Будни

 Б   У   Д   Н   И


    Наши ребята уехали на Дальний Восток. У кого романтика, у кого что. Наши поехали за карьерой. Я тоже чуть не подписался, но карьера не горела. Мотористами им идти не хотелось, а там сразу на должность ставили, четвертыми механиками. Месяца за два до окончания училища подали рапорта в ММФ с просьбой заменить им ЛМП на ДВМП. ЛМП считалось престижней пароходство, чем ДВМП и им с легкостью сделали эту замену. Так несколько человек и уехало. Уехал и Валера Горбачев, друг мой. Три года без отпуска проработал. Начал зондировать почву о возвращении в Европу и хотя бы в Литовское пароходство вернуться или в Калиниград, но хлопоты были пустые, он лет десять отмантулил там, уволился и окопался в своем родном Брянске. Потом все постепенно возвратились из тех кого я знал.
   
    —  Ну, наливай там, перегрелась уже!
    —    Опять я себе перелил. Всю жизнь я себе переливаю.
    —   Качнуло. Я торчу.
    —   А как в Библии написано: да отсохнет рука у того, кто нальет себе меньше!
    —    Вова, как тебе это удается при рассказе, когда ты легко уходищь на описание
          деталей, второстепенных сюжетов, как река разливается в дельте на рукава, но
          потом все вместе соберется в море уже?

    —   На судне я начал сдавать позиции. Не конкурент, но головное предприятие, это – Манджит, а второе – ты. Ты уже начинаешь болтать больше, чем я.
    —   Володя, ты что, не получится. Для меня это так, прорывы просто. Не беспокойся, ты что.
    —   Ништяк, прорвемся.
    —   Пацаны, ништяк!
    —   Тут еще разные весовые категории. У него легкая, по верхам, у Манджита.
    —   Я – пас.
    —    Представляешь: приезжаешь домой, а там – дожди. Ну его...
    —   А я другое подумал. Будем!
    —   Ну, ладно.
    —   Я в прошлый год в это время списался, толку ни хрена. Как приехал, так и пошел за таксиста работать. Любка с жидами снюхалась в соседнем подъезде...
   —   Ну, будем!
   —Мочи. На меня не смотри. Не могу, понимаешь...
   —Ну, держись!
   —Днем школа, вечером школа. Того сюда, этого туда. Провались ты!
—Фу, гадость!
    —Дед, а ты картинку эту переверни, а то мы часто на нее смотрим.
    —А мне Зоя кроссворды прислала, вот будем разгадывать.
    —Тебе сейчас будет не до кроссвордов.
    —Ты так полагаешь?
    —Уверен.
    —Да как – нибудь отбомбим.
    —Не как-нибудь, а спокойно. Вот ты говоришь вот, как это нибудь, Вольдемар. Хренотень это. Русского долбают за это. Течет? Ну и черт с ним! На Хормусе сделаем. Хресь: шнурку там, шкурку там, так? Приколись! Перестало течь.
    -Володя, закопался я хомуты ставить, мать их такую-растакую.
    -Все, хватит. Опять о работе. Давайте о бабах. Каждый получил письмо. С воли. Вот и обсудим, как в тюрьме.
    -Люба пишет: что у вас там с Джоном произошло?
    -Это она написала тебе, а ты что? Написал ей?
   -Нет. Она перед этим звонила: как, что. Ну еще: чем занимаетесь?- В карты играем.-Кто?- Втроем: дед, Вовчик и я.- А Джон?- А Джон не любит карты.- А чем Джон занимается?- Фильмы смотрит. Вахту стоит. Наверное, английский изучает, того, что от видика его не оторвать.
   -Ну, английский он, конечно, изучает. А про драку не проговорился?
   -Нет. Последний раз, когда звонил она рассказывала, как снимались. И собиралась за фотками механика-пиротехника вовкиного. Стоп, говорю, фотки почтой не отправляй, позвони в Ханзу, где-то через неделю они человека к нам будут отправлять, с ним и передашь. Кого, чего? Старпома, говорю. Да? О,кей, говорит, тогда пришли с Джоном деньги. Я говорю: нет. А почему? Не хочу уламывать.
    -Понятно. Все ясно. Чувствует, что не все ладно в датском королевстве.
           Я деньги все же передал с Джоном, хоть он и повыламывался, но не сильно.
    -Тяжелый человек. Во всем.
    -Его лучший кореш, это он так считает, Джон,- Витя Шляхлинюк. А тот его терпеть не может. Отказался с ним работать, хотя они однокашники и друзья.
    -Все правильно.
    -Когда в Биджае у нас развалился вариант работы, Витя ему даже не предлагал работать. Андрузскому подфартило, пассажиром отъездил здесь. Драй-док лист с сюрвейером такой слепили, что...
    -Гляди, через месяц кэпом вернется.
    -Брось, ты веришь? Для успокоения может сказали при списании. Этот кэп злой на него охрененно.
    -Не знаю. Я сегодня к нему ворвался... Звонит 3-ий штурман, Боску, с мостика: лайт ин ёу кэбин. Кто говорит?- Капитан. Говорит он быстро, ты знаешь. Последние слова я уловил: кабин, йес, кэп. Понял: приглашает в свою каюту. Переспросить не успел бросил он трубку. Захожу к нему. Заходи, садись,- приглашает.- Какие новости,- спрашивает. У меня никаких, а у тебя?-У меня тоже никаких.-Ты меня вызывал?-Нет.-Не звонил?-Нет, не звонил.- Извини, капитан.Какая-то б... позвонила. Может быть шутка? Пошел в машину, туда-сюда. Звоню на мостик, какая скорость спрашиваю. О,кей, ты мне звонил? - Да, у тебя шторка открыта на иллюминаторе, свет мешает. Ну, ясно. Он быстро говорит и трубку бросает. Суматошный.
    -Что ты с этим светом, что ты с ним дрочишь? У тебя уже скоро 30 лет стажу будет, тебе салабонов надо долбать, а у тебя? Постоянно свет горит.
    -Ну, это ерунда.
    -Это для тебя да, а если б ты стоял там, тогда не ерунда.
    -Дело в том, что...
    -Дело в том, что вот из таких вот мелочей... Что из Боски спросить? Это дурачок. Это однозначное мнение. Мое.
    -Он умный мужик.
    -Боска? Умный? Ну это тогда спорный вопрос. Дурачок он.
    -Он работает под дурачка, ты не понял. Но он умный мужик. Ты его бойся. Я чувствую в нем большое говно и зло.
    -Ну  на хер! Это тебе нужно. У тебя иллюминатор открытый, ты свет включишь и уходишь.
    -Володя, Володя, это не стоит выеденного яйца разговор. О чем ты говоришь...
    -Нет.
    -Вот и снова пришла весна... Лучше песню спеть, а мы триндим о чем то, о каком-то Боске спорим, что он есть. Лучше по рюмке дернем и споем, чем...
    -А это свидетельство о личной распущенности, такого я мнения.
    -О какой распущенности?
    -О личной.
    -Да катись ты... Ну, даешь! Вот и снова пришла весна...
 
    -В Бендер-Аббасе выгружаемся, туда-сюда, какой-то он разговор завел, а я его хрен понимаю, про масло. Что то такое непонятное.  Я  говорю: все будет нормально. Про эти три бочки.
    -А кто говорит?
    -Боску.
    -А-а-а. Это про которое получили?
    -Да. Которое на Харке взяли. И клонит к тому, что это, якобы, упущение стармеха. Я говорю: Боску, а почему упущение стармеха? Если ты посмотришь ведомости, последний раз получили масло в Дюбае больше, нежели в предыдущий раз.
    -Ну вот стармех давал расход, у него и запас был, а получилось ни хрена? – заявляет Боску.
    -Как это ни хрена? Какие проблемы? – достаю его я.
    -А вот эти три бочки.
    -А ты знаешь, для чего их взяли? Их не трогают, они так и стоят.
    -Как это стоят? Масла то не хватило? – настырно сверлт Боску.
    -Как это не хватило, если бочки стоят? Мы еще работаем на том масле.
    -Как это так? А зачем заказывали?

     Потом до меня дошло, что он хочет меня убедить, что это масло, якобы, не подходит по характеристкам. Надо же, пошел копать.

    -Да. А почему его не используют? – продолжал гнуть своё Боску.
    -А потому. Учти, на русском флоте не свистят: фью-фью. Моряки не свистят. А то, что стармех заказал эти три бочки, так он думал вперед, а не фью-фью, как ты тут насвистываешь. И вообще, Боску, у тебя обьект есть? Обязанности? Есть. Иди и занимайся ими, на хер. Где там грисинг на палубе, туда не суйся. Где у стармеха ойлинг, тоже не суйся. У тебя есть свое? Есть. Какого хрена ты считаешь, калькулируешь? Вот мне надо погрузить-выгрузить пароход. Меня больше ничто не клюет.Ты меня постоянно спрашиваешь: когда закончим? В 20.15 или в 20.19? Да мне насрать! Хоть в 20.15, хоть в 20.19. Насрать. Какого хрена ты у меня спрашиваешь? Это я тебя должен спрашивать. Обязанностей своих не знаешь, а суешься в чужие. Какого хрена тебе надо в машине?

    -Ну а все-таки, что произошло с маслом? – дожимает 3-ий штурман Боску.
    -С маслом все задерись. И это масло после Дюбая будет стоять нетронутое. Стармех предполагал и все рассчитал. А ты, сука, не суйся. Иди и разберись со своим гирокомпасом. На хрена ты напихал туда болтов? В инструкции про эти болты ничего не сказано.
    -А там сюрвейер был.
    -Сюрвейер? Вот иди и разбирайся с ним. А  масло не твоя забота.

    -Да, Володя, минут через пять позвонит мне моторист, Бохгадур. Я пообещал, что придем в ЦПУ, чай попьем, а Ханна с Бохгадуром масло в расходную зальют. Днем не залили, а до утра не дотянем, сигнализация сработает. Масло, которое в основной запас пошло, погодим использовать, пока это не сожрем. Чтоб не мешать. Днем я ЦУ давал нашим индусам, вайперу и фиттеру, но они хороший английский не понимают, будущее-настоящее с прошедшим путают и не залили расходную.
Ладно, поможем. Чтоб утром ранним не дергаться. Так что сходим, чай  попьем заодно.
   
    -Давай. Только ты говоришь: остерегайся его. И я говорю, что дурак он стопроцентный. Вот Коробицына за что уважаю? Он при мне сказал, что не надо опасаться противника, опасаться надо дурака. Противник что – он известен, а дураку неизвестно что в голову стукнет. Сегодня так, а завтра – этак.
    -Коробку я знаю не настолько близко, как некоторые. Но он в моей судьбе сыграл большую роль. Как-то вызвал в службу первого помощника Сольского, деда Кузнецова по кличке Кемел и меня. Я был вторым тогда. И на этой квадрилье меня чехвостили за мой основной грех и в хвост, и в гриву. И бумагу составили: шаг влево, шаг вправо – увольнение из пароходства, а через три месяца сделал меня дедом. А через год на Север сослал, исправляться. И я исправился...
    -Он человек справедливый.
    -Архангельский мужичок.
   
    -Еще по чуть-чуть?
    -Башка завтра болеть будет.

    Да у кого она болеть будет? Сиреневый туман... Опять перелил. ...над нами пролетает, над тамбуром горит, прощальная звезда...