Про этикет и про культуру

Я давеча прочитал книжку про этикет и про культуру. Хорошая книжка – толстая. И до того мне обидно стало за народ наш безграмотный…
- Всё, - думаю, - с завтрашнего дня стану примером для общего подражания: никакого хамства, никакой грубости, а тем более мата! Всё! Только вежливость, только улыбка… Ведь в книжке как написано: «Культура общества зависит от культуры каждого человека в этом обществе». О! может быть, глядя на меня, ещё у кого-нибудь совесть грязная проснётся или скрытая тяга к прекрасному проявится…И вообще, пора уже заставить окружающих проникнуться глубоким уважением к себе, как к личности, а то всё Шнурок-Шнурок…

- Подумаешь, - сказал я сам себе в мысленном разговоре, - один раз обмыли покупку шнурков для кроссовок на всю зарплату. Что ж мне теперь всю жизнь с позорной кличкой ходить? И не один же я их обмывал, а с Петькой. Теперь, когда он ко мне в гости заглядывает, соседи так и говорят: «Парный Шнурок пришёл!». Ну ничего, я вот вырасту морально и всем им покажу, где Макар кузькину мать гонял!

В субботу выхожу на улицу, как и обещал: чистенький, в новом костюмчике, с улыбкой на лице и даже галстук повязал. Впереди на дорожке три колобка: женщина с двумя сумками. Ни рук, ни ног не видно, одно туловище катится себе… и два таких же шара по бокам мотыляются. Ясное дело, что обойти это всё просто невозможно! А она ползёт, как черепаха по самой середине дорожки… Попытаться проскользнуть? – расплющит блином по асфальту и все дела. Я сразу представил, как лежу в больнице весь в гипсе. Меня спрашивают: «Кто тебя так?». А я отвечаю: «Колобок прикатал!».

Приблизившись сзади, я осторожно сказал:
- Извините пожалуйста, простите за беспокойство, не будете ли вы столь любезны пропустить меня вперёд? Иначе, налюбовавшись вашим кошмарным толстым задом, я не смогу уснуть целую ночь!
Женщина – ноль эмоций и молчит.
-Разрешите пройти, - снова начал я, - То, что вы распухли на целую улицу, не даёт вам права вести себя подобным образом.
В ответ тишина.
- Уважаемая! – позвал я.
Тишина.
- Дама…, женщина…, тётка…, дай пройти, дура! – я оттолкнул её в сторону и быстро зашагал вперёд.
- Какой хам! – послышалось вслед.
- Почему всегда так, подумал я, - чем воспитанней и вежливей человек, тем больше оскорблений и упрёков в хамстве он получает? А главное от кого?

Забравшись в автобус, я решил прокатиться до центрального рынка. Вот уж где пиршество бескультурья! Там и нужно вести основную воспитательную работу. Смотрю, на стекле автобуса несколько объявлений приклеено. Читаю первое:
«Уважаемые пассажиры, убедительная просьба…»
- Нет, - думаю, - есть и у нас что-то хорошее. Ты смотри, как красиво написано!
Дочитываю:
«Уважаемые пассажиры, убедительная просьба: бананы, семечки и орехи в салоне есть со шкурками!»
Второе ещё круче:
«Хочешь выйти – кричи!»
Вот так да! Я возмутился:
- Кто повесил эту похабщину?! Ни грамоты, ни культуры. Какие у орехов могут быть шкурки? – они же в скорлупе!
Водителю передали, что кто-то кричит…и я вышел (второе объявление). Причём выйти мне весь автобус помогал: новый костюм испортили, все пуговицы оторвали…, но я успел в кого-то плюнуть. Идиоты, единственного нормального человека высадили. Слава богу, что я почти приехал.

А на рынке-е-е: толпа, шум, пыль, целлофановые пакеты, летающие над головами, наглые бродячие собаки и ещё более наглые бродячие грузчики, шныряющие взад-вперёд разносчики чая и цыгане, отсвечивающие на солнце рядами золотых зубов… Помимо рабочих, полгорода здесь. Сразу видно, что людям нечем заняться: ходят глазеют, толкаются и пытаются выразить всем своим существом очень важный вид, покупая какую-нибудь безделушку. А я? Что я? Я по делу – по важному делу. Я инспектирую уровень развития общественного сознания. Всё подмечаю и исправляю так, как должно быть. Посудите сами, например: у входа в магазин висит табличка «Секонд хэнд люкс». Именно так – русскими буквами. Я, конечно, подошёл к продавцу и сказал, что это элементарная безграмотность.
- Это, - говорю, - как её?...туфталогия.
(Тоже в одной книжке вычитал).
- Чиво? – не понял он.
Я ему:
- Туфта…
А он мне:
- Конечно, туфта! А что вы хотите за такие деньги?
И всё.

Иду дальше, смотрю, красная икра распухла от воды так, что три штуки на ладони не умещаются. Одна икринка полкило весит! Да, если б рыба такую икру вздумала метать, это была бы последняя мысль в её рыбьей жизни. Разорвало бы к чёртовой матери! Простите за выражение. Такие кегли не то, что в рыбу, в человека не засунешь.
К одной…продавцу под прилавок заглянул, смотрю, а она икру ещё и подсаливает, чтоб водой не так отдавало.

А тут вижу, как какая-то женщина ругается с продавщицей (правильно говорить «с продавцом»), мол, та её обвесила, помидоров мало положила. Женщина кричит:
- Вы мне два килограмма завешивали, а на контрольных весах кило двести оказалось!
Продавец ей:
- Откуда я знаю, куда ты их дела? У меня весы точные.
Из-за соседнего лотка кричат:
- Я сама видела, как она помидоры уплетала, шельмовка!
Тут вмешался я. Говорю продавцу:
- Нельзя, уважаемая, покупателям грубить. Покупатель всегда прав. А уж, если решили обвесить, то сделайте это вежливо, вот так: разрешите, я недовешу вам 600..хо-хо…700 граммов в пользу фонда малоимущих семей в счёт сделанных мною скидок?
Вокруг воцарилась тишина. Я улыбнулся довольный произведённым эффектом, а продавец мне:
- Те чё надо, придурок? Вали отсюда!
- Не тебе, а Вам, - гордо поправил я.

Пока мы таким образом мирно беседовали, «пострадавшая» сунула себе в карманы несколько огурцов с прилавка и начала двигаться поближе к луку.

- Извините, гражданочка, - говорю я ей, - но то, что вы делаете, по меньшей мере неприлично. Вам следует извиниться и положить огурцы обратно.
Что тут началось! Я не буду говорить, какими словами она меня называла… В общем, теми же, какими продавец называла её. Их все знают. Хотя, комбинации были изощрённые.
Во всей этой заварушке краем глаза я увидел платный туалет и быстренько нырнул в полуподвал, заплатив положенную таксу. Стою, делаю своё дело. Смотрю, и здесь объявлений понавешали. Читаю:
«Тутанхамоны, смывайте свои пирамиды!»
Ну, что ж это такое? Подхожу к охраннику. (Молодой, симпатичный парень, а работает…). Говорю ему:
- Что ж ты такую глупость на стену повесил? Ты хоть знаешь, кто такие эти тутанхамоны? Они, между прочим, были южнокорейскими императорами, а ты их…
- Пердила, - говорю, - ты деревенская! Такие, как ты, позорят нашу страну!
Охранник встал, похрустел косточками, закрыл на ключ входную дверь зачем-то, намотал на свой здоровенный кулак мой красивый новый галстук и, пристально глядя в мои испуганные глаза, сказал:
- Пердила – не пердила…, но, если ты за собой не смыл, я тебя так отделаю – тутанхамонам позавидуешь!
…и пошёл проверять кабинку, таща меня за собой с помощью галстука, как собачку на поводке.

Честно говоря, я даже не помню, через какую щель вырвался оттуда.
Побродив ещё какое-то время по рынку, я жутко проголодался и решил съесть что-нибудь. Ага…, съел. Мой желудок до сих пор не может понять, за какие грехи его так целенаправленно травят? Он протестует и требует мяса!

А мозг говорит:
- Ты ж только что котлету переварил!
Желудок удивляется:
- Я? Когда? Это была котлета? Да я это и не переваривал. Могу вернуть!
Да что там говорить, иногда такие вещи попадаются, до которых здоровый человек в жизни не додумается: в сметану добавляют жидкий пластик с сахаром (главное, с сахаром); в растительное масло могут чуть-чуть моторного плеснуть; в пиво – аспирин «упса»; а халву прямо на прилавке из пулевелизатора ядом опрыскивают, чтоб пчёлы дохли. Ну, достали пчёлы. Одна женщина заподозрила что-то и спросила у торговки:
- Что это у вас вокруг халвы пчёлы мёртвые валяются по всему стеллажу?
Знаете, что она ответила?:
- Обожрались! Вкусная халва очень.
И та поверила, 3кг купила.

Чтобы хоть чем-то перебить вкус котлеты, я решил съесть чего-нибудь сладенького и зашёл в кондитерскую полуподвального типа. Стою, присматриваю лакомство, а продавцы как раз в это время уборку затеяли. Одна…барышня начинает подметать: «хлобысь-хлобысь» веником по сторонам с размахом полтора метра; а сама так и норовит по тортику смазать. Клубы пыли поднялись вверх и настолько наполнили собой помещение, что стало невозможно дышать. Я закашлялся, а продавец зыркнула на меня так, что я подавился собственным кашлем. В её взгляде отразилась вся ненависть  фашистов к евреям, будто я одним своим присутствием уже осквернил этот светлый мир, в котором она наводит порядок…. Вторая стала снимать паутину с безобразно-грязного потолка и вся эта многовековая взвесь, весь этот мусор начал стремительно оседать на открытые стеллажи с пирожным. Ото всего этого вида мне стало дурно…, в глазах потемнело…. Я не выдержал  и стал кричать:
- Прекратите это безобразие! Я буду жаловаться! Да что же вы делаете?!
Самое интересное, что она даже не поняла:
- А что?
Я ей:
- Но вы же весь зал побелкой засыпали!
Она не растерялась: быстренько соскочила со стула, на котором стояла, в одно мгновение присыпала пирожные белым порошком и говорит мне:
- Какая побелка? Это ж пудра, сахарная пудра. Вы ошиблись.
За дурака меня сочла. А я ей:
- А это на пиджаке у меня что? Тоже пудра?!
А она:
- Нет. Это перхоть. Вам нужен специальный шампунь.
Но я не успокоился. Обратился к другой:
- Прекратите махать веником, Вы…. Он же грязный. Его же в руки брать страшно – это…, это просто новое бактериологическое оружие!
- Он стерильный! - зло ответила она, разогнулась, подняла веник вверх и поднесла к самому моему носу.
- Бежать, - подумал я, - бежать, куда глаза глядят. Прочь из этого Ада!
- Возьмите медовое пирожное, - вмешалась другой продавец.
Я дёрнулся к двери, но путь мне преградила огромная, расплывшаяся от жира, фигура вульгарной бабы, которая повторила:
- ВОЗЬМИТЕ МЕДОВОЕ!
Её слова эхом звучали у меня в голове. На её месте мне уже виделся огромный и ужасный динозавр.
- ОТ НАС НИКТО НЕ УХОДИТ БЕЗ СЛАДКОГО! - сказал динозавр, потрясая веником.
Её пальцы сжали веник с такой силой, что тот захрустел от боли. Я представил на его месте свою шею, и это окончательно ввергло меня в отчаяние. Я рванулся изо всех сил, проскользнул у неё подмышкой, вскочил вверх по ступенькам и уже от двери, развернувшись, с выражением победы и радости на лице стал показывать им фиги с обеих рук.
- Вот вам! Вот вам! - кричал я.
Они переглянулись. Я толкнул рукой дверь…. Дверь не поддалась. Я толкнул сильнее…: не может быть!
Я стал трясти – закрыто! Я разбежался, что бы выбить дверь плечом, но споткнулся на ступеньках, упал и разбил нос…. Горе-кондитеры подбежали ко мне, подняли, стали успокаивать:
- Ну, что вы так нервничаете? Это же не та дверь.
 - Не та? - переспросил я.
- Не та, - повторили они, - Это вход в подвал, а выход слева.
- Правда? - риторически спросил я, сел на ступеньки и заплакал.
- Ну, не плачьте, вы же взрослый человек! - пробасил динозавр, наконец, выпустив веник из рук.
- Съешьте рожок со взбитыми сливками, сразу полегчает, - сказала другая, протягивая мне пирожное.

Я взял и стал медленно есть, тупо смотря в одну точку на полу. Пирожное пахло селёдкой. Побелка хрустела на зубах. Я давился, но продолжал жевать.

- Это сон, - успокаивал я себя и продолжал давиться, - Сон. Такого не бывает по правде. Ведь, я ем побелку вместо крема. Никто не ест побелку, а я ем. Скоро я проснусь, и весь этот кошмар кончится. Это просто сон. 
Продавцы продолжали что-то говорить, но я их не слышал.
- Сон…, - бормотал я, пытаясь проглотить клочок целлофана, предусмотрительно закатанного в рожок, - Сон…

Напротив меня так же давился пирожным и плакал большой усатый таракан, взобравшийся на прилавок. По обречённому выражению его грустных глаз я понял, что большей гадости он в своей тараканьей жизни ещё не пробовал. Но пересилить себя и отказаться не мог. Животный инстинкт заставлял его жевать, и он жевал. Мы молча смотрели друг на друга и давились, давились, давились…

Наконец, меня подняли со ступенек.
- Двадцать рублей с вас - сказал динозавр.
- Что? - не понял я.
- Двадцать рублей… - повторила она.
Я отдал деньги, и они выпроводили…, т.е. проводили меня к выходу.

Окончательно расстроившись, я сел в автобус, развалился на сидении и тупо уставился вперёд.
- Неужели, - думаю, - в этом городе нет ни одного, хоть немного, культурного, вежливого человека, кроме меня?
Рядом топталась какая-то скрюченная и смятая, словно фантик от конфеты, бабка с клюкой в одной руке и с авоськой в другой. Ей, явно, было тяжело стоять, и она очень хотела бы сесть.
- Вот, - думаю, - вот тот самый случай, когда можно проявить себя.
- Милая женщина, - начал я, - вы не могли бы перестать топтаться и отойти в сторону. Это же неприлично, стоять над душой и ждать, когда вам уступят место!
Старушка отошла.
- Садитесь, пожалуйста, - услышал я мужской голос сзади, который добавил через секунду, - А этому козлу надо рога поотшибать!

Я пулей выскочил из автобуса и рванул к подъезду. Ну, культуры у русских людей – ни черта, хоть из дома не выходи, честное слово! Остаётся лишь одно средство: найду те самые шнурки от кроссовок, бессовестно напьюсь вечером с Петькой до полной…метаморфозы сознания в грубое воплощение свиньи, начну отстранённо хрюкать и сразу забуду всю эту глупость про этикет. Потому что в этом состоянии от меня, кроме мата, ничего не услышишь, зато я буду чувствовать себя абсолютно культурным и вежливым человеком!