Человек, который читал обложки

в соавторстве с Еленой Нецветай

ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ЧИТАЛ ОБЛОЖКИ



Глава 1

   По понедельникам Коля живет у мамы. Он закупает продукты и снимает или вешает
шторы. Инна Павловна патологически аккуратная женщина, и больше одного дня с ней не
проживешь. Удовлетворяет ее гигиеническим требованиям пара стерилизованных сфинксов. Малейшее нарушение порядка вызывает у Инны Павловны серьезное недомогание. Когда мама болеет, Коля просит посидеть у нее бывшую жену Марину, делающую это с превеликим удовольствием. Она работает редактором в женском журнале и, адаптируя шутки-прибаутки Инны Павловны, чувствует себя этнографом. А Коля за это забирает сына из школы, и они строят планы на выходной. Недомогает мама, к всеобщей радости, по пятницам. Этот день Коля проводит у своей будущей невесты Паулины. В первом классе их посадили за одну парту, и Коля мгновенно ощутил всю полноту блаженства от близости любимого существа. Паулина любовалась отражением своего банта и воспринимала Колю как помеху на пути к невиданной красоте, запечатленной стеклянной дверцей книжного шкафа и, естественно, ничего, кроме раздражения, не испытывала. По существу с годами положение дел не изменилось, но теперь Коля может наведываться к ней в начале weekend-а. Паулина в это время спит. Она устает за неделю и сваливается в постель, как только приходит с работы. Паулина – девственница. На сорокалетие Коля подарил ей Ситроен, а она в знак благодарности позволила ему сделать копию ключей от своей квартиры. Вот Коля и проверяет, не польстился ли кто на его зазнобу в истекшем периоде, хотя прекрасно знает, что пик ее сексуальной привлекательности приходился на то самое 1 сентября. Рано утром в субботу Коля покидает так и не проснувшуюся Паулину и едет к отцу. Дмитрий Максимович – неудачник. Он работает переводчиком со всех языков, и никто ему не верит. С Колей он делится последними подарками судьбы и норовит выпить. Но Коля неумолим. Пьет он только в компании Алины, верной боевой подруги, лучшей исполнительницы ролей гениальных психопаток, тихой и умной женщины, которой иногда хочется расслабиться на полную катушку. Коля ездит за ней по всей стране. Где бы она ни оказалась во вторник, Коля будет рядом. В съемочной группе его называют Карло Понти, но он мечтательно отрицает: «Нет, я не Карло, я другой». Коля – щедрый. Шампанское, икра, водка – в изобилии, и многие думают, что он Елисеев по бабушке – не случайно. Бабушку Коля навещает по четвергам. Любовь Герасимовна обожает собак. Их у нее восемь. На бабушкин юбилей Коля вывозил их всех кататься на реку, и все вернулись. Бабушка регулярно спрашивает о правнуке и передает ему безделушки. Коля сына не балует. Забирает его в субботу вечером и возвращает в понедельник утром. По воскресеньям сын растет с отцом. Среда – день маленьких радостей. Коля освобождается от обязательств перед теми, кто привык его регулярно видеть, и уходит в себя. Где он находится – неизвестно. Более того, если кто-то из сотрапезников, находясь в плену угарного вторника, отважится спросить: «Что завтра делаешь?» - улыбка олимпийского мишки тотчас слетит с Колиного лица, уступая место волчьему оскалу дремучего горца, и он процедит сквозь зубы: «Завтра никогда не бывает сегодня». На этом - празднику конец.
   Сфера интересов Коли очень велика. Ему нравится или не нравится почти все. Во
всяком случае, уговаривает себя Коля, он не безразличный человек. Коля любит монетки. Его не волнует, кому они принадлежали до тех пор, когда попали к нему, и где их родина. Он любит их форму и размер. Круг и крошечность. Еще Коля не равнодушен к ботинкам, потому что любит много ходить, и к-передачам в прямом эфире, они - единственное, что кажется ему достоверным. Кроме монеток у Коли в запасе всегда есть ручка с замазкой или карандаш с ластиком. Потому что Коля любит рисовать. Будучи самокритичным и справедливым к окружающим, которым однажды придется с волнением разглядывать созданные им полотна, Коля часто стирает написанное. А потом рисует на другом конце листа.
   Каждый день Коля просыпается в своей постели и вне зависимости от запланированных дел переворачивается на другой бок. Чтобы лучше настроиться на будущее. Коля уверен, что оно у него есть. А потом несколько минут думает обо всех, кто неравнодушен к нему, и пытается выделить те чувства, которые можно считать взаимными. Обычно Коля приходит к выводу, что идеальный союз, если быть до конца честным, в реальности существует только между ним и серебристым брелком, который на заказ по размеру указательного пальца сделали для него соседи в подарок ко дню выплаты последнего взноса за жилище, именуемое Колей «Мой дом». Но и он утратил свою первоначальную суть, превратившись в силу, консолидирующую ключи от машины.
   Коля – человек динамичный. Есть подозрение, что бывшая жена Марина его до сих пор любит. Да она этого и не скрывает. В тот злополучный день, 1 сентября, она оказалась за партой в соседнем правом ряду, и ей, как никому другому, были видны бесплодные усилия любви. Чувства жалости, испытанного ею в тот день, хватило на то, чтобы окружить его обожанием на десятилетку, а также поплестись за ним на журфак и выигрывать для него все мыслимые и немыслимые призы, которые выдавали за литературный труд. В какой-то момент, Коля, как честный человек, сделал Марине
предложение. Она, по наивности, решила, что связано это с ее беременностью. Отнюдь. Коля почувствовал, что за очередной Маринин опус ему дадут Букеровскую премию, и решил установить справедливость, позволив ей носить свою фамилию. А Марина родила. И тут же потеряла интерес к творчеству. К чести Коли, следует сказать: он писать не начал. Иногда Марина звонит Коле и заплетающимся голосом вещает о несостоявшихся встречах и обманчивых предложениях, вечной любви и надежной дружбе. Коля путает ее с Алиной и думает, что уже наступил вторник. На утро Марина всегда с ним солидарна.
   Коле, как и его сыну, повезло. Он родился в то время, когда еще жива была его прабабушка, Анна Максимилиановна Экстрагон по мужу. А это означало, что, хотя он и был самым маленьким, он не был самым слабеньким, следовательно, был сильным от рождения. Мировоззрение Коли базируется преимущественно на информационных потоках, льющихся по нисходящей от прабабушки к его сыну, минуя авторитетное мнение большинства и удручающую скуку обыденной жизни. Когда-то давно седовласая дама строго рекомендовала правнуку выбросить дурь из головы, и этим правилом с тех пор Коля пользуется четко. Сведения, почерпнутые им из средств массовой информации и литературных источников, были гораздо скуднее тех важных схем, которые проникли в его сознание вскоре после рождения. Основные положения звучали так: «нельзя терять время, кошельки, в которых оно и находится, и честь», о которой Коля слышал только до того момента, пока не умер его дед. Бабушка почему-то относилась к этому понятию двусмысленно и задорно похихикивала, не интерпретируя. Эта загадка мучит Колю до сих пор. Также Коля был информирован в области домоводства, настолько, чтобы научить сына убирать за собой кровать и приносить отцу кофе в постель, и географии близлежащих районов в радиусе нескольких километров. Он не любит переезжать с места на место. Из-за страсти к пешим прогулкам он однажды чуть было не пострадал, но отсутствие знаний и способности к ориентации лишь чуть взбудоражило население, освободив маму от поисков. Потерявшийся Коля стоял на одном месте сутки, пытаясь вспомнить, с какой стороны он вышел на пустырь. Он изображал памятник всем деятелям культуры и напевал Эдит Пиаф. На второй день за ним пришла Инна Павловна, преисполнившись чувствами от мысли, что у ребенка нет чистого белья, и проводила Колю домой, ни разу даже не намекнув, что он был не прав, когда потерялся, и это — похвально.
   В субботу Колина жизнь разрушилась. Утром позвонила мама и утробным голосом
сообщила: «Мне нужен мужчина». С Колей случился то ли инсульт, то ли инфаркт, он точно не понял, но жизнь на какое-то время покинула его. Вернувшись в адекват, он спросил: «Какой? Высокий, низкий, худой, толстый, блондин, брюнет?» «Идиот, - нежно ответила мама, - я кофеварку не могу открутить». Коля пошатнулся. Будить человека и требовать невозможного из-за чашки кофе: гены нуждаются в пересмотре. Пока мама подробно рассказывала, как ни свет, ни заря позвонила бабушка, чтобы доложить о том, как провели ночь ее питомцы, Коля брился, подпиливал ногти, подрезал усы и думал о скуке. Как она может существовать в наше время, полное чудесных изобретений и паранормальных возможностей. «А резиновая прокладка за это время расплавилась» - Инна Павловна закончила свою речь на высокой ноте, требующей немедленного вмешательства. «Я привезу тебе новую, можно, в понедельник?» Колин вопрос повис в воздухе. А потом зазвучали гудки. Коля прекрасно отдавал себе отчет в том, что мамины надрывы имеют не болезненный, а манипулятивный характер, но от этого легче не становилось. Состояние, до которого она могла довести себя в процессе истерики, требовало вмешательства профессионалов. «Сегодня мамины именины, - то ли обречено, то ли с облегчением сказал папа, - ее душа просит праздник, и никто, кроме тебя, организовать его не может». Уяснив, что воссоединение семьи в очередной раз не состоялось, Коля заказал столик на двоих. Инна Павловна новой кофеварке не обрадовалась. «Цвет не тот, - сказала она уныло, - слишком яркий». «Потускнеет за пару дней, мой не слишком тщательно» - посоветовал Коля. Но Инна Павловна была безутешна. «Не так много на свете вещей, которые я люблю, - она горько усмехнулась и, отпив глоток вина, констатировала, - мы приходим в мир, чтобы учиться терять. Кстати, а где зажигалка, которую я подарила тебе на день рождения? Я видела точно такую же у Марины. А что, если она взяла твою? Мне не обидно, что мой подарок оказался тебе ненужным, но как ты мог жениться на женщине, которая берет чужое?» «По инерции». «Жениться по инерции, говорить об этом, нисколько не смущаясь, какая низость, у тебя нет сердца». «Не я женился по инерции, а она по инерции взяла зажигалку». Коля чувствовал, как мамино раздражение раскручивается по спирали в его сознании и набирает обороты, принимая форму смерча. «Графин водки, пожалуйста, и огурец». Единственно верное решение возникло в мозгу спонтанно, без усилий, как будто ждало момента своего появления на свет, выискивая подходящую форму. Официант пошел за заказом, а мама заплакала. «Весь в отца, о чем я думала, когда рожала, слава Богу, что у тебя нет ни братьев, ни сестер, я бы не справилась». Истерика подходила к концу, а Коля допивал напиток отцов, укрывшись за дымовой завесой. Праздник удался, жизнь разрушилась, порядок уступил место хаосу аккурат на то короткое время, которое он отдал на откуп материнским генам, а может, начала строиться заново, используя отцовские в качестве материала. «Как виртуозно мама осуществляет папины желания!» Движимый легкими угрызениями совести, Коля набрал папин номер, но тот не отвечал. Чуть позже Дмитрий Максимович перезвонил. Он был в это время с друзьями и одновременно с Колей загрустил. Телефон решил включить, почувствовав неладное. Предложение сына посетить бар привело его в недоумение. Рушилась берлинская стена, сын искал контакта, действовать надо было немедленно.
   Они поехали в унылый, но горячо любимый отцом бар и обсудили прекрасную субботу. Разговора не получалось. Стойка бара, размещавшаяся от них по диагонали, была похожа на корабль из детской игры про волнующееся море, который нарисовал ребенок, не успевший сообразить, в чем смысл правил. Перемещавшийся вдоль бармен, изображая веселье, постукивал пальцем в такт доносившейся из динамика песне. Коля вспоминал, о чем она была в прошлый раз. Папа, по ночам в тоске разглядывающий подростковые музыкальные каналы, вспомнил. «Это, сын, та, что была раньше об облаках, теперь о качающихся деревьях». Коля удовлетворенно расслабился. Заглянув друг другу в глаза и увидев там отражения, Николай Дмитриевич и Дмитрий Максимович чокнулись. «Как мама?». Коля не сразу сообразил, что нужно ответить на этот вопрос, и решил оттянуть время. «Спрашивала про Марину». Папа удивленно поднял брови и добавил. «А еще как?». Коля искренне соврал. «Учит иностранные языки». Папа выразил недоверие: то ли его безумию, то ли своему и выпил еще. «Ей нужен был мужчина». Сломался Коля и сразу пожалел. «Мне, возможно, тоже». Папа добавил звездочку. «Выпить не с кем». Коля сник, папа был настроен конструктивно. Такое случалось не часто и быстро исчезало, как только отец понимал бессмысленность связующих звеньев и погружался в эйфорию хаоса. «А что ты делаешь по средам?». «Сплю». Этот ответ для родителей Коля перестал репетировать еще в детстве, когда из всех будних дней, отведенных на посещение кружков, только один, остававшийся свободным, вызывал вопросы у родителей. «Ясно». Удовлетворенно хмыкнув, папа заказал еще и предложил веселиться дальше. Коля согласился, и, не теряя времени даром, нашел эталон веселья. Это была компания из семи кавалеров и одной барышни, как сказала бы его бабушка. Количество вопросов и ответов, витавших над их столом, предвещало ураган Катрина. Каждый доказывал всем, что прав он, а общество – возмущалось. Такого бурного взаимодействия Коля давненько не видывал. Гвоздем программы была девушка, поведение которой напоминало сеанс одновременной игры на семи досках. Она умудрялась озадачивать каждого, вставляя одобрительные реплики, заканчивающиеся разъединительным союзом «но». Что «но» она не успевала произнести, потому что хор голосов мгновенно предлагал
проходные варианты. О чем речь, понять было невозможно, и Коля занялся устным счетом. На девушке были джинсы, поверх которых красовались три юбки: плиссе, гофре и мятое недоразумение. В комплекте с ними взрыв возмущения здравомыслящего человека вызывали блузка, кофта и жакет. Одна из верхних деталей туалета постоянно сваливалась вбок, и девушка оставалась в бюстгальтере. Выглядело это вполне задорно, и Коля заглянул под стол. Массивные ботинки и тонкие то ли гольфы, то ли носки. Итого – минимум 10. Девушка потянулась за несъедобным пирогом, и Коля увидел ремень на джинсах. Допустив некоторую вольность, он сказал себе: «Двенадцать». И тут же подумал: «А если есть сумочка, то и все тринадцать». Сумочка в глаза не бросалась, и он стал пристально разглядывать пространство вокруг девушки. Поиски затянулись, и он не заметил, как барышня оказалась перед его столом. Коля рефлекторно подскочил, потому что с молоком матери впитал бабушкину фразу: «Мужчина при появлении женщины встает», и пододвинул стул. Девушка садиться не собиралась. Колю от ее взгляда шибануло током. Ток он любил, так же, как и числа. «Ты что мою сумку высматриваешь? Умыкнуть хочешь?» Больше, чем ток и числа, Коля любил взаимопонимание, а тут оно имело место быть. Коля понял, что встретил редкостный экземпляр. Упустить его было невозможно. Он бы проклинал себя всю оставшуюся жизнь. Женщины, с которыми у него возникали контакты, всегда подозревали, что он хочет их поиметь тем или иным способом. Как правило, хотели детей. Он всерьез раздумывал о том, что надо повсюду водить с собой сына оболтуса, чтоб охота отпала. Но так травмировать ребенка он не мог. К тому же, сын мог понравиться, потому что оболтусом он был только для мамы. И это усугубило бы ситуацию. В данном случае Коля захотел быть использованным. Так его не чувствовал никто. Даже его бывшая жена. Она фантастически точно переносила его мысли на бумагу, называя это литературой, но никогда не догадывалась, чем занят первоисточник. А тут – полноценный контакт. «Я люблю Вас», - не мешкая, выпалил Коля, - «А это – мой папа. Он мечтает о счастье. Для себя и для своего сына. Но я уверен, что Вы – мое счастье, а не его. А Вы как думаете?» Барышня взглянула на уснувшего папу и обречено произнесла: «Так же». «Тогда поехали», - Коля подпихнул самую крупную из имеющихся у него банкнот под солонку и подмигнул официанту, что означало: «Вызови такси». После этого он выбрался из-за стола. Барышня позволила взять себя под руку, окутанную массой разномастной материи, и пошла рядом. «Уходим по-английски», - уверенно шепнул Коля, предвидя сложности. Девушка была парализована на все сто. Ступора хватило на то, чтобы довести ее до машины и погрузить внутрь. «Теперь все опасности позади», - авторитетно заявил Николай, трогаясь с места. «Что будет со мной?» - уныло спросила девушка. Она поняла, что человек, интересовавшийся ее сумочкой, без всякого напряжения получил её. Он ей понравился. А Арина, так звали девушку, не любила людей. К близким родственникам она относилась терпимо. Бог знал, что делал, но прочие вызывали у нее, мягко говоря, отвращение. Ей казалось, что все их интересы соизмеримы с отросшими кончиками ногтей, которые следовало бы состричь. А они их подпиливают, красят, тыкают ими во все интересующие их места. Хотя наиболее подобающее место – мусорный бак. И для них, и для их желаний. Этот тип был без выдающихся ногтей. «Я везу Вас к себе, поэтому мне хотелось бы знать, как Вас зовут». Арина вытащила из кармана, скрытого в рукаве, визитную карточку, сразу открыв и тайну сумочки, и тайну своего имени. «Арина Родионова, парапсихолог», - Коле этот текст понравился. «Мы с Вами коллеги, я – маг, который не может понять, почему Вы забеспокоились о сумочке, которой у Вас не было, я так думаю, отродясь?» «Я забыла, чего у меня нет, и не было. Увидев Вас, я почувствовала, что у меня все есть. В том числе, и сумочка. Вы – как открытое пространство, в которое все сваливается»,- Арина икнула в доказательство своей неадекватности. Коля остановил машину. «Честно говоря, я, как и Вы, пьян. Большое счастье, что мы покатались, и никто этого не заметил, а дальше пойдем пешком». Коля повел барышню темными переулками, а чтобы унять волнение, начал рассуждать. «Что касается магии, то это – включенность в определенный тип реальности. Тот, законы которого более или менее понятны. Главное достоинство мага – внимание, которое позволяет своевременно корректировать представления о реальности. Смотрит маг в будущее и видит, что есть там нечто привлекательное с его точки зрения. И думает: «это – хорошо». И таким образом передает свою энергию в эту точку и поддерживает процесс наступления его плана. Думаю, магов много, и они взаимозаменяемы. Если для свершения некоего события нужна человеческая энергия, то всегда найдется некий персонаж, который учует прелесть перспективы. И перебираются маги из одной реальности в другую, отчитываясь в том, что считают хорошим в данный момент. Так происходит наработка магической траектории. На кого-то Высшие Силы могут рассчитывать с большой надежностью, потому что у этих людей есть устойчивые представления о законах Бытия. Каббалисты, к примеру. Маг всегда прав, но согласно закону своей правоты он попадает в ту реальность, где его правда подлежит реализации. Потому Мамонов молится об избавлении от помысла. Над чем задумаешься, туда и влипнешь. В мире очень много всего есть, поэтому можно попасть в любую точку. Вопрос: зачем? В данный момент все мои магические силы направлены на то, чтобы материализовать сосуд, который нам не навредит». Арина ткнула пальцем в палатку: «Я виски с колой могу. А тебя как звать? Считай, брудершафт пошел». «Николай Соколов, большой любитель виски с колой и без. Если есть оазис в твоей душе, его надо взбрызнуть». Медленно, но верно, кривая довела сладкую парочку до крыльца перед подъездом Колиного дома. «Я внутрь не пойду. Чувствую опасность», - Арина присела на ступеньку, а многочисленные юбки разбежались по сторонам, окружив ее живым кругом. Колино эстетическое чувство взлетело на пик блаженства. Любил он такую красоту: простую и притягательную. «Спасибо», - это слово сорвалось с губ само собой. «Да не за что. Я всегда провожаю мужчин домой. Чтоб не заблудились. А напоследок я скажу. Сегодня не мой день. Твой, но не мой». Арина встала и подняла руку. Коле показалось, что джип материализовался из ниоткуда. Когда дверца захлопнулась, и джип рванул в сторону подворотни, Коля решил повторить трюк. К нему подъехала девятка. «Быстро за той машиной», - Колино желание догнать и перегнать передалось водителю, и колонна вылетела на шоссе. Ночной город располагал к преследованию, но путь был недолгим. За час с небольшим они домчались до поселка, и джип остановился у дома на окраине. Водитель оказался галантным кавалером. Он помог пассажирке выйти из машины и проводил до ворот. Расставание с реверансами и поклонами длилось не больше минуты, и джип ускакал. Коля рванул к воротам, имея намерение перемахнуть через забор. Но тут раздался лай. Арина вышла из калитки. Она явно все еще находилась в ореоле тонкого политика, который вывез ее в свет родного дома. «Серьезность Ваших намерений, сударь, не вызывала у меня сомнений с момента нашего знакомства, но зачем так спешить? Я принимаю по четвергам». Металл в голосе не оставлял сомнений. Коля кивнул, развернулся и пошел к не бросившему его на произвол женских фантазий водителю малолитражки. «Забыл вот спросить, а почему она у тебя так быстро бегает?» Колино состояние представляло собой смесь радости и огорчения, в которой угадывался триумф. «Меня ждут в четверг, но я не выдержу. Раньше приеду». По пути домой Коля, не переставая, делился планами на будущее. Если бы из его проектов можно было построить дом, то этот дом был бы выше Эйфелевой башни. Колин дом, по человеческим меркам, был среднего роста, ему подстать. Вернувшись, Коля уселся на крыльцо, в точности на то место, где сидела Арина. Внезапно, как порыв ветра, его подхватила чужая боль. Если Арина тоже ее почувствовала, ясно, почему она уехала. Коля рывком открыл дверь и помчался в свою квартиру. В дверном проёме, опустив голову на баул с вещами, спала Паулина. Чем-то невыразимо родным и затхлым повеяло на Колю от этого зрелища. Будить Паулину он не стал. Просто перенес на кровать и уехал.
   «Всяк маразм проявится хоть аз», - распевая эту незамысловатую фразу из разговора
бабушки с прабабушкой на разные лады, Коля успокаивался. «Паулина, Паулина мне
напомнила про сына». Следующая строчка появилась в голове спонтанно и, на первый
взгляд, никакого отношения к родственникам по женской линии не имела. Она имела
сакральный смысл. Воскресенье уже наступило, а родительский день еще не начался. Это – нарушение ритма жизни. Артем спокойно сидел на карусели и ждал папу. Марина,
выглядывая из окна, сильно нервничала. Коля задерживался, а это на него не похоже.
Наконец, отцовский лимузин въехал во двор. Вид у Коли был помятый и безоблачный.
Сгладить это несоответствие был призван новенький велосипед. «Папа, у меня их три», -
пробурчал Артем. «Подари». Муза не покидала Колю. Он и рад бы отделаться, а никак.
«Опять влюбился», - Марина обречено повесила сумку, как портупею, на правое плечо, и
вышла из двора. «И она меня чувствует, так же, как и Арина. Стоп. Арина чувствует не
только меня. Она вообще все чувствует». Плохо это в личной жизни. Коля затрепетал, как
кленовый листок поздней осенью. «Надо заблокировать Маню. В ней лошадиных сил на
порядок больше, чем в Польке, а и та смогла. Аленька, к счастью, меня не любит». Коля, не имевший никакой склонности к садо-мазо, изо всех сил ущипнул себя за ухо. «Что я слышу? К счастью не любит. Женщина, за которой я мотался по стране неполных семь лет в поисках взаимности, к счастью – меня – не - любит. Метаморфозы». «Сын, давай поговорим о любви!» Николай Дмитриевич многозначительно взгромоздился на карусельную лошадку рядом с автомобильчиком Артема. «Мне не нравится твоя новая машина», - мальчик понял, о чем пойдет речь, и решил сразу выбить почву у папы из-под ног, потому что мама всегда так делала. Коля сдался на милость победителя. Он хотел девочку. У них с Мариной была договоренность. Если родится девочка, называть будет он, а если мальчик, то жена. Имена хранились в тайне. Он ждал дочку по имени Стелла, звезду первой величины, но родился Артем. Коля, склонный всегда и во всем видеть правду и одну только правду, пришел к однозначному выводу: пить надо было больше, причем, избирательно: «STELLA ARTOIS» и никаких вольностей. Но в данный момент Коля почувствовал неизъяснимую радость оттого, что еще не все его дети появились на свет. «Тёма, нам пора домой», - Коля погрузил обратно велосипед, и они начали перемещаться по направлению к отчему дому. Проверка отцовской покупательной способности вывела Артема на уровень лидера покупок в этот воскресный день. Втащив пакеты в квартиру, они принялись строить в гостиной детский городок. Коля любил строить больше, чем разрушать, поэтому заранее оговорил условия строительства. По окончании монтажных работ все стройматериалы должны быть упакованы и отправлены по месту жительства руководителя проекта. В остальном Коля слушался сына безоговорочно. Когда стройка была в самом разгаре, из спальни вышла Паулина. «Сын, это – моя первая любовь», - торжественно произнес Николай и обрушил телевизионную башню в центре столицы. «А мама?» - что-то неглавное, но весьма существенное проснулось вместе с Паулиной в сознании ребенка. Коля был к этому готов. «Твоя мама – это моя главная любовь, но не единственная. Таков твой отец, ты можешь быть другим». Тёма с опаской посмотрел на Паулину, потом на семейный портрет, где он, годовалый, объединял своих восторженных родителей, и безапелляционно заявил: «Буду таким, как ты». Коля повел заспанную Паулину завтракать, хотя время приближалось к ужину. Артем вспомнил, что положено знакомиться, и отправился вслед за ними. «Папа, познакомь меня, пожалуйста, с дамой, которая могла бы быть моей мамой», - пропищал мальчик, стараясь произвести впечатление воспитанного ребенка. «Все не так просто, сын мой. Моя первая любовь, - Коля упорствовал в нежелании произнести имя одноклассницы, - не могла быть твоей мамой». «Почему?» «По факту. Прошлое подлежит пониманию, а не нареканию, осмыслению, а не подсомнению, осознанию, а не осмеянию», - Коля готов был призвать на помощь толковый словарь Ожегова в полном объеме, только бы не называть даму по имени. Сын, в отличие от дамы, это понял. Ему вспомнился Андерсен. Он почувствовал, что папа скорее изготовит курицу гриль из своей зазнобы, чем даст намек на ее происхождение. Как Тёма был рад, когда зазвонил телефон. «Привет, мам – трам – тарарам! Мы у папы, и тут есть его первая любовь, - гордо отрапортовал он, - чтоб мама не сомневалась в их мужской солидарности. «Эта дурочка Паулина уже просочилась в папин дом? Передай Польке, что их фирма первая в очереди на банкротство. Пусть работу себе ищет, а не по мужикам бегает». Передавать этот текст адресату не было нужды, потому что и так его все слышали. «Маня – это мать, - Коля, в который раз, убедился в безупречной точности поведения бывшей жены, - Артем, позови маму в гости». «Размечтался, я в «Большой» на премьеру иду и сына заберу. Кудахтайте без нас», - Марина испытывала чувство глубочайшего презрения к мадемуазель Курицыной, потому что сама в девичестве было Голицыной. Но кто об этом помнил… «Объявляется амнистия на сбор стройматериалов, - тут не до порядка, быстро и правильно понял Коля, - куда Тёму вести?» «Выгляни в окошко», - Марина раскачивалась на качелях, рискуя влететь в окно на третьем этаже. Дом мой какой-то очень привлекательный стал. Коля посмотрел на отрывной календарь. 5 мая. Сегодня номер квартиры. Впредь этот день надо будет проводить за городом, а каморка пусть гуляет сама по себе. Желание оказаться за городом немедленно, причем, в совершенно определенном месте, охватило Колю, как смерч. Паулина упала в обморок. Артем, бросив на ходу: «Я сам», - выбежал за дверь, а Колин слух поразили звуки марша, раздававшиеся из кармана пиджака. Открыв мобильник, Коля услышал: «Приветствую тебя, о, вершина арийской расы! Стою в пробке на выезде из города. Хочу щей». «Бу сделано», - Коля пискнул в телефон и закрыл крышку. «Никодим» высветилось на табло. Охота ехать куда бы то ни было пропала, так же, как и желание жить. «Если сам себе не нужен, помоги тому, кто хуже влип, чем ты, и поделом», - эта бабушкина присказка завертелась в Колиной голове, приковав внимание к бывшей невесте. В том, что никто из прошлого не имеет права на его будущее, Коля был уверен. «Надо Поле офис соорудить. Пусть факсы отправляет», - с этим благостным намерением Коля поднес к носу Паулины рюмку коньяку. Она очнулась, а он выпил. «Как хорошо, что ты пришла, родная моя. Я должен на некоторое время отлучиться, и хочу, чтобы ты вела мои дела. Никто, кроме тебя, с этим не справиться». А подумал Коля следующее: «Оказывается, последние 33 года я любил офис-менеджера, потому что знал: офис мне придется покинуть». По этому поводу Николай Дмитриевич опустошил сосуд, напоминавший по форме всех виденных им за истекшие 30 лет обитательниц гаремов, и вышел на балкон. Паулинина малолитражка с достоинством выкарабкивалась из сложившегося положения. «И эта не пропадет», - проглотив как закуску каплю кисло- сладкого оптимизма, Коля принялся за уборку территории. «Если кто-то звал кого-то вечером во ржи», - в Колиной голове звучала божественная музыка, и он чувствовал себя колоском ржи, мерно раскачивающимся в сумерках сознания. «Ой, ты, рожь, не того зовешь», - новый фрагмент его сознания вклинился в хор голосов. Врожденное чувство справедливости не позволило Коле продолжить эту тему. «Того зовешь, не того зовешь. Откуда в людях склонность выдавать ценные указания тем, к кому они не имеют никакого отношения?» - Колина последовательность допускала взгляд со стороны на человечество в те моменты, когда он чувствовал себя колоском. С философским настроением пришлось расстаться, потому что опять зазвучала реальная музыка из чужого аппарата. «Если кто-то звал кого-то вечером во ржи», - Коля изо всех сил старался удержаться в своем мире, - у него наверняка не было мобильника. А когда ж это было?» - Коля даже представить себе не мог то время, когда люди жили без мобильных телефонов. Его мысли плавно перенеслись в век минувший, а бравурный марш закончился.
   Начавшаяся внезапно неделя утешила Колю отсутствием новостей. Он страдал из-за
катастроф и природных катаклизмов так, как будто сам их организовывал. Но хранил это в глубокой тайне. Могли ведь начать лечить. И тогда – век свободы не видать. А у Коли было много планов, и все они были планами свободного человека. Подчеркнув память просмотром дисконтных карт, Коля вышел из дома под тягучий ливень. Дождь, коим назвать поток воды, низвергавшийся с небес, было бы опрометчиво скромно, лить не переставал. Оказавшись за стеклом автомобиля, Коля двинулся вперед, что всегда по понедельникам давалось ему с трудом. Припарковавшись, отправился в пеший поход. Обойдя продуктовые ряды, он переместился к хозяйственным товарам и после непродолжительного раздумья купил несколько наборов прищепок. Затем приобрел в разделе канцтоваров грифельную доску и увесистые пачки с бумагой. Погрузив все в багажник, он телепартировался к дверям Инны Павловны. Раздавшийся звонок застал мать единственного сына за просмотром очередных новостей культуры, интерес к которой у нее не переставал ослабевать последние два десятилетия, после того, как Коля, наконец, искренне, сообщил, что ни на выставку, ни на концерт, ни на просмотр он больше не пойдет. Кому-то нужно было ходить. Натура Инны Павловны, как вокруг шеста в стриптиз - клубе, вращалась вокруг убеждения в собственном аристократизме. Аристократ должен быть богат, знала она наверняка, и поэтому экономила на спичках. Отец Николая был убежденным разночинцем. Собственно, эти убеждения и разрушили их брак. Он жил исключительно на то, что зарабатывал, и гордился этим ничуть не меньше, чем мать – врожденным аристократизмом. Особой удачей он считал возможность оприходовать все заработанные деньги в день их получения. Удовольствие от трат нисколько не омрачалось нареканиями жены и ее вечным нытьем, обусловленным неуверенностью в завтрашнем дне. «Бог даст день, Бог даст работу», - уверенно парировал он. Но Инна Павловна не верила, потому что работу ей не давал никто, даже непосредственный начальник, который всегда довольствовался ее отсутствием на рабочем месте. Коля унаследовал папину модель поведения в финансовом потоке, но мамины гены сыграли свою роковую роль, и, как он не старался, истребить все заработанные за день деньги не мог. А инвестиции – не считаются. Под музыкальное сопровождение редакционных титров Коля успешно миновал надменные взгляды маминых питомцев, не скрывавших своего презрения к редкому гостю, и угрюмо остановился у холодильника. Предвкушая азартное погружение купленных продуктов в тотально заполненные предыдущим сеансом просторы, Коля решил отдохнуть.
- Ты виделся с отцом? – Инна Павловна, обиженно сжав губы, водрузилась рядом.
- Давно.
Не догадавшись предотвратить следующий вопрос, сын с отвлеченной заинтересованностью уставился на дерево, процветающее на балконе.
- Когда?
- Недавно.
- Отвечай конкретно, когда тебя спрашивают о вещах, не имеющих абстрактного
содержания. Хотя твой отец конечно именно к таким и относится.
- Вечером. – Коля тянул время.
- Каким? – Инна Павловна его получала.
- Тем самым. – Коля сдался и добавил, - Хочу есть.
Инна Павловна удовлетворенно вздохнула и достала из хлебопечки батон, из разных,
 8 частей, которого равномерно высовывались отправленные еще в тесто сухофрукты.
- Французский хлеб напоминает мне о том времени, когда я была еще слишком
молода, чтобы понимать, что происходит, и слишком стара, чтобы не понимать, что больше этого не будет. Ни один из маминых афоризмов не мог испортить ему аппетит, потому что он уже слышал их: то ли от бабушки, то ли от прабабушки. Коля отломил кусок и проглотил его с большим аппетитом. Инна Павловна заваривала чай и, продолжая говорить, переместилась на балкон. Оттуда, выдержав достойную паузу, призванную обеспокоить Колю по части высоты потолков, она произнесла:
- И как он?
Коля, не сразу сообразив, кто именно, судя по тону, кот, к которому вскоре надо было бы привозить
кошек, промолчал. Вернувшись на кухню, Инна Павловна четко по буквам повторила свой вопрос, и Коля увидел отца.
- Отлично инсценирует бодрость духа. – Коля решил не таиться и, плюнув, обратился
к холодильнику. Выудив похожий на корабль сверток из-под вороха бумаги, он отрезал кусок купленного на прошлой неделе карбоната и, положив на хлеб, отправил в рот.
- Впрочем, мне это неинтересно. – Инна Павловна налила Коле чай.
- Я достала еще две. - Инна Павловна с гордостью продемонстрировала новый путь
товаров через дисконт и Колин кошелек в ее дом.
– Держи, будешь менее широк и более далек от народа, что неплохо, когда дело-не касается гильотины. Каждый копьек знай свой ручеек. Тебе бы давно пора понять, куда утекают деньги, если ты не пользуешься скидками.
- Туда же куда и если пользуюсь. В карман продавца.
- Да, от глупца. А с использованием, в карман продавца от непобедимого борца за свою
потребительскую независимость.
   Коля положил в кошелек два прибавления, одно из которых вызвало его недоумение
названием «Евроспорт». Было не ясно, что это такое - спорт европейского характера и
какие вихри, благожелательные или враждебные, занесут туда Колю для приобретения чего то существенного. Второе же было тривиальным. Карточка постоянного покупателя в магазине садового инвентаря давала возможность приобретать каждый пятый комплект живой изгороди со скидкой в 20 процентов. «Мать – это путь в жизнь, и каким бы тернистым он ни казался на первый взгляд, он верен, потому что другого такого нет», - так бабушка наводила мосты между дочерью и зятем, когда Коля был маленький. Бабушкины слова нужно было запоминать как догму, но с возрастом Коля позволил себе комментировать их по-своему. Все, что исходит от матери – это вехи на пути, или семафоры, светофоры, маяки. Выбирай, что хочешь, но не игнорируй все целиком и полностью. И чем больше учтешь, тем глубже поймешь. Хотя чтил Коля скорее отца. А с материнскими предзнаменованиями допускал некоторые вольности. Не удивительно, что его мысли закрутились вокруг суррогатных матерей. Интересно, они дают путь истинный или ложный? Поскольку путь этот сложный, то он, скорее всего, не истинный. Гениальное – просто. Это он знал давно. Европа, спорт и садовый инвентарь должны описывать круг его сокровенных желаний, и кто, как не мать, знает это, пусть безотчетно. Коля любил превращаться в компьютер, решая мамины головоломки.
 - Европейский спортивный автомобиль из 8 букв, первая «М», - послышался ее
голос из спальни. - Не годится для перевозки живых изгородей.
Коля сыграл свою игру, и за это был наказан. Инна Павловна разорвала журнал с кроссвордом и рассыпала глянцевые листки по полу. Так она указывала путь истинный во всех отношениях. Время двигать мебель наступило, а детальный план запаздывал, поэтому пришлось двигать шкаф в неизвестном направлении. Дальнейшее пребывание сына было обусловлено жесткой необходимостью передвинуть две книжные полки дважды по четырем сторонам комнаты, найти идеальное место для уже отдавшегося вечности совершенно уникального трюмо и, наконец, повесить новую люстру, купленную к недавно выстиранным шторам. Коля с заданием справился, но мысль о суррогатных матерях не покидала его. Оставив прищепки и набор развивающегося оригамана с потенцией персональной выставки на грифельной доске впрок, Коля, поцеловал мать трижды, надел ботинки, которые стали жать, обидевшись, что не они пинали шкаф и полки, и откланялся. Ливень закончился, когда Коля вышел из лифта. Оставшиеся часы понедельника он решил провести в кино. И это понятно. Невозможно в один момент отказаться от укоренившейся привычки соприкасаться с миром искусства по вторникам, а решение расстаться с безалаберной жизнью не подлежало пересмотру. Под надежным навесом кинотеатра на набережной Коля отряхнулся от дождя и прошел внутрь. Тишина сопроводила Колю к билетной кассе, на прилавке которой в строгом порядке были разложены рекламируемые картины. Первый листок вкрадчиво повествовал об утонченной истории любви страхового агента к запутавшемуся в себе пьющему актеру. Религиозные мотивы прослеживались сквозь изображенную в углу сцену воскресной службы, залитой слезами раскаяния обоих. Второй готовил зрителя к авантюрному роману активиста внутреннего сведения чужих счетов с тюрьмой. Любовная линия была в шляпках разного цвета по четырем краям листовки. Коля задумался и взял третий. Разбросанный текст сбивчиво внушал опасность со всех концов. Коля понял, что не для него, но углубился в верчение призывного проспекта. Речь и текст шли об адвокате, настойчиво преуспевающем в жизни. И имеющим то ли три образования, то ли ни одного, это видимо была одна из интриг, придуманных сценаристом. Поскольку жанр был «без прикрас», Коля ожидал подвоха. Оказалось, что с течением времени адвокат становился все более несчастным. Это Коля обнаружил, перевернув в 12-й раз сделанную с выдумкой листовку. Парадокс заставил режиссера пойти ва-банк и убить адвоката, чтобы воскрес он уже во снах следующего успешного юриста с предупреждающими маневрами фрейдистского
характера. По замыслу творцов эта увлекательная бесконечность должна была привести
зрителя к верной оценке своего настоящего времени и страдательного залога. Финал анонсирован не был, так что предугадывать развязку оставалось только в зале, чего Коля решил не делать. Страдающие карьеристы не были его темой. 4-й фильм шел по утрам и был детским. Его герои боролись за независимость левостороннего движения от правостороннего. Героями были знаки, и речь шла о правилах дорожного движения. Это был обучающий фильм. На последний Коля решил пойти. От неизбежности. Читать о чем он даже не стал. Экран, вздохнув, предложил титры компании «Виток» и погрузил зрителей во тьму. Оказалось, на планете Х, имя ее Коля не запомнил, давно бушуют страшные ливни. Компания, обеспечивающая сушу, затеяла бойкот, и соседствующая недоброжелательная планета объявила войну. Всем жителям планеты Х пришлось обороняться, причем безуспешно. Практически все погибли, а оставшиеся вынуждены были ретироваться на Землю, где, притворившись нормальными людьми, осели. Нравственные искания героев замучили соседей и те подали на них в суд, где выяснилось, что инопланетяне вовсе не земляне, что естественно, и адаптироваться до такой степени не могут, а приспособления не понимают вовсе. Тогда, не имея возможности отправить их обратно, земляне решили пришельцев приспособить, но те устроили бунт, не желая жить в пол силы, и опять началась война, на сей раз уже с Землей. На этом этапе Коля заснул. Потом подключились силы Марса и Юпитера, Прозерпины и Сатурна. Проснулся Коля под мелодичную музыку титров, возвещавших о конце просмотра. Так и не узнав, что в финале победила любовь, Коля вышел опять под дождь. Был вторник. Он так хотел спать, что готов был провести в постели как минимум сутки. Такое с ним приключилось впервые в жизни. Его норма – бессонница или, как сам он именовал ночные бдения, «штурм крепости, защитники которой спят». Коля умел использовать свободное от человеческих мыслей пространство как плацдарм для решения насущных задач.
   В среду утром Коля проснулся. Это было уже довольно заметно по вытянутой из-под
одеяла ноге и тянущейся к чашке на прикроватном столике руке. Чашки не было. И сына
тоже. Коля посмотрел на мобильник и понял, что наступила среда. То есть он спал больше
суток. Он стал нормальным человеком, и его потянуло на подвиг.


Глава 2

   Илларион Ильич и Филипп Петрович – близнецы. Мама не была уверена в том, что
отец у них – общий, и поэтому дала им разные отчества. Ее муж, Илья Петрович, в тот год
дома отсутствовал, а жизнь – продолжалась. Вернувшись, он несказанно обрадовался прибавлению семейства и начал строить новый дом. Когда дом подводили под крышу, родилась Аринка-как картинка, умница и всеобщая любимица, которая так и продолжает смотреть на всех свысока, оставаясь на стропилах. Она абсолютно уверена в том, что жизненный успех определяется правильным распорядком дня и умелым его нарушением. В летнюю пору от 9 до 12 часов Аринка, как правило, сидит на садовой скамейке и беседует сама с собой. Она считает, что это – самые счастливые часы в ее жизни, потому что иногда ей удается что-то понять. Думать она любит до безумия, а вот делиться своим знанием – нет, потому что уверена – каждый должен доходить до всего сам. Не любит Аринка, когда звонят в ворота. Но она справляется с собой и, повесив топорное выражение лица, идет открывать. Гость, человек средних лет с хорошей выправкой и едва заметной ленцой в движениях, уставился на Арину с восхищением. В ее глазах ответного восторга не наблюдалось. С радостным лаем к вновь прибывшему бросились две огромные псины неопределенной породы. Гость распахнул им свои объятия и вмиг оказался обслюнявленным и исцарапанным от избытка чувств.
- Привет тебе, Птица Небесная. Я тут мимо проезжал. Решил твоим красавцам корм
забросить.
- Идиот, - выпалила Арина вместо «здравствуйте». – Не едят они эту дрянь. Это же
уникальная порода. «Грибоеды» называется. Я их кормлю исключительно белыми. Они не
только дом сторожат, но и грибы находят.
- Преимущественно, червивые, я так думаю. – Гость явно не хотел оставаться
идиотом. – Собаки, как и волки, не вегетарианцы. Может, ты им жизнь отравляешь?
- Знал бы, о чем говоришь. Это – не первое поколение грибоедов. Посмотри, какие они
бодрые, и как прекрасно себя чувствуют!
- В каком поколении? Извини, за нескромный вопрос.
Аринка покраснела. Она, как человек ищущий, не позволяла себе лгать.
- В полуторном.
- Поясните, пожалуйста.
- Отец их на грибах вырос, а маму я уже взрослой подобрала. Я не знаю, чем ее
кормили в детстве. А щенков я выкармливала правильно.
- Так это щенки?
- Нет, это взрослые особи. Забирай свой корм и вали, куда ехал.
Гость покорно приподнял мешок и направился к калитке.
- Могу тебя чаем напоить, с пирожками. Я не свинья какая-то бесконечная. Но корм увезешь обязательно.
- Строгая ты, несправедливая, но собаки тебя любят.
- И братья меня любят, и родители.
- А братья кого-нибудь, кроме тебя, любят?
- Конечно, зазнобы у них имеются – хоть куда.
- Хотелось бы узнать, где они их выискали. Тут на сотню километров – никого.
- Неправда Ваша. Люди тут живут, только в глаза не бросаются. Илларион любит Русалку, а Филипп – Матрешку.
- С Матрешкой понятно, Матренин двор в анналах имеется. А на Русалку можно
полюбоваться?
- Нет.
- Почему?
- Угадай с трех раз.
- Она не выходит при свете дня. Я могу подождать.
- Не угадал.
- Она – такая страшная деревенская девка по имени Руслана, или, как с некоторых пор
принято говорить, Пуклаха, и смотреть на нее – вредно для здоровья.
- Нет.
- Идем чай пить. Мне просто необходимо промывание мозгов.
Арина накрыла стол в беседке.
Гость выпил чаю и наморщил лоб. Светлые мысли явно обходили его стороной. На небе
сгущались тучи.
- Сдаваться можно?
- Нет. Идиотизм в полном объеме – вот, что дает промывание мозгов.
Гость отдернулся, как от внезапного удара, и тихо сказал:
- Она меня не любит и поэтому встречаться со мной не будет.
- Три с минусом за ответ. Она никого не любит, но, тем не менее, кое с кем
встречается. Ты ее не увидишь, потому что ты ее не любишь. Она не показывается тем, кто ее не любит. В отличие от меня.
- Ты учительница?
- Нет, я искусствовед. Но это – мое третье образование.
- А второе?
- Филолог.
- Первое?
- Ветеринар, придурок. Как бы я могла заниматься разведением новых пород, если бы
не имела специальное образование.
- Послушай, с виду тебе не больше двадцати пяти. Когда ты успела отучиться в трех
местах.
- Угадай с трех раз. Подсказка: учусь я, преимущественно, здесь. Еще подсказка: «Две
дочки и две матери. Сколько всего?»
- Понятно. Комбинация очного, заочного и вечернего. А братья твои, они тоже такие
образованные?
- Конечно, и у них по три на брата.
- А за сколько лет, если не секрет?
- За 9, а мне – 26.
- Ну и народ в российской глубинке.
- Не глубинка это, и мы – не народ.
- И ты заблудился, ее часовой, - гость осмотрелся, явно недопонимая, что он тут делает.
- Поеду, пожалуй. Спасибо за гостеприимство. Тебя подбросить куда-нибудь?
- В больницу, - Арина, собрав со стола оставшиеся пирожки, убежала в дом и
вскоре вернулась оттуда с большой спортивной сумкой.
- Что-то с близкими? – гость, по мгновенно появившейся сосредоточенности, понял,
что Арина спешит к пострадавшим в катастрофе.
- С близкими все в порядке, у меня сосед – идиот, попал в аварию, попробую
вразумить.
- Так это ты о нем постоянно думаешь и поэтому меня идиотом величаешь?
- Нет, ты – сам по себе, он – сам по себе.
- Ты его любишь?
- Нисколько, у меня к нему чувства – хуже родственных. Я думаю, он брат моему
брату, значит, и мне брат. Жил - жил, не тужил, а тут вдруг биться начал. В первый раз
ГАЗЕЛЬ по нему чиркнула. С ним все в порядке, а половины НИВЫ, как не бывало. Это –
второй. Об опору моста долбанулся. Не успел правый бок подчинить, как тут же левым
вмазался. Счастье, что газ не взорвался. Он тут недавно свою старую машину
модернизировать решил. Под газ переделал ради экономии. Тут-то черти и пошли в пляс.
Самое противное, что он снова хочет ее ремонтировать. Любит очень.
- А где машина?
- Вон стоит, рядом с его домом, на пустыре.
Водитель, развернувшись, подрулил к останкам НИВЫ. Выйдя из машины, он
радостно захлопал в ладоши.
- Чувствует моя душа, она – на ходу! А раз она на ходу, то я ее украду, - глаза его
начали искриться, и он превратился в совсем другого человека, ловкого и бесшабашного.
- Не смей трогать чужое. Вася помрет с горя, если ее потеряет.
- С горя не помрет, а от ожогов – может. По логике вещей, а ты – умная девочка,
знаешь, что у вещей есть своя логика, следующий удар – в зад, а там – газ. Пересаживайся за руль, поедем караваном.
- Если ты угонишь эту машину, то я украду твою.
- Не сможешь.
- Почему?
- Угадай с трех раз.
- У тебя суперсовременная дистанционная охрана, ты из любого места можешь ее
остановить.
- Нет.
- Бензин вот-вот закончится.
- Нет.
- У тебя в кармане пистолет, ты прострелишь шины.
- Нет. Двойка тебе, красавица. Открывай бардачок. Арина открыла бардачок и
достала оттуда папку. Документы ее ошеломили.
- Это моя машина?
- Да, не грусти, чтобы угадать с трех раз, надо принадлежать другому кругу.
Ни один ветеринар не догадался бы. Поехали. Угон набирает обороты.
Не успел караван выехать на главную дорогу, как Арина начала сигналить. Ее
приятель вышел из битой НИВЫ и сел в ее машину.
- У меня тоже есть для тебя подарок в папке. Собрала все свои опусы, хотела Васю
повеселить, но, видать, сегодня не его день. Мужчина с искренним интересом развязал
тесемки объемистой папки.
- Это все – мне? В подарок? За какие – такие заслуги? По-моему, это слишком.
- А, по-моему, в самый раз. Порядок – хронологический.
Ошарашенный кавалер начал перелистывать страницы, задерживаясь на заголовках.
- «Жив, здоров и недоволен», - это, надо думать, про Васю и предыдущую аварию.
- Так точно.
- «Девушка и полковник» - это про нас с тобой. Ты думаешь, что я – полковник?
- Нет, просто ты ассоциируешься у меня со словом «Тополь», а тополь – это не только дерево, это еще и название оружия какого-то. Так получился полковник. Ты же мне так и не представился по-настоящему.
- Николай Дмитриевич Соколов, коммерсант.
- У тебя свой автосалон?
- Нет. Я продаю все, что хотят купить, и покупаю все, что хочу иметь, - нехорошая
пауза повисла в воздухе, но Коля ее быстро окультурил контекстом происходящего, - это
патология какая-то. Даже, когда я пытаюсь сделать подарок, все равно происходит
товарообмен. Сама видишь.
- Мои тексты – не товар, они скучные, неинтересные, вымученные, как вся моя жизнь.
Аринка-как-картинка неэстетично размазала слезы по лицу и, стараясь себя утешить,
пробормотала, - хорошо, что не накрасилась.
- Никодим, Никодим, лучше б ты был нелюдим, - Коля произнес эти слова помимо
своей воли и тут же вспомнил о марширующем мобильнике, - от кого ты спрятала его в
моем кармане?
- К тебе положила случайно, может, чтобы облегчить свою жизнь, может, чтобы
взгромоздить на тебя свое прошлое. Не помню, когда я это сделала. Но хорошо, что так
получилось. Знаешь, что это была за тусовка в баре? Это был девичник. Прощальный. Я
замуж выхожу.
- Ни за что бы не догадался. А зачем девочки в мальчиков переоделись?
- Это были настоящие мальчики, дружки мои. У меня нет подружек – девочек, а
традиции соблюдать надо. У меня свадьба через неделю и венчание. Не веришь? Поехали, я тебе платья покажу.
- Платья – это чтоб наверняка. Приметы – дело святое.
Объехав старую Ниву, несостоявшиеся посетители стационара двинулись в
обратный путь.
- Навестить Васю можно и позже. У него сейчас родственники, ему не скучно, -
неумелые оправдания, так же, как и безотчетное желание показать платья, выдавали
растерянность Арины, обреченной следовать ею же самой придуманным конструкциям.
- Как приятно, когда тебя везут. Везут смотреть платья, потому что ты случайно оказался
подружкой на девичнике. Такого со мной никогда не было, - Коля не мог серьезно
относиться к такому повороту событий, но веселье получалось какое-то вымученное, –
Можно, я убью Никодима?
- Как? – лицо Аринки выразило смесь восторга и отвращения.
- Молнией. Скажу: «Лети, лети лепесток через Запад на Восток и попроси самую
сильную молнию стукнуть Никодима по башке». И все, дело в шляпе. Но у этой шляпы
должны быть правильные поля. Коля представил себе правильную шляпу. Она была похожа на летающую тарелку. Он не хотел думать о шляпах, молниях, летающих тарелках. Он хотел в лес, туда, где мох, сосны.
- У нас тут змей полно. Сейчас у них брачные игры. Они невнимательные становятся
и агрессивные очень, - чужая невеста продолжала демонстрировать свои паранормальные
способности.
- Моя бывшая жена тоже умеет читать чужие мысли, - Коля, как за соломинку,
ухватился за свою удачную жизнь, - но счастья ей это не приносит.
- Своих что ли мало? - Коле эта реплика, как порыв ласкового ветра, отогрела пальцы.
Хорошо, что не нравится ей упоминание о моей жене, пусть и бывшей. Ревнует, значит, не
хочет отпускать. Хотя это можно было заметить и раньше, когда она разворачивалась. Мы
едем смотреть платья. Брррр. Коля решил поработать мотором грузовика, который он видел в раннем детстве, - расскажи о Никодиме.
- Никодим – человек одного чувства, и чувство это – голод. - Арине, эмоциональный
спектр которой был сродни северному сиянию, это нравилось. Она была уверена в том, что всегда сможет его удовлетворить. А это – главное в семейной жизни. Ее отец, человек тонкой организации, после двадцати пяти лет семейной жизни, был готов к разрыву. «Вся жизнь – коту под хвост», - с этой фразой Аринина мама просыпалась, выходила из дому,
возвращалась обратно и ложилась спать. Арине было ее жаль, хотя кота она любила. И ни
при каких обстоятельствах не хотела повторить мамину судьбу. Поэтому старалась держаться подальше от тонких натур. Она поддерживала идею единства и борьбы противоположностей как залог счастья в личной жизни. Другого она не видела, а того, что счастье оказалось непрезентабельным – не замечала. Вводить Колю в курс дела у Арины не было ни малейшего желания.
- У нас любовь и страсть, - все, что она смогла из себя выдавить.
- Коля, хоть и понимал, что это – неправда, уважал чужую жизнь, да и интерес к ней у
него падал с ускорением свободного падения. Платья, как и обещал, он посмотрел.
Стандартная красота, свидетельствующая о том, что невеста не собирается рожать в
ближайшие два месяца. Хотя и этот вопрос Колю уже не интересовал. Он был хорошо
устроен в плане личной жизни. Его не волновали чужие женщины. Стоило ему заметить за спиной дамы чью-то тень, как он тут же переключал внимание на новый объект, и так до тех пор, пока не находил ничейную территорию. К сорока годам его жизнь успешно структурировалась, и он сам был немало удивлен этой вспышкой молнии. Но небо затянули тучи, что предвещало гром. Коля быстро собрался и уехал, не оставив своих координат. Дома, вытряхивая содержимое карманов, дабы избежать ненужных звонков, Коля обнаружил исписанную мелким почерком визитку странного содержания. Там были и мэйлы, и факсы, и паспортные данные будущих молодоженов, изрядно сдобренные телефонными номерами. Такой бред Коля проигнорировать не мог. Он сел за компьютер и загнал всю цифирь, а также сопровождающие ее буквы в базу данных со странным названием: «Камертон».
- Я уехал в Баден-Баден, - вот вам и спам, - Коля швырнул эту фразу в мир так, как будто до него этого никто не делал. И уехал в Амстердам.
   Малейшее напоминание о неудаче повергало Колю в уныние, а угодить в пропасть,
кишащую гадами ползучими, он не хотел. Его мысли, не имея для того достаточно-серьезных
предпосылок, периодически возвращались к Арине Родионовой и ее избраннику, Никодиму Турочкину. Планетарное влияние их романа на судьбы человечества вызывало у Коли сомнение, но думал он о них так, как будто от их отношений и в самом деле зависели судьбы миллионов. Вконец измучавшись, Коля понял, как на них можно заработать. «Аринка – очень нетипичный экземпляр, что позволит ей стать героиней не нашего времени. Никодима, к счастью, я не видел, а только слышал. Могу соорудить все, что угодно», - Коля начал рисовать. Как герои мультфильма, они были безупречны, в отличие от Коли как художника - мультипликатора. Он был ленив. Запал иссяк практически сразу же после создания плотного образа Никодима. Но сдаваться Коля был не намерен. «Спасибо Амстердаму за цветовую гамму», - торжественно произнес он, стоя на трапе самолета, улетающего в Тиват.
   Тиватские просторы оказались взлетной полосой аэродрома. Раньше Коля здесь не
был. Не проявив ровно никакого интереса, кроме сугубо официального, к документу,
удостоверяющему Колину личность, таможенники, общаясь между собой, впустили его в
недра здания аэропорта уже по ту сторону реальности, от которой Коля бежал. Свой багаж
Коля не обнаружил, что его крайне обрадовало, потому что он давно мечтал избавиться от
Вещей. Багаж предпочел Белград. Свободного такси тоже не было, поэтому он решил идти пешком. До ближайшего пункта назначения Коля рассчитал 4 неспешно пеших часа и приземлился в месте с заманчивым названием Будва, по понятным причинам настроившего его на романтический лад. Именно здесь ему показалось актуальным погрузиться в воду или, взирая на небо с горы, поразмышлять о том, что будет, если его интерес к противоположному полу не иссякнет вовсе в ближайшие 50 лет. Место оказалось подходящим. Он быстро нашел кров и, включив телевизор с количеством каналов, превышающим содержимое холодильника, на котором он стоял, занялся просмотром. Будучи искушенным в области порнографии и бытового эклектизма домохозяек, часть пришлось сразу исключить, дабы не впасть в глубокий непрофессионализм, из которого, Коля знал это точно, вылезти было нелегко. По крайней мере, потому, что желание погрязнуть было велико. Его взгляд остановился на детском канале, демонстрирующем взаимоотношения квадратного персонажа мужского пола и круглой барышни, которые в течение длительно усыпляющего промежутка времени, пытались наладить взаимоотношения путем проникновения в одну дверь. Пространство за дверью для зрителя было незримо, а когда Коле стало ясно, что дети должны усвоить, как квадрат входит в круг, а круг в квадрат, причем, почему-то перед сном, разозлился. Потом успокоился, сообразив, что канал вещает круглосуточно и по всем странам. Будучи человеком не пошлым от природы, Коля сформулировал лишь в глубине сознания, что их проблемы сугубо физиологические и вынырнув на поверхность понял, что квадрат не любит круг, а круг погряз в страсти. Глотнув на ночь жидкость, смешавшуюся с солидарной, грозившей наутро превратиться в насморк, Коля внимательно оглядел окрестности. Вокруг не было света, что его насторожило. Телевизор также не работал. Коля не считал цивилизацию отсталой, но причина отсутствия энергии в столь милую летнюю ночь, а главное шума по этому поводу, его удивила. Город молчал. Коля решил соответствовать и, чего давно с ним не было, заснул стоя.
   Всю дорогу до Тивата, теперь он вспоминал это во сне, он трудился над моделью
генератора текстов. Начал проводить свои странные эксперименты он давно, еще учась в
университете. Когда перед его внутренним взором возникала картинка, заслуживающая
отображения, он запрашивал соответствующий ей ряд цифр у Центра Вселенной. Другие
источники его не интересовали. Воспринимая эти цифры, он думал о Марине. Поутру из-под ее пера выходил опус, довольно точно описывающий виденное Колей накануне. Чем больше было нежности в Колиных мыслях, тем точнее был narrative. После серии успешных экспериментов Коля понял, что миром правит любовь, и успокоился. В качестве побочного продукта он получил несколько литературных премий, потому что Марина всегда и все подписывала его именем. Суть происходящего он хранил в тайне от всех, даже от себя. Но теперь он был поставлен перед выбором: либо войти в ту же реку, либо отрубить себе голову, потому что она упрямо возвращалась в поле их деятельности. Чтобы не было точного повтора, на утро следующего дня Коля решил передавать цифры на вход предварительно изобретенного софта, отдаленно напоминающего искусственный интеллект времен его дедушки. Поскольку предполагалась визуализация невиданного, он разместил базу в самом красивом месте на земле, в горах на побережье Адриатического моря. Единственным неудобством было то, что поток информации приходил на клавиатуру только через пальцы, а возникал в голове, когда он плавал на спине и смотрел в небо. И приходилось держать эти цифры в сознании, пока не доберешься до суши. И это было время застоя для коры головного мозга, а хотелось реформ. Напрашивался простой вариант: вызвать Марину, но это привело бы к хроническому застою, чего Коля допустить не мог. Процесс пошаговой итерации надоел ему через неделю. Пришло время принимать управленческое решение. Несмотря на то, что Коля никогда не рискнул бы причислить себя к сонму образованных людей, кое-что о мире он знал. Случайные книги и непредумышленные знакомства привели его в круг проблем, решая которые нельзя было рассчитывать на одобрение официальной церкви. Поскольку интерес к устройству мироздания не числился среди смертных грехов, Коля без малого четыре года посвятил глубокому погружению в оккультизм. Масоном он не стал. Ритуальные действия, как и прочие массовые мероприятия, вызывали у него головную боль, но основополагающие принципы он впитал, и пользовался ими без зазрения совести. Перебирая на берегу камушки, он алгоритмизировал поведение героев драмы. «Пусть плывут по течению, подумал он не без доли легкой иронии, - а я буду кататься на волнах». Месть удалась, и Коля после купания с непреходящим интересом разглядывал картинки из жизни конкурирующей компании. Он мог убыстрять ход времени по собственному усмотрению и мог вставлять палки в колеса. Во втором случае он всегда делал «пометки на полях» и отмечал: они могут поступить иначе. Развлекаясь таким образом в течение месяца, он заметил, что взял на себя функции Господа Бога. Будучи человеком малообразованным, он не мог вспомнить аналоги из мировой литературы, но кино двигалось в этом направлении ничтоже сумняшеся. Николай Дмитриевич Соколов зарегистрировал
киностудию под названием «НДС», рассчитывая, что все невыплаченные им налоги на
добавочную стоимость преобразуются в инвестиции данного проекта. Его мечты превзошли ожидания. Он зацепил налоги планетарного масштаба, и процесс пошел. Подумывая об экранизации, Коля решил заменить рисованных героев живыми. Кастинг доставил ему огромное удовольствие, но просмотрев действие персонажей на фоне неба, он решил отказаться от звезд. Он вспомнил, что не забыл запечатлеть Аринку на мобильнике. Изображений было достаточно, чтобы запустить процесс моделирования движений. Никодим был представлен фоткой из интернета. Результат получился не ахти какой, но Коля был им удовлетворен. Корявые движения и нелепые поступки героев хорошо согласовывались в его сознании с представлением о том, чему быть, а что можно миновать. Параллельно Коля открыл фирму под названием «АНДС», что означало «Абсолютно недостижимые события», и собрался пустить свои идеи визуализации в тираж. «Вот и посмотрим, кого люди любят больше: себя или звезд», - решил он и отправил для проверки текущий ход событий Аринке на мейл. «Она полюбуется и сравнит, и напишет рецензию, - наивно полагал он, перекидывая фильм, - а может, одумается и перезвонит». О том, что он не оставил своих координат, Коля забыл.         
   Размышления над превратностями судьбы привели его в одно из наиболее судьбоносных мест побережья, в грот добрых намерений. Коля всерьез задумался о том, кому он по-настоящему желал добра. И понял: никому. А уж Никодиму – и подавно. А это значит, что разработанная им модель поведения заведомо лишена хорошего конца. И кому такое может понравиться? А Коле хотелось нравиться. Две недели на берегу моря, даже при очень интенсивной интеллектуальной работе, оставляли много место для счастья. А он уже месяц купался в волнах божественной любви. Пора было опуститься на землю. Коля пожелал добра себе лично и запустил процесс моделирования со своими данными. Выбрав режим «Гениальное – просто», он засмотрелся по сторонам. За время подготовки материала для просмотра он успел заметить, что круглого в окрестностях полно, но формы не оставляли надежды на естественный ход развития процесса. Когда Коля был маленький, его не интересовали девочки, которые играли в куклы. Он тяготел к тем, кто катался на качелях. Он любил загадки без ответов и нисколько не смущался тем, что не знает, что сказать. «Будем вместе, пока не догадаемся», - радостно предлагал он очередной подружке и превращал совместный поиск в бег по пересеченной местности. «Беги, пока не упадешь. А когда упадешь, скажи слово. И я буду бежать, пока не упаду, и я скажу слово. Из этих слов мы составим ответ», - такова была в общих чертах процедура поиска, пока бабушка не начала вести с ней борьбу. С ее точки зрения Коля, и никто иной, был виноват в том, что наиболее часто употребляемым в женской среде словом стало слово «блин». Разглядывать дам Коле надоело раньше, чем comp счел возможным сообщить хозяину о состоянии готовности. Находясь в режиме ожидания, Коля придумал оригинальный, с его точки зрения, ход: погрузить всех во мрак, и пусть видимыми становятся только те, кто поступает искренне. Ввести параметр оценки искренности он не успел, потому что его move был готов, и первым движением, идущим от всей души, было нажатие кнопки «Пуск». Просмотр Колю удовлетворил вполне. Про мрак друг «Камертон» понял, и это – приятно. А для любви время не пришло, и это – понятно. Жить близко к тексту Коля любил. Конечно, если текст шел из Центра Вселенной, а другие он не воспринимал. «Хотелось бы узнать, удастся ли мне победить мрак», - Коля запустил блок «Сон в вертикальном положении», и вернулся к мыслям о критерии искренности. Мозг тут же подсунул «Повесть о настоящем человеке». Настоящий человек – это тот, кто может отрастить утраченные органы. Такое определение Коле понравилось, хотя книга вроде была не об этом. «Лучшее, что есть в хорошей книге – это название, что внутри можно не читать», - это Коля знал с детства, и беззастенчиво эксплуатировал полюбившиеся заголовки. Head righter из него получился бы отменный, но по специальности Коля не работал ни дня, потому что у него была какая-то патологическая тяга к смене профессий. «Конечно, мало на свете сыщется дел более интересных, чем возвращение утраченного, - Коля не без огорчения поймал себя на восстановлении интереса к Арине. - Восемь одежек, и все без застежек. Чем же она меня так зацепила?» - на этот вопрос подсказки от мозга не последовало, более того, отключилась память. Но правое полушарие работало исправно. Лучший физик на планете, Коля всегда знал, как его зовут, а тут – забыл, учил его отращивать утраченные органы.
- Мы с тобой так до оживления мертвых не дойдем?
- На оживление мертвых не пойдем. Это – подло, отнимать у человека детство. - А
руки – ноги отнимать – не подло?
- А руки – ноги – закономерно. Нечего было с усеченной вселенной заигрывать.
- А я и не заигрывал с усеченной вселенной.
- Так у тебя и руки – ноги целы.
- А ты заигрывал?
- Заигрывал, заигрывал, да так заигрался, что дальше – некуда. Вот и сижу.
- Так ты отрастил бы себе ноги.
- А зачем мне другие ноги? Мне такие в самый раз.
- Ну, ты, мужик, даешь.
- Я не только даю, я еще и беру.
- А у меня что возьмешь?
- Уже взял.
- Что?
- Свободу.
- Когда?
- А когда ты своих персонажей по накатанной запустил. Тут-то я твою свободу и взял.
Как ты, так и к тебе.
- Так они – тупые, им свобода не нужна.
- Не суди, да не судим будешь.
- Аринка могла уехать со мной.
- Не могла. Ты ей машину всучил. Мол, катись, милая, куда хочешь. Она и покатилась.
- Она могла бы возить на ней наших детей.
- Каких детей? Дети от поцелуев не получаются. Тут вертикаль нужна. А ее не было.
Да и машины ты меняешь каждые полгода. Какие дети?
- Я чувствовал, что у нас могли бы быть дети.
- Целый детский сад, если бы ты сподобился его купить.
- Купить – продать! Ты думаешь, я больше ничего не могу?
- Можешь, но не знаешь, что делать, чтоб сложилось. Вы с Ариной – нормальная пара,
но ты был женат, и ей надо откусить от этого пирога. Всему свое время. Она боится, как и ты боялся. Это очень страшно: жить в открытой вселенной. Глаза разбегаются.
- А ты где живешь?
- Там, где сижу
   Коля вспомнил этот диалог не случайно. В свободное от изучения искренности время ему приходилось погружаться в солнечный день, благо в Будве было солнечно и призывно свежо и прогуливаться по берегу моря, как предполагал Коля делали все мыслители рано или поздно в своей жизни. Межсезонье, как известно, любимая пора гениев, так что то, что он оказался здесь в конце февраля, было разумеющимся доказательством его уникальности. Колин маршрут был прост: по прямой. Он выходил из пансиона, в котором остановился, шел на запах моря, привлекательный для всех возрастов манящей нежностью причала. Одна половина будванских бездельников русского происхождения просиживала свое время с левой стороны от причала, другая – с правой. Закодированные алкоголики пили чай и восторгались видом. Те же, кто еще мог позволить себе активные возлияния, пили все остальное. Коле не хотелось ни к тем, ни к другим, хотя по неопределенным, едва уловимым очертаниям соотечественника можно было узнать сразу. В первый день Коля купил темные очки, во второй шляпу с широкими полями, закрывающую половину лица минимум, вторую Коля прикрыл на третий день купленным зонтом, чтобы выглядеть совсем уж по-идиотски. Его это не смущало, кретинами выглядели все, еще до того, как начинали говорить. О чем их никогда никто не просил. Эта публика, кому-то с богатой фантазией может и напоминавшая пресловутый Баден-Баден, описанный классиком, была идеальна для Колиных исследований. Искренни были только одиночки, угрюмые, уткнувшиеся в свои напитки хмыри, проклинавшие пребывание на белом свете, или возвышенные полусвихнувшиеся добродеятели, которых занесло в эту обитель с целью «деловая поездка», о которой они давно позабыли и чувствовали себя спокойно. Коля написал у себя на спине «не хочу никого видеть» еще в первый день, так что не беспокоился о неприкосновенности. Его спина считывала людей, лик был устремлен в море. По прошествии недели, погружения в организм более 15 литров алкогольных напитков различного состава, преимущественно местного производства и качественных продуктов, которыми славилась страна пребывания, Коля заскучал. Он продолжал смотреть детские каналы, каждое утро выходил на балкон и сидел рядом с пальмой, пил крепко сваренный местный кофе и тосковал. Во-первых, не шла из головы Аринка, которая уже, к счастью, не маячила как картинка, но и не выкидывалась из памяти напрочь. Несколько раз он, предвкушая пробежку сбежавшей невесты, порывался набрать номер или отправить мысль в полет, чтобы убедить ее злостно предать Никодима и, купив билет на первый попавшийся рейс, прилететь к морю, то есть к нему, к Коле. Проанализировала ли она его творчество, было неясно, - сигналов не поступало. Коля утешал себя тем, что его эгоистичная проба таланта была основана не на искреннем желании чистого творчества, а на сугубо меркантильно-манипулятивным аспекте животной страсти, постигшей его из недр вполне духовного чувства, и потому не прошла цензуры. Без разницы, думал Коля, вышагивая по дороге, которая в Будве была одна. Город с одним путем и тем, к морю, казался Коле идеальным пристанищем нерешительных мечтателей, радостно откидывающих ответственность за свои поступки. Решать здесь было нечего. В процессе ходьбы можно было думать. Большая часть населения думала о плоти, меньшая о крови. Колино сознание выработало оптимальную модель существования – думать о любви. Арина была недоступна и думала о Никодиме, Коля блокировал поступающие файлы и лежал на берегу. Он был не единственным купающимся в это время года. Некоторые погружали себя в воду с целью ведения правильного, с их точки зрения образа жизни, все остальное время они были отпетыми подонками, напрочь лишенными совести, другие спьяну, третьи просто так, согласно купленным билетам, в турагентстве им забыли сказать, что купальный сезон открывается через два месяца. Среди всех них не было ни одного иностранца. Все горделиво потряхивали российским происхождением, не собираясь его навещать под страхом выстрела, в некоторых случаях в буквальном смысле.
   Коля пребывал в Будве 11-й день: что-то должно было произойти в этот день парных соприкосновений. Бармен настоятельно советовал публичный дом, отмечая тоску на Колином лице, афишы – концерт национального ансамбля. И то и другое не возвещало удовлетворения, психическое от физического Коля отличал четко. Был еще вариант отправиться по горам, которые в этой местности были альтернативой морю, но необходим был стимул, поскольку ослом Коля не был, и погонять его было некому, пришлось стимул изобрести. Вместо осла он решил стать послом и выполнить миссию доброй воли по переносу чужих страданий на ничейные в этих близко к Богу расположенных деревушках. Закупив необходимые компоненты. Коля собрался и утренним автобусом отправился в глушь, именовавшую себя Плевля, лингвистическая ассоциация Колю не посетила, он был доволен принятым решением и двигался вперед, в обратную сторону от моря. Разумеется, была среда. В четверг Коля потянулся в дивном с его необывательской точки зрения пансионе, сделанном из чистого дерева с употреблением натуральных лакокрасочных материалов. В окно дул свежий ветер и заманчиво стучало солнце, погода обещала быть прекрасной, что способствовало прогулке, на которую Коля собрался, приняв контрастный душ. Завтрак, включенный в пребывание, обрадовал его наличием местного домашнего сыра, напоминавшего подсоленный творог, который когда-то где-то Коля пробовал с удовольствием, но совершенно не мог вспомнить, когда и где. К сыру прилагался омлет, сырые овощи и рюмка крепкого напитка, настоянного по древним рецептам при использовании современных технологий. Его разум подвинулся, сознание открылось для восприятия истинной информации, идущей напрямую через транслятор без интерпретаций, и тело вздрогнуло. Он заказал еще и провел за завтраком 6 часов. Прогулка отменилась. Это не помешало ему получить достаточно впечатлений от заманчивого города Плевля, славящегося не только характерными лицами, но и дурными характерами. К вечеру Коля подрался. Он был рад, что его били не ногами и воспринял это как хороший знак, все-таки он вспомнил основы бокса, подсмотренные им когда-то в фильме про Шерлока Холмса.
   Коля хотел заняться этнографией, памятуя о бывшей жене, но наступила суббота, день, в который ему всегда хотелось праздника, несмотря на то, что по правилам он был отцовским. Мысли шли в голову. Коля относился к этому процессу уважительно и не расходовал затраченные усилия понапрасну. Он лег в именуемую им «черчиллевской» позу, хотя именно так предпочитал проводить время не только английский премьер-министр, но и большая половина человечества, взял листок бумаги и ручку и приготовился записывать. За последние 20 лет Коля не записал ничего, на то были свои причины – он не хотел этого делать. Несущественные размышления отваливались сами собой, значимые влезали в голову так, что от них невозможно было избавиться, забыть тем более. Ручка же с листком были атрибутами, которые Коля уважал. На этот раз ему пришла информация об Арине, забыть ее он пытался тщетно. Сообщения вполне тривиального порнографического содержания будоражили его сознание около часа, после чего он, измочаленный и растроганный, понял, к чему все это. Арина догадалась, кто вмешивается в ее судьбу и наверняка рассталась с Никодимом. Тут, совершенно внезапно Коля почувствовал пустоту, потому что ему стало все равно, произошло это или нет. Чувство было новым и отнюдь не таким трепетным, как предыдущее, доставившее столько мучений, он был готов опять страдать, только бы не погружаться в вязкую трясину жизни с белыми бантами или еще хуже не оказаться независимым от чувств.  Несмотря на свою рациональность, Коля хотел любить и, как ни странно, быть любимым. Кто будет этим заниматься и когда, оставалось неизвестным, но внутри себя он сформулировал: я стремлюсь. Этого оказалось достаточно, чтобы к нему в комнату постучалась славная местная девушка с чистыми полотенцами. С ней он и провел остаток дня.
   Пора было двигаться, город начинал утомлять, все два ресторана Коля уже посетил, да и по большому счету плевать ему было на эту Плевлю. Он не заметил в ней страдающих людей, которых собирался трансформировать: все были в норме, достаточной для выживания среднестатистического обывателя, основная задача которого сохранить свое достоинство, не смешав его с чужими проблемами. Они вполне справлялись без Коли, и он чувствовал себя лишним, смысла в этом не было, бессмыслицу Коля не чтил. Собрав пожитки, он решил развернуться вспять, отдаленно соскучившись по Будве. Скорее все-таки его привлекал аэропорт, но что-то необъяснимое тянуло его в приморский городок еще раз. Своему внутреннему голосу Коля доверял. В селе «Великая жупа» он мельком заметил, что едет в Сербию, не обратив внимания на таможенников, развернулся, адекватно воспринял пожелание «Сречан пут!» и дернул в Будву. Машина, взятая им на прокат, должна была оказаться в Будве не позже понедельника, так что он вполне мог себе позволить отклонение от курса. Особенных предпочтений не было, и он поехал в гору, что всегда любил делать, исходя из бизнес привычек. В Будву он прибыл поздно ночью, тщетно попытался дозвониться по телефону, данному ему для возврата автомобиля, отправился в свой пансион и заснул, аргументируя это тем, что синяки заживают только так, а завтра его ждет новый день, который не преминул наступить. Солнце, заслоняя море, било в глаза. Тут Коля заметил, мужика в инвалидной коляске, сидящего рядом с ним под деревом.
- Я думал, ты – мираж. – вежливо заметил Коля.
- Нет, я – отдыхающий.
- А по-русски почему ты так хорошо говоришь?
- Потому что я русский.
- А так на англичанина одного похож.
- Для русских это не редкость. Много англичан там побывало.
- А откуда ты все знаешь?
- Я не знаю, я догадываюсь. Ты – такой простой.
Тут-то Коля и вспомнил, что работает в режиме «Гениальное – просто».
- Совет хочешь?
- А ты, мужик, старой закалки. Давай свой совет.
- Выкинь ты эту бабу из головы. Нет в ней ничего особенного. Так, чует что-то, а что –
сама толком не понимает. Она любит учить и учиться. Что, так и будешь за ней по
университетам колесить.
«Не так этот мужик прост, как хочет показаться», - подумал Коля, а вслух сказал:
- Благодарствую.
Дальнейшие посиделки под деревом были лишены смысла. Два незнакомца начали
медленно перемещаться в сторону бара. По той легкости, с которой они разглядывали меню, становилось ясно: утро не будет вечера мудренее. Их ждет хмурое утро, но именно такие погодные условия нужны для достижения взаимопонимания, ради которого эти двое оказались на одном берегу. У Коли никогда не было друга: ни настоящего, ни выдуманного, никакого. А сейчас появился шанс пойти на сближение.
- Слушай, мужик, а может ты Аринкин папаша, и потому все знаешь? - эта догадка
осенила Колю внезапно, порадовав своей неожиданностью.
- Официально у меня нет дочери по имени Арина, а так, Бог его знает.
- Меня зовут Николай Дмитриевич Соколов, - представить их друг другу было некому,
и Коля решил взять на себя эту несложную функцию.
- Иван Никитич Бесшабашный, старый солдат на отдыхе. Надеюсь поправить здесь
свое здоровье. Рад человеческому общению. Не потерплю истерик и драк.
Колю такая презентация рассмешила.
- Неужели я похож на истеричного драчуна? Мне всегда казалось, что я произвожу
впечатление уравновешенного человека.
- Ты производишь впечатление человека, вокруг которого вихри враждебные
превращаются в волны душевных порывов, а при такой трансформации перенапряжение
может привести к срыву. Ты – огнеопасный человек, и мое дело – предупредить, что я этого не люблю. Да и в синяках ты пока что.
- Чего не сделаешь ради приятного человека. Без вихрей – так без вихрей, без токов –
так без токов. А что для тебя – человеческое общение?
- В настоящее время – возможность поделиться опытом. Бог не дал мне счастья, но
наградил испытаниями. Я их прошел, и хочу поделиться опытом. Опыт – это та удивительная субстанция, которая растет, когда ею делишься.
- Как деревья и цветы. Не вижу я никакого дива в том, что при делении идет процесс
размножения. Я что-то слышал на эту тему еще в школе, - Коля вдруг почувствовал себя
солидным, мудрым и глубокомысленным человеком, - Вода в колодце не убывает, солнечный свет не остывает, когда согревает землю. Давай выпьем за все, что не убывает, когда его употребляют.
   Тост произвел на собеседника сильное впечатление. Они выпили и продолжили поиск объектов, обновляющихся при делении. До обмена опытом дело не дошло. «Да и был
ли он, опыт», - задумался Иван Никитич, разглядывая Колино лицо. Сосредоточенность
собеседника допускала возможность самовозгорания, - «если до него дотронуться, током
ударит».
- Предлагаю тост: «За мир!», - старый солдат почувствовал, что если Колю не
остановить, где-нибудь в маленькой африканской республике начнется заварушка, по-
нашему, война. Коля не замедлил вернуться из сфер, в которых обитал в промежутке между тостами. Он многозначительно чокнулся в поддержку мира, выпил до дна и начал вращаться в кресле. Иван Никитич наблюдал за мистерий с большим любопытством.
- Николай Дмитриевич, Вы по образованию – инженер?
- Почти, - Коля выговорил это слово, не выходя из задумчивости, - журналист.
Образование – не мой козырь. Давайте выпьем за свободный полет! На брудершафт, чтоб не путаться. Иван Никитич поддержал инициативу младшего товарища, но решил, что пора начать закусывать. Не то, неровен час, первая встреча окажется и последней. Сердечко пошаливало, не желая смириться с малоподвижным образом жизни. В Колиной голове что-то заклинило. Де-жа-вю. Точно так же он сидел с папой в Москве, а неподалеку маячила Аринка. Коля начал сканировать пространство в поисках аналогов. Сбрасывающих шелуху барышень было полно, но ни одна из них не выруливала на трассу, по которой мчался скорый поезд Колиных надежд. «Вот и хорошо, столкновения не будет», - Коля угомонился и вернул свое внимание собеседнику. Экстренный выпуск местных новостей прервал мирный ход беседы. Столкновение между автомобилем и поездом состоялось. Коля физически ощутил заклинившую в голове клавишу. «У меня от одиночества развивается дар предвидения», - Коля не стал делиться этим грустным наблюдением с новым старым другом и откланялся.
   Войдя в номер, он начал ошалело переключать программы. Ему было важно узнать,
кто именно столкнулся с поездом. Покореженная машина, мельком виденная им по
телевизору, производила впечатление знакомой. И в интернете ничего не было об аварии.
Коля не мог оставаться в гостинице, ему нужно было знать об аварии все. Зачем, он не
понимал. Добраться до места происшествия не составило труда. Останки автомобиля
покоились у дороги. Тело скончавшегося водителя увезли. Коля подошел к разбитой машине и с удовлетворением отметил, что номера у нее – американские. Это сводило к нулю вероятность того, что погиб кто-то из интересовавших его лиц.
- И это ж надо было тащить из штатов автомобиль, чтоб на нем тут разбиться, - с
недоумением пробурчал Коля себе под нос.
- Доставить такую телегу легко. Это ж электромобиль, - рядом с Колей стоял
соотечественник, - вяло разглядывавший обломки, - привязана к нему дамочка была, вот и
таскала повсюду за собой. Странный народ, женщины, когда дело касается техники. Значит, сигнал исходил от женщины, констатировал Коля, собираясь уходить. В ответ на его умозаключение из-под ног выпрыгнула собачка. Белый верх, черный низ, - машинально отметил Коля и взял малышку на руки.
- Откуда это чудо? – соотечественник был малость раздосадован, что красотка
бросилась не к его ногам.
- Вылетела при аварии, - уверенно заявил Коля, - и подумал: это называется – выпили
за свободный полет. С барышней на руках он проделал обратный путь в сопровождении
полицейского эскорта. Водитель попутки был немало удивлен: за что такая честь. Коля знал – за своевременность. Он был немало удивлен, увидев Ивана Никитича на том же месте.
- Горячее еще не готово, - предупредил он Колю, а закуски – хороши. На столе красовался
новый полный графин.
- Черные, как антрацит, глаза Колиной спутницы были прикованы к солдатской груди
как к более надежному убежищу, чем плечи спасителя. Коля намек понял.
- Подружку тебе привез. Бери, но не даром. Монетку давай. Иван Никитич за ценой не
постоял. Он протянул Коле блестящий пятак и забрал барышню. «Где взял, где взял, купил», - удовлетворенно хмыкнул он и потребовал подробностей. К выбору следующего тоста друзья подошли с особой осторожностью.
   В утренней газете Коля прочитал некролог. За рулем злополучного электромобиля
была уроженка города Нью-Йорка Амели Эстер Джонс, бесцельно путешествовавшая по
Европе. Смерть настигла ее на пути из Амстердама в Смиляны. По профессии она, как и
Коля, была журналистом, но более удивительно было то, что они с Колей родились в один
день. Шляпка гвоздя ограничила продвижение этого острого наблюдения в Колин мозг, и он тут же сознательно нырнул в банальное толкование факта, чтоб не заболеть. В качестве оздоровительной процедуры он выбрал опытную эксплуатацию любимой игрушки под названием «Камертон». Экран продемонстрировал ему место регистрации на рейс в Нью-Йорк. День был сегодняшний. Коля пришел в восторг и, решив, что продукт готов, выразил желание продать его Майкрософту. Самообман, как парус, вынес его из гостиничного номера, позволив на минуту задержаться у портье, чтоб передать послание давешнему собутыльнику и его подружке. Но вышло все наоборот. Оказалось, что Иван Никитич ни свет, ни заря отбыл в Смиляны, оставив Коле записку с приветом и адресом электронной почты. «Бригантина надувает паруса», - спел на прощание Коля, и помчался в аэропорт. Долго искать нужную стойку ему не пришлось: друг «Камертон» предупредил. Перед его приходом кто-то сдал билет, и Коля понесся по коридорам на вылет, т.к. полной уверенности в том, что он не опоздает, не было. Первый рейс был в Белград. Дальше стойки он программу не смотрел. Трап второго самолета был на месте, и Коля спокойно взошел на борт. В кресле у окна рядом с его местом сидела ни на кого не похожая девушка.
- Здравствуйте, у меня склероз. Alice – Under – Ground, - нараспев произнесла она, и Коля добавил, - Wonderful.
   Как ни странно, немотивированная искренность случайной попутчицы не вызвала у Коли никакого раздражения, а от непонятного легкого акцента повеяло чем-то родным. С нескрываемым удовольствием он настроился на волну восприятия действительности, в которой начало теряется в середине, не доходя до конца. Освежить английский ему не удалось, потому что девушка вскоре после взлета заснула, и Коля, несмотря на то, что любил думать в экстремальных обстоятельствах, не смог отказать себе в удовольствии присоединиться к ней. Проснулся он с твердым намерением пустить время вспять. Красивое решение в голову не приходило, но появилась стюардесса с подносом. Алиса зашевелилась, а Коля осознал, что он опять попал в хорошую компанию. Трапеза затянулась, но когда самолет заходил на посадку, Коля успел задать главный вопрос: «На чьем месте он летит?»
- На своем, - открытое лицо девушки не допускало сомнений в ее искренности.
- Так это не ты сдала билет?
- Я.
- А чей это был билет?
- Ничей. Просто я всегда бронирую два билета. Вдруг, кто-нибудь захочет полететь со
мной. А нет – сдать всегда можно.
- Но ты же теряешь деньги, - в Коле проснулась экономная в последнем поколении
женская линия.
- Зато нахожу друзей, - широкая улыбка осветила лицо Алисы, но Коля испугался, как
бы эта улыбка не превратилась в улыбку Чеширского Кота.


Глава 3

   Приземлившись, Коля и Алиса немедленно отправились в бар с весьма разумной и естественной целью. Вновь приобретенная знакомая была откровенно хороша как природным рационализмом, так и естественным пофигизмом. Заказав сразу много текилы и пива, несколько салатов и бутербродов, они смогли продолжить диалог. Белград встретил их хмуро. Коля смутно представлял себе историю столицы Югославии, но относился к ней уважительно. Алиса выпила три текилы подряд и сообщила, что не спала сегодня ни минуты, по этой причине будет спать весь рейс до Нью-Йорка, так что если Коля желает с ней общаться, то может проделать это в ближайшие 4 часа до вылета. Коля тоже выпил три текилы и основательно приступил к диалогу:
- И что же делать в Нью-Йорке? – вяло спросил Коля, потирая руку лимоном.
Алиса недоуменно посмотрела на Колю, с выражением лица, символизирующим умственную недостаточность собеседника.
- Плакать.
- Это почему плакать? – Коля встрепенулся.
- Ну, тебе же тошно, вот и плачь.
Коля не согласился, подался вперед, задумался и подозвал официанта.
- Литр. Не, мне не тошно, мне скучно и грустно… это другое.
- Хочешь сказать, что больше похоже на приятно?
- Нет.
- И чем же ты занят?
- Конструирую некий механизм, способный распознавать намерения людей.
- Для ФБР? – Интерес Алисы увеличился в геометрической прогрессии.
- В стол.
Алиса стухла, но чтобы не выглядеть некорректной вежливо улыбнулась, как улыбается женщина, общающаяся с гастроэнтерологом у него дома с матримониальными намерениями и делающая вид, что ей интересна диссертация его ученика.
- Очень интересно. Выпьем за ваши успехи!
Посетители аэропорта перемещались по периметру с тремя типами выражений лиц. Первый тип откровенно экономил на кофе, а пиво пил только когда никто не видит, пожевывая остаток бутерброда из самолета или прихваченное печеньице. Второй тип меланхолично прогуливался по дюти-фри, разглядывая все, что имелось, неприкрыто раздражая продавцов. Третий тип ошалело бежал то в одном направлении, то в другом, разбалтывая в обеих руках приобретенные сокровища на спиртовой основе. Духи - дамам, бутылки - кавалерам. Рядом с книжным отделом не было никого, кроме девушки, разглядывающей журнал. Тут Коля вспомнил о сыне и решил купить ему подарок – книгу.
- Я оставлю тебя на 5 минут, Алиса, смотри не оплати счет.
- И не подумаю.
   Коля любил классифицировать, скорее это получалось само собой, без ярко выраженного энтузиазма: в его голове образовывались линии и люди, предметы, поступки, эмоции, строгой систематизации. После анализа архив быстро удалялся и Коля о нем забывал. На витрине книжного киоска было представлено несколько вариантов подарков. Продавщица приветливо улыбнулась и провела рукой вдоль тянущихся полок. Первой Коле попался на глаза роман «Кто убил Николу Тесла», Коля стал горд за себя и тезку, но подумал, что сыну будет разбираться в этом рановато. Далее следовал ряд любовных романов, судя по названиям, благо сербский язык выдавал свои намерения без промедления привыкшим говорить по-русски, речь в каждом из них шла о нем и о ней или обо мне и о тебе. Коля подумал, что и это рано. Серия захватывающих фантастических комиксов была мрачна сама по себе. Темно-фиолетовая гамма и невзрачная печать могла вызвать уныние на лице сына, являющееся общеизвестным грехом, это было ни к чему. Альбом про животных мог бы и подойти: во-первых, был очень красив жираф на обложке. Ради него одного стоило уже вложиться в производство издательского дома, выпустившего это чудо на поток. Во-вторых, на каждой странице книги были представлены разные типы женщин, в зависимости от расположения на планете, которые являлись то ли ветеринарами, то ли зоологами, но всегда со шприцами. Женщин Коля любил. В-третьих, текста не было вообще, редактор видимо не задумался о том, что кто-нибудь может засомневаться в определении дикобраза, поэтому книга представляла из себя релятивно-медитативное устройство по приведению сознания в состояние близкое к контактному с биосферой Земли. Книга оказалась последней и продаже не подлежала. Коля вздрогнул и, не раздумывая, купил кулинарную. Уже подойдя к столику, он сообразил, что сыну не повредит, кроме уже имеющейся способности к изготовлению кофе, приобрести и другие, в совокупности к изучению иностранных языков, тем более и по изображенному на картинках результату можно было вполне догадаться о процессе.
- О! – Алиса была явно в восторге.
- Это сыну, – быстро сказал Коля, чтобы не попасть в случайный переворот. – Тебе духи. Какие хочешь?
- Эсте Лаудер или Гуччи, – скромно и быстро сообщила Алиса.
Коля мгновенно исполнил пожелание и вернулся к текиле. Пока он погружался в мир издательского бизнеса, Алиса погружалась в текилу, поэтому оставалось уже меньше полбутылки. На удивление, его компаньонка выглядела очень убедительно, и можно было подумать, что последние несколько ночей она провела как минимум в летаргическом сне, сопровождающемся оздоровительным массажем.
- Вот, забыл ты мне представиться, - сообразила тут попутчица.
- Николай.
- То есть Николас как Кейдж, люблю Мадонну.
Понять логику Алисы было сложно, но Коля не стал углубляться, тем более, что Мадонна была ему также симпатична, особенно благодаря услышанной как-то песне «Ray of light», в которой он понял все слова, что уже само по себе было приятно, да и смысл.
- Очень много совпадений, - констатировала Алиса и выпила еще текилы. – Не каждый день посидишь с Николой в Николе.
Коля недоуменно хмыкнул, добавил обоим текилы и жестом попросил официантку принести еще лимона.
- Вот, например, выход номер 9. Это почему так?
Коля продолжал насуплено молчать.
- Или вот книгу вы купили кулинарную мальчику, хотя у меня давно такая стоит на полке на английском языке, могла бы подарить, уже давно выучила наизусть.
Коля тоскливо взглянул на книгу и уже пожалел, что вообще тронулся с места. Сидел бы себе лучше и сидел, теперь последуют объяснения. Коля уставал от женщин, как и каждый уважающий себя мужчина, который считает должным это делать. Женщины были молчаливы или загадочно разговорчивы. Флегма Паулина расстраивала его тем, что очевидно не любила, бывшая жена Марина, хотя и была гораздо контактнее, - уже разлюбила. Про Аринку он не мог даже и думать, та вообще говорила только загадками, а верный вторничный собутыльник Алина пропала с его горизонта после запуска «Камертона», возможно, он не учел, что ее нужно было ввести в параметры. Эта женщина, отличавшаяся всего одной буквой буквы от Алины и Арины на ту же букву «А» уже обещала быть утомительной, тем более что от ее привлекательности сердце не защемило, а Коля считал, что с женщинами имело смысл общаться, все же учитывая чувственный визуальный контакт, иначе он не мог.
Алиса тем временем увлеченно продолжала искать совпадения:
- Вот, например, сидит напротив человек, который окажется с нами на одном рейсе, только через 3 года, а мы уже виделись, могли бы даже и познакомиться заранее, но он пока не пьющий, ему будет с нами скучно. Или барышня у стойки, продающая конфеты, она вас запомнит, а потом влюбиться в человека, похожего на вас. По инерции.
Коля поперхнулся лимоном:
- Что по инерции? Запомнит?
- Влюбиться, запомнит так, память у нее хорошая.
- А что же во мне такого привлекательного?
- Для нее видимо все, она не часто запоминает мужчин.
- Так может быть мне стоит самому тогда?
- Не стоит.
- Откуда мнение?
- Я знаю. Там другой должен будет маячить, каждому свое место.
Коля начал более пристально разглядывать кафетерий, обнаружил вход в ресторан, тут же вспомнил, что голоден, и предложил Алисе прогуляться.
- Вот мужчины загадочные, - без промедления отметила она, - или едят или спят, неужели и правда желудку требуется такое регулярное наполнение.
- Требуется, - Коля уже начинал нервничать, потому что именно в этот момент обратил внимание на название аэропорта, раньше ему, конечно, это в голову не пришло. И про Колю в Коле стало понятно. Аэропорт носил имя Николы Тесла, что было написано на стене прямо напротив Коли. Пора было ретироваться в ресторан.
   Меню было неразнообразным, но овощи и рыба в нем присутствовали. Алиса выбрала салат с пивом, эстетично отказавшись от еще одной бутылки текилы. Есть не хотелось. Перемещение в пространстве было скорее символичным. Требовалась перезагрузка. Коля соскучился по Алине, до вторника еще нужно было дожить. Благодаря «Камертону» он был способен присутствовать в обязательные дни по плану с теми, с кем традиционно бывал, но ощущение было не тем. Коле захотелось перемотать на вторник и узнать, что же собирается делать Алина в грядущем времени. Еле сдержавшись, он продолжил вникать в длительный рассказ Алисы о совпадениях и намеках, как она называла некоторые факты, которые должны были указывать на последующие, находящиеся в связке с предыдущими. Алиса сообщала о подробностях аварий и катастроф с мумифицированным выражением лица антрополога, задействованного в спецоперации по обнаружению останков цивилизации Майя, несмотря на то, что все излагаемое ею происходило в течение последних нескольких лет и соучастниками, как понял Коля, были знакомые ей люди. Затем она перешла к анаграммам и словесным ассоциациям, тут Коля не понял вообще ничего. Затем нарисовала круг и задумчиво стала разглядывать его, поворачивая как компас.
- Куда путь держим? – спросил Коля с искренней заинтересованностью.
- Мы летим в Иерусалим, - ответила Алиса и страшно округлила глаза. – За последние без малого 20 лет я не проронила ни слезинки. Это ненормально. Мне нужно попасть в первоисточник.
- Это хорошо. Это значит, что в твоей жизни отсутствует горе.
- Это значит, что в моей жизни отсутствует жизнь.
- А когда ты плакали в последний раз?
- Не помню, у меня склероз.
Коля понял, что разговор пришел к логическому завершению и, взяв ее под руку, отправился на регистрацию, благо свободные места к Стене Плача были.
   Сербские авиалинии быстро справились с загулявшими путешественниками и вскоре все оказались на положенных местах. Коля привычно обернулся, чтобы понять, в какой компании им придется путешествовать. Старик, оказавшийся рядом, активно махал в конец салона, видимо родственникам, упорно желающим с ним разминуться. Женщина, сидящая напротив, быстро уткнулась в книгу. Алиса собралась было спать, но, почувствовав запах приближающегося кофе, передумала.
- Я вот размышляю, нужен ли плед на высотах, - она сладко потянулась, и Коля уж было испугался, что ему придется подставить плечо, но опасность миновала. Алиса распрямилась, достала рукодельный набор и стала заниматься пэчворком. Коля решил проявить информированность:
- Пэчворк, очень красиво!
- Квилтинг, - Алису было не смутить. – У меня дома стены, около каждой стоит диван, на котором естественно располагаются подушки, потому что я люблю лежать и большинство времени провожу именно в этом состоянии.
- Я тоже. – Коля чувствовал, что разговор нужно поддерживать. Ему было не очень понятно, откуда и куда будут перемещаться иголки и булавки, опасно приколотые со всех сторон к бесформенной куче лоскутков, логика расположения которых была ему недоступна. Спокойно прочитав Колины мысли, Алиса заметила:
- Очень просто: это круги, квадраты и треугольники. Цветовая гамма зависит от моего настроения и имеющихся в наличии тканей, которые я приобретаю по воле случая. Вот, например, эта… - Алиса глубокомысленно залезла в ридикюль, явно сделанный своими руками, и достала крохотный лоскут ткани цвета морской волны:
- Его я нашла на пляже, очень удачное приобретение. Осталось сообразить, с чем он должен быть сшит и получится роскошная вещь. Может быть даже и шторы. Вернее их начало.
- Шторы из кусочков? – Коля недоверчиво покосился на салон. Возникало впечатление, что все, происходящее в их ряду, не волновало ровным счетом никого.
- А почему бы и нет? Трудоемко, но зато впечатляюще. Правда у меня дома ставни и придется их кому-нибудь подарить, но это не важно. Желающие обычно приближаются по мере готовности подарка. Кстати, а что мы собираемся делать в Иерусалиме?
- Это же твой план, я думал, ты знаешь.
- Ни в коем случае, были лишние билеты.
- Тогда плакать. Ты будешь оплакивать свое прошлое, а я будущее.
- Не думаю. Лучше купить кипу и навестить пещеру каббалистов. Будет точно веселее. Еще я знаю один хороший ресторан и монастырь, чтобы совместить приятное с полезным.
- И как же совмещаются ресторан и монастырь?
- В ресторане едят, в монастыре потом спят, разве не понятно?
- Почему же, все ясно.
- А что, Николас, у тебя нет хобби?
   Коля задумался. Не то, чтобы ему было незнакомо это слово. Он хорошо разбирался в его употреблении, но по отношению к себе не усматривал никакой взаимосвязи. Его периодическую помешанность на женщинах хобби назвать было нельзя. Это происходило само собой и явно не по графику, хотя он тщетно старался не отступать от единожды заведенного порядка. Что касалось освоения финансовых потоков, то тут основным стимулом была семья, поскольку Коля слабо представлял, что кроме него и возможно в будущем сына, кто-нибудь будет способствовать их обогащению. Инна Павловна любила скидки, Любовь Герасимовна – собак, их привлечь к труду было бы кощунственно. Маринины финансы были для него загадкой еще с того момента, когда после их венчания она уехала с подругой по имени Костя на Гавайи, сообщив, что с человеком, не нашедшим возможности провести вместе первую официально признанную церковью брачную ночь, (Коля не сообразил, что для этого нужно было снять люкс в отеле напротив колокольни, а идти в дом она отказалась), медовый месяц проводить не стоит. У сына была копилка – подарок бабушки – поросенок, из спины которого уже вылезали скидочные купоны, что не мешало Коле периодически подкидывать туда монетки из собственной коллекции. Дмитрий Максимович давно привык к тому, что переводческая стезя не приносит дохода, так что, как правило, переводил в свое удовольствие матерную поэзию с многочисленных известных ему языков, считая ее значительным вкладом в мировую литературу, благо в любой литературе мира, обнаружить сей алмаз было возможно. Так что выписывание счетов семейству хобби назвать было нельзя. Что касается путешествий, он в жизни не держал в руках ни одного путеводителя, путался в названиях государств и вряд ли смог бы вспомнить хоть одного портье, с которым пересекался. Разумеется, у него не было ни одного вещдока, а именно хотя бы единой серии пресловутых фоток на фоне фонтанов, памятников деятелям культуры или невиданных зверей.  К природе он был в целом равнодушен, хотя однажды чуть и не свалился в каньон, но быстро сообразив, что это помешает его дальнейшей реализации, сгруппировался и вылез. Каким-то образом ему удавалось приобретать необходимое количество сувениров по прибытии, обычно в московских магазинах. Никто ему не верил, кроме папы, который как специалист по всем языкам был рад любому подарку, особенно с пробкой. Коллекционирование монет тоже к нумизматике имело лишь отдаленное отношение, потому что все они были найдены в районах дорожных люков. Коля обходил их с особым вниманием, чтобы не промахнуться, перешагивая. Сердце его монеткам симпатизировало, но присвоить этому занятию статус хобби он не мог. Компьютерное творчество было всегда завязано на безответной любви, моделирование честности являлось чистой воды профанацией, а реальной целью было достать обожаемый объект до белого каления и убедить его (вернее ее) в собственной гениальности, чтобы затем отпустить с миром, потому как сил ни на какие отношения все равно не было. Коля пробовал играть на музыкальных инструментах – безуспешно, заниматься спортом – аналогично, писать картины – даже и не пробовал, рисунки - стирал. Поскольку следов хобби не намечалось, а расстраивать Алису не хотелось, Коля изрек:
- Есть.
- Скоро принесут, - невозмутимо ответила Алиса, держа в зубах сразу несколько булавок.
- Хобби есть.
- А? – В ее руке замелькала иголка.
- Я читаю.
- По руке?
- Нет, обложки. И сразу вижу смысл находящегося внутри. Занимательное хобби и не занимает много времени.
- Первый раз слышу. Ты в клубе?
- Нет, в клубе мало света, я обычно в киосках. – Коля почувствовал себя дураком, что за последнее время с ним случалось довольно часто, особенно в обществе женщин. Нестерпимо захотелось оказаться рядом с отцом.
- Действительно интересно и каковы твои последние достижения?
- А разве в хобби бывают достижения? – К этому Коля был не готов.
- Результаты, я бы сказала, хотя это необязательно. Зачастую, я сшиваю лоскутки, а потом их распарываю, но всегда преследую определенную цель: занять время.
- В долг? – Коля опять почувствовал, что ему не хватает словарного запаса. Поскольку молчать было еще глупее, он обратился к стюардессе с просьбой принести кофе. По-русски она понимала плохо, но улыбнулась вежливо, и вскоре перед ними оказался поднос. Коля так и не понял, куда делось в считанные минуты хобби Алисы. Кофе они остались довольны. Его собеседница решила провести урок английского языка, попутно совершив кульбит в иврит, несколько раз поправив, что ее зовут на самом деле не Алиса, а Эллис, хотя в целом ей и все равно, потому что, как выяснилось, ее бабушка учила тому, что самое главное – не как тебя зовут, а куда тебя кладут, все это у нее получалось с очень милым акцентом, хотя возможно речь шла и о крематории. Возраст попутчицы определить было крайне сложно, хотя Коля был убежден, что все женщины, кроме мамы и бабушки, обязательно младше его. Аринка окончательно отходила на задний план: Коля злорадно представлял ее в фате под руку с Никодимом и отчаянно радовался, что ее дети будут Никодимовичи и Никодимовны, предвкушая их горькую участь в младших классах школы. Мимолетное желание поменять последние слоги в отчестве, было способно улетучиваться, оставляя лишь колкую боль в районе сердечной мышцы, Коля утешал себя, что это навеяно иголками пэчворка. Он был доволен собой, в частности быстро изобретенным хобби и представлял себе в красках, как вооружившись необходимыми инструментами (можно будет информировать заранее курьера), они с Эллис станут отдаваться всецело своим занятиям, желательно, чтобы происходило это в районе диванов и подушек, с единственной целью мгновенно оценивать результаты. Эти мысли грели Колю и заставили его вспомнить об уже приобретенном свидетельстве, участь которого была неизбежна: оказаться подаренным сыну, но эксперимент был вполне реален. Выудив из недр багажной полки приобретенную кулинарную книгу, Коля, на секунду замешкавшись, раздумывая, должен ли он, обладая таким хобби, ее открывать, уставился на обложку. Эллис с интересом первопроходца внимательно следила за ним. Кроме большой супницы, расположенный в углу, взгляд сразу привлекали разложенные столовые приборы. Половину их назначения Коля не знал, но это не остановило его перед демонстрацией собственных возможностей:
- Очевидно хорошая печать. Внутри картинки.
- Проницательно, - хмыкнула Алиса-Эллис.
Точно понять возможный процент содержащейся иронии тактичной иностранки оценить было нельзя, и Коля загадочно продолжил:
- Первое блюдо…
- Бульон, суп, борщ, похлебка, щи, уха, рассольник, солянка.
- В последних двух могу сказать откровенно, я разбираюсь плохо. Хотя и предполагаю различия. В первом случае используется вероятно морская соль, во втором обыкновенная.
- Не совсем так, - вежливо заметила Эллис. – Ваше увлечение очень способствует всестороннему развитию. В принципе можно на этом примере изучать как математику, так и географию, включая астрономию, навигацию, криминалистику.
Коля почувствовал, как его волосы начинают шевелиться, перед глазами расплывался рисунок с тарелкой овощей, и становилось заранее страшно, какой урок овощеводства последует за ними:
- Как это? – Коля был хорошо воспитан.
- Очень просто. Определенное количество граммов любого вещества, привнесенного в продукт, делает его неповторимым, способность к подсчету – гордость истинных профессионалов, несмотря на изобретенные приспособления и достаточный опыт человечества. Расположение данных продуктов свидетельствует о картографической непреложности бытия, сравнение осей координат благоприятно влияет на местонахождение с дальнейшей целью розыска и употребления ингредиентов. Выращенные с учетом расположения небесных тел и лунных фаз, они значительно улучшают взаимодействие между собой, здесь не обойтись без навигации, в случае идеального использования всех имеющихся знаний может возникнуть проблема с уникальностью, естественно приобретенной, в таком случае рецепт бывает украден, вот тут уже необходимы криминалистические знания. И это малая доля тех наук, во владении которыми можно поупражняться благодаря вашему хобби.
Коля окончательно сник, но сдаваться было рано. Зрение фокусировалось заново вокруг овощей, он широко улыбнулся, похлопал Эллис по плечу и гаркнул на полсалона:
- Как я рад, что ты меня понимаешь.
- Продолжим? – Соседка была явно увлечена вновь обретенным хобби. – Перейдем к формам наблюдающейся посуды. Здесь нам понадобится стереометрия, элементарные представления об архитектуре и что самое интересное… но это уже скорее к книгопечатанию, чем мы с удовольствием завершим мой первый урок-введение в твое хобби.
- Мне надо выйти. – Коля чувствовал очевидный упадок сил. Уроки, хобби, посудоварение, кашеобразование, условноосвобождение от всех возможных хобби, черт его дернул купить эту книгу, в жизни никто в их семье ничего не готовил, он всегда все покупал. Лучше бы купил эротический роман, было бы очевидно веселее, даже и без диванов. Чокнутая соседка, может быть, правда, вызвано ее слабоумие похмельем и единственный выход из данной ситуации, как можно скорее спустившись с трапа вернуть ее в привычное состояние, отличное от пэчворка и обложечных инсталляций. Выбора у Коли не было, но ответственность за него он нес. Как минимум тайм-аут в туалетной комнате. Коля двинулся в хвост, и тут его за локоть взяла стюардесса: самолет начал снижаться, движение по салону было запрещено. Вспомнив отца с матушкой, Николай Соколов вернулся на свое место, поняв-вспомнив, что самолет летит через Кипр и поэтому в ближайшие 40 минут до прибытия в аэропорт Бен-Гурион их ждет дозаправка, в течение которой и последующих получаса полета, будет запрещено передвигаться по салону. Коля было поскандалил, что когда самолет заправляют, курить нельзя, а в туалет можно, но появившийся в подмогу стюард вежливо усадил его, погрозив пальцем, что означало, что Коля не на заправке и не в парламенте и права голоса у него нет. Убрав с глаз долой злополучную книгу, Коля вытер лицо предоставленными влажными салфетками, съел подсунутый льстивой стюардессой пирожок и обнаружил отсутствие Алисы. Испытав разлившееся чувство блаженства, быстро сменившееся на безотчетное чувство паники, Коля понял, что попал. Причем, не успев вылезти из предыдущей травмирующей нервическую систему ситуации, что было вдвойне противно. Дабы не обнаружить свою соседку в обществе еще более противного существа, чем Никодим, Коля сел в кресло и закрыл глаза. Открыть которые пришлось только от прикосновения Эллис:
- Самолет опять трогается, а мы так и не договорили. Через полчаса уже будем в Израиле, в аэропорту будет шумно. Где ты собираешься остановиться?
- Я?
- Не знаю, может быть ты любишь летать туда - обратно, не останавливаясь.
- Я? Нет, я люблю останавливаться. В отелях. Которые в центре обычно и с видом: на диваны или еще что-нибудь подобное.
- Тогда мы сможем поужинать вместе, после того, как я расположусь в монастыре.
   Коля поперхнулся и проклял себя за врожденную тупость, отсутствие хоть элементарной интуиции, слепоту и глухоту, приобретенные вследствие долгого общения с женщинами. Вслух он произнес только:
- Очень хорошо, - и отвернулся, чтобы смотреть в иллюминатор. Это должно было подействовать устрашающе. Если бы он так и остался сидеть с краю, то получился бы вид на профиль Эллис, а так можно было смотреть на удаляющиеся огни Ларнаки. Самолет взлетел, а Эллис осталась на недосягаемой высоте.

Глава 4

Коля понаслышке знал истину: для того, чтобы почувствовать себя никем, а затем, если повезет, мгновенно всем -  надо побывать в израильском аэропорту Бен Гурион. Распрощавшись с доброжелательными стюардами, Коля и Алиса прошли по коридору, и вышли в аэропорт, где сразу заблудились. Пока Алиса искала Колю, который хотел покурить, что было запрещено, кроме как в установленных местах, им не найденных, она умудрилась оставить свой билет на информационной стойке. Они услышали имя Алисы одновременно и столкнулись около громкоговорителя. Коле пришлось взять попутчицу за руку, чтобы предупредить дальнейшие потери, и интуитивно-логическим методом, руководствуясь направляющими стрелками, таки найти таможню, на которой их мгновенно отправили в разные очереди, потому что разница между американским и российским паспортами была существенной. Женщина приятной наружности выразительно закатила глаза, увидев призывную красную корочку, и махнула рукой неопределенно влево, где уже сгруппировалось несколько Колиных соотечественников. Лица их выражали крайнюю печаль. То ли вокруг начал витать знаменитый дух скорби, то ли банальная усталость от перелета давала о себе знать. Навьюченная пакетами с беспошлинными товарами, очередь продвигалась вперед. Коля немного заскучал по ленивому балканскому образу жизни и почувствовал себя неуютно. Кроме того он не знал, где будет сегодня спать, впрочем, как обычно, сомневался, сможет ли заснуть вообще, пережив столь резкую этнографическую перемену. Алиса помахала ему рукой и скрылась, явно не желая продолжения знакомства. Из-за окошка на него посмотрела выразительная афроамериканка:
- Что будете делать в Израиле?
- Жить, - сдуру сказал Коля, чем вызвал неминуемый интерес подозванного ею быстро полисмена.
- Где жить?
- В отеле.
- Долго?
- Сколько придется. – В Колином сознании пронеслись фантазии создателя «Лолиты», изрядно прожившего в отеле, и такая перспектива показалась ему романтичной.
- Пройдемте со мной.
- Передумал. Поплачу около стены и вернусь.
   Учитывая время, перевалившее за полночь, поведение таможенников понять было можно. После однозначного хмыканья, Коля услышал долгожданный звук штампа, впустившего его на историческую родину. Переступив заграждения, Коля почувствовал себя «всем» и конвульсивно задергался от дребезжащего в кармане брюк телефона. Это был не идущий по проводам ток, но он вспомнил, что наступил вторник.
- Как же я рада, что мой gprs, на тебя настроенный, сработал. Думаю… что нужно этому высокому, красивому мужчине, хотя у меня сейчас роман с сексуальным коротышкой, расскажу при встрече, в этой высушенной военизированной религиозной стране? И тут я поняла: я и только я. Как ты считаешь, лишено ли мое утверждение истинности или ты намерен проверять конкурентоспособность моего желания с тобой выпить с историческими маршрутами агентства «Израиль на ладони»? – У Коли подкосились ноги. Он явно был счастлив и понял, что перспектива остаться одному его не впечатлила еще при виде афроамериканки на таможни.
- Алина, где ты?
- Напротив тебя, идиот. – Коля обернулся вокруг своей оси и действительно смог лицезреть Алину, облаченную в привычную для ее королевской особы, мантию. На сей раз, она была фиолетового цвета с вышитыми бирюзовыми узорами. Обычно Алина предпочитала более гуманные гаммы. Но сегодня явно была не в духе.
- Ты же всегда говорила об интеллигентности цвета и том, что однотонные гаммы, как и однотонные салаты приводят тебя в экстаз.
- Да, но ни тогда, когда у меня депрессия. Я должна выделяться своим маразмом на фоне этой пустыни. Иного выхода, кроме как дурновкусие у меня нет. Безупречность во всем остальном я скрыть не могу. Ты поведешь, потому что я проколола колесо по дороге и с такой шиной не доеду.
- Так надо в ремонт.
- Обойдешься. Нам надо куда надо, я знаю одно место. Не заставляй мою депрессию прогрессировать. Здесь вся страна сидит на антидепрессантах и мне, сказали, может не хватить. Так что быстрее. Тем более, у меня есть для тебя приятный сюрприз: ты снимаешься в кино. Коля любил Алину и ее страсть к кинематографу тоже, но почему он должен был ее разделять буквально, понять он не мог.
- А когда?- покорно спросил он.
- Сейчас.
- Тогда в ночной супермаркет.
   Они быстро домчались до призывно сверкающей вывески. Коля привычно прочесал ряды с деликатесами и в рекордный срок оказался у кассы с внушительной тележкой набранного добра.
- Ты только умудрись не оскорбить религиозные чувства людей, когда будешь пожирать ракообразных у них на глазах, запивая шампанским свое горе. – Алина восторженно осматривала традиционные трофеи.
- Откуда ты взяла, что у меня горе?
- Твои глаза смотрят в разные стороны: вверх и вниз. – Пойду, возьму все для салатов. Алина не заставила себя ждать и довольно скоро они опять оказались в машине. – Так что с тобой случилось? Артем решил жениться и подарить тебе внуков, будучи несовершеннолетним, и тебе придется ради этого стать президентом, чтобы ввести новый закон?
- Нет.
- Я забыла сказать тебе, что полюбила солдат? Ладно, с твоим горем мы разберемся последовательно. А пока я расскажу тебе, что мы будем делать в ближайшие сутки. И кто является счастливым обладателем моих души и тела в данный момент: это важно в виду наших планов, потому что финансирует их он, и ты не должен меня подвести. Ты будешь солдатом. Воплощением мечты, удивительным светом на небоскребе темноты, храбрым воином, источником питания миллиарда волн энергии, льющейся с неба на землю. Как тебе?
- Отлично, спасибо за высокое доверие. А что я должен буду делать?
- Не за что, я всегда о тебе раздумывала в этом ключе. Романтические сцены не для тебя: мне сразу вспоминается твоя жена Маринка с взглядом, наполненным Нобелевской премией за стирку носков. И я как мэтр не верю. Ученого ты тоже не потянешь, сыграть, уж не обижайся. Маньяк-шизоид бы тебя обидел. Так что героизм.
- А почему я должен вообще играть?
- Это тенденция современного искусства и ты должен с ней взаимодействовать. Не задавай глупых вопросов. Солдат понимает так: должен значит должен.
- И что я буду делать?
- Стоять.
- Где?
- Есть там хорошее место одно, я же тебе сказала.
- Где?
- Солдаты, Николаша, всегда стоят, ты что, не знаешь? Это их долг.
- А я думал, бегут, судя по кинематографу.
- Это иллюзия кинематографа. На самом деле они стоят.
- А зачем?
- Вопросы будешь задавать второму режиссеру, если тебе не дадут горячий кофе, а в остальном служи искусству и отчизне.
- Зачем?
- Что опять зачем? Ты как Артем, когда он вспоминает, что ребенок, и считает своим долгом достать всех окружающих идиотскими вопросами. Так вот: ты – солдат, охраняющий склад. С боеприпасами разумеется. Каждую ночь ты стоишь там, а иногда и днем, это цветокорректор разберется и служишь. Тебя допустили, ты счастлив. Ты мог остаться дома и быть полезным своей семье: ну там, в магазин ходить, молитвы в Шабат читать, машину водить, что там еще мужчины делают.
- Алина, ну я же не еврей.
- Тогда бы чеснок чистил по субботам, потому что никому нельзя.
- Его потом есть было бы нельзя. Это же не то, что находят козла, которому можно делать то, что другим нельзя и ездят на нем всю субботу. Завуалировано запрещено: хорошо бы, чтобы кто-нибудь свет выключил… слепит, черт. Не, так нельзя. А вот без призыва к действию можно: кажется, дождь начинается, очень трудно спать со светом. Тогда инициатива вся на нееврее, ничего не нарушено – сам сообразил.
- Это ты где свет выключать собрался? Насколько я тебя помню, ты это только по одной причине делаешь: когда твоя сексуальная партнерша не соответствует твоим эстетическим представлениям.
- Это пример, культурного обращения с неевреем в Шабат. На одном сайте вычитал перед отлетом: «Нееврей делает нужное нам по собственной инициативе, хотя однозначно его подвели к пониманию необходимости этого действия».
- Зря вычитал. Теперь тебя туда не затащишь. Тут же узришь манипулятивное отношение к ущербным нееврейским массам и ищи тебя потом по всей округе, изрекающего истину в вине. Дорого нынче связываться с полицией.
- Ты знаешь, что субботу я провожу с отцом.
- Да, он того стоит, чтобы ничего не делать. Не отвлекайся. Так вот. На чем мы остановились?
- Что я бы мог чистить чеснок в Шабат, хотя на самом деле не мог бы.
- Да. А ты служишь, тебе подписали очень важную бумагу и теперь ты на посту. От ужасов войны у тебя страшенная депрессия, не поддающаяся никакому излечению, хотя ты борешься за свое право быть не подавленным страшной болезнью.
- А разве психи воюют?
- Только психи и воюют. Ты носишь в кармане «Ципралекс», который вдувает в тебя жизнь.
- А как это будет понятно?
- Там микрокамеру поставят, он перекатываться при движениях будет.
- А каких? Я же стою?
- Ну, с ноги на ногу, по уставу, чтоб не отнялись. – Алина закурила, что означало полет ее творческой мысли в неизвестном направлении. Она умудрялась указывать Коле направление еле заметным движением руки. Иной раз ему казалось, что и его-то не было. Когда в итоге они подъехали к забору, напомнившему Коле режимное предприятие времен его детства, куда зачем-то когда-то они с бабушкой ходили по определенным дням, Алина наконец сообщила:
- Только молчи.
- Почему молчать?
- Потому что солдаты молчат.
- А, я уж подумал, вообще молчать. Обет дать.
- Обед будет после, пока дела.
   На съемочной площадке царил веселый гул. Ассистентки-израильтянки бодро перемещались в разных направлениях, демонстрируя крайнюю занятость. Русская часть съемочной группы хмуро молчала, уставившись в расположенные по периметру те самые пресловутые «одни точки». Колю обмундировали, загримировали, выдали оружие и поставили около стены. Его ослепил свет, он услышал нечто похожее на «мотор», подбадривающий голос Алины и переступил с ноги на ногу. Через несколько минут ему это понравилось. По команде он менял положение тела, ассистентка подбегала, чтобы вытереть трудовой пот, Коля в ореоле света переступал с ноги на ногу, и все повторялось сначала. Потом раздался выстрел и он упал. Скорее от страха, хотя и ботинки были скользкими. Так режиссер хотел добиться правдоподобия. Коля брякнулся аккуратно, не задев провода, услышал благодарственные слова и вырубился. Алина не сообщила ему развязку, видимо, побоявшись расстроить Колю и того,  что он мог не согласиться играть персонажа, так стремительно превращающегося в труп, но суеверия были для него привлекательными, особенно если касались дел чести. В тумане Коля помнил текущее рекой шампанское, Алинины одноцветные салаты - одно из проявлений ее шизойдного амплуа. Она была убеждена, что в зеленых должно быть все зеленое, а в красных – красное. Соответственные получались и рецепты. Салат из помидоров черри с красным перцем, лососем, икрой и арбузом. Киви с рокколой, оливками, авокадо и всем, что может подойти под определение «зеленый змий». Толпу разукрашенных девушек, скорее всего дело уже происходило в клубе. Коротышку, который обнимал Алину и заглядывал Коле в глаза, пытаясь увидеть в них истинное положение дел. Доброжелательного израильтянина русского происхождения, погрузившего его на кровать. После этого он видел только сны. И как обычно проспал сутки.
    Номер был хорош видом на море. Коля вышел на балкон и начал искать точку идеального взаимодействия со стихией. Походив взад вперед, он понял, что ее там нет. По этой ничтожной причине отказываться от задуманного он не стал. Взглядом истосковавшегося по работе профессионала он окинул убранство комнаты и остановил свой взгляд на бархатном кресле. "Нежное, волнистое, принимает тебя таким, какой ты есть, вполне подходящее для того, чтобы стать точкой опоры", - подумал он и вытряхнул на диван содержимое чемодана. Он искал свое любимое махровое полотенце. Оно было цвета морской волны, а размером превосходило покрывало двуспальной кровати. "Вот и настал твой звездный час", - ласково сказал он банной принадлежности и взмахом тореадора набросил полотенце на кресло. За этим последовала небольшая перестановка, в результате которой Коля мог беспрепятственно наблюдать за движением, вернее, отсутствием такового, морской глади. Завершал идиллию бокал монастырского вина кораллового цвета. Первый же глоток повел деятельную натуру Коли в правильном направлении. Он взял с тумбочки карту и начал планировать маршрут. Не будучи ответственным путешественником, Коля редко уделял подобным действиям время до прибытия. Сейчас же, взирая на морскую гладь, он раздумывал, как добраться до гор. Мысли о Голанских высотах занимали его преимущественно потому, что оттуда должна была быть видна Стена Плача, к которой Коля пока так и не понял, собирался он приближаться или нет. Судя по карте, он должен был преодолеть не такое уж и большое расстояние. На обратной стороне рекламного проспекта, гуманно предоставившего туристу карту, были расположены координаты фирм, сдающих в аренду машины. Оставалось настроиться на утренний подъем и пере
<<<   Коля выбрал самый крупный лимон и пододвинул его Алисе:тут-ошибка-лимон-предназначается-Алине
elena.netsvetay
elena.netsvetay[19:45:43] elena.netsvetay: это-текст-для-связки-времени-после-съемок-и-появления-Алисы
[19:53:40] elena.netsvetay:
[19:56:45] elena.netsvetay: [19:58:57] elena.netsvetay: [25 ноября 2011 г. 10:57] Olga Fedoseeva:

<<< - Какой твой любимый вопрос? - Поначалу Коля подумал, что Алиса провела субботний вечер за экраном телевизора
[20:00:21] elena.netsvetay: - Какой твой любимый вопрос? - Поначалу Коля подумал, что Алиса провела вечер за экраном телевизора. Но поскольку она никак не вписывалась в формат покорного телезрителя, Коля понял, что за ее заинтересованностью скрывается иная реальность. Блуждая в поисках взаимопонимания, женщины нередко задавали Коле наводящие вопросы. Но, как правило, они касались музыки, еды, мест отдыха, поз, в конце концов, а тут: вопрос вопросов. Коля вспомнил о сыне. Как давно он не отвечал на его вопросы. Мерзавец я, а не отец, мелькнуло в голове, и любимый вопрос Артема всплыл сам собой:
- Кто я?
   Алиса зажмурилась от удовольствия и торжественно сообщила, что ее любимый вопрос тоже философского характера:
- Что остается, когда человек умирает? Ответ: дети, книги, дома, картины, триумфы и достижения не подходит, потому что любой человек оставляет после себя нечто подобное, а надо определить нечто уникальное, единственное и при этом итоговое.
   След в вечности, так же как и заслуги перед обществом Колю интересовали мало. Мысли крутились вокруг кладбища, о чем он и поведал Алисе с легкой иронией.
 - Тепло, - неожиданно сказала она, напрочь отрицая расхожее мнение о холоде посмертного существования. - Если долго-долго ходить по кладбищу и вдумчиво смотреть на могильные плиты, то догадаться можно.
   Перспектива такого времяпрепровождения Колю не грела, поэтому он решил ограничиться виртуальным путешествием по Новодевичьему. Тут на Колю нахлынула такая тоска, сжимающая мозг неведением, как тисками, что он готов был умереть ради того, чтобы узнать, чем живет этот город мертвых, но место на кладбище он себе еще не купил, поэтому надо было жить. Приступ смертной тоски помог Коле взглянуть правде в глаза, он увидел тире и посмотрел на Алису:
- Позвольте ознакомить Вас с итогами моих наблюдений, - начал он торжественно, - от человека остается тире, наделенное единственным возможным смыслом.
- Ты должен на мне жениться, - авторитетно заявила Алиса, - на таком уровне взаимопонимания можно построить хорошую семью.
- Ваши матримониальные планы, сударыня, не имеют ко мне никакого отношения.
   Коле стало скучно. Интеллектуальный прорыв перестал его интересовать, и он невежливо распрощался. И он невежливо выпроводил Алису за дверь.???
Однако ощущение собственной гениальности не покидало Колю и звало на подвиги.
Есть предмет для разговора, встреча с Алиной, назначенная на вечер, должна была состояться немедленно, и Коля поехал в отель. Разговор он завел издалека:
- Алина, как ты думаешь, в чем смысл жизни?
- Моей? В самоедстве.
- А моей?
- В самодовольстве. Смысл твоей жизни в том, чтобы 24 часа в сутки находиться в неописуемом восторге от себя лично. А если тень сомнения в собственном совершенстве ложится на твое чело, ты тут же впадаешь в панику и исчезаешь. Думаю, ты входишь в режим ожидания. Ждешь, когда обстоятельства сами собой сложатся таким образом, что ты снова сможешь проявить себя как вершину мироздания.
- Ты, как всегда, почти права. Смысл моей жизни - самосовершенствование. Когда я уверен, что делаю все, что могу, я спокоен. Когда я чувствую, что недотягиваю, я начинаю войну.
- С кем?
- С генами. Как правило, с материнскими. Ее перфекционизм оказывает на меня разрушающее воздействие. Этакая стела, устремленная в небеса. А на пике большими буквами написано: "Минимум-миниморе". Это так во мне звучит ее обветшавший девиз: "Экономика должна быть экономной". Как пойму, на чем экономлю, тут же бросаю этот аспект в пасть врага, и жизнь меняется, и я снова становлюсь птицей, а не столбом.
- И улетаешь, оставляя туземцев наедине с их проблемами.
- Я не могу унести в свое небо чужие проблемы.
- Редкая птица долетит до середины.
- Какая же ты умница, Алина. Вот только нельзя не долететь до середины, когда есть начало и конец. Смысл жизни в центре между рождением и смертью.
- Сам придумал или подсказал кто?
- Одна барышня намекнула.
- Давно?
- Сегодня пополудни.
- Так у тебя и тут гарем?
- Нет, у меня с ней сугубо интеллектуальные отношения. Она монахиня.
- А где ты ее нашел?
- В небе. Мне ее Бог послал.
- Авторитетный источник информации. – Алина взяла телефон и занялась вычислениями. По завершении она посмотрела Коле в глаза и безаппеляционно заявила:
- Я гений.
   Колю такое беспардонное присвоение чужих достижений ошеломило.
-  Это Алиса гений, а ты - пользователь.
- Ты знаешь, для того, чтобы разделить отрезок пополам, особого ума не требуется, а вот чтобы догадаться, кто твоя половинка надо быть гением.
- И кто же твоя половинка?- Луч надежды мелькнул в Колином сознании и погас.
- Чехов.
- Какой?
- Антон Павлович.
- А как ты догадалась?
- Я это всегда знала, а сейчас получила подтверждение.
   Коля выбрал самый крупный лимон и пододвинул его Алисе:
- Закусывать не забывай, выдавил он из себя и, не скрывая раздражения, удалился.
   Зависть – это не тот грех, который часто оборачивался к Коле своим ликом. Но сейчас они слились воедино, и Коля не знал, кому он больше завидует: Алисе, в голову которой приходят такие вопросы, или Алине, которая знает, что делать с ответами. Испугавшись, что зависть перейдет в уныние, Коля набрал Марину:
- Душа моя, ты веришь в существование второй половины? – не утруждая себя преамбулой,, спросил он.
- Конечно, только этим и живу, - бодро ответила бывшая жена.
- А ты знаешь, кто твоя вторая половина? – Будучи абсолютно уверенным в ответе, Коля задал вопрос тоном Великого Инквизитора, прогуливающегося по внутреннему дворику центра тамплиеров в Португалии крепости Томар.
- Да, твой папа. – Коля не смог должным образом отреагировать на шутку, в силу того, что Марина положила трубку. Но настроение пришло в норму. - Хорошо, что Марина и отца не забывает. В отличие от меня. – Коля любил быстрые решения, основанные на угрызениях совести. Он позвонил отцу и скомандовал:
- Бери Марину и Артема и немедленно вылетай ко мне: есть о чем поговорить.
- Ладно, без особого энтузиазма согласился Дмитрий Максимович.
 "Бабушке ящик такого вина надо передать», - подумал он, - «это хорошая компенсация моего отсутствия". Благородная цель заставила Колю позвонить второй половинке Антона Павловича. Она летала в Москву по выходным, так что с передачей проблем не было. Коля с воодушевлением набрал Любовь Герасимовну, чтобы сообщить ей о предстоящей встрече с Алиной.
- А почему ты такой грустный? - Вопреки радостному Колиному тону спросила бабушка.
Колю ее прозорливость не удивила, и он решил использовать бабушкины способности на полную катушку:
- Как ты думаешь, почему женщины Чехова любят? - Спросил он с тайной надеждой на опровержение выдвинутого тезиса.
- Сначала надо понять, почему женщины любят, - бабушке вопрос явно понравился, и она, отбросив присущий ей в таких случаях менторский тон, весело сказала, - из-за близости. Женщинами управляют Луна и Венера. Луна спутник Земли, а Венера самая близкая к ней планета. Близость обязывает: уж если ты находишься так близко, надо любить и верить в то, что рядом с тобой суженый.
- Как на бабушкины именины испекли мы каравай, - прогундосил внучек, успевший опустошить бутылку во время монолога о близости, - Вера, Надежда, Любовь, почему среди мужских имен нет ничего подобного?
- Разные цели: одно дело два шага вперед, и совсем другое - шаг назад. Тут без врачей не обойтись, а писательствующий врач это немного хуже, чем поющий, но все же лучше, чем выписывающий рецепты. И, кроме всего прочего, Чехов умер. Любовь к нему безопасна и возвышающая, а льстить себе приятно. Одно дело тебя любить охламона этакого: сегодня есть, а завтра нет, и совсем другое - Чехова. Поставил томик на полку и живи себе в свое удовольствие. Толстого любить труднее: много написал, я уж не говорю о Достоевском. А с чего это ты вдруг начал интересоваться любовью к посторонним людям? Неужели ослаб интерес к собственной особе?
   Ироничное отношение к себе Коля не прощал никому, в том числе и любимой бабушке:
- Так вот, - с грустью констатировал он, - хочешь сделать человеку подарок, а взамен получаешь ярлык самовлюбленного болвана. Интерес к собственной особе у меня не ослаб, - Коля учтиво свернув разговор, пообещал звонить почаще. Положив трубку, Коля тут же снова набрал бабушку:
- А ты кого любишь? - С нескрываемой агрессией спросил он.
- Тебя, твою маму, твоего дедушку.
- Так он же умер.
- А Чехов, по-твоему, жив?
-То есть ты тоже любишь томик на полке?
- Нет, я люблю память о нашей жизни.
   Коле надоело думать о любви, и он занялся немудреными расчетами: посчитал серединку между днями рождения и смерти дедушки. И получил день рождения Марины. Вот, оказывается, откуда любовь. Звонить бабушке в третий раз и узнавать, какая конкретно звезда работает свахой, он не стал. Решил дождаться озарения и выяснить этот вопрос самостоятельно. Но акции Алисы в его сознании выросли на порядок, и продавать их он не хотел.
<<<   Коля выбрал самый крупный лимон и пододвинул его Алисе:тут-ошибка-лимон-предназначается-Алине
elena.netsvetay
elena.netsvetay[19:45:43] elena.netsvetay: это-текст-для-связки-времени-после-съемок-и-появления-Алисы
[19:53:40] elena.netsvetay:
[19:56:45] elena.netsvetay: [19:58:57] elena.netsvetay: [25 ноября 2011 г. 10:57] Olga Fedoseeva:

<<< - Какой твой любимый вопрос? - Поначалу Коля подумал, что Алиса провела субботний вечер за экраном телевизора
[20:00:21] elena.netsvetay: - Какой твой любимый вопрос? - Поначалу Коля подумал, что Алиса провела вечер за экраном телевизора. Но поскольку она никак не вписывалась в формат покорного телезрителя, Коля понял, что за ее заинтересованностью скрывается иная реальность. Блуждая в поисках взаимопонимания, женщины нередко задавали Коле наводящие вопросы. Но, как правило, они касались музыки, еды, мест отдыха, поз, в конце концов, а тут: вопрос вопросов. Коля вспомнил о сыне. Как давно он не отвечал на его вопросы. Мерзавец я, а не отец, мелькнуло в голове, и любимый вопрос Артема всплыл сам собой:
- Кто я?
   Алиса зажмурилась от удовольствия и торжественно сообщила, что ее любимый вопрос тоже философского характера:
- Что остается, когда человек умирает? Ответ: дети, книги, дома, картины, триумфы и достижения не подходит, потому что любой человек оставляет после себя нечто подобное, а надо определить нечто уникальное, единственное и при этом итоговое.
   След в вечности, так же как и заслуги перед обществом Колю интересовали мало. Мысли крутились вокруг кладбища, о чем он и поведал Алисе с легкой иронией.
 - Тепло, - неожиданно сказала она, напрочь отрицая расхожее мнение о холоде посмертного существования. - Если долго-долго ходить по кладбищу и вдумчиво смотреть на могильные плиты, то догадаться можно.
   Перспектива такого времяпрепровождения Колю не грела, поэтому он решил ограничиться виртуальным путешествием по Новодевичьему. Тут на Колю нахлынула такая тоска, сжимающая мозг неведением, как тисками, что он готов был умереть ради того, чтобы узнать, чем живет этот город мертвых, но место на кладбище он себе еще не купил, поэтому надо было жить. Приступ смертной тоски помог Коле взглянуть правде в глаза, он увидел тире и посмотрел на Алису:
- Позвольте ознакомить Вас с итогами моих наблюдений, - начал он торжественно, - от человека остается тире, наделенное единственным возможным смыслом.
- Ты должен на мне жениться, - авторитетно заявила Алиса, - на таком уровне взаимопонимания можно построить хорошую семью.
- Ваши матримониальные планы, сударыня, не имеют ко мне никакого отношения.
   Коле стало скучно. Интеллектуальный прорыв перестал его интересовать, и он невежливо распрощался. И он невежливо выпроводил Алису за дверь.???
 Однако ощущение собственной гениальности не покидало Колю и звало на подвиги.
Есть предмет для разговора, встреча с Алиной, назначенная на вечер, должна была состояться немедленно, и Коля поехал в отель. Разговор он завел издалека:
- Алина, как ты думаешь, в чем смысл жизни?
- Моей? В самоедстве.
- А моей?
- В самодовольстве. Смысл твоей жизни в том, чтобы 24 часа в сутки находиться в неописуемом восторге от себя лично. А если тень сомнения в собственном совершенстве ложится на твое чело, ты тут же впадаешь в панику и исчезаешь. Думаю, ты входишь в режим ожидания. Ждешь, когда обстоятельства сами собой сложатся таким образом, что ты снова сможешь проявить себя как вершину мироздания.
- Ты, как всегда, почти права. Смысл моей жизни - самосовершенствование. Когда я уверен, что делаю все, что могу, я спокоен. Когда я чувствую, что недотягиваю, я начинаю войну.
- С кем?
- С генами. Как правило, с материнскими. Ее перфекционизм оказывает на меня разрушающее воздействие. Этакая стела, устремленная в небеса. А на пике большими буквами написано: "Минимум-миниморе". Это так во мне звучит ее обветшавший девиз: "Экономика должна быть экономной". Как пойму, на чем экономлю, тут же бросаю этот аспект в пасть врага, и жизнь меняется, и я снова становлюсь птицей, а не столбом.
- И улетаешь, оставляя туземцев наедине с их проблемами.
- Я не могу унести в свое небо чужие проблемы.
- Редкая птица долетит до середины.
- Какая же ты умница, Алина. Вот только нельзя не долететь до середины, когда есть начало и конец. Смысл жизни в центре между рождением и смертью.
- Сам придумал или подсказал кто?
- Одна барышня намекнула.
- Давно?
- Сегодня пополудни.
- Так у тебя и тут гарем?
- Нет, у меня с ней сугубо интеллектуальные отношения. Она монахиня.
- А где ты ее нашел?
- В небе. Мне ее Бог послал.
- Авторитетный источник информации. – Алина взяла телефон и занялась вычислениями. По завершении она посмотрела Коле в глаза и безаппеляционно заявила:
- Я гений.
   Колю такое беспардонное присвоение чужих достижений ошеломило.
-  Это Алиса гений, а ты - пользователь.
- Ты знаешь, для того, чтобы разделить отрезок пополам, особого ума не требуется, а вот чтобы догадаться, кто твоя половинка надо быть гением.
- И кто же твоя половинка?- Луч надежды мелькнул в Колином сознании и погас.
- Чехов.
- Какой?
- Антон Павлович.
- А как ты догадалась?
- Я это всегда знала, а сейчас получила подтверждение.
   Коля выбрал самый крупный лимон и пододвинул его Алисе:
- Закусывать не забывай, выдавил он из себя и, не скрывая раздражения, удалился.
   Зависть – это не тот грех, который часто оборачивался к Коле своим ликом. Но сейчас они слились воедино, и Коля не знал, кому он больше завидует: Алисе, в голову которой приходят такие вопросы, или Алине, которая знает, что делать с ответами. Испугавшись, что зависть перейдет в уныние, Коля набрал Марину:
- Душа моя, ты веришь в существование второй половины? – не утруждая себя преамбулой,, спросил он.
- Конечно, только этим и живу, - бодро ответила бывшая жена.
- А ты знаешь, кто твоя вторая половина? – Будучи абсолютно уверенным в ответе, Коля задал вопрос тоном Великого Инквизитора, прогуливающегося по внутреннему дворику центра тамплиеров в Португалии крепости Томар.
- Да, твой папа. – Коля не смог должным образом отреагировать на шутку, в силу того, что Марина положила трубку. Но настроение пришло в норму. - Хорошо, что Марина и отца не забывает. В отличие от меня. – Коля любил быстрые решения, основанные на угрызениях совести. Он позвонил отцу и скомандовал:
- Бери Марину и Артема и немедленно вылетай ко мне: есть о чем поговорить.
- Ладно, без особого энтузиазма согласился Дмитрий Максимович.
   В Бен Гурион Коля примчался в состоянии удивительного счастья. Однако в аэропорту он почувствовал что-то неладное. Родственников он не заметил. Промчался мимо в щенячьем восторге от предвкушения встречи и затормозил оттого, что Артем повис у него на спине. Никакой радости от встречи с близкими он не почувствовал. Да и они вели себя так, как будто привезли гайки в тротиловом эквиваленте, и Коля теперь должен пустить их в ход. Размещение в гостинице не заняло много времени, и над семьей нависла туча свободного времяпрепровождения:
- Пошли в бар, - мрачно изрек он, не видя никаких преград для уничтожения запасов алкоголя, поскольку Артем решил остаться в номере и отдохнуть. Первой расслабилась Марина:
- Прошу тебя об одном: давай обойдемся без исторических параллелей. У каждого своя жизнь, своя любовь, и если что-то на что-то похоже, это не значит, что корень общий. Корень один. Я тебя очень люблю, - тут Марина расплакалась в три ручья, и Дмитрий Максимович принялся ее утешать. – Я сразу же, в первый день, как только увидела тебя в школе, тут же почувствовала, какой ты родной, - сквозь рыдания прорывался голос обиженной девочки. - Я все время хотела быть рядом с тобой, я бегала за тобой, мне необходимо было о тебе заботиться, воротничок поправлять, волосы приглаживать, бутербродами кормить. Надо мной все смеялись, а я не могла иначе. Я ненавидела твою расфуфыренную мамашу и обожала отца, который никогда не опаздывал и вел нас домой через парк и катал на карусели. Когда с Инной Павловной сижу, хочу ее понять, очень стараюсь, но не могу. Бесконечные финтифлюшки и самодовольство, основанное на том, что их у нее много, и все они на своих местах. – Марине стало смешно, и она позволила Дмитрию Максимовичу вытереть остатки слез на ее лице. – И сейчас я люблю того же маленького неприкаянного мальчика, я не смогу его разлюбить, потому что он часть меня, но не половина. – Взгляд Марины был устремлен вглубь мироздания, туда, где есть ответы на все вопросы, и она тщательно подбирала слова, чтобы ни у кого не осталось сомнений. – Я безумно люблю Артема. Он мой старший сын, а ты средний, потому, что мне стало ясно, что я испытываю к тебе материнские чувства, после того, как Артем родился. А младший, если все будет в порядке, появится через полгода. А мой настоящий муж...       
   Коля не дал Марине договорить: 
- Совет да любовь, - задумчиво произнес он и отправился восвояси. У него в голове звучала свадебная кадриль. Надо было записать ноты.
   Коля купил два билета до Нью-Йорка и сдал один из них перед самым вылетом. "Интересно, какова вероятность того, что в соседнем кресле окажется Алиса", прикидывал он, пока таможенник  досматривали его багаж.
- Одна вторая, одна вторая, одна вторая, как скороговорку протараторил знакомый голосок. Я или окажусь, или не окажусь. Но это с точки зрения банального мышления, а на самом деле единица, иначе, зачем мне было родиться? – Веселье Алисы распространилось и на таможенников, что представляло определенную опасность для граждан, поэтому Коля взял ее за руку и хмуро сказал:
- Свадьба состоялась, но не наша. Моя бывшая жена вышла замуж за моего действующего отца. Ленивая она очень. Фамилию не хотела менять. А так и не надо. Вот такие новости.
- А как же вечная любовь к тебе? – спросила Алиса не без сарказма.
- На месте. Просто перешла в другое качество. Теперь она квалифицируется как материнская. Причем, настолько сильная, что пришлось в угоду ей увести мужа у моей родной матери.
- А разве твои родители развелись после вас? – Алиса проявила удивительную осведомленность
в перипетиях семейной жизни Соколовых. - Много раньше.
- Фактор времени -  железный аргумент в рамках банального мышления, - парировал Коля, - но у нас способ мышления сакральный.

Из окна самолета Коля увидел, судя по рисунку, Иерусалим и Голанские высоты, на которых он так и не побывал.

ГЛАВА 5
  Как правило, компании, доставляющие пассажиров до места назначения воздушными путями, производят на клиентов серьезное впечатление. Лампочка загорелась – сел, погасла – встал. В данном случае все было иначе. Самолет был наполнен шаманами. Как сообразил впоследствии Коля не без помощи Алисы, они перемещались весьма традиционным путем, без левитации на узкоспециализированную конференцию по вопросам шаманизма в период энергетического раскола, в связи с чем были собраны в один самолет и отправлены через океан. Часть из них была довольно доброжелательна, и смело шла на контакт, как будто Коля был подобен библейскому младенцу и вызывал естественное желание сыграть с ним в козу рогатую. Некоторые вообще не открывали глаза и пребывали в единой позе. Другие – пели, что не мешало им и ходить и танцевать одновременно. Алиса тут же увидела практичный смысл и стала тщательно вглядываться в рисунки их одеяний, видимо новая коллекция «пэчворк для шамана» была уже на подходе. Воспользовавшись привычным инструментом – доской, к которой невидимыми магнитами был прикреплен рабочий альбом, Алиса методично заносила полученную информацию в архив. Витиеватые иллюстрации не совсем точно отображали увиденное, но будущего автора это не смущало, ее художественная стенография была носителем иного смысла. Коля равнодушно ждал тележку с напитками. После пережитого за последние дни ему были принципиально безразличны представители каких угодно религиозных, культурных и мистических направлений в одежде или без, с явно выраженной атрибутикой или замаскированной внутренней пустотой. В ожидании девы, позвякивающей бутылками, Коля разглядывал окружающих его людей в радиусе, доступном повороту головы. Без эмоций, фактически оценивая их действия, он, наконец, наткнулся на сидящую рядом Алису. Сосредоточенно выводя витиеватые линии, Алиса параллельно разматывала клубок, начало которого мелькало уже далеко впереди сидений. К радости Коли раздался долгожданный звук, свидетельствующий о приближении утоляющих жажду и тоску жидкостей. Развернувшись вполоборота, Коля извлек из сиденья номер газеты и пристально уставился в разворот. Материалы были один устрашающей другого: финансовый кризис конкурировал с климатической катастрофой. Превалирующие умы мира сего обсуждали последствия итого и другого, споря о преобладающем влиянии обоих. Получалось почему-то, что причина является следствием и наоборот, Коля с трудом вникал в дебаты. По его мнению, все-таки первоначальна была природа, а затем бумага, олицетворяющая финансы, имеющая древесное происхождение, хотя с другой стороны забота об этой самой древесине требовала вложений, так что в целом понять экспертов было можно, за исключением того, что в целом материал был полон несогласований и противоречий, Коля скинул это на несовершенное знание языка. Вообще лингвистические особенности Колиного мозга предполагали тот самый весьма распространенный принцип «языкоразвязывания», то есть способности понимать иностранную речь без труда после осуществления инициативного процесса погружения внутрь. Учитывая специфику рейса, Коля разговаривать не хотел ни с кем, а понимать кого-нибудь еще меньше. Шаманизм предполагал восприятие окружающего мира без посредничества сознания. Алиса трепетно вглядывалась в рисунки одеяний, только очень тонкий наблюдатель мог обнаружить, что интересовал ее конкретно один профиль, но Коле было не до того. Тележка докатилась, и обнаженный локоть стремительно обнаружился около Колиного лица.
- Бурбон.
- Ice?
- Twice.
Колины поэтические способности расцветали в предвкушении удовольствия.
- Весьма умеренная боль клокочет размеренно вдоволь. – Алиса была как всегда уместна. – Об этом речь?
- Я не задумывался, каким именно размером клокочет боль, но весьма возможно. Если учитывать параметры конечно.
- Вообще софистика одна из самых сомнительных наук. Долгое время я не представляла себе визуально ни одного софиста, пока не встретила его случайно на улице.
- Вот бы не про любовь только, подумал Коля, но Алиса была неумолима.
- Конечно, я не влюбилась в него с первого взгляда. Я только подумала о том, как было бы удивительно, если между нами возникла бы любовь. И какого уровня диалоги мы могли бы вести между собой.
- Высокого, - безропотно прокомментировал Коля.
- Да, - согласилась Алиса. – Если учитывать соответствующую сексуальную привлекательность.
- Чему соответствующую?
- Духовной и интеллектуальной привлекательности.
- А как их можно опознать, вот эти вторые две?
- Элементарна. От духовной происходит катарсис, от интеллектуальной…
- Экстаз, - подсказал Коля.
- В целом все три привлекательности можно определять одними словами, другое дело, что взаимодействие сердца, души и мозга происходит все-таки разнохарактерно, так что и определения должны быть соответствующими.
- А грации им соответствуют этим определениям или это из другой области?
- Грации отвечают все-таки за более конкретные вещи, хотя понять красоту как вещь конкретную довольно сложно.
- Аглае больше, чем Талие повезло в любом случае, отвечать приятнее. И всем нравится.
- Весьма специфический взгляд на греческую мифологию.
- Я в Афинах был один раз и там 2 бутылки шампанского тогда стоили 3 тысячи драхм, точно помню. А «Легенды и мифы древней Греции» как пылились, так и пылятся где-то. – Алиса начинала раздражать Колю, вести интеллектуальные разговоры с мастерицей-затейницей не входило в его планы совсем. Оставалось только скучать и бойкотировать инициативу. Но тут активизировался профиль. Он встал, целенаправленно выбрал направление в сторону Алисы и двинулся вперед. Выглядел он любопытно. На голове красовался убор, явно предназначенный для другого органа тела. Причем не очевидно, какого. Нечто напоминающее трубу, то есть можно было предположить погружение внутрь рук или ног, заканчивалось стереометрическим кругом, в который как раз бы и можно было поместить голову, потому что в середине была дыра. Выглядело это все так, как будто хозяин гардероба одевался впопыхах и перепутал принадлежности. На его намерениях это не сказывалось. Коля подумал, что все-таки как же подобные к подобным притягиваются, Алиса выглядела не лучше с точки зрения сумасбродности. Но ему пришлось опешить. Неожиданно оригиналы бросились друг другу в объятия, причем крайне по-родственному. Что не замедлило подтвердиться.
- Сестричка, - радостно проворковал бывший еще недавно только профилем.
- Братишка. – Алиса встала на цыпочки и крайне неэротично чмокнула новоявленного родственника во фрагмент щетины. – Я счастлива этой случайности.
- Я тоже.
Коля, оказавшийся в итоге между двух склоненных к друг другу животов, протянул руку к откидному столику и выпил за встречу.
Алиса не удосужилась представить попутчиков, вместо этого она толкнула Колю кулаком в бок недвусмысленно давая понять, что он вполне может уступить пропустить «братишку» или даже может и уступить ему место. Это пришлось Коле совсем не по душе, хоть и пришлось повиноваться. Он разочарованно встал. Неожиданно родственник проявил мужскую солидарность и солидно положил руку на  Колино плечо.
- Константин.
- Коля.
- Очень приятная неожиданность
Коля не поверил, но ответил. – Бывает. – Одна из самых идиотских фраз, всегда раздражавших его, крутанулась на языке и вырвалась наружу.
- По работе? – Выжидающе спросил Константин.
Коля не сразу понял, о чем речь, и глупо кивнул. Алиса удивленно воззрилась на Колю и констатировала:
- Он тунеядец.
- Обильное количество тунеядцев бывало летало в Нью-Йорк в минувшие дни. А с чем связан отказ от труда и профессиональной деятельности?
- С недостатком времени на глупости.
- То есть ввиду наличия средств на обеспечение жизнедеятельности отсутствие труда компенсируется моральным правом отрицать глупости?
- Глупости бездействия и поощрять действенные глупости.
- Любопытно. И в чем же они заключаются?
- Вот уж ни в ведении риторических бесед. Диалоговые пространства тунеядцев не интересуют. Монологичные по своему существу делают все для того, чтобы делать меньше и поэтому в основном молчат. – Алиса иезуитски защищала Колю, которого удручал пустой бокал. Говорить ему и правда не хотелось. Зачем он летит в Нью-Йорк ему было совершенно неясно, когда-то он стремился получить американскую визу, теперь имея второй паспорт удивлялся периодически появляющимся в нем штампам. Он уже давно считал себя человеком мира, которому дозволено пересекать границы в любых состояниях и направлениях. Возможно эта чрезмерная самонадеянность периодически и запихивала его в самолеты, в общем-то не имеющие к нему прямого отношения.
- Например случившаяся авария. – Константин обильными движениями обеих рук привлекал внимание стюардессы. – Выпить хочется, как вспомнишь. Ведь какая случайность, а теперь я занят на ближайшие 10 лет. Не исключаю, что и пожизненно, вот ведь судьба. Не буду лукавить, для меня благоприятное стечение обстоятельств. Но если смотреть реальности в лицо, я бы мог прекрасно провести время и без разбора очередных двигателей и информационных потоков.
- И без моего внимания в частности. Кстати, где ты собираешься остановиться?
- Исключительно у тебя Алиса, как обычно без предупреждения. Я давно хотел тебе об этом сообщить, но за последние 48 часов не нашел подходящего времени, да и средства связи ты до сих пор так и не научилась использовать по назначению. Последнее, что я видел полезное: дизайнерский чехол для телефон, выполненный в стиле хай-тек для вытаскивания пробок из шампанского. Зачем тебе понадобилось искалечить несколько десятков нокий мне неясно до сих пор, но прибор получился знатный, если уж ему нашлось место в одном из музеев современного искусства. Да и приобретенная в следствии квартира оказалась ничего.
- Да, но что касается мест, то ты же знаешь, что их нет.
- Я и не собираюсь присутствовать формально. Ты же знаешь мою эстетику трудоспособности. Ночью – сон, днем – он же. И всегда в разных местах.
- Константин – директор альтернативного института сна. Это тот, в котором спят не пациенты, а он сон. При пробуждении он решает разнообразные проблемы, вникая в их интерпретации посредством контакта с миром сновидений. Ну и мой сводный брат.
Коля согласно кивнул. Полученной информации ему хватило для того, чтобы быстро погрузиться в сон, из которого он вышел уже на взлетной полосе Джона Кеннеди.
Оказывается, бегают все не только в Израиле. В Нью-Йорке тоже. Причем по беговой дорожке. Что и пришлось опробовать Коле на себе. Ненависть к спортивным упражнениям активно проявилась у него еще в школьные годы. Неизменное освобождение по физкультуре дополнялось регулярным бойкотированием абсолютно всех мероприятий так или иначе связанных со свежим воздухом и движением. С возрастом отвращение укрепилось, с появлением спортивных клубов усугубилось, а слово фитнесс окончательно вошло в словарь запрещенных терминов. Означал оный в данном случае полное дерьмо. Коля перебирал ногами по беговой дорожке ирония про дауншифтеров и новые технологии и форма книги Коля в сновидениях
Коля – роман - путешествие


Вот тебе и Стамбул. Хорошо, что в отличие многих авиакомпаний, турецкие авиалинии с вниманием относились к запросам пассажиров. После полученного лосося и подобия креветочного салата Колино настроение явно улучшилось и привычно шумный аэропорт он встретил без обычного желания сразу покинуть страну прибытия. Было жарко и мрачно уныло. Несмотря на проходящий в это время года фестиваль тюльпанов и кинофестиваль мироощущение горожан не менялось . Город как рос, так и рос, а уровень самосознания оставался прежним в предчувствии Евросоюза. После израильского кинематографического успеха желания видеть коллег не было. Оставалось желтое такси и отель, в котором по обещанию букинг.ком можно было сразу погрузиться в хамам. Как ни странно раньше Коля никогда этого не делал и поэтому представления о сим действии у него не было. Очевидно что стоило запастись халатом и парой полотенец, пивом и массажисткой. Размышляя на заднем сидении об открывающихся перспективах, Коля осматривал город , таки приведший к общему знаменателю Европу и Азию, как судовладелец, размышляющей о перспективах нового порта. Амбициозность Коли приводило в изумление не только его самого, но и окружающих. Казалось бы, откуда может появиться представление о могуществе у человека, изначально обладавшего только записной книжкой. Когда впервые Коле пришла в голову мысль обзавестись движимым имуществом, перекладываемым из кармана в карман и со стола на диван, он не предполагал, что эта деталь его интерьера и обмундирования сыграет настолько важную роль в преобразовании его судьбы. Что записывать в записную книжку Коле было все равно. Его восхищал сам процесс ведения дневника, сравнимого с отчетом или жизнеописанием вкратце. Он нисколько не беспокоился о будущих читателях - они не предполагались. Существенен был лишь факт наличия фиксации происходящего. Размышляя о коде или системе символов, пригодных для осуществления задуманного, Коля остановился на буквах. В них было нечто классическое и доступное. Взаимодействие легко объяснимо и находимо. Единственно, что Коля предпочел закодировать - вид письменности. Кириллицу заменив на латиницу. Это не объяснялось его любовью к музыкальному конкурсу Сан-Ремо или изречениям мудрецов. Коля с детства любил английский алфавит и песню заканчивающуюся X W Z, X W Z, Now You know the Alfabet. Хорошие воспоминания нельзя было оставлять без внимания. Таким образом записная книжка Коли была посвящена песнопению первичного когда в актовом зале школы с углубленным изучением английского языка. В Стамбуле Коля решил посвятить страницы эпистолярному жанру и немедленно сочинил первую депешу.
«Алиска. Марш на Босфор. Скучаю очень. Жду без кинематографистов». Удовлетворенный посланием, Коля перевернул страницу. Отправлять он ничего не собирался. Книжка была призвана лишь сохранять возникающие интенции.
«Сын. Не отказывай себе в учебе. Твой отец». Коля был доволен. Из минималистического книжка» можно было переименовать и в более устойчивую книгу, но необходимости в этом не было.
«Мама и папа. Я живу хорошо с видом на Босфор». Коля садистски подумал, что получение такого послания вынудило бы родителей к примирению, посему его деятельность по фиксации происходящего имеет и гуманитарный характер, не создает конфликтных ситуаций.
Коля пошел на Базар, но совсем не за самоваром.

Глава 7

Дождливые дни всегда приводили Колю в восхищение. Поглощающее его уныние отстутпало и он сливался с природой. Вечерний гром, переходящий в ночную грозу, преобразовывающуюся в дневной дождь стеной. Пространство для размышлений открывалось. По сути оно никогда не было закрытым, но, напяливая солнечные очки, защищаясь от ярких лучей, Коля чувствовал себя неуютно, словно зрячий в толпе невидимок. Обыденность в женщинах Колю удручала, а предсказуемость - пугала. Вне зависимости от мотировок их поведения, вопрос был один. Почему меня не любят? Никто никого при чем. Математические выкладки должны были оставлять хотя бы шансы, проценты, элементы. Со всех сторон получался круглый ноль. Любовь к этому окруклости абсолютно у всех консолидировалась в любовь к монетам, перераставшую в однообразное и одностороннюю часть к купюрам. С этим надо было что-то делать. Редкие вспышки энергии, взаимоопроникающие друг в друга утихали зачастую не дойдя и до физиологической развязки. Хотя бы классического поцелуя. Глаза реагировали, остальные органы упорно молчали, физиологическая упрямость давала о себе знать. Внешние признаки вперемещку с внутренники факторами оталкивающе взаимодействовали с друг другом. Коля задумался об этом впервые. Нужно играть в такую игру, записывать все, что приходит в голову. Этому его научила бабушка, единственный человек, который он был уверен его любил и то только после обеда во время дневного сна. Поскольку раньше писала Маринка, навык исчерпал себя, пришлось напрячься и выдать то, что пришло в голову. Получилось тьфу, тьфу, тьфу, напомнило о бабушке. Продолжил. Уфф. Ничего связного. Дальше. Мрак. Вот это точно. Блеск. Что-то вспоминось. Что получится. Красота? Это откуда? Игра становилась все интереснее, уже пора было задумываться о создании сервера для сохранения столь ценного материала и не останавливаться в течение многих дней. Тут одолела скука. Задуматься бы о еде. Правда пришлось по обещанию записать. Меню едока. В голове крутились названия блюд из которых отчетдтво выскакивало одно. Мякоть фрукта в коже барана. Эстетические взгляды автора на национальные кухни почувствовали одурманивающий запах. Логически подсказывающий интеллект вопрошал, куда же делось мясо, следовало записать под вопросом, получилось род вопросом из чего сформировалось код вопросом, грамматически как-то неверно. Одним вопросом целый код? Это тоже про любовь? Ответ близится? Утолил голод лишь бифштекс кровью, возбудив мужской аппетит. Пришлось оглядываться по сторонам. И тут появился Маринка. Она уныло плелась, выбирая скамейку. От разговора было не уйти. Решив сразу пойти ва- банк. Коля спросил, денег нет на ресторан? Хочешь угощу? Юышая изумленно взирала на сгорбившегося от переваренной пищи отца своего ребёнка. Только ты ответишь на один вопрос. Почему ты меня не любишь? Я? Я то как раз люблю. Оживившись, бодро уселась напротив и махнув официанту, выкрикнула, ростбив. Тут Коля сник. Ты всегда была предсказуемой. Постоянство признак класса. Какого? Б? В котором мы учились 10 лет? Я училась потом в А. Гуманитарном. Это не важно. А что важно? почему ты меня не любишь? Ты даже влюблен в меня не был, когда женился и смеешь задавать такие вопросы. Ры хотела. Ты тоже хотел. Я хотел любви. Не ври, ч то в тебе было всегда хорошо, так это тупорылая правдивость, приводившая, если помнишь к определённым обстоятельствам и не начинай сейчас про отца, я его тоже люблю. У Коли вытелео из головы его существование как факта двоичной системы своей биографии. А сына ты любишь? Естественно, дурачок. Я не дурачок. Я автор. Чего нового? Ты писать то никогда не умел. Идеи нового бизнеса. Вот в это верю и что же это будет за прецспевающее агентство, поиска чего? Хорошо, что ты в меня веришь. Поиска ответа на вопрос. Почему меня не любят? А клиентов где собираешься искать? Клиентами будут все. А тебя не смущает то, что эти все считают, что их все любят. Ну не такие уж все идиоты. И как ты им это объяснишь? Я буду задавать вопросы, а они отвечать. Это новый вид благотворительности? Это новый вид реальности. И их потом будут любить? Именно так. За что? Так в том-то и дело, что вопреки? А кто? Один, кто найдётся. Искать тоже ты будешь? В коридоре встретятся. Перспективный бизнес. Два в одном. И когда собираешься начать? Сейчас. С чего? Я тебе позвоню.
Сбор команды.
Реклама представляла из себя следующее. Минималистически выполненный баннер скоро стал украшать большинство печатных изданий. В углу как и положено размещался знак вопроса? Сначала был вариант с последовательностью слов не любят меня почему, любят не меня почему, меня не любят почему, и что. Коля решил не морочить клиентам голову и оставил в итоге только почему меня не любят? Внизу размещался ответ. Умотоп. И номер телефона. Первый клиент позвонил в среду. Мужчина долго хохотал в трубку, явно приканчивая очередной бокал пива? А меня почему? Сотрудники перемигнулись. Приходите узнаете. Сколько стоит? Дорого. Что будет? Пожизненный ответ на вопрос. Скоро буду. Через полчаса перед ним лежал опросник агентства Почему меня не любят
Когда вы последний раз думали о себе
Кого вы обнимаете во сне
Кому вы дарите радость в материальном эквиваленте
О ком вы предпочитаете  фантазировать, размышляя об отдыхе
Кого вы не собираетесь посвящать в тайны своей личной жизни
Мужчина достал из кармана жвачку, предложил окружающим, положил на стол и отчётливо спросил. Вслух? Можете про себя, если вам так естественнее. Ему был дан ответ поменять шины на машине.
Коля поздравил себя с успехом и поблагодарил консиллиум за активное участие. Плодотворный первый день продолжался. Не любят оказалось больше женщин, следующими прибыли одновременно три сестры, которым было предложено разменять трехкомнатную квартиру. Коля ликовал. Дальше один за другим представительницы прекрасного пола и сильного обогащались ответами. Научиться находить на детской площадке мусорный контейнер. Меньше лежать, быстрее вставать. Вместо да, но говорить конечно. Не высказывать претензий, когда их нет. С упоением делиться обещаниями и выполнять их. Прочитать Гомера. Научиться готовить салат Цезарь с арбузом. Нарисовать внутри воздушного шарика подробную карту Европы и только потом надуть его. Купить трёх водных черепах. Переодеть часы с левой руки на правую. Определить количество сочетаний из 8 по 6. Поблагодарить психотерапевта за отменённый сеанс. Сочинить песню, состоящую из одного слова. Почистить ботинки задом-наперед. Придумать анекдот. Купить автоматический определитель номера своего счёта. Уехать в Баден-Баден. Выпить всю текилу соседа, который мешает спать. Собрать мукулатуру и отнести в журнал Огонёк, чтобы оформить подписку о невыезде. Научиться нырять вниз головой с аквалангом. Связать 100 свитеров и раздарить их на пляже. Переписать воскресный выпуск газеты Токио сегодня в свой ежедневник от руки. Оставить в фейсбуке запись я плачу и посчитать, сколько людей поставит лайк. Довериться своей бабушке. Перестать думать о звучащих в голове голосах. Влюбиться с первого взгляда.



Наконец Коля решил снять офис в другом здании. С более широким коридором, выкрашенным в яркий оранжевый цвет.