2

Почти всю свою жизнь он каждое утро проходил по этому длинному коридору, ступая босыми ногами по каменным плитам, украшенным опостылевшими за многие годы узорами. Он помнил наизусть каждый миг тишины, сопровождавший его в этом пути, он чувствовал посылаемые ему вслед ненавистные взгляды священных статуй, установленных по обеим сторонам коридора, охраняющих вечный покой его самого, всей страны и, конечно, Сына Солнца, Великого Властителя Земель По Обе Стороны Геркулесовых Столпов. Он с презрением смотрел на подобострастно склонившихся евнухов в каждом боковом проходе. Мерзкие твари; и почему только кто-то из его предшественников в незапамятные времена решил, что Верховному Жрецу должны прислуживать евнухи. Но раз уж так было заведено, то так и должно быть, и должно остаться навеки – Верховный Жрец как раз и обязан заботиться о нерушимом соблюдении вековых традиций.
В конце коридора за огромными, в три человеческих роста, дверями, покрытыми испускавшим огненное блистание орихалком, золотом и слоновой костью, находилась огромная зала, куда не мог войти никто, кроме Верховного Жреца, и уж точно не мог выйти живым никто, кроме Верховного Жреца. Вход охраняли два глухонемых гиганта, по традиции еще в младенчестве привезенные с самых далеких окраин государства, откуда-то со склонов Гималаев. Увидев Жреца, они с видимым усилием распахнули перед ним двери и, впустив внутрь, снова закрыли, оставив того одного в святая святых государства – Главном Храме, служившим помимо того еще и сокровищницей.
Старик безразлично оглядел уложенные ровными стопками золотые слитки и медленно, с уже заметной усталостью, прошел к одиноко стоявшему в центре Храма сидению, вырубленному из глыбы мрамора и совершенно не гармонировавшему с роскошным убранством залы. Сев и почувствовав привычный холод мрамора, он закрыл глаза и тяжело вздохнул. Потом тоскливо обвел глазами стоявших перед ним богов, которые каждый день молча встречали и провожали его.
Я пришел опять. Чувствую, что скоро останусь с вами навсегда, очень скоро вы примите меня к себе, мое тело будет подготовлено к вечной жизни (или смерти, я думаю, вы мне это объясните в свое время), положено в пирамиду, ведь я построил себе пирамиду, я не поскупился – она ни в чем не уступает пирамидам Сыновей Солнца, а я сам превращусь в еще одну статую по дороге к вам, и мой последователь, проходя по коридору, очень быстро перестанет обращать на нее внимание, потеряет счет дням и годам, и будет жить только ожиданием встречи с вами.
Сейчас я вспоминаю, как в свой Первый День я поднялся на Большую Пирамиду и понял, что вся громада мира, мириады маленьких огоньков, и вся ночная тьма, пронизанная тишиной и спокойствием, вращается вокруг меня, что я попал в центр, где останавливается и распадается время, где боги конденсируются из пустоты, где расстояния измеряются словами, а строения падают в небеса. Очень тяжело сознавать, что самое сложное – это не попасть в центр, а остаться там. Всю свою жизнь я стремился остаться в центре, цеплялся руками и зубами за призрачную мечту свою, хоть вы и отговаривали меня.
А теперь у меня нет больше мечты – я устал. Вы победили меня, а значит, я готов к встрече с вами.
Но беспокоит меня другое. Я чувствую что-то страшное, что вместе со мной уйдет покой, что изменится весь порядок вещей: золото превратится в черепки, а вода – в кровь. Вы когда-нибудь видели кровь, стекающую по оконному стеклу? Когда на улице идет дождь, и его капли медленно стекают вниз, сливаясь вместе, останавливаясь и, соединившись с другими, с новой силой устремляясь дальше. Когда слышишь этот ни с чем не сравнимый шум. Подходишь к окну, высовываешь руки и только тогда понимаешь, что это не вода падает с неба, а кровь. Чувствуешь, что и должно быть, а вдруг где-то глубоко внутри начинаешь ощущать страх, какой-то вечный первобытный страх, который всегда был в тебе, в твоих предках, который был заложен в самой основе жизни и без которого вообще невозможна жизнь, страх, который ты всегда пытался подавить и закрыть в себе – вот он вырывается наружу, и ты готов ко всему, ты ждешь. Ведь это твоя кровь льется с небес, а может быть, это – кровь бога. Но разве это не одно и то же?
Вспомни то, что забыл. Все, что ты забыл очень давно. ОНИ заставили забыть тебя. Вспомни, как все было на самом деле. Вспомни себя, себя прежнего, большого, единого, целого, горящего неугасимым огнем, но  вместе с тем неизмеримо малого, незаметного, беззащитного, убитого и раздавленного – ты был всем, ты был ничем – вспомни! Да я уже начинаю…ты начинаешь вспоминать. Чувствуешь что-то необъяснимо знакомое, но далекое, навсегда потерянное. Запахи…звуки… То ли фимиам (знаешь ли ты, как он пахнет?), то ли напалм (запах победы, где ты это слышал?), то ли так пахнет вечность, само время – тебе ли не знать. Музыка… Бах, Гайдн, или Bloodhound Gang – не все ли равно. Ты должен вспомнить, пока ОНИ не пришли. Тогда будет поздно, тогда ты утонешь в потоках крови с неба. ОНИ останутся. Навсегда. Но ты обязательно вспомнишь, и ОНИ исчезнут, как тогда…ну тогда…помнишь? ПОМНИШЬ???
Боги как обычно ничего не сказали, только стали один за другим медленно исчезать в темноте, оставив в центре зала бездыханное тело Верховного Жреца.