Кружева для ангела, часть 9 - Признание

Часть 9. «ПРИЗНАНИЕ»


Народу было человек пятнадцать, все шумно разговаривали, смеялись. Маруся сидела рядом с Сережей Шуваловым, старший сын Бориса – Михаил был один, он во все глаза смотрел на девушку. Пили много, ели долго, снова пили, делились на группки, сходились, танцевали до упаду.
- Лен, пойдем потанцуем! – Борис потянул Лену за руку, нежно прижал к себе.
Его глаза блестели не только от выпитого коньяка. Близость тела Лены волновала его так, что он подрагивал, обнимая ее, не в силах отвести глаз от плеч, заглядывая за вырез платья, едва сдерживаясь, чтобы не припасть к ее груди губами.
- Лен, ты, диво, как хороша! Это платье тебе очень идет.
- Спасибо, Борь.
- Нет, в самом деле! Когда ты рядом, мне и вина не надо, я пьян от одного твоего вида.
- Борька, не смей врать! – Лена засмеялась, откидывая голову.
- Нет, Лен, честное слово, – вдруг серьезно и в самое ухо сказал он.
Она игриво посмотрела ему в глаза, но было в них что-то такое… что сердце ее замерло.
- Борь, ты меня смущаешь!
- Ну извини, ничего поделать с собой не могу! – он снова улыбался. – Ты же знаешь, как я тебя люблю!
- Я тоже люблю тебя, Боря! – Лена поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
- Нет, Лен, я люблю тебя по-другому… – он серьезно и трезво смотрел на нее. – Так, как может мужчина любить женщину.
- С ума сошел? – Лена распахнула глаза. – Даже думать не смей!
- Да я, Лен, не могу не думать о тебе… с того самого мгновения, когда ты впервые пришла в наш дом, много лет назад.
- Борь…
- Подожди, Лен. Я столько лет носил это в себе… полжизни. Ты даже не знаешь, как я мучился, когда ты замуж за Ваньку вышла.
- Только, когда за Ваню? – она все еще пыталась перевести разговор в шутку, но по его глазам поняла – не получится.
- А от Лехи ты бы все равно рано или поздно ушла. Это Ваньку ты всегда любила, я с самого начала понял, еще когда увидел, как вы смотрите с ним друг на друга, только поделать ничего не мог.
- Борь…
- Я просто хочу, чтоб ты знала об этом! И в свой день рождения имею право сказать тебе то, что так долго хотел… сказать! – и, не обращая внимания на гостей, крепко, в засос, поцеловал ее в губы.

Все вокруг были заняты: кто едой, кто танцами, кто хлопотами на кухне. Конечно, гости знакомы кучу лет, такие поцелуи, пощипывания за груди чужих жен давно не вызывали протестов, воспринимались вполне естественно, заставляли учащенно биться сердца мужчин, сверкать глаза женщин.

Но это был совсем другой поцелуй – не шаловливого мужчины, а мужчины, отчаянно влюбленного, и среди гостей были те, кто это заметил. Вот дрогнула рука Ивана на спине Катерины, заходили желваки у Данилова, нежно прижимавшего к себе Наташу.
- Эх, Ленка, Ленка! Что же ты со мной делаешь?! – вдруг горько сказал Борис.
И она не знала, что ему ответить, не было слов, только долгий взгляд, сводящий его с ума. Он крепко прижал ее к себе, чтобы не видеть колдовских влекущих глаз, огня, который вспыхивал маленькими золотистыми искорками в глубине зрачков, вот как сейчас. Казалось, протяни руку, и они посыпятся звездочками в ладонь.
- Ты моя маленькая колдунья, мой ангел… Если бы ты знала, как я… – он не договорил.
«…хочу тебя! Всю жизнь!» – мысленно продолжил он, закрыв от отчаянной боли глаза. Но она поняла, догадалась, дрогнула в его объятиях. Они танцевали под песню Александра Серова, и Борис стал тихонько и отчаянно напевать:
Не сетую, не ратую,
Хотя ночей не сплю.
Любовь свою распятую
Отчаянно зову.
Ведь я тебя проклятую
Забыть все не могу.
И была в его голосе такая горечь от того, что она никогда не будет его женщиной, что Лене захотелось заплакать.

Когда закончилась музыка, он сдержанно поцеловал ее руку, проводил к распахнутому окну, оставив ее в полном смятении. К ней подбежала Маруся:
- Мам, у тебя сегодня такой успех! С ума сойти!
- Да уж, – Лена обняла ее за плечо.
- Мам. Мы с Сережей уходим… у нас еще есть дела…
- Маруська, ну какие дела в такой день? Да и рано еще!
- Да не рано, я уж и с дядей Борей попрощалась, и с тетей Наташей, даже с папой… – она просительно смотрела в глаза.
- Ладно, раз у вас… дело.
- Все, мамуль, я побежала! – она чмокнула Лену в щеку и умчалась.
Лена заметила вдруг, как пристально смотрит вслед ее дочери старший сын Шуваловых – Михаил. «Ох, Маруська, не натворила бы ты дел!» – подумала она.

На ее плечо легла рука. Вздрогнув, обернулась.
- Лен, можно тебя пригласить? – Данилов смотрел так, что тревожно забилось сердце, застучало в висках.
- Конечно, Сережа! – она улыбнулась, подавая руку, но не успела спрятать смятение в глазах.
Данилов прижал ее к себе крепко, почти властно, вдыхая запах ее волос, сглаженный дорогими духами.
- Что это Борис от тебя не отходит? – руки его напряжены, в голосе рокочет ревность. – В любви объяснялся?
- Разумеется! Что ты Борьку не знаешь? – Лена пыталась перевести все в шутку.
- Вот именно, что знаю, потому и спрашиваю… Он смотрит на тебя так…
- Как? – она удивленно подняла на него глаза.
- Как смотрят, когда любят до одури! – тихо сказал он.
- Перестань, Сереж! – с досадой повела плечом Лена.
- Да, нет, Лен, я знаю, что говорю, я это сердцем чувствую!
- Сердцем? – вдруг вспыхнули яростью ее глаза. – Не тем ли, которое в штанах?!

Данилов густо покраснел, замолчал, только крепче прижал ее к себе, не желая хоть на миг отпустить от себя. Как она прекрасна в ярости! Так же, как и в своей страсти… Зачем только он тогда, в ту жасминовую субботу, посмел ее попробовать?! Дурак!
- Лен…
- Отстань! – она снова раздраженно повела плечом.
- Ну, Лен! Ну прости… Я знаю, что идиот, сам виноват, что… Лен, посмотри на меня, пожалуйста!
- Отстань, говорю!
- Лен… – он наклонился так низко, что коснулся губами ее волос.

Она медленно подняла на него глаза, и он замер в свете этих зеленых лугов, этих диких трав за подрагивающими ресницами, застонал, утопая в бездонном омуте.
«Господи, да откуда ты только взялась на мою голову?!» – ему хотелось броситься перед ней на колени, молить ее о любви, хотя бы еще раз.


Ни она, ни он не видели, как опустил голову Борис, словно услышав их разговор, сделал большой глоток коньяку, пытаясь утопить боль ревности. К нему подсел Иван:
- Чего один-то глушишь?
- Да вот… любуюсь, – Борис горько махнул рукой.
- На кого? Здесь столько красивых женщин!
«Только желанная одна!» – хотел сказать Борис и судорожно вздохнул.
- Вот на них и любуюсь. Наливай, чего сидишь?
- Другой разговор! – Иван разлил коньяк в два бокала. – Давай за тебя, именинник!
- Спасибо, Вань, только я хочу выпить… за любовь!
- Э, друг, кто это тебя так пронял?
- Да колдунья твоя, Вань! – Борис стиснул бокал, и тонкое стекло едва не треснуло.
- Ленка что ли? – Иван посмотрел на жену, которую крепко сжимал в объятиях Данилов, тихо сказал, – не тебя одного, Борь…
- Да знаю я, Вань! – Борис с досадой махнул рукой. – Вон она как Серегу взглядом полоснула! Видать, сказал что-то не то.
- Да видел я, Борь, видел… думаешь, мне легко? Попробуй удержать такую вот… колдунью…
- Тяжко?
- Не то слово!

И Иван рассказал Борису про Алексея Вишневского, тот удивленно слушал, вздыхал, качал головой, хотел что-то спросить, но на полуслове замолчал.
- Хочешь спросить, не боюсь ли я, что Леха уведет у меня Ленку?
- Да.
- Боюсь, Борь. Я больше смерти боюсь ее потерять, она для меня – все! Мы с ней четверть века вместе, а я до сих пор, как пацан, влюблен, ты ж знаешь, у меня после свадьбы с Ленкой и баб-то не было… Ты думаешь, я не знаю, что вы с Даниловым влюблены в нее? Да знаю, Борь, знаю!.. – на скулах Ивана заиграли желваки, дрогнули сжатые в кулаки руки. 
- Эх, Вань, да это не любовь, а боль сплошная! Она как посмотрит на меня, у меня сердце обрывается под ее зелеными глазами, коленки, как у школьника, подгибаются! И ведь не красавица, а из души не вырвать! Вросла она в душу-то, только один способ и есть – сдохнуть вместе с этой чертовой душой.
- Ты это брось! – Иван хлопнул друга по плечу.
- Да бросай, не бросай, а живет во мне твоя Ленка, как вирус любви. И вылечиться нельзя, и не вылечиться… тоже хреново… Ленка – как солнышко. Понимаешь? Лучше нее на всем свете нет… Вот давай за солнышко и выпьем!
- За солнышко можно! Ладно, Борь, давай про гостей не забывать! Вон, Катерина обижается, что ты ее танцевать не приглашаешь! Давай-ка, друг, за девчонками поухаживай… а про колдуний забудь… хоть на время.
- Если б я мог! – Борис залпом выпил коньяк. – Ладно, пойду с Катькой потанцую, если не откажет.
- Не посмеет такому импозантному совершеннолетнему парню отказать! – Иван улыбнулся.
- Думаешь?
- Уверен!
И через пару минут Борис довольно обнимал прильнувшую к нему Катерину, искоса посматривая на Лену.


Иван горько вздохнул. Он, как мужик, понимал своих друзей, особенно Данилова, который теперь совсем сходил с ума после некоторых… обстоятельств. «Оседлавший тигра, не может пересесть на клячу, а пересев на нее, не расстается с мечтой о тигре, – вспомнилась ему древняя восточная пословица. – Вернее было бы сказать – тигрицу».

Лена сидела с Наташей, они о чем-то оживленно говорили, смеялись, потягивая красное вино. Иван подошел, сел между ними, обняв обеих. Они прижались к нему, словно только его и ждали.
- Ну что, девчонки, поди, про мужиков сплетничали?
- А как же еще! – засмеялась Наташа и теплым светом вспыхнули ее глаза, когда она посмотрела на него, а он тихонько сжал ее плечо.
- Леночка, пойдем танцевать! – к ним подошел один из гостей.
- Э-э, нет уж, девушка уже приглашена! – Иван привлек жену к себе. – Потанцуешь со мной?
- Разве я могу тебе отказать? – она счастливо улыбнулась.
- Тогда пойдем, – он повел ее в центр комнаты, где было полно смеющихся, целующихся и тискающихся парочек, прижал ее к себе, закрыв глаза.
И она растаяла в его руках, прильнув к нему. Ей так хорошо было с ним! Только с ним она была счастлива!
- Ленка, – прошептал он ей на ухо, – я от тебя схожу с ума!
- Ванечка, я очень люблю тебя, – она заглянула ему в глаза, и он потерялся в них.
- Я тоже люблю тебя, мое рыжее солнышко! – он приподнял за подбородок ее голову и нежно поцеловал, а она с наслаждением закрыла глаза, отвечая на его поцелуй. – Может, поедем домой?
- Вань, – она почувствовала, как в нем просыпается желание, – ты что?!
- А что я сделаю, если умираю от того, что хочу тебя? Сама виновата!
- Да? И чем же это я виновата?
- Глазами своими зелеными! Ну и еще кое-чем, – он красноречиво скользнул глазами на ее грудь.

Она вспыхнула, затрепетала, улыбнулась и опустила глаза, спрятав взгляд за ресницами.
- Ленка, если мы сейчас же не поедем домой, я тебя прямо здесь изнасилую!
- Не получится!
- Это почему?
- Советами замучают! – они рассмеялись, представив эту картину
- Лен, ну, в самом деле, уже одиннадцатый час. Я спать хочу… с тобой!
- Надо такси вызвать.
- Сейчас сделаем! Только дотанцуем, уж больно сладко тебя обнимать!

Конечно, отпускать их не хотели, но в конце-концов, Борис сочно целовал Лену в коридоре, обнимал Ивана, снова целовал Лену, Наташа хохотала. И только Данилов мрачно сидел на диване, держа бокал с коньяком, а Катерина тревожно смотрела, как он напивается, и ничего не могла поделать.

Почему-то после ухода Фоминых веселье стало быстро стихать, гости потихоньку расходились. Наташа прижалась к Борису и тихо сказала:
- А правда, Борь, Ленка у нас как солнышко? Посмотри, стоило ей уйти, и все заскучали.
- Верно, Натаха… Только ты у меня лучше всех, – Борис поцеловал жену, и Наташа тихо вздохнула. Она знала, что муж врет.

Катерина тянула Данилова домой, он не хотел уходить, но вскоре с большим усилием поднялся с дивана.
- Э-э, брат, да ты наклюкался! – со смехом сказал Борис. – Впрочем, как и я. Наташка, я наклюкался?
- Да есть немного! – рассмеялась она.
- Вот! Сие есть результат непомерного потребления крепких алкогольных напитков под названием дорогой коньяк, – Борис поднял палец.
- Ну, ты и выдал! – удивленно посмотрел на него Данилов и впервые за несколько последних часов улыбнулся.
- Что я выдал? Тайну? – Борис непонимающе обвел всех глазами.
- Речь!
- Чью?
- У, батенька, все, мы пошли! – Катерина поцеловала Бориса, Наташу и потянула Данилова на лестницу. – Сереж, нас такси ждет!
- Я уже бегу, – он едва держался на ногах, – только очень медленно.


Иван с Леной ехали в такси, сидя на заднем сидении, обнимаясь и целуясь. Водитель – молодой симпатичный мужчина – с улыбкой посматривал на них в зеркало заднего вида, потом, не выдержав, рассмеялся и обернулся:
- Ребята, вы б до дома потерпели, а то мне еще всю ночь работать, а до жены далеко!
- Извини, друг, – ответил Иван, – мы не подумали об этом!

И они продолжали целоваться, но уже намного скромнее. Когда подъехали к дому, водитель, выскочив из машины, помог выбраться смеющейся пассажирке, а получая от Ивана деньги, восхищенно выдохнул:
- Боже, какая женщина!
- Вот и я о том же! – Иван улыбнулся и дал водителю сверх положенного пару сотен. – А это, брат, моральная компенсация!

Они с Леной зашли в подъезд, а водитель такси смотрел им вслед, закурил, пошарил глазами по окнам дома, увидел, как на третьем этаже вспыхнул свет в одном из них, покачал головой, представляя, какие бурные страсти сейчас там кипят, глубоко вздохнул, набрал на мобильном телефоне номер:
- Галь, я недалеко от нашего дома, минут через десять-пятнадцать заскочу ненадолго… да нет, не поужинать…

Иван целовал Лену еще в лифте, они не могли оторваться друг от друга, словно два сердца, два тела сплелись в одно. В коридоре он пытался стащить с нее узкое платье, руки соскальзывали, он злился, приходил в ярость, пока Лена не помогла ему. Он, заходясь в желании, набросился на нее, и она снова и снова дарила ему восторг наслаждения и сумасшедшего экстаза, до соленого пота на его спине, до слез в ее глазах от счастья близости любимого мужчины.

Утро воскресенья они провели в постели, потом Иван вдруг сорвался:
- А поехали куда-нибудь за город!
- На дачу что ли? – Лена недовольно нахмурилась.
- Нет, просто куда-нибудь в поле… Возьмем бутербродов, чай в термосе, так, на природе посидим, а, Лен?
- Ну, поехали…

Иван несся на машине, как сумасшедший.
- Вань, ты чего? – испуганно спросила Лена, придерживаясь за ручку над дверцей машины.
- Извини, – он как-то странно посмотрел на нее, – задумался.
- Вань, ну так нельзя, ты меня напугал, – Лена прикрыла глаза.

Он свернул на какую-то заросшую травой дорожку, осторожно поехал между деревьями, пока не увидел просвет. Припарковав машину, выскочил и подставил лицо солнцу:
- Господи, хорошо-то как, а, Лен?
- Да, верно, здесь чудесно!

Перед ними простиралось большая поляна с высокой некошеной травой, среди которой белели смеющиеся ромашки, сиреневые колокольчики раскачивались на тонких стебельках, заплетался мышиный горошек, малинилась лесная герань. Высоко в небе пел свою песню трепещущий жаворонок, и лилась она прямо в сердце, наполняя его теплой волной летнего дня.

Лена расстелила покрывало, поставила сумку с едой, но достать ничего не успела. Руки Ивана опустились на ее плечи, прижали к себе. Они так долго стояли, как две березки, сплетаясь сердцем. Он приподнял ее голову за подбородок и с такой нежностью поцеловал, что она дрогнула, закрыв глаза и отдаваясь его желанию. И пел только для них сейчас маленький жаворонок в небе, долго, заливисто, словно чувствуя, как два безумных человека там, внизу, среди высокой травы, любят друг друга, и что эта незатейливая песенка очень им нужна.

Потом Лена бродила по полю, собирая полевые цветы, сплела венок, надела себе на голову, и Иван успел сфотографировать ее, вот так, как была, в простеньком сарафане, с венком на распущенных рыжих волосах, сидящую, поджав ноги, в высокой зеленой траве и счастливо улыбающуюся.
- Господи, Ленка, как ты сейчас похожа на колдунью! – Иван лежал, положив голову ей на колени, она наклонилась, поцеловала его жадные губы.

Отсюда, снизу, она казалась нереальной, и глаза ее на фоне зелени поля сделались такими… нет, он никогда не сможет это описать, это надо видеть, это надо чувствовать! Он потянул ее к себе, снял с нее венок, отложил его в сторону и долго потом искал слова, чтобы описать блаженство, которое она снова ему подарила.

Уехали они, когда солнце устало клонилось на западе. Она сидела с венком из полевых цветов на голове, и была так удивительно хороша, что молодой гаишник, остановивший их машину на въезде в город, заглянул в салон, улыбнулся, глядя на спящую женщину, козырнул и не стал проверять документы:
- Вы только аккуратнее поезжайте… не разбудите свою красавицу.
- Спасибо, сержант, постараюсь.
Но как тут удержишься, если так и тянет к ней! Скорее бы доехать до дома, чтобы прижать ее к себе, снять одежду, скрывающую тело, прильнуть губами к маленьким вишенкам ее сосков, и целовать, целовать до одури!

Припарковав машину на стоянке, долго смотрел на нее, боясь разрушить тихое очарование, потом скользнул рукой по ее ноге, она тихонько вздохнула, распахнула глаза:
- Ванечка, а мы где?
- На стоянке, мое рыжее солнышко, – он с улыбкой смотрел на нее.
- Что, уже приехали? Я всю дорогу проспала? – она сладко потянулась, отстегнула ремень безопасности и выскользнула из машины.
Они шли, взявшись за руки, и редкие прохожие оборачивались им вслед, так хороши были высокий светловолосый стройный мужчина и женщина с венком на распущенных волосах.



Иван сидел в своем кабинете, разбирался с очередной кипой бумаг, когда неожиданно позвонила Наташа. Посмотрел на дисплей телефона – ну да, ошибки быть не может. Странно! Она никогда раньше ему не звонила в рабочее время.
- Привет, Натаха!
- Здравствуй, Ваня, – ее голос грустен.
- Что-то случилось?
- Да нет… Вань, я поговорить с тобой хочу. Если я через полчаса буду в парке возле твоего офиса, найдешь для меня время?
- Ну, конечно, о чем ты говоришь!
- Ладно, тогда через полчаса на скамейке возле пруда, – и она отключилась.
Иван удивленно смотрел на телефон. Что-то странное происходит: Наташа не только позвонила ему, но еще и о встрече в рабочее время попросила. Такое было впервые. Он  пожал плечами, пытался посмотреть некоторые документы, но мысль о ее звонке мешала сосредоточиться, и бумаги легли обратно в папку. Решив подождать ее в парке, вышел из кабинета, бросив на ходу секретарю Надежде:
- Я по делам.
- Иван Сергеевич, но…
- Позже!


Сегодня было солнечно, легкий ветер перебирал ветви берез, заигрывал с брошенным кем-то фантиком от конфет, а потом поднимался вверх – поиграть в догонялся с пушистым облаком. Народу в парке было на удивление мало. Он увидел ее сразу. Она сидела на скамейке между кустами цветущего шиповника и смотрела на уток, резвящихся в пруду.
- Наташа? – услышав его голос, она вздрогнула, но не подняла лица, только сжалась вся, как испуганный ребенок. – Что случилось?
- Ой, Ванечка, я совсем с ума схожу, – тихо прошептала она, – что делать, не знаю!
- Ты можешь толком объяснить? – он сел рядом, по-дружески обняв за плечо, она прижалась к нему и вдруг заплакала. – Ну-ка давай, рассказывай!

Глубоко вздохнув, Наташа открыла сумку и достала большой, сильно потертый конверт.
- Ой, Ванечка, стыдно-то как о таком говорить…
- Чего тут стыдного? – напрягся он.
- Сам посмотри, – она отвернулась, тихонько всхлипывая.
Иван вытащил содержимое конверта – фотографии и какие-то сложенные вчетверо бумаги, стал рассматривать, сердце сжалось в маленький комочек, дрогнуло и тревожно забилось.

Вот Лена в свадебном платье рядом с Алексеем Вишневским, вот она рядом с Иваном в день их свадьбы, вот более поздние фотографии – она на даче и Шуваловых, с охапкой сирени… На всех фото – Лена.
- Наташ, ну и что тут такого? У меня тоже многие фотки в таких же конвертах лежат – все руки не доходят до альбома.
- Нет, Ванечка, тут другое…
- Я не понимаю, – Иван удивленно смотрел на Наташу.
- Вань, ты знаешь, как сложно мы с Борисом строили свою жизнь и счастье, а потом Леха Вишневский познакомил нас с Леной… То, что она сразу нам понравилась, это понятно. Да и разве может Ленка кому-то не понравится? Она такая, ну как солнышко весеннее… конечно, Борька влюбился тогда, ну так… как бы это сказать… платонически, без чего-то такого в голове… Но последнее время… в общем, после Нового года, ну помнишь, мы тогда перецеловались все, как ненормальные… он, знаешь, каждый вечер перед сном стал уходить в свой кабинет… ненадолго. Ну я не дергала – мало ли что… А в эту субботу… – она замолчала.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...