Страна Живых. Алена и Шалый

… Корабль, похожий на лебедя, плыл по облачным волнам. Они заходили в земли Запада, где всегда – предвечерний сумрак. Облака потемнели, их волны подымали и опускали, качали огромный корабль. Олег любовался кораблем, но еще больше – парой, застывшей у гордого носа. Это Алена и Шалый, обнявшись, глазами искали родную сторонку. Олег вдруг понял, что плавание идет не так, как должно бы.
У рулевого весла стоял задумчивый Садко, Васька Буслай всматривался в небольшую точку на горизонте.
- Мимо чудесного острова мы проплываем, сирены там живут сладкоголосые.
- Так вели держать подальше, - поостерегся один из новгородцев.
- Миновать нельзя. Уж если увидел его, то не минуешь, - задумчиво молвил Буслай.
- Так мы здесь тысячу лет ходили, его не было! – один из ватажников расчесывал пятерней бороду, и длинные, до плеч, волосы. Завершив причесывание, он одел на голову небольшой круглый шлем на кожаном подшлемнике, закрепил ремешком под подбородок.
- Не было, - подтвердил Буслай, - а до того все одно – был. И вот сейчас опять появился.
- Вот оно как, - ватажники потихоньку поднимались, собираясь вокруг вожака. Скоро вся дружина привела себя в порядок, сонную одурь стряхнуло, новгородцы были готовы действовать.
- Как против этих сирен воевать? – уточнил один из пришлых ватажников, датский берсерк,  с косичками рыжих волос.
- Со времен Одиссея не воют с сиренами силой! – ответил берсерку Садко.
Василий кивнул:
- Да, это так. Можно игрою на арфе, подобно Орфею нестройное пенье сирен заглушить. А можно, как спутники Одиссея, воском уши заклеить, чтобы глухими к их песням остаться.
- Чем наш Садко не Орфей?
- Он даже лучше Орфея, но и сирены другие, вглядитесь в их остров!
- Что там блистает ярким холодным огнем, и что за чудесные звуки?
Буслай вдруг вскочил:
- Берегитесь, ребята! Это совсем не сирены!
А по правому борту уже приближался огромный, размером с корабль, плоский экран. Шла реклама. Полураздетые девки пели о нижнем белье и прокладках. Следом другая реклама пошла, там опять озорницы. Поют, эротично танцуют, людей завлекают. Садко было звякнул по струнам – куда там! Супербасы заглушили железные струны. Команда вся уж по правому борту сидит, и девиц обсуждает. Там про гель для душа реклама пошла, да такая, что стариков проняло, не то что мужчин на разгаре. Видит Олег – уже парусом судно и ветер не ловит, и рулевое весло правит к пристани их.
- Шалый! – вскричал он в последней надежде, - прошу, помоги!
И здесь совершилося чудо. Всяк, кто стоял, кто сидел, и кто бился в экстазе, Шалого лик увидал. Тот был гневен.
- Я дорогую мою везу ныне в Русскую землю! Кто отвлечется, рекламой прельстившись – за борт полетит! Садко, к рулевому веслу! Да начхать тыщу раз на рекламу. Парусом ветер лови, отворачивай к дому отсюда!
Вмиг протрезвела команда. Шалый, когда говорил, был прекрасней, чем реклама станков для бритья.

- Спасибо, Олег! – Буслай выглядел сконфуженным.
- Да пустое, вы в первый раз это увидали?
- Ага! Нет, ты подумай, это ж надо, у меня хлопцы баб лет двести не видели, и тут тебе – раз!
- Сочувствую… Худо без женщин.
- Ой, худо! Взять, что ли Небесный Царьград еще раз? Ой, нам за тот раз так потом досталось, едва статуса небожителей не лишили. Небесный Иерусалим сейчас мирно живет, трогать не будем. Значит, терпеть до Одессы!
- Небесная Одесса? Интересно, на что похоже?
Буслай расплылся в улыбке:
- Это лучше, чем рай! Это Город Моряков! Все там для нас!
Кстати, пока я опять не потерял над собой контроль:
Быстро запоминай, повторять не буду. Чжан тебе схемами диковинными голову морочил, на Путь наставлял, ну это знакомо… только не мне, непутевому… ладно, тебе жить да жить, пригодится. То есть ты в жизни прочно стоишь, как гвоздь, забитый в навоз, извини, не смог удержаться…
А еще Индраджит со своею супругой искусству любви тебя обучали неявно, целый спектакль разыграли, я даже заплакал… да что там, душевно все вышло. Ну, вроде на пользу пошло? Нет, я спросил просто так, для душевной поддержки, ой худо мне, ой скоморошит меня, ой, не выдержу, право! Дай, на руках постою, мне иногда помогает…
Буслай перепрыгнул на руки, потрясая ногами в воздухе. Ноги несли его в пляс. Команда смотрела на его мучения с привычным спокойствием. Бородатый берсерк поглядел с сожалением, провел точилом по лезвию длинного топора:
- Ферботтен приапизмус, доннерветтер готт!
Олег сочувственно посмотрел на Буслая:
- Так что запоминать?
Буслай уже с трудом удерживал себя, чтобы не впасть в скоморошью пляску:
- Дал я слово тебе тоже помочь! Помощь моя, как торгового гостя, очень простая: Деньги тебе заработать мой поможет совет! Ой, не сдержусь. Пройдусь по канату!
Буслай вскарабкался на мачту, и правда, полез на канат. Олег был вынужден последовать за ним:
- Ну и что за секрет?
- Помни, - Буслай прыгал, взлетая высоко над канатом, и кричал, когда находился подле Олега, - люди охочи до денег! А еще они жаждут здоровья для старых, красы для девиц, обученья детишкам! Всем им любопытство также дано! Парни охотно ищут оружие, силу оно им дает. Девки любят косметику, дети – игрушки! Честному пахарю - плуг, чтоб сподручней работать, брокеру мерзкому – подавай золотой пылесос, чтобы деньги из ветра сосать!
Если слова ты мои разгадал, то вот ключ тебе к тайне богатства! Каждому то предлагай, за что он охотно заплатит! И не путай!
Буслай скоморошничал много часов подряд. Наконец, он свалился под скамью, и заснул.
- В битвах и на пирах он незаменим, - вздохнул один из новгородцев, - но вот бездеятельность его томит!
- Зато в трудный час, будь уверен, выручит всегда! – заметил другой.
- Дерется отважно! – подтвердил видавший виды берсерк.
Олег пошел к Садко. Но Садко не очень-то желал с ним разговаривать.
- Скоро Родная Сторона! – провозгласил он.
Облака впереди вновь алели розовым, там Запад сливался с Востоком, и утренняя заря перемигивалась с вечерней.
- Хорошо на Родине! – детина – новгородец сорвал с себя шапку, вдохнул грудью свежий воздух.
- Не для всех! – одернул его Садко, - скоро швартуемся, Шалого будем ссаживать.
- Это как? – переспросил Олег, - Почему ссаживать?
- Да ведь конец Роду он. Потомства после себя не оставил. Роды такие на выселках дальних живут. Там скучно, убого. Туман, всюду гниль, всюду ветхость, разруха. Бродят без толку, тоскуют, скучают. Там нет смеха, веселья. То же и с Аленкой его. Жаль, но в Небесной России места им нет.
- Доннерветтер! – берсерк утер пальцем соплю, прослезился.
- Да вы что? Они тысячу лет друг друга искали, а вы их – на выселки?
Корабль уже правил к низенькой пристани. Камыш, полусгнившие мостки, какие-то грязно одетые люди.
- Так, причалили. Кто Шалому скажет? Надо бы как-то не в лоб, потактичней, помягче.
- Эх, жаль Васька спит, он бы мигом сказал, - сокрушился Садко, - ладно, попробую я.
- Вы что, дебилы? Он же ваш товарищ!- Олег негодовал. Конечно, Шалый часто доставал его своими выходками, но он спасал ему жизнь, и он был с ним в самые трудные годы. И вот так, просто, сбросить его в этот приют безутешных душ?
- А мы что? Мы ж не живые! – оправдывались новгородцы.
- О, я! Их бин гайст! – закивал головою берсерк.
- Мы сами духи, ему мы не можем помочь, - галдели ватажники.
На шум обернулись Шалый с Аленушкой, они еще не понимали, к чему эта остановка. Шалый нежно посмотрел на любимую, потом вновь вгляделся, ища глазами Олега.
- Ребята, только быстро, я-то не дух! Что надо делать? – спросил Олег.
- Ты? Садко хлопнул себя ладонью по лбу. Точно! Нет, ты и вправду согласен?
- Согласен, конечно! – Олег решил не мерять дружбу порциями. Все – или ничего!
- Буслая будите! – крикнул Садко, - Отваливай в море отсюда! Он согласился!
К ним протолкался Буслай. Он сел на скамью, и стал быстро царапать гвоздем по большому куску бересты:
- Олег. По кличке «Вещий», Фамилия Москаев… Согласен, при свидетелях ватаги новгородской…
- И меня! – вставил берсерк.
- И Ганса Датского, взять ответственность за появление в человеческом мире духа по кличке Шалый, с правом наделением оного духа именем и своей фамилией…. Повторное рождение духа прервет его связь с предшествующими рождениями во всем, кроме заветного желания вновь встретится со своей суженой Аленушкой. Писал Васька Буслай на борту «Лебедя», Русское море.
Олег взглянул на Шалого – тот был бледнее мела.
- Не трусь, - уговаривал его Садко, - все будет, как в сказке! Аленушка, не плачь, теперь не на век расстаетесь!
Влюбленные обнялись еще раз, Алена посмотрела Шалому в глаза:
- Я ничего не боюсь!
- А я… ладно, трусом я никогда не был. Готов!
- Прыгай! – просто сказал Шалому Садко.
Шалый сделал шаг, и исчез в облаках.
- Миша! – вскрикнула Алена, прижимая руки к глазам.
- Не хнычь! – Садко взял Аленушку за локоть., - раз, два, три, четыре, пошла!
- Прощайте! – Алена шагнула вслед за Шалым.
- Ну вот, с разницей в пять лет, нормально будет! – обрадовался Буслай.
Только тут до Олега стало доходить, на что он подписался.

Сознание включилось, как лампочка. Олег лежал на спине, Настя прижалась, положив голову ему на руку. Олег поцеловал спящую Настю. Она сразу проснулась.
- Ты что?
- Так, сон приснился, - сказал Олег.
- Про что?
- Плохо помню, какой-то длинный был сон. Будто…
- Мне тоже! – призналась Настя, - будто у нашего доктора Владимира Ивановича родится дочь, и ее назовут Аленушкой.
- Так у него сын! – ляпнул Олег.
- Ничего, значит, и дочка будет, - улыбнулась Настя, - а теперь ты договаривай, что приснилось тебе, мой нежный хитрец?
- Если у нас родится мальчик, назовем его Миша? – попросил Олег.
- Мурр! - Настя, прогнулась, прижалась к нему, заглянула в лицо, – ты и вправду, хитрец!