Песок

Мы часто не понимаем главные вещи. Хотя их понять очень просто. Вместо этого мы стараемся  утопить свое внимание в бессмыслице. И самое страшное, мы топим в ней внимание других.

Простые вещи самые элементарные.

Этим они и страшны.

«Я понял, что можно жить равнодушием».

Бог был ближе. Он не был христианином или мусульманином, якутом или евреем. Он был рядом. Мне отвечал мир и люди - от случайных прохожих до детей.

«Никогда не оправдывайся».

Шынэ зиlэм уыкlытэ иlэщ, укlытэ зиIэм напэ йыlэшъ (адыг.)– «Знающий страх знает стыд,  знающий стыд имеет честь»

Он пришел и подарил мне бесстрашие. Кажется, что любовь дарит теплоту. Но это совсем не так. Чаще боль, которая при пробуждении становится мудрой. И если в тебе есть силы продолжиться, она оставляет бесстрашие. Бесстрашие и безразличие. Так ты превращаешься в человека разумного.

Однажды я нарисовала – любовь это пустыня.

В пустыню осознанно уходят, чтобы  остаться.

Бессмертие.

Моим новым местом жизни оказался самый большой некрополь этрусков, второй после египетских пирамид. «Почему ваш ресторан называется Тукулька?». «Тукулька – это этрусский Харон, проводник в мир мертвых». «Почему от этрусков остались только гробницы, но не дома?». «Они считали эту жизнь лишь подготовкой к главной жизни. Гробницы были их настоящими домами».

У меня была собака ацтеков,  проводник в царство мертвых, мы с ней каждый день гуляли между гробниц и иногда заходили к Тукульке.

«Возвращение – это миф».

Постепенно моя жизнь  превращалась в служение чему-то после.

«Человек живет инстинктом, чувством самосохранения — тем же началом, что и дерево, камень, животное».

Шаламов был моей твердостью. Он ушел не жалея.

Нэмысыр лъэlукlэ къахьыркъым(адыг.) – «Честь и признание не достигаются просьбами».

Я учила себя «быть» каждый день. Я училась видеть каждый шаг, различать цветы на деревьях и цвета облаков.

Я молилась. Мне больше не нужно было в соплях умолять, я просто называла имена и они становились рядом.

Тело уходило, как и все вокруг. Окружающего становилось все меньше и меньше. Но я не умирала. Я была тем же человеком, просто сузившимся. Меня уже не волновали выставки, книги, путешествия. Мне нужно было успеть.

Я не знала, сколько у меня на это времени, но подозревала что немного.

«Мой отец, слепой священник, ходил сражаться за Бога. Я водил его под руку, как поводырь. И учился крепости душевной».

Я слабая, но когда-то была сильной. Для меня смерть была освобождением и я часто о ней просила. Даже зная, что этого делать нельзя, что это слабость.

«Потому что именно там, на дне, тебя ожидает Другая. Она ждет тебя долгие годы, а ты все цепляешься за обрыв».

Этот день был похож на прошлое и будущее одновременно. У него был запах прощания, скорой дороги и осени посереди лета. У этого дня были странные низкие облака с серым дном, свежий ветер, пахнущий горами и заросшие травой дома, в которых давно не было хозяев. У меня все валилось из рук: убежали кофе и собака, разбилась тарелка, вместо ангела с холста глядела мышь.

Я слабая, но когда-то была сильной.

Этот день был вне времени. Так, словно время было искусственно придумано и, наконец, исчезло.

Россия пришла на Кавказ незаконно. Она незаконно выпустила медали «За покорение Черкессии». Она незаконно пришла и неправильно поступила. И ничего и ничем нельзя оправдать. Мы называем белорусских партизан героями, а черкесов – разбойниками, хотя и те, и другие, воевали на своей земле против чужестранцев. Я бы хотела оправдать своих, и даже попыталась, и даже оправдала, но земля ушла из-под ног и небо стало необыкновенно душным. И тогда я прошептала: «Я не сомневаюсь. Больше».

«Никогда не оправдывайся. Даже если и есть за что».

Я потерялась на секунду, а потом вернулась.

Я очень сильно попросила.

Екlуымрэ емыкlуымрэ зэвгъашlэ (адыг.) – «Стремитесь узнать, что прилично и что неприлично».

Я поняла, что ничего нельзя вернуть обратно.

Мое возвращение началось с банального места: самого высокого небоскреба мира. Бурдж Дубай Тауэр. Окна нашей прекрасной квартиры, в которой нельзя было открыть окна из-за нарушения работы климат-контроля, смотрели прямо на шпиль Бурдж Дубай. Мои прогулки осуществлялись по небольшому окруженному водой скверику вокруг нее и шоппинг-моллу Эмирэйтс, населенному русскими продавщицами. Я научилась заходить в дорогие магазины и плавать в бассейне. У меня появился гардероб с платьями. Я снова проскреблась на самую вершину мира, с которой так хорошо видна суть происходящего. И именно там я поняла, что нужно срочно возвращаться.

Я ушла, а он остался.

Каждый ведет бой только наедине с собой.

Цlыхуым хэхьэн ***йшъ. Ар акъылшъ. Акъылыр псалъэ зэрыз тlypытlушъ зэрызэхуахьэсыр (адыг.) – «Разум «собирают», осваивая по крупицам одно суждение за другим».

Разум собирают людьми и дорогами.

Это и был мой песок.