владимирович?

Официант принес им заказ. Вишневский, не спрашивая, налил чай в ее чашку. Долго молчал, глядя, как она размешивает сахар. А потом стал говорить. Долго, тихо, честно, чувствуя, как слабеет сердце от ее внимательных глаз, про свою разгульную студенческую жизнь, про встречу с ней, про то, как искал ее, когда она ушла, как ходил к психологу, пытаясь ее забыть, как женился… все, даже про то, чем хотел закончить ужин с ней в прошлую пятницу. Глаза его блестели, он все держал ее руку, тихонько перебирая пальцы. Потом замолчал, посмотрел ей в глаза.

- Чего ты хочешь от меня, Леша? – вдруг спросила она тихо.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...