Снами

Но вот этого насмешники и  не понимают: "Сон, дескать,  видел,  бред,  галлюцинацию". Эх! Неужто это премудро? А они так гордятся! Сон? что такое сон? А наша-то жизнь не сон?  Больше  скажу: пусть, пусть это никогда не сбудется и не бывать раю (ведь уже это-то  я понимаю!), - ну, а я все-таки буду проповедовать.

Ф. М. Достоевский – «Сон смешного человека»


примечание сочинителя — влечет мир с конца
в художественной внешности он выражается и так: вместо 1-2-3 события располагаются 3-2-1 или 3-1-2 так и есть в моем стихотворении

А. Е. Крученых – «старые щипцы заката…»


I.

Во сне у меня появилась девушка. Она выглядела потрясающе. Это я сразу понял. Но вот описать её вряд ли получится. Это не из-за того, что я плохой описыватель. Напротив. Лично я считаю, что красочность моих метафор сможет порадовать читателя, уставшего от постмодернистского ручкокаляканья.  Однако, наверняка, найдутся «критики», которых хлебом не корми, дай только найти какой-нить изъян в моей далекой от ненужностей прозы. Я бы даже назвал свою прозу трезвой и максимально минималистичной. Не люблю лишнего писать. И мне кажется, что читатель со мной согласиться. Ведь многим не нравится читать долгие и ненужные размышления на всякие глупые и далекие ему темы. Мне именно так кажется.
Описать я её не смогу потому, что не знаю, как она выглядит. Хоть и видел её. Скорее всего, она носит очки. Опять же, скорее всего, блондинка или рыжая. Длину волос не помню. Может, она – хипстерша? Ой, да ладно. Главное то, что там, во сне, я её видел.
Мы встречались. Однозначно встречались (иначе, почему я её своей девушкой называю?). Гуляли по Питерско-Череповецким улочкам, держались за руки, обнимались, целовались. Ну, обычная миловидная ситуация. Я бы даже сказал эпизодик.
Запомнил, что у нас были ссоры. Куда ж без них? Она придиралась к любой мелочи, повышала голос. Я злился. Орали. Мне становилось дурно, и я выкидывал свое костлявое тело в улицу. Бродил, слушая музыку. Тайм-аут такой.
В одну из таких прогулок я встретил своего друга, пытающегося попасть к себе домой через балкон. Он вёл себя как вор какой-то. Говорил, что хочет работать физиком или амстердамским агрономом. Я отрезал прядь его волос и пошел к себе в квартиру.

***

Открываю глаза с резкостью ломающегося стекла. Я в клубе. Сижу на диване. Рядом сидит Димон с глазами грузчика после ночной смены и бутылки водки. Нас трясёт, ознобит. Вздремнули, блин.
- Димон! Что за херь? – дергающимися пальцами пытаюсь вытащить сигарету из пачки. – Меня всего колбасит и голова болит.
- Да чорт знает. Макс, это все ****ое пиво из бара, - я понял, что ему не легче. – Эти суки туда димедрола нафигачили, наверное.
- *** знает. Блевал?
- Да.
Затянулись. Дым разлился по легким просыпавшимися гвоздями, смазанными скользким мороженным.
- И я.
Чувствую себя бомжом каким-то.
- ****ец.
Напротив нас плясала баба с рыхлой задницей и мешковатых штанах.
- Ща приду. Отлить надо.
Встал. Меня качало. И трясло. Кончики пальцев немели.
В туалетном зале висело огромедное зеркало. Мысленно посмеялся над своим мятым отражением. На меня смотрел короткостриженный пацан, чей возраст мешала оценить плотная рыжая щетина. Зелёная гоповка, широченная бледно-серая футболка и такие же широченные шорты цвета сгоревшей от солнца земли. Похмельные глаза и сига в зубах. Аё. Я модный. Как бомж среди хипстеров. Поколение секонд-хенд.
- Что-то ты быстро, - безразличная фраза Димона упала в продымленное помещение.
А-то. Поколение секонд-хенд не тормозит.
- Дак тока поссать ходил же.
Перед моим товарищем по пьянству стоял стакан с пивом. Пластик вспотел. Я вытер с него пот своей пролетарской рукой и прополоскал его внутренностями горло.
- Пойдем плясать?
- Не, - Димон кушал сигарету. – Сейчас. Ты иди пока.
В главном зале собралось много народища-чудища. Все были противные и липкие. Куча мятых людей и гоблинов дрыгает пьяными телами вне такта блевотной музыки.
Меня трясло, меня мяло. Ушел курить.
Сигаретный дым интереснее этих людей.


II.

Во сне хочу спать. Забавно.
В первой комнате, обставленной как комната из моей общаги, я ложусь на «свою» кровать и засыпаю. Меня будит говорящий кот. Кусает мои пальцы и облизывает их. Я-то знаю, что этот этот кусок аллергенной для меня шерсти умеет говорить, но он молчит. Партизан. Я упрашиваю его выдавить из себя слово, но тот - ни в какую. Зато кот начинает давить из себя дерьмо. Он умудряется за пару минут изгадить всю комнату. Пол, стол, подоконник, соседские кровати. Тут были все возможные разновидности фикалий, какие только могут существовать. Мне стало страшно. Я боялся испачкаться. Поэтому вновь уснул.
Просыпаюсь. Весь пол усыпан рыжими божьими коровками. Огромней обычных. Примерно, с фалангу большого пальца. Хотя попадались такие, которых в ладонь можно взять. Кот и его испражнения пропали. Вновь страх. Отворачиваюсь к стенке.
Моргнул.
Мутное место. Передо мной стоит девушка. Мы о чем-то беседуем, улыбаемся друг дружке. Обнимаю её. Мы садимся на стул (она спиной ко мне на мои колени). Я глажу её талию, трусь лицом о её нежную ткань почти прозрачной рубашки. Целую спину. Сантиметрик за сантиметриком. Она гладит мою голову. Я возбуждаюсь, опускаю свои руки к её неприкрытым ногам. И понимаю, что у нее дико волосатые ноги. Меня тошнит.
Я утопил микроавтобус. Со мной был молчаливый говорящий кот и толстый пират.

***

Мы выпали из бара и корабельной походкой поплыли в магазин напротив. Я максимально неуклюже вытащил сигарету из пачки и пьяными пальцами пытался высечь огонь.
- Димооон,.. я чё-т залипаю. Надо  энергетиков ёбнуть.
- Ща как купим!
В магазине добрый таджик продал заветную баночку антисна. Димон взял такую же, только с перламутровыми пуговицами и значком «алкогольный».
На улице нас ждали Илюха и Костян. Первый был бодр как чифир, а вот Костян сидел на асфальте и держал голову руками.
- Но ёпт! Я никакой ващее, - его красные глаза капиллярными ручками пытались закрыть веки, но их хозяин еще находил в себе силы, чтоб не заснуть.
- Ну, кто куда? – главный вопрос вечера.
- Я, нах, домой, - сплюнул сонный Костян.
- А я на Петроградку в клубешник. Пойдешь со мной, Макс? – потушив сигарету спросил Иля.
- Нее, - я переглянулся с Димоном. – Мы в Мод.
- Мужик! – Димон ловко достал улыбку из пачки мимик.
Мы распрощались с друзьями и покачиваясь двинули через узкие питерские улочки к каналу Грибоедова.


III.

Просыпаюсь среди ночи. За окном ночь давно уже целуется со звездами.  Луна надела перчатки и спрятала все снежинки в карманы. Виден только тусклый похмельный взгляд алкаша-фонаря.
У меня внутренности рвались на кусочки, их рвало и кидало. Злоба и ненависть плескались из моего открытого рта, перемешиваясь со слюной и случайным воздухом. Приснилось, что Горох переспал с моей девушкой, а потом подошел и, будто так и надо, похвастался этим. «Ну и друг!» - брыкалось на кончике языка моего мозга. Вот бы отмудохать его. Я посмотрел на него, не отрывая зад от постели. Спит. Мягко уткнулся в плотное одеяло. Чортов сон!
Я успокоился и уснул. Больше ничего не снилось.

***

Мы вытолкались во дворик клуба. Солнце забыло вовремя проснутся и теперь стояло в пробке на Васильевском острове среди серых облаков, торопящихся на свою унылую работу. Морось щёлкала по лицу холодными ноготочками.
Я и Димон двинулись по набережной канала в сторону проспекта. Лицо моего Вергилия было опустошено сложной ночью, истасканно и измызгано сонливостью. Мне было легче. Я даже умудрялся твердо шагать и курить с умным лицом.
Наши усталые диалоги были похожи на жонглирование звуками и не содержали никакой информативности.
Мы отправились съесть по шаверме. И, знаете, это была одна из лучших шаверм в моей жизни! Я, оказывается, был безумно голоден. Втыкал зубы в мякоть лаваша.
Сидел и думал – что за дерьмовая ночь. И ведь самое забавное, что она, скорее всего, мне хорошо запомнится. Плохо это или нет, но в этот момент я не хочу думать о ней. Я не понимаю, по какому принципу история отбирает только нужные ей факты. Почему одни остаются, а другие засыпаны жирными пластами неизвестности? Это распространяется на все области. Наука, искусство, быт, природа. От материального до духовного. Или наоборот. Если есть так называемая история (а она, вроде как, есть, ведь что-то мы проходим по истории в школе), значит, есть что-то такое, что собирает из нас мозаику. Или кто. И все проблемы можно списать на него (?). Мол, ему это нужно было.
Верю ли я в Бога? Спросите, верю ли я в историю, и я отвечу утвердительно. А в Бога? Ты ведь сам сейчас вывел, что он есть. Логично. Наверное, нет. Во всяком случае, не сейчас, когда я пачкаю пальцы шавермяцким соусом и смотрю, как бомжи-тучи просят солнечных монеток у машин и изредка плачут. Но я верю, что неспроста я попал в эту глупую ночь. Вот в это хочется верить.
Какое моё место в истории?


IV.

Люди с безумными глазами бегают в ковбойских костюмах и стреляют друг в друга из ружей. Горят деревянные дома. Взрываются машины. Я огибал все препятствия, прятался от людей, пережидал.
Помню, что засыпал я в Питере, но пришлось переместиться в Череповец, так как у меня возникло жгучее желание защитить свою бывшую. Я довольно-таки быстро оказался у нее и начал успокаивать, говорить, что все наладится. Она ничего толком не понимала, просто сидела и слушала. Потом мы обнялись и провалились друг в друге.
Попадаю в комнату с окном. За ним – школьный двор. По жаркому асфальту бегают детишки и кричат. Их пытается догнать двухметровый киви с длиннющим острым клювом. Выбежал мужчинка в костюмчике азиатской внешности. Вместо пиджака была жилетка, на голове котелок, в руках портфель. Киви повалил его лапами и стал рвать клювом его мягкую плоть.

***

Шаткой походкой мы пытались дошагать до клуба, путаясь в узких питерских улочках. Чтобы не потерять пьяный взгляд на мир, Димон купил мне и себе по банке пива.
Я не особо сильно знал моего попутчика. Нас познакомил Костян. Выпивали вместе. Ходили куда такой группкой в три человека. Но сегодня мы остались одни (ну, вдвоем). Узнавали друг друга через стежки и ниточки наших алкогольных диалогов. Трепались о музыке, детстве, жизни.
- Я после учебы в Питере вернусь в Тулу, - глоток из потной банки.
- А нахрена? – удивляюсь. – Чем тебя Питер-то не устраивает?
- Ну, блин. В Туле я все знаю.
- А что тебе мешает тут все узнать?
- Да *** знает. Вообще посмотрим.
Мы чуточку помолчали. Выпили пузырьков и покурили.
- Знаешь, Макс. Бесит меня Питер. Тут все улочки узкие, небо – серое, низкое. Давит это все. Заябывает. Вот в Москве или в Новгороде и  то свободнее.
Надо заметить, что Димон выше меня сантиметров на 10-20, а у меня рост где-то 183 см.
- Не люблю Москву, - вот и моя нотка в атональной гамме.
- Да! Там как бы красиво и клёво, но люди – полное дерьмо. Я там бывал. Всем на тебя похуй. Думают о себе только. На других насрать. Но мне-то надо, чтоб люди норм были. Вот как тут. Помню, мелкий был, приехал сюда первый раз с мамой. Она говорит: «Сходи на улицу, прогуляйся». Ну, я выхожу, на мне широченные штаны, футболка с корном. Все по мазафаке. Наткнулся на какого-то туннелистого парня. Он у меня что-то спросил, дорогу, кажется. Мы разговорились, и я до вечера с ним прошлялся. Прибегаю к маме, радостный такой. «Мама! Я друга нашел!». Клево было.
- Реально круто. Мне кажется, тут все более открыты. С кем угодно заговорить можно. Даже с бомжом круто затусить.
Димон был весел. Я был весел.
Мы переходили дорогу. У дома на выступе сидел бомж, пьяный в ноль. Я подошел к нему и похлопал по плечу.
-Эй, мужик. Всё нормально?
Он кивнул, глядя на меня алыми стеклами.
- Курить будешь?
- б..д..у...
Я дал ему сижку, подкурил.
-Ну, давай. Держись, - опять хлопнул по плечу.
Вечер начинался хорошо. Что-то намечалось.


V.

Я хожу по библиотеке, трогаю взглядом книжные полки. Иногда беру случайную книгу, что-то из неё читаю и иду дальше.
У одного книжного шкафа вместо нижних полок кровать. На матрасе сидит худая девушка с черно-алыми волосами, в платье, начинающееся от груди (без наплечных лямок) до колен. Цвета оно красного, усыпано черными четырехугольными звездочками. Хипстерша.
Я подсел к ней. Мы обнялись. Поцеловались. Начали заниматься сексом. Прямо в библиотеке. На нас поглядывали люди. Мы не обращали внимания.

***

В вагоне я сел на скамейку. Слева спал пацан с разбитыми руками и ранками на лице, похожими на воспаленные прыщи. Джинсы тоже были угвазданы кровью. По левую руку от него сидели две бабы лет по 16 с раскрашенными мордами аля KISS и о чем-то трепались.
По эскалатору я взбирался пешком. Запыхался.
Выходя из подземного перехода, мне на миг показалось, что я очень высокий. Того и гляди буду скрести белила потолка своей головой в переходах.
В магазине на последние деньги купил сок, йогурт и холодный чай. Передо мной в очереди стоял алкаш с двумя пузырями блейзера. 6 утра.
6 утра. Солнце уже пытается выдавить мои глаза и соскрести кожу. А я опять хочу спать.


VI.

Я сижу в квартире, смотрю телевизор, рядом моя семья. По новостям беда какая-то.
Смена кадра. Камера над городом. Словно огромные пальцы из центра планеты одели на себя перчатку земли и асфальта, чтобы мять многоэтажки, башни, мосты. Земля идет буграми. Землю мнет и крючит. Люди гибнут. Кто-то твердит о конце света, кто-то – о революции. Небо налилось кровью с лопнувших капилляров Солнца.
Другой кадр. Я еду со своей семьей в поезде. За окном полнейшая разруха. Судороги и боль.
Новый кадр. Некий утес. Много людей. Все тычут пальцами вверх. Я вглядываюсь. Облака прорезают странные корабли и птицы в шкуре. Прям кино какое-то. Мне интересно.
Это просто сон.

***

Just dance.
Весело пела леди Гага в колонках.
Just dance
вертелось в моей голове. Я был в клубе, пьяный в хламину, боролся со сном, поносом и рвотными позывами.