Last past

Приспичило нам выбрать столик в самом дальнем углу! Хотя, кажется, мы заняли его только потому, что свободных мест больше не было, а тащиться в другой паб не было желания.
Покачиваясь, я добирался до ребят и пытался понять, зачем мне понадобилось выходить на улицу... Курить можно было прямо здесь, а мне срочно захотелось на воздух. И я простоял бы возле входа еще дольше, если бы не холодный ночной ветер, который задувал мне под рубашку.
Будучи уже навеселе, я свалился на диванчик в углу и тут же поднял тост.
Меня было не остановить... Я начинаю вываливать на Брайана и Эрика свои мысли, и они явно считают меня полным идиотом. Я замечаю это по тому, как они резко замолкают и в удивленном непонимании таращатся на меня. Ты сглаживаешь эти моменты как можешь, переводя им мои слова, и, в конце концов, меня не на шутку начинает раздражать, что меня понимаешь только ты. Поэтому обрываю предложение на полуслове и заказываю себе еще выпивки.
Это выглядело странно для них и вполне обычно для тебя и меня.
Зная характер Эрика и свою привычку высказываться жестко, относительно некоторых вещей, я уже предчувствовал, что, если я не заткнусь, он съездит мне по физиономии. До подобного лучше не доводить, и я еще не достаточно пьян, чтобы мне было все равно, чем закончится наша случайная встреча.
*
Я сейчас засну.
Сколько можно пить?
Кто эти люди?
И вообще…
Какого хрена ты закидываешь в себя одну рюмку за другой?
Подождите-ка… Это у меня в глазах зелено? Или ты действительно пьешь абсент?
Да ты спятил… Даже не коктейлем, а в чистом виде.
Механически отхлебываю из своей склянки и понимаю, что я – да-да! – тоже глушу зеленую фею! А фея, в свою очередь, скоро заглушит нас. Диванными подушками, которыми сейчас обложены наши задницы. Мы, что ли, решили умереть в один день?..
На секунду повиснув вне времени и пространства, понимаю, что отключаюсь. И в медленном ватном процессе моего отключения я наблюдаю странные картинки: вырванная из справочника страница с контактами туроператоров в руке Брайана, твоя шея с микроскопическими капельками пота, рука Эрика (почему-то!) на твоем колене, картина в облезлой раме с изображением скачущего на коне черного рыцаря. Последнее, что я вижу, это выскакивающего прямо на меня коня. Я должен был почувствовать, как его огромные подкованные копыта разбивают на осколки мою грудь… Но я ничего не почувствовал…
*
Тру глаза и снова смотрю перед собой. Мне кажется или мы и правда движемся?.. Словно едем по плохой дороге... Вот, подпрыгнули на кочке.
Парни ржут о чем-то, глядя на нас... А я...повернув голову, я вижу тебя... Твои глаза закрыты, и ты почти сполз с дивана, опустив лицо вниз. Ты что, спишь? Или это я сплю?
Ты так близко ко мне... Твое лицо в сантиметре от моего... Я протягиваю палец, чтобы дотронуться до твоих губ, но тут только воздух…
Снова тру глаза...
Ты все так же лежишь. А я чуть склонился над тобой, и, если по дороге будут еще кочки или ямки, не важно, я свалюсь и встать уже не смогу...
И я наклоняюсь ниже, стараюсь успеть обхватить тебя, пока дорога ровная... И когда я уже почти улегся всем телом сверху, ищу твое ухо...
Я должен разбудить тебя...
Но я не в силах сказать и слова, глаза закрываются... И ты такой теплый...
Все звуки стихают... Им на смену приходит звенящая тишина...
Чьи-то сильные руки сжимаются на моей талии и тянут вверх... Меня поднимают, как куклу...
Дом... Откуда в тебе столько сил?.. И когда ты успел выбраться из-под меня?..
Не могу больше... Отнеси меня домой... Наверное, мне это снится... И все обрывается, черная невесомость, как если бы на кассете кончилась плен...
Мы что, уснули с не выключенным телевизором? И что это за дерьмовая передача, где без конца объявляют рейсы?
*
Я – зеленая бутылка.
Я – зеленая бутылка из-под шампанского вина.
Я – зеленая бутылка из-под шампанского вина, обложенная льдом.
Я – зеленая бутылка из-под шампанского, зажатая в айсбергах крошеного льда, которым наполнено блестящее ведерко на высокой витой подставке.
Меня, пустую, забыли рядом со столиком на веранде плавучего ресторанчика. Вода за веревочными перилами искрится розовыми лентами рассвета. Лед вокруг меня постепенно тает. Тает… Холод… Холодно…
Черт, я замерз…
Открываю глаза только тогда, когда меня уже потряхивает от озноба. Мы сидим, склонившись друг ко другу, на скамье возле здания…аэровокзала?..
Серое утро. Зуб на зуб не попадает. Ты спишь, сидя в позе сломанной фарфоровой куклы. И такой же, как фарфор, бледный.
Вскакиваю и оглядываюсь. Хвосты лайнеров где-то за крышами зданий аэропорта. Вдалеке парковка и стоянка такси.
Где мы находимся?
Люди все далеко.
Приходит понимание, что мы как-то очутились возле отдельно стоящего зала ожидания вылетов.
Замечаю высокие буквы на боковом фасаде, которыми, как правило, выводят на подобных объектах название города. Бегу, чтоб рассмотреть надпись с нужной стороны.
-- Мидлсбро… -- почти в шоке читаю я.
И только тут обращаю внимание: белые скамьи (на одной из которых мы оказались) украшены красно-синими надписями «Durham Tees Valley Airport».
Бог ты мой! Мы из Лондона каким-то образом оказались на самом северо-востоке Англии!
-- Бэллз! Беллами, черт возьми!.. – ору я осипшим не вовремя голосом, возвращаясь к тебе. – Поднимайся! Очнись, придурок! Мы в полной заднице…
*
Поджимая ноги и втягивая голову в плечи, я лениво думал о том, что нам нужно прекращать так напиваться и потом засыпать на холодных остановках. Еще не открывая глаз, я понял, что сейчас раннее утро... И уж слишком холодное.
Ты куда-то соскочил... Наверное, ловить машину, чтобы добраться домой. Я об этом не беспокоюсь... Ведь ты, скорее всего, даже будить меня не станешь... Подхватишь на руки, мы заберемся на заднее сиденье, и уже через минут десять будем в тепле. Поскорее бы... Чего ты так долго?!.
Но все не так, как я себе представлял.
Подлетаешь ко мне, орешь в ухо и трясешь за плечи.
Открываю глаза и недовольно смотрю на тебя. Но за секунду меняюсь в лице, потому что твой вид меня обеспокоил.
-- Вставай! Поднимайся! -- тараторишь ты.
-- Что случилось? -- я все так же сижу на скамье уставившись на тебя сонными глазами.
-- По сторонам оглянись! Это ни хрена не Лондон!
И вот тут меня подбросило. Как это? А где тогда?
Кручу головой. Это какой-то аэропорт. Незнакомый!
-- Где мы? -- вскакиваю на ноги.
-- Мидлсбро.
Я плохо соображаю и поэтому, не думая, требую ответа:
-- Зачем ты меня сюда притащил?
Ты смотришь на меня, как на идиота. А я -- на тебя.
-- Я точно так же как и ты, понятия не имею, как мы здесь оказались.
И тут я замер.
Нервно, ты нашарил в кармане пачку сигарет. Осталось две... Берешь одну... Она падает у тебя из рук... Материшься, берешь последнюю, закуриваешь. Смятую пачку отправляешь в урну.
Я молча проследил за каждым твоим движением.
-- Похоже, это дело рук твоих дружков... -- выпуская дым, заключаешь ты.
-- Они мне не дружки. -- сквозь зубы.
-- Но и мне тоже!
Я немного подумал:
-- А они точно были?..
Фыркаешь и прикладываешь ладонь к моему лбу. А я поднимаю глаза вверх, чтобы посмотреть на твою руку.
*
-- Это все ты виноват! – без всякого стеснения наступаю на тебя. – Это твои приятели запихнули нас, как чемоданы, в самолет и отправили к чертям! Это…Эрик! Или как там его…лапал тебя! Это ты накачал нас абсентом! Это ты! Ты! Все ты! Все из-за тебя!..
Меня колотит. Меня душит отчаяние. Меня хватает за кишки паника.
-- Дом-Дом, успокойся! – сжимаешь меня всего. – Тихо. Дом, не надо. Слышишь, не пугай меня.
Когда отпускаешь меня и осторожно садишься рядом, я докуриваю, но дышу ртом широко, как только что откачанный утопленник.
Вижу, что ты вот-вот заскулишь.
-- Так… -- заключаю я. – Сколько у нас денег?
Мы лезем в карманы брюк и рубашек. Находим только паспорта, ключи от моей квартиры и чек за носки (смеху подобно!) аж из Блумингдейла.
-- В полицию? – обреченно спрашиваешь щенячьим голосом, и я, конечно, тоже понимаю, что нам остается только идти в аэропорт, искать полицейских, объяснять ситуацию, звонить через них домой, чтоб нам кто-нибудь выслал денег на обратную дорогу.
Тереблю паспорта и додумываюсь открыть их. Ну конечно! – под кожаной обложкой своего паспорта нахожу банковскую карту, на которой обычно лежат запасные деньги.
-- Домми!.. – оживаешь ты, видя спасительную кредитку, и буквально бросаешься мне на шею.
Мы спасены, боже…
Скорее отсюда! В теплое такси. В отель. В душ. Потом закажем билеты и улетим из этого страшного места, из этой западни…
*
Не смотря на то, что день только начинался, мы были уже измотаны. Меня не отпускала эта мерзкая мысль, что мы черт знает где и домой вернемся, полагаю, не раньше завтрашнего дня.
А на ресепшене ближайшей гостиницы ты больно пнул меня по ноге, за неосторожные слова, которые вылетали из меня только так.
-- Остались только одноместные номера. -- улыбнулась мне девушка за стойкой.
Ты в этот момент уставился куда-то в сторону выхода и не особо слушал, что я говорил.
-- Пойдет.
Девушка еще раз взглянула на нас.
А мне было так наплевать. Я хотел побыстрее залезть в душ и согреться. О чистой одежде пришлось только мечтать...
Сволочь! Ты пнул меня прямо по косточке!..
-- У меня бессонница. Я все равно не сплю.
Нет, ты все таки прикончишь меня однажды, за мой язык.
*
Лучше совсем не обращать на тебя никакого внимания. В конце концов, ты должен чувствовать себя виноватым. А мне надо в ванную, перекусить что-нибудь и хотя бы немного поспать, чтоб вытравить из организма всяческие следы ненавистного абсента.
Я терпеливо ждал, пока из-под согревающих струй выберешься ты. Я сидел прямо на коврике узкой ванной комнаты, прислонившись к унитазу, и курил.
Здесь от горячего пара было так тепло, а я больше не мог переносить озноба. Ни секунды.
Ты не видишь меня из-за непрозрачной душевой шторы, но знаешь, что я сижу рядом, поэтому стараешься фыркать водой поменьше. Это твоя фишка – ты всегда издаешь какие-то странные звуки в душе.
-- Бэллз, а ты не торопись! Нее, не торопись!.. Давай еще разок намылься. Ведь мне-то не надо в душ! Я-то ведь не замерз нифига!..
-- Сейчас. – булькаешь ты.
Я поднимаюсь, тушу окурок в раковине и снимаю рубашку через голову, не расстегивая пуговиц.
Конееечно, именно в этот момент ты отдергиваешь штору в сторону. В клубах белого пара твое мокрое тощее тело выглядит…мммм…жалобно-устрашающе. Знаешь, в фильмах ужасов именно так зрителям обычно демонстрируют эмбрионов, являющихся клонами человека и инопланетянина, в шипящих клубах пара жидкого азота. Аж дух захватывает! Но я уже привык… Эмбрионами, замоченными в азоте, меня уже не напугаешь.
-- Дай полотенце. – просишь ты, словно оробев вдруг от моего взгляда.
Эх, Бэллз, не путай жалость с возбуждением. В таком сегодняшнем моем состоянии я не способен очароваться твоим «нюдитэ».
-- Фак! Да освободи уже душ – вытереться и снаружи можно! – почти кричу, и ты неуклюже выбегаешь за дверь наполовину мокрым.
*
Выскочив из душа, я тут же снова замерз, на бегу пытаясь обмотаться полотенцем и прикрывая за собой дверь ванной.
Самое лучшее сейчас -- нырнуть под теплое одеяло. Ставшее мокрым и холодным полотенце я бросил посреди номера. Быстро залез на кровать и, укутавшись половиной одеяла, натянув его до самых глаз, придвинулся в угол. С моих крашеных волос на белую ткань падали голубоватые капли и тут же впитывались, превращаясь в разводы.
Уже скоро из душа вышел ты, недовольно поднял с пола брошенное мной полотенце, но мне ничего не сказал на этот счет. Я же, казалось, еще сильнее укутался одеялом. Трясти меня перестало.
Вытирая грудь, ты подошел ко мне ближе:
-- Ты так в угол забился, как будто я тебя сейчас бить буду...
Быстро поднимаю на тебя глаза и тут же виновато опускаю голову.
Твой голос смягчился? Или мне показалось?..
Я пошевелился, попытался расслабиться, но снова застыл в какой-то вымученной позе.
-- Иди сюда... Тут тепло... -- осторожно приглашаю тебя, ведь под одеялом и правда уже почти жарко. Или это меня в жар бросает...
Сюда же, на кровать, кладешь полотенце и отгибаешь другой край одеяла. Забираешься и следуешь моему примеру -- весь заворачиваешься в него.
Робко двигаюсь из угла к тебе... Медленно, словно боясь чего-то, но целенаправленно приближаю к тебе лицо, и ставлю подбородок тебе на плечо.
Жмусь к тебе ближе и чувствую, как прохладна твоя кожа.
Обнимаю всем собой, желая согреть, чтобы тебе поскорее стало так же тепло, как и мне.
Не кричишь на меня... Не ругаешься...
А мне страшно от тишины... И единственное, что я сказал тебе шепотом, уткнувшись носом в шею, было "прости".
Ведь мы из-за меня здесь... Если бы не я, мы бы не оказались вдали от дома, почти без денег и..
-- Я бы поел. И ты бы тоже, думаю, не отказался. -- твой голос обрывает мои мысли, да и черт с ними.
Соглашаюсь с тобой и ласково сжимаю под одеялом твои, все еще чуть холодные пальцы.
*
Горячее движение воздуха под одеялом обжигает до мозгов. Спать невозможно.
Ты тут еще…тычешься носом, как слепой котенок. Отодвинуться – обидишься, злобу свою мелкую и противную на меня затаишь. Остаться на месте – ты меня так всего своим клювом-носом истычешь.
Вздыхаю и поворачиваю голову к окну. Полдень, а мы в постели, норовим поспать. Мы окончательно перепутали с тобой однажды день с ночью.
Одной рукой вынырнув из теплого плена, тащу трубку телефона, звоню вниз и узнаю, что в этом неказистом отелишке не доставляют еду в номер. Пришлось встать, выудить из тумбы справочник, найти подходящий ресторанчик и заказать что-нибудь поесть оттуда.
И снова под одеяло. К притихшему тебе.
-- Прозрачная лапша с креветками подойдет? – спрашиваю я, повернувшись на бок к тебе лицом.
Киваешь, смотришь на меня опухшими от пьянок и недосыпа веками.
Поднимаю руку и аккуратно подушечкой указательного пальца касаюсь кончика твоего острого носа. Ты сводишь глаза на мою руку, отчего выглядишь очень удивленным окосевшим дебилом.
Твоя реакция на мой жест немного ошарашила меня: ты перехватил мою руку за запястье, приблизил к губам и крепко, долго поцеловал в ладонь.
*
Я прикрыл глаза и ощутил, как настойчиво меня клонит в сон.
Через мгновение по твоему шумному выдоху и тому, как ты поерзал, я догадываюсь, что тебя обжигает мое дыхание. Поэтому спешу отпустить твою руку... Ты не стал моментально отдергивать ее от моего лица... И я почувствовал, как медленно твои пальцы проскользнули по щеке и лишь потом исчезли...
...Я стремительно лечу вниз...
Неожиданно дергаюсь и тут же открываю глаза. Прошло минут пятнадцать, я думаю. Ты уже поднялся с кровати, натянул шмотки и только что положил трубку.
Смотришь на меня, и я пока не понимаю, чему улыбаешься:
-- Домой можем вылететь завтра утром.
Я мычу в ответ и сажусь на кровати, опустив ноги на пол. Начинает болеть голова.
Ты присел на краешек тумбочки, запустил пятерню в мои волосы и хихикнул. Затем посоветовал мне одеться и отправил в ванную, где на полу я и бросил свою одежду. Решил надеть только брюки. Рубашку так и оставил на коврике.
Только там я глянул в зеркало и понял, что тебя так развеселило. Прядь моих волос стояла дыбом и никак не хотела приглаживаться. Очевидно, это из-за того, что я уронил мокрую голову на подушку, и она так и высохла.
Хуже и придумать нельзя... Я поморщился и отвернулся от этого придурка в зеркале.
Хоть мы и поели, я все равно остался голодным... Чертовы креветки. Сколько их вообще нужно съесть, чтобы насытиться?..
Мы снова перебрались на кровать, и я сдвинулся к краю. Мы решили поспать хотя бы несколько часов, чтобы проснуться к ночи и снова не знать, чем заняться. Но зато, у нас будут силы, чтобы выйти из гостиницы и, скажем, прогуляться. Ну да...и найти новые приключения! На этой своей мысли я тихо и как-то грустно засмеялся.
-- Бэллз?
-- Ерунда всякая. -- отвечаю на незаданный вопрос, и уже меньше, чем через десять минут ты засыпаешь.
Я сдвинулся еще ближе к краю, чтобы тебе осталось больше места, но когда задремал, то вдруг понял, что ты придерживаешь меня рукой за живот. Чтобы я не упал.
*
Я никогда так долго не мучился похмельем, но мы пролежали на кровати тюленями до самых сумерек – не хотелось ни шевелиться, ни говорить, ни даже дышать.
С наступлением позднего вечера ты, наконец, поднялся на ноги и заныл про гулять. Ну, что ж… Я вроде тоже немного ожил. К тому же, хоть мы и были однажды в Мидлсбро (мы должны были играть в каком-то клубе, но концерт отменили из-за грозы, оставившей квартал без электричества, поэтому мы сразу же уехали домой), но города так и не увидели.
В мятых, пропахших сигаретным дымом и еще какой-то хренью шмотках мы вышли на улицу. Дымящие трубы заводов упирались в самое небо. Оно уже стало почти фиолетовым и кое-где украсилось звездами. Куда идти, мы не знали, поэтому просто пошли вдоль набережной и вскоре добрели до порта. Кругом тишина, только в дальних доках кипела какая-то работа и было шумно. Ты сразу направился к узкому деревянному дебаркадеру, дошел по нему до самого его конца, сел и свесил ноги вниз, где уже плескалась темная вода, отливающая нефтяными разводами.
Я подошел и сел рядом. Две фигуры в на фоне темнеющего неба. Так в мультиках рисуют трогательных персонажей, загрустивших невзначай на фоне карикатурных мультяшных декораций.
-- Завтра уже будем дома… -- я не знаю, что еще такого сказать, чтоб ты повеселел и расслабился.
-- Да пофиг… -- морщишься ты. – Какая разница, где слоняться, тут или дома…
-- Я согласен, что ситуация дерьмовая, но зато мы вот сидим с тобой у воды…небольшое такое, спонтанное путешествие.
Немного улыбаюсь, и ты улыбаешься мне в ответ.
*
-- Не особо приятное путешествие... -- грустно признаюсь тебе.
Ты вздохнул и сжал мое плечо. Без твоей поддержки я бы точно уже «того»... И меня по-прежнему грызет это чувство вины перед тобой.
-- Ты не виноват. -- твердо говоришь мне, опять прочитав мои мысли. -- Просто кое у кого шутки идиотские.
Двигаюсь ближе к тебе.
-- Главное нам сейчас спокойно дождаться утра... Без приключений.
Вокруг не было никого. Город словно вымер. Я оглядывался по сторонам и не мог понять для себя, то ли меня это завораживает, то ли мне до жути страшно.
Слышно было, как где-то чуть дальше, проезжали редкие автомобили.
Темнело стремительно, и теперь я обратил внимание на тебя. Как задумчиво ты глядел на воду... И я не мог оторвать глаз от твоего профиля. Точно так же ты рассматривал меня, когда мы только познакомились. Поначалу это смущало, я зажимался и стеснялся от твоего взгляда.
Но потом все изменилось...
Ты скосил на меня глаза, не поворачивая головы, улыбнулся и облизнул губы.
*
Мы за все наше время так часто просто сидели и молчали вместе, что и в этот момент никакого дискомфорта от часового бессловесного сидения у воды не испытывали.
И так всегда.
Когда мы засыпаем, ты, как всегда, горячий и дрожащий, пахнущий…предчувствием тайфуна, зеленым ароматом полувыветрившегося парфюма, молоком и…желанием. На висках и за ушами.
Мы всегда лежим в нашей любимой позе для засыпания – дрезденские вафли в упаковке – повторяем контуры друг друга и проложены тонким одеялом между тел. Еще в школе мы с тобой спали так, когда нам удавалось проводить ночь в одной постели: наши кровати были до безобразия узкие, поэтому лежать на них вдвоем можно было только боком, придерживая друг друга, чтобы не выпасть за борт.
Я всегда кусаю твое плечо через тонкую майку.
В ответ ты всегда кладешь ладонь на мое бедро.
Заученный годами автоматизм движений никуда не девается, но каждый раз обдает жаркой лавиной новых ощущений.
Моя страсть к тебе не поддается логическому объяснению и математическому вычислению всех ее порывов. Если бы я не знал о тебе столько, сколько знаю, то собственноручно причислил бы тебя к конченным нимфоманам. Хотя…что мне мешает это сделать и без того?.. Тебе всегда нравится меня доводить, превращать в животное, одержимое периодом гона.
Ты всегда глядишь куда-то в никуда, потонув в мареве своих фантазий.
Я всегда гляжу на тебя, как в последний раз.
Если бы мы вынуждены были однажды распрощаться насовсем, я, пожалуй, не пожелал бы чего-то особенного, а предпочел бы просто помолчать вместе с тобой, возле твоего тепла, твоего взгляда.
Может, это выглядело бы как-то обреченно и вымученно, но нам с тобой известно, что это не так.