Всеволод Каратеев Воспоминание. Мемуары. 09. 07. 2

Всеволод Каратеев
Воспоминание. Мемуары.
09.07.2011.   Москва
1943 год.  Селищенская Военная Школа Авиационных Механиков.
 Военная школа авиационных механиков располагалась на окраине города Петропавловск, на севере Казахстана.
Местность, открытая всем ветрам. Особенно в осеннее – зимнее время, когда заметает вьюга, закоченевшие пальцы рук примерзают к металлу самолёта, снежный вихрь выворачивает открытые капоты машины.
 В военной школе авиационных механиков дисциплина была жесткая, организация периода войны. Железно действовал закон «тяжело в учении – легко в бою». В бою никогда не бывает легко.
Другое дело выиграть бой с меньшими потерями в живой силе и техники для нас, максимальным уроном для врага.
Боевая операция должна разрабатываться на основе последних достижений военной науки, а не авторитета военного начальника, с применением вычислительной техники и с учётом оперативных данных состояния и дислокации войск противника непрерывно.
Непростительная ошибка пользоваться примером, из поколения в поколение, эпизодом фильма "Чапаев",когда герой переворачивает чугунок с картошкой и анализирует динамику боя.

 В школе снова прошли медкомиссию, одели нас в курсантскую военную форму, разместили. Дали матрас, простынь, одеяло, подушку, полотенце, мыло, зубную щетку.
 Показали место, где я положил матрас и все принадлежности. Место это было на втором этаже сплошных нар. На первом этаже двенадцать матрасов впритык, и на втором этаже аналогично.
 Когда курсанты слезали со второго этажа, то получалось довольно тесно. Это двухэтажное помещение почему-то называли «кубриком».
 К утру в «кубрике» нечем было дышать. Дверь в «кубрике» одна, каких-либо видимых вентиляционных принадлежностей нет. А когда наше отделение возвращалось из наряда на кухню, где двадцать четыре здоровых юнца хорошо отъедались, то в «кубрике» можно было «вешать топор».
     Прошли,  как положено, «курс молодого бойца», мандатную комиссию, и приняли присягу. Военную присягу я принял 30 октября 1943 года. Почти два месяца проверяли нас и присматривались к каждому. Достаточное количество было «отсеянных».
 День курсанта начинался с подъема. Громкая команда дежурного «Подъем!» - и со второго и первого этажей вихрем слетали одеяла, все лихорадочно начинали одеваться. Самая тяжелая и трудная задача – справиться с обмотками. Обмотки начинались после ботинок, и их завязывать некоторые не научились до конца своей службы.
 У единственной двери из «кубрика» стоял верзила младший лейтенант, которому не очень хочется на фронт. А потому служи получше, что он и делал. Стоял у двери с большим секундомером в руках.» Опоздавших» легко вышвыривал из «кубрика» за шиворот, как котят. «котята» на ходу и в строю доматывали обмотки, заправляли рубашки и застёгивали штаны.
 Отводилось время на туалет, потом утренняя физзарядка с пробежкой,как обязательный и важный элемент зарядки, который со временем усиливался и положительно влиял на общее состояние курсантов.

Умывание и завтрак. Кормили хорошо, по-моему, по курсантской летной норме. Очень хорошо, но очень мало. Столы длинные, по 6 человек с двух сторон. Двенадцать пар зорких глаз следили за раздачей еды. Раздачу еды с молчаливого согласия поручали курсанту, сидящему у переднего края стола. Там же находились приспособления раздачи: нож, которым резали булку хлеба на двенадцать совершенно равных частей. Половник и другие приспособления.
 
     Учеба была организована отлично. Изучали самолеты «Ла-5», к тому времени довольно новые самолеты. Теорию сочетали с практикой. Практика была суровой. Мороз градусов минус тридцать, на аэродроме в поле ветры метут поземку. Нужно за два часа снять какой-либо агрегат, условно неисправный, и поставить тот же, абсолютно условно исправный. Для достижения цели нужно снимать варежки, руки коченели.
Если учесть, что больше половины курсантов были выращены в тепличных условиях, под зорким взглядом родителей, то становится понятным героическое привыкание к иным условиям жизни.
Видимых послаблений суровых будней курсантской жизни не было. Родители курсантов были совершенно уверены, авторитетно убеждены в целостности и сохранности, физически, морально и нравственно своего сына в качестве курсанта Селищенской военной авиационной школы механиков в стенах этой школы.
И действительно, каждый день приносил ощутимую пользу курсантам во всех направлениях становления авиационного механика Военно-Воздушных сил СССР.
 Преподаватель красными от холода руками спокойно демонстрировал нам процесс демонтажа и монтажа агрегата на самолет. Руки у него как будто никогда не мерзли.
 День заканчивался вечером поверкой, на которой очень часто слышался глухой стук. Это кто-то из курсантов падал в обморок.
     Осенью и весной организовывали марш-броски. Назад отделение еле ползло, несколько человек висели на руках сбоку поддерживающих более сильными курсантами, более выносливыми. Шли на большие дистанции с полной выкладкой.
 Зимой соревнования на лыжах. В одном из таких соревнований на лыжах не вернулся один курсант. Командир роты лично встал на лыжи и взял с собой меня как лучшего лыжника и надежного курсанта.
 На лыжах командир роты ходил хорошо, но я не отставал. Гнали мы с ним вовсю, наступала ночь, и было страшно потерять курсанта. Примерно через полчаса мы нашли его, когда он уже сворачивал в другую сторону, еле плелся.
 Командир роты, скромный человек, грамотный воспитатель, ни слова в упрек. Спросил о самочувствии, поддержал. Мы встали сзади взмыленного упитанного курсанта и благополучно вернулись.
     Учеба мне казалась легкой, теорию и практику схватывал «с лету». К распорядку дня тоже привык. Единственное, что доставалось с трудом – караул. Периодически наше отделение заступало в наряд – караул, наряд на кухню, наряд по роте. Самый тяжелый наряд - караул. Осенью и весной еще ничего, а вот зимой….. Во-первых, винтовка при себе, во-вторых, одежда – огромные валенки,  тулуп, в котором можно потеряться. Закроешься с головой – и все. Самое опасное в этой ситуации –  заснуть. Мороз минус сорок. И глаза закрываются без разрешения. Время военное, спрашивали со всех очень строго, в особенности с тех, кто стоял на страже с винтовкой в руках.
Со временем  освоился с ритмичной, налаженной жизнью военной школы авиационных механиков. Мне нравилась армия, нравились строгие порядки, взыскательность и определенность.
     В увольнение ходил один раз, примерно через месяц после принятия присяги. Я не очень хотел, но ребята уговорили. Как положено по уставу, прошли все процедуры.
 Пошли в какое-то общежитие, где жили щуплые,скромные девочки студентки техникума. Собрались несколько девочек, и мы в курсантской форме.
О чем говорить,что делать не имели представления Помнил только наставления командира взвода,по которому выходило,что ходить по земле тоже нельзя.
Я простоял около двери с час, собрались и ушли. Больше никто не приглашал в увольнение, по-моему, никто и не ходил. Служба и учеба поглощали всю творческую и физическую энергию. С городом тоже не было времени, да и желания, знакомиться.
Всеволод Каратеев  Москва   20.07.2011