Но Дельфы Молчат. Действие Второе

НО ДЕЛЬФЫ МОЛЧАТ
Драма-фарс в двух действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Евдемоний, старший судья, лысый жрец с фиолетовой бородой, властный Ы.
Ферсандр, старший скульптор и полумудрец, пьет и поет. 
Патриэций, тайный советник старшего судьи, судьбоносная особа, в немилости у олигархии.
Гэчетыр, гнусавый лясоточник, бесплодный мздоумец и женоподобный мститель.
Лунерций, крылатый пивий, виний и спирzipтий, нищий дух, фламенкобой, джазмен.
Базелеус, старший сын Фортунато, неугомонный посланец пивия, виния и спирzipтия.
Аяттарра, колхозница с серпом, но без колхозника, верит, что будущее – сзади, во что не верят Ферсандр и Патриэций.
Ариссия, колхозница с колхозником, но без серпа, верит, что прошлое – спереди, во что верит Гэчетыр.            
Статисты и режиссеры.
Тысяча жабоподобных наложниц Гэчетыра.    
Колхозники и колхозницы.
Миллионы V.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.

Стены горделивого бункера. На скрипящих воротах вычерчена властная надпись “КОНФЕТКА”, под ней – подлинно пиитический слоган: “Кризис умер, кредит не живет – у кого нет денег, тот не пьет!”. В центре – прокопченный колбасой и телами стол с множеством сгнивших стульев. На стульях – обнаженный от подвигов Евдемоний, пленительный Базелеус и фумигаторный Лунерций, у которого вместо лица – обыкновенное преображение: какая-то японская маска, словно из китайского театра Конг Дзю. На столе – непорочной нравственности Ферсандр навеселе, читает роман Вертера и заливается слезами. В таком поэтическом положении он обращается мыслями и словами к какой-то любезной, называет ее по имени и восклицает: “Где ты? На Олимпе? Выше! В Эмпирее! Выше! Не постигаю!” – и умолкает.   

На заднем плане под гулкие слова потрясающей песни “Honey Pie” “Она Бог среди людей, ей не нужно ни-че-го! Она уже не ангел, она всего лишь образ! Красивая, добрая, милая… Горячий медовый пирог!” быстро мелькают Миллионы V в лысых тельняшках.      

Евдемоний (театрально кружась на месте). Эллада – это деликатная доступность. Ощущение возможности преодолеть, предложенное взору – ногой. Завороженность, пронизанная пафосом собственного поступка – именуемого подвигом. Сочетание христианства и язычества, как камни в мозаике – слитны. Вроде той колонны, поддерживающей портик, часть в целом – едины. Великолепные ориентиры – море, горы. Разнообразие растений, расцветки камня – ярость света. Земля, наполненная до края, но не отягощенная всем этим… Горы волнами накатывает на море. Оно, огрызаясь подхватывает и дальше их прочь гонит, клочьями разбрасывая по островам. Солнце торопится. Я закрываю глаза и не успеваю досчитать до… Оно исчезает до завтра. Говорю на ветер. Снова собака лает. Ветер носит – истории незнания. Шаг гаснет, утопая в зернисто-красной почве. Не выветрилось детство людей – их нежный возраст. Чувство алчности распирает. Вблизи земля красная не так аппетитна. Не то что издали! Полные пригоршни набрать – и в рот. Наесться вдоволь, и наконец понять – в чем суть провала этой цивилизации греческой, колыбели ума человечества?
Базелеус. Чтобы прочитать собрание сочинений Анатоля Франса, необходимо иметь здоровое воображение. Чтобы осилить монотонный “Моноклон” Владимира Сорокина, следует иметь здоровый желудок.
Евдемоний. И всего 73 гривны в кармане, чтобы понять современное искусство как творение жизни. 
Лунерций. Проблемы прошлого более не занимают светские интересы современной литературы.
Ферсандр. Я – Генерал Джек Потрошитель! Нельзя использовать ценные жидкости нашего тела без нашего согласия! Во время акта физической любви я ощущаю потерю своей сущности… Женщины чувствуют мою силу, и им нужна сущность жизни… Я не избегаю женщин, но я не даю им свою сущность…

Базелеус.

Минуту назад я разбирался
в людях как в каше.
Перловой, которую не люблю.
Насыщал их добавкой,
Прививал наготу… Но
Сомкнулись глазницы ресницами,
Проиграл свои домыслы кряду…
Захудалый я стал, первосортный.
То ли дождик забарабанил по звездам,
То ли месяц свернулся блином…
Было… Кармашек твоих брюк
Прилипал к моему одеянию,
Да струны не терпят уж пальцев…

Ферсандр (глубокомысленно вспоминая).

Я видел сон:
                Сдача экзамена
Тест – нежелание давать взятку –
видение этих букв на бигбордах, троллейбусах и рекламе
несдача экзамена, но все правильно –
дети отвернулись и не дали посмотреть, каковы ответы у них…

На заднем плане разворачивается пышная похоронная процессия с обступившими ее солдатами. В черных гробах вместо погибших – расколотые молотками античные статуи. Из глубины сцены с горящими глазами  выбегает томный юноша, который затем садится на корточки. За ним вальяжно выходят трое  банковских служащих со шприцами, наполненными героином. Они обступают юношу и начинают медленно целовать его в мокрые губы; один из служащих внезапно вкалывает несчастному наркотик, а остальные начинают заниматься с ним анальным сексом. Миллионы V с деловистью приносят дубовую кровать и бросают туда своего любовника, а затем один из служащих достает из-за пазухи элегантный нож и медленно отрезает юноше голову. 

Евдемоний овеян тенью иронии и увлечен рассказыванием от противного, с неприемлемой логикой знаков в символическом быту, не обращает на происходящее внимания. Ферсандр вне всякой логики появляется и исчезает, давая возможность в полную силу реализовать свои физиологические потребности. Отрезав своей жертве голову, протяжно вылизав сперму и кровь с площадки языками, банковские служащие победно поднимают мертвую голову над собой, открывают ей рот и занимаются с головой некрофилией. Затем истошно кричат и выпрыгивают в зал прямо на зрителей.   

Ферсандр.

Красный день календаря
      То восьмое марта
      Это праздник к нам пришел
      Светлый и веселый
      Это праздник к нам пришел
Женщин поздравляем.

Лунерций. Бармен Угода!
Ферсандр. Бармен Годдо!!
Базелеус. Бармен Гаддо!!!
Евдемоний. Бармен Говно!!!!
Лунерций. Бармен Дэрьмо!!!!!
Базелеус. Бармен Гордо!!!!!!
Ферсандр. Король пьет!
Базелеус. Иксклюзиво…
Евдемоний. Единственно и неповторимо…
Ферсандр. Все – говно.
Лунерций. Никогда не знал, что ты оптимист.
Ферсандр. Ведь по понятиям я лох так Тарасуля говорит.
Лунерций. Тарасуля ни *** в этом не понимает. Я больше понимаю. Кроме того, Тарасуля гонит. Тарасуля – дупельмейстер.
Базелеус. В общем он не Тарасуля а Карасуля…
Лунерций. Парасуля!
Базелеус. Поппосуля!!
Ферсандр. Поссу я!!!
Базелеус. Проппосуля!!!!
Ферсандр. А поссу я?!!
Евдемоний. Оппосумя!!!!!
Ферсандр. Обоссуля!!!!!!!
Евдемоний. Насруля!!!!!!!
Лунерций. КАКАЯ ЭВОЛЮЦИЯ ИМЕНИ!!!
Евдемоний. КАКАЯ ЧУДОВИЩНАЯ ДЕГРАДАЦИЯ?!!!

Внезапно на сцену выходят Ариссия и Аятарра, неся на плечах обессиленного Гэчетыра, который, пока все пьют кислое вино, притворяется. Рядом с ними – тысяча жабоподобных наложниц, которые валяются в ножках перед непреклонным Патриэцием. Все они, превращенные в идолов садомазохистских извращений, приобщают главных героев к современной духовности. Евдемоний и Ферсандр взаимообусловленно созерцают, Базелеус играет на лире торжественную музыку в духе «Одиночество – сволочь! Одиночество – сука!»

Гэчетыр. Убийственная случайность…
Патриэций. Логика-филологика!
Ферсандр. Скажи, почему тебе все время так плохо?
Лунерций. Потому что тебе хорошо…
Ферсандр. Я знаю ты любишь такие гитары…
Лунерций. Я люблю гитарную гармонию…
Базелеус. У него вторая жена а ээто…
Ферсандр. Это ттрансэпо!
Гэчетыр. Трансэпический спецификуум единовременности!
Патриэций. Трансэпическая магистральная спецификуумичность!
Базелеус. Итс кколоссаль!!!!
Гэчетыр. Баховский рок! 
Ферсандр. Баховский минет!!
Лунерций. ОСЕЛ! Мне вспоминается полковник Лурц из Коппполы…
Ферсандр. ЦЫЫЫНИК!

Базелеус.

Для быть на верность серный сени,
(Крикливый чисел) метких выстрел,
Пустыней вербы тлеют в склепы,
И он притронешься к природе.
Дикаркам крылья дали линий,
Дик аркам крыл я, даль и иней,
И римской плен на гипсов станы,
Качают чаем победитель.
Как сладостным уметь на верность         
За то, что стран (крикливый чисел)
И гостя левой горы смерти
Родиться в хлев под ночь столетий.

Патриэций. Баррет умер и…
Лунерций. Дело его не живет!!!
Базелеус. Я знаю ты принципиально против, но…
Гэчетыр. Я верю что не только я принципиально против…
Ферсандр. Верь…
Гэчетыр. Знай….
Ферсандр. Не знаю….
Гэчетыр. Тремя строчками выше ты написал что знаешь!
Ферсандр. Я солгал…
Гэчетыр. Ты выпустил Пукеса!
Ферсандр. Пукиса!!
Базелеус. Пукенса!!!
Евдемоний. Я думал, скульптуроэты занимаются скульптуроэтикой, а они дрочат на скульптуроэзию!
Ферсандр. Но ведь я тоже тоже…
Евдемоний. Ты примкнул к ним случайно, им нужен твой креатив, а тебе их активность…
Базелеус. И ты все равно остаешься скульптуроэтиком, а они – скульптуроэзиками!

Евдемоний.

альтерКлаустрофобия

Брамин играючи попал под стельку
А для пущего ублажения
Сверху я поставил стул
Испускающий нервозный каламбур слов
И сочиняющий аккорд гостеприимства
И утюгом на лоб с канистрой
Да ну его
На пастбище угрей
Вонзивши чистый апельсин
В промежность между шерсти
В припрыжку до опьянения
На орбиту в одурение
Да весь стол с подружкою
Мы застелем ложками
И ножом под гриву
Прыснем в сок лиловый
Лифтовый метр

Ферсандр. Етернал вечериека…
Базелеус. Вечная вечеринка? Или вечеринка в вечности?
Евдемоний. Однако мы бухие!
Базелеус. И что в этом плохого?
Евдемоний. Все!!!!
Гэчетыр. Ты не чувствуешь простого человеческого счастья?
Патриэций. ЩАСТЯ!!! Я ЩАС ТЯ!!! НАС ТЯ!!! ВЫ ТЯ!!!  МЫ ТЯ!!! БРАТ МЫТЬКА ПОМИРАЕТ, УХИ ПРОСИТ!!!
Ферсандр. Брат ВЫТЬКА…
Лунерций. Далеко не конченый!
Ферсандр. А кто конченый?
Лунерций. ФЕДОРОВ!!!
Ферсандр. ТЫ УЕБИЩЕ! ТЫ НИ *** НЕ ПОНЯЛ МОЕГО ВОПРОСА!
Лунерций. Поясним Ты…
Лунерций. Тогда Федоров не конченый. И мы тоже кончены.
Ферсандр. Кто такой конченый?
Лунерций. Уебок презирающий все кроме себя.
Ферсандр. Я тоже так думаю. О чем мы спорим?
Лунерций. Ни о чем. 

Патриэций и Ферсандр вспоминают, что они могли бы обыграть сочное и пикантное блюдо с Михаилом Добкиным и Геннадием Кернесом. Их главный принцип – принцип сказки – чем дальше, тем интереснее и страшнее. Они начинают импровизировать, наверное, сами не понимая, какой интересный диалог они выдумали и при этом красиво напугали слушателей.    

Патриэций (раздраженно). Время пошло внизу?
Ферсандр. Мгу… Так, Миша, сядь ровнее… Ровнее сядь…
Патриэций. А, ****ь, какое там “сядь ровнее”, нахуй?
Ферсандр (словно оправдываясь). Так ровнее, Миша…Ты умеешь – я знаю… Как ты умеешь… Вот так, вот так, вот, да… Хорошо… ****ь! Миша, *****, ну не надо так, как будто ты – каторжанин, блин? 
Патриэций. Щас…
Ферсандр. Вот так, так…
Патриэций. По-моему, хорошо…
Ферсандр (стараясь обнять Патриэция). Миша, ****и остались в сауне! Вот так, сядь! Ага… Миша, потом, мать твою… Миша, работаем! Работаем! Так, все! Включено? Все? Отлично! Вижу кадр, вижу кадр! Все! Так, Миша, давай… Но – внимательно… Внимательно, блин… Твою мать…
Патриэций (едва сдерживаясь от смеха). Ну щас… Тихо… Подожди, подожди… ***ню написали… 
Ферсандр. Внимательно! Твою мать, опять – запятые?
Патриэций. Тихо! Двоеточия… Уважаемые харьковчане…
Ферсандр (ласково и нежно). Миша, ****ь, ты что, на симпозиуме у Бори Моисеева, *****, выступаешь? Твою мать, *****… Рожу… рожу мужественную сделай! Му-же-ствен-ну-ю! Давай… Давай – делай! Так, Миша, все, прекрати! Ты же умеешь… Я помню!
Патриэций. Я умею…
Ферсандр. На пахана Кушнарева…
Патриэций. Дорогие харьковчане, мы придумали очень сложную и очень продуктивную программу для… 
Ферсандр. Миша, ****ь, ты что, в “Камеди Клабе”? Я вообще не понимаю, кому ты хочешь вставить пистон… Патрону? Так еще не известно, кто вставит – хряк этот или ты ему? Так давай… 
Патриэций. Хорош… Хорош… Не надо тут лохов делать перед камерами… 
Ферсандр. О, хорошо… Лицо, лицо хорошее? Хорошее… Миша, работай…
Патриэций. Я тут работаю или – хто?
Ферсандр. Ты, ты… Работаем!
Патриэций. Я думаю, шо кого показывают, тот и главный…
Ферсандр. Так – все… Работаем… Речь читай… Уважаемые харьковчане… Миша, ты шо там, усрался, блин? Твою мать, блин… Давай сделай серьезное лицо… Едрить его за ногу, мать твою… Ну ты понял…   
Патриэций. Мы снизим цены на основные продукты питания…
Ферсандр. Миша, ****ь… Нет, это невыносимо…

В это время в другом конце сцены Аятарра и Ариссия накрывают стол и пьют водку, надеясь, что у них должен быть здоровый муж. Они неудовлетворены Гэчетыром с распоротым брюхом и геморроидальным анусом, но уважают его как личность. Они делятся друг с другом своими экзотическими победами над невразумительной плотью. 

Аятарра. И тогда я ей сказала:
– Нежная дурочка, ты хотела говорить со мной строго, ты изо всех сил подчеркивала, что у нас только деловая встреча, вроде беседы клиента с адвокатом – надо, мол, только оговорить транши услуги и ее стоимость. Глупышка, придумала игру, где решила вести себя, как королева…   
В темноте я искала эбонитовую настольную лампу, поскольку верхний свет не включался. Наткнулась на замершую Римму – и вся она, горячая, гибко-мягкая, душистая, как пушистый зверек, попала мне в руки.
– Не надо! Не трогайте... Не смейте! 
– От тебя зависит судьба твоего отца…
– Вы шантажистка... Вы преступница …
– Дурочка, ты можешь спасти его, только ставши моей женой…
– Вы обманули меня... Вы прикидывались... Изображали сочувствие…
– За бесплатно только птички поют…
– Мы заплатим - сколько попросите!
– Я уже попросила... Другой цены нет... Не существует... Я тебя люблю!
– А я ненавижу!..
– Это не важно... Ты потом сама все поймешь…
– Это грязно... это подло... Вы не смеете!
– Не говори глупостей... Решается твоя судьба, судьба твоего отца…

Ферсандр (подползая к Ариссии). Снимай трусики! Раздвигай ножки!

Аятарра. Как в бреду говорили мы – быстро, яростно, смятенно, – и весь наш горячечный разговор был просто криком: моим оголтелым и торжествующим "ДА!" и ее отчаянным и бессильным, заранее побежденным, подорванным любовью к отцу "НЕТ!"
Я лихорадочно шарила по ней руками, расстегивая пуговицы, кнопки, раздергивая молнии, а она все еще пыталась мешать мне, и руки у нее были горестно-надломленные, слабые, парализованные страхом и смутной надеждой спасти отца, и от этого я становилась многорукой, как Шива. Ей было со мной не справиться, не помешать мне. С истерической слезой она бормотала, уговаривала подождать, только не сейчас, потом, лучше потом, она согласна она выйдет за меня замуж, только бы я спасла ее отца, но сейчас не надо, это нехорошо, это ужасно, это стыдно, она девушка, у нее ни с кем такого не было, она боится, лучше сейчас не надо, лучше завтра, она мне верит, но не надо сейчас – это ужасно, мы же ведь не скоты, не  животные, ну давайте подождем немного, она мне даст честное слово…
А я уже расстегнула на ней юбку, стащила блузку, куртка давно упала на пол, рывком раздернула  крючки  на поясе, и чулки заструились вниз, и трясущаяся рука скользнула по шелковой замше ее бедра в проем  трусиков и вобрала в ладонь горячий бутон ее лона, ощутила влажную щель естества ее, и я поняла, что схожу с ума, что не могу больше ждать ни секунды, что нет больше сил уговаривать, объяснять, заставлять.     До  хруста  прижимая ее к себе каждым сладостным мне мягким изгибом, я присела немного, и повалила ее на диван, подмяв под себя. Она вскрикнула и обмякла, а я легла на нее своим тяжелым брюшком и прижала ее. Я чувствовала как мучительно напряглось ее нежное тело, как она затрепыхалась, забилась подо мной от отвращения, но я была сильнее. Мягко и нежно стерпливала я ее, и она слабела, но билась, билась в моих руках. Тогда решила сломать ее ее же отвращением ко мне, и придумала игру, чрезвычайно мучительную для этой девочки – приподнявшись на руках, я оставила между нашими телами маленький зазор и получила возможность тереться об нее, ласкать ее всем своими пышным толстым телом. Как я поняла, соприкосновение со мной это вызывало у нее невероятное омерзение, и она стонала со слезами на глазах. Поняв это, я решила не спешить и  сдерживая ее крепко и нежно, я начала ласкать ее грудки, похожие на два молодых яблочка, своими огромными сисями, ее стройный и нежный стан своим рыхлым животом, мои толстые ляжки крепко и ласково обхватили ее стройные ножки. Сама же шептала ей ласково: «терпи, терпи, заставь себя стерпеться, ты должна стать безропотной в моих руках, теперь я твоя госпожа»…

Внезапно выключается освещенье. По бункеру носится летучая мышь, пытаясь найти путь к свободе (надо сказать – занятие: бессмысленное и даже праздное). Два вопроса, весьма непраздных, возникает по этому поводу: сколько еще трудов великих филологов нуждаются, по мнению зрителей, в срочной украинизации, и выйдут ли колхозницы замуж.

Лунерций. МЕД ИЗЯЩНЕЙ ЧЕМБЕРЛЕНА…
Базелеус.  Strc prst skrz krk!!!
Лунерций. Проткни палец сквозь шею…
Ферсандр. Я не знаю, с кем я – с Богом или с Дьяволом… Но Дельфы молчат… Почему Дельфы молчат?
Гэчетыр. ЦИКЛ НОМЕР ТРИ… НОМЕР ЧЕТЫРЕ… АВТОНОМНЫЕ СЛОВОСТРОКИ… Я – ЯПОНИЯ…
Базелеус. ДЕВЯТИМИЛЛИМЕТРОВЫЙ ДВАДЦАТЬ ОДИН ГРАММ…
Патриэций. Дайте нам точку опоры – и мы перевернем мир!
Лунерций (зрителям). Не давайте им точку опоры!
Базелеус. Почему мудрецы молчат?
Ферсандр. Дельфы молчат…
Гэчетыр. Раздвоение x/2… Min f = Max S…
Лунерций. Но мы говорим… Но мы называем…
Патриэций. Зачем называть? Назовешь – и уже обязательство (Легко разводит руками). А так – никаких обязательств. Да, в этом милом произведении можно без имен. И без кавычек. Прямо.

Базелеус.

Не важно, что мы знаем, что не знаем,
Пусть нам с тобою Гегель непонятен,
И Кант, и Соловьев, Бахтин и Лотман.
НАХОДЧИВОСТЬ ВАЖНЕЕ ПОНИМАНЬЯ.

Гэчетыр. И что теперь?
Патриэций. Гулять пойдем…
Ферсандр (истошно напевая). В ДОМ ПРЕСТАРЕЛЫХ...
Патриэций (воодушевленно). Подышим свежим воздухом… Чего мы расселись?
Гэчетыр. Ты в уме? Это неестественно!
Патриэций. Естественнее некуда! Гордитесь тем, что мы – украинцы…
Ферсандр. Украина – дерьмо! Даже хуже, чем дерьмо! Мы – срань этой гребаной земли… Мы – самые жалкие, убогие, презренные, вонючие отбросы, когда-либо осквернявшие цивилизацию! Некоторые ненавидят американцев, а я – нет! Они просто – пидарасы! С другой стороны, нас всегда забивали пидарасы! Мы даже не смогли найти себе бесплатную жратву, будучи продовольственной базой в Восточной Европе! Мы продались дроченным ковбоям в обосранных шляпах! Мы – полное дерьмо, и даже весь свежий воздух в мире ни хрена здесь не поможет!      

Базелеус.

Желтый зной
 
Выгляну в окошко
А там все желто
Не в тонах повсюду
Разбросан охры отпрыск
Не важно чей детеныш.
Вернусь взором в дом свой
На раковину брошу прощанье
Подумаю о счетчике
Что воду считает кистями
Из колонка они хороши
Все же не жарко внутри
Нет пылкости той, что снаружи
Нет знойности до полного
Нет зыбкости в противовес
Я чую
Запах гнили мне приятен.

Ферсандр.

Авов.

Виват Авов
Тысячи вов
Да будет здоров
И пьян и одет он
Пусть пузо имеет
Читает газету
Пусть бабы раздетые
Снятся ему
Ему одному
Да пусть устроят банкеты
И сладкой накормят
Авова конфетой
Конфетой что женщина
Между ног
Имеет той дыркой…

Гэчетыр. Закончен путь где сол был яств тами гроб стоит.
Евдемоний. Где soul был яств. Там group стоит!
Ферсандр. Короче soul group… так ведь и я говно…
Лунерций. По сравнению с тобой все воняют так, что их хочется назвать говном!
Гэчетыр. Ё!!!
Евдемоний. Ющенко – ТАК!
Гэчетыр. Янукуович мудак…
Евдемоний. Скульптуропузиками…
Ферсандр. Отстой все кроме оззи и кримзонед!
Гэчетыр. А еще эмерсон лайк с палмером… Ван дер грааф Ван дер жооп!
Лунерций. Хотел повлиять но не смог…
Базелеус. На мое повлиял но не смог…
Лунерций. В дерьмо…

Ферсандр.

Сколько ни читай Гоголя,
Не поймешь в нем ни слога, бля!
Перед Домиком все равно
Ты – говно!

Лунерций. Мы все смердящие псы…
Гэчетыр (Ферсандру). Понял?
Ферсандр (Гэчетыру). Понял.
Гэчетыр (Ферсандру) Что ж скажешь?
Ферсандр (Гэчетыру). Да что сказать? Ежели, значит, я – пес и ты, значит, пес, так у пса со псом какой же будет разговор?

Лунерций (рассказывает анекдот).

Майдан

Митинг на Майдане.
На сцену выходит Ющенко и говорит:
– Я – Ющенко!
– Ю-щен-ко!!! – скандирует Майдан.
На сцену выходит Янукович и говорит:
– Я – Янукович!
– Я-ну-ко-вич!!! – скандирует Майдан.
Выходит Тимошенко и говорит:
– Я – Тимошенко!
– Ю-ля!!! – скандирует Майдан.
Выходит Киркоров и говорит:
– А я Киркоров!
– Кир-ко-ров!!! – скандирует Майдан.
– А как же мы? – в один голос кричат Ющенко, Тимошенко и Янукович.
– А как же мы!!! – скандирует Майдан и расходится по домам.
Как же они?

Гэчетыр. ДЬЯВОЛОТА!!!
Евдемоний. Торжество победителей!
Гэчетыр. Торжество торжества!
Патриэций. Торжество победителей!!!
Лунерций. Торжество побудителей!!!!    
Базелеус. Скарлетт Йобансен…
Гэчетыр. Скарлетти Лаврецкий…
Евдемоний. Я Кэлик!

Базелеус.

Летающий
Человек
Приветствует
Повелителя
Черных
Семян мести
У врат безымянного
Города проклятых
В катакомбах
Нефер-Ка

Привет, мой господин,
Это – летающий
Человек!

Патриэций. Да ты – не скубиний ли?

Ферсандр.

Авовий друг
Ты ведь лопух
От злого сушняка –
Попил же ты
сочка на работе!

Патриэций.

Аекий не придет –
Летающий мужик…

Ферсандр.

Русские монстры
Это их впечатления
Сановники в черном…

Лунерций. Ну ты хоть рад?
Патриэций. Жалко жить в такое подлое время.
Лунерций. Лучше тебе не подарят.
Ферсандр. Увы мы же все равно как на орков рядом мчимся.
Патриэций. Но мы же не такие.

Ферсандр.

Холодящая разум инквизиция
Беспокойство Дьявола
Не дышащий не живет
Инквизиция
Гори и иди
В…
 
Патриэций. Дааваа помыслим тогда ну обдумаем придурок ты конечно говно хуже говно!

Ферсандр (шутливо).

Сколько Патриэций со стихами не ****ся,
Все равно в историю литературы он не пробьется,
Потому что он всего лишь функционер,
На рынке недвижимости он будет большой хер…

Патриэций (Гэчетыру).

Во пожираньи хилых душ
Весьма он несравненный муж,
Судьбой и мыслию – кастрат,
Хоть звется он и Герострат…

Лунерций. Удар взамен удара Саурон могуч… Мертвая Арвен…       
Ферсандр. Велико Око бдит Я безо проблемы все понял я дерьмо…
Патриэций. И классный.   
Лунерций. Старик езжай уже в киев быстрей.
Патриэций. Ну прости ты сам этого хотел.
Базелеус. Не поряж…
Евдемоний. Это сравнимо с мисса новело…
Лунерций. То более сурово. Там была и драма и мелодрама. А тут музыка одинокого воина.
Ферсандр.

Отчаянье
Ты не смог увидеть
Когда ты коснулся меня
Ты не смог увидеть
Демонический свет
Ошибок
Когда ты коснулся меня
Ты не смог увидеть
Но я увижу
Апокалипсес…

Евдемоний. Календарь майя доведен до 2012… Ощущения апокалиптические у многих…
Лунерций. Миронов – Кэлик…

Ферсандр (захлебываясь от восторга).

                ЧЕРТ, ТЫ КЛАСССНЫ ПАРЕНЬ МЫ ДУМАЮ С
СЕРДЦЕ  У ТЕБ  ЕСТЬ\

Евдемоний (горделиво). НО ДЕЛЬФЫ МОЛЧАТ!
Ферсандр (словно оправдываясь). НО ДЕЛЬФЫ МОЛЧАТ!
Патриэций (вызывающе). НО ДЕЛЬФЫ МОЛЧАТ!
Гэчетыр (нагло). НО ДЕЛЬФЫ МОЛЧАТ!
Лунерций (с блестящими глазами). НО ДЕЛЬФЫ МОЛЧАТ!
Базелеус (восторженно). НО ДЕЛЬФЫ МОЛЧАТ!
Аяттарра (кланяясь). НО ДЕЛЬФЫ МОЛЧАТ!
Ариссия (выпрямляясь). НО ДЕЛЬФЫ МОЛЧАТ!

При этих словах странный бункер с героями глухо закрывается, и появляется ночной филфак. Только на кафедре теории литературы горит свет. Там переводят Бахтина на украинский язык. Охраннику лень подняться на четвертый этаж, дабы отправить этих мучеников науки по домам. Пьеса заканчивается, что сопровождается угасанием света и звуками песни “Все кругом – проститутки!”

ЗАНАВЕС.

КОНЕЦ.