Supergirl. Часть 2. Глава 5. Основная часть

У Авраама Руссо такие же выразительные глаза, как у Соседки, с ее пышными ресницами-подчеркивающими их контуры, и  мне иногда кажется-что внешне похожие люди, встретившиеся мне на жизненном пути-наделены похожими качествами или  чертами характера-как будто это данности-которые мне нужно усвоить и в последующем учитывать- старательно запоминая, чтобы правильно строить мое поведение и добиваться поставленных целей- как подсказки-как указатели-маяки-на которые нужно ориентироваться. Какое то дежа-вю. Какие –то клоны с одинаковым складом ума-и готовящие мне одинаковые сюрпризы-как будто мои встречные ожидания можно утрясывать с предыдущим опытом общения с внешне сходным персонажем из моей жизни-и смотреть где и как лавировать-на что можно рассчитывать.

Соседка появилась в жизни так внезапно, что она часто выходила в таком послеперестроечном мужском шерстяном свитере а-ля  лихие девяностые- наподобие моего «Гуччи», и в очках, с умным видом, смотрела на пришедших ко мне псевдо –доморощенных панков, оцепивших лестничную площадку, и,  наверняка, думала «что эти люди делают тут?», «что за «дикари»?», и «кто их зачинщик?». Когда она появилась- как будто сбылась мечта о похотливой соседке, с которой ты будешь проводить все свое свободное время, не вылезая не то из нее, не то из ее квартиры-от нее шло это нечто флюидное и животное –к ней хотелось прискасаться-тело звало к себе каждой клеткой-заряженной и зараженной желанием. Ее хотелось лапать, трогать торчащие в разные стороны соски, раскидывать ей руки и ноги, как кукле- довольствуясь и удовлетворяясь ее телом, потому что не только у озабоченного эрекциями подростка, а просто, как что-то физическое, нормальное, доступное и допустимое между мужчиной и женщиной- приемлемое в их отношениях и обоюдном взаимодействии.  Они купили квартиру у наркомана- афганца- и сыграл естественный отбор-как что- то более сильное, должно было стать на место слабого, и занять эту территорию, и они достаточно быстро обустроились. Но период затянувшегося молчания и именно отсутствие каких-либо контактов в первое время после их заселения, скорее больше «подстегнули» нас друг к другу, чем бы открытый интерес и любопытство- проявленное с самого первого дня. Но следует понимать, что она, всегда, будучи взрослой девочкой, хотела большего, чем просто поцелуйчики и прикосновения. И может, именно поэтому мы не стали вместе. Бай, бейби, чмоки оставь себе.

Ранее она проявляла интерес к моим дневникам, и к моим снам, что мне также показалось странным и необычным- какой –то «крот» в моих письменах-не пускай никого в свое сердце-не давай им глотать твои строчки. Странно, но о ней я вовсе ничего не писал, скорее всего она ожидала прочитать нечто про себя конкретно типа «появилась новая..», «она ничего».., «надо бы..» и тому подобное. Но в этом плане я был перестрахован-ну я дал бы просто не ту тетрадь, и вот и все, да и писал я намеренно в дневники не все, коверкая слова, иногда их вообще произвольно менял, делая вставки на английском из созвучных или близких по значению или однокоренных слов-так что вообще хрен догадаешься, о чем же там идет речь. В дневниках я оставлял себе возможность домыслить и дописать-доработать-как модели для сборки-как какие-то закрутки мыслей-заготовки-которым рано или поздно придет свое время. Как такового общего дневника тоже не велось –я писал в  первую попавшуюся мне тетрадь- а их вел несколько и одновременно-потом также в прозе буду работать параллельно над разными вещами-уже перед публикацией думая куда пойдет тот или иной кусок- в "Высшие Свидетельства Любви"(http://www.proza.ru/2011/05/29/1303), или все же в "Супергерл" (http://www.proza.ru/2011/04/29/32) . И даже не всегда точно помечал даты-записывая только число и день недели. Так что я некоторые вещи вообще хотел бы сначала «переварить», чтобы о них  потом писать-поэтому она совершенно напрасно так на них нацелилась и вцепилась в писанину-в которой нужен был навигатор- а не прицельная дальность и координаты цели с поправкой на ветер. Потому что «ключ» от прочтения дневников был только в моей голове. Она при общении так «ставила» себя с Вадиком как старшая сестра, как хозяйка, как «злая мачеха»-пытаясь стать на мою сторону в отношениях, при этом  держа одновременно его на дистанции-ну, как бы, мы взрослые-у нас свое общение, а ты еще ребенок, под ногами не мешайся. А может, в чем-то и искусственно пытаясь нас разделить, показав, что она для меня больше значит,  чем  родной брат, и пытаясь его затмить-как взошедшая на горизонте или небосклоне звезда или планета-а-ля будущая кукла или грелка на все тело с амбициями гаулейтера наших ковров и половичков. Тогда я Вадика, в тот момент, и особо не баловал вниманием сам-дистанциировался. Так, Вадик постоянно заходил ко  мне «давай поиграем», а я постоянно огрызался «я занят», и тому подобное, потому что 15-16 летний возраст самый сложный-тогда реально вообще не знаешь, что к чему, и картина мира в твоих глазах постоянно меняется-не то, что твои увлечения, в тот момент это, пожалуй, единственное, что спасает от такой постоянной реформы в голове, от этого ускоренного взросления, от быстрой вовлеченности во взрослую жизнь, от меняющегося на глазах поведения твоих сверстников, из-за того, что тебе нужно как- то выстраивать с людьми отношения самостоятельно-не посредством твоих родителей-ты просто начинаешь все делать сам- и в этом твой стар-квест star- quest по ошибкам, ты собираешь их  невозможно много, и убеждаешься в непостижимости жизни, поведение не подчиняется никакой интуиции и логике, а пока начинаешь соображать -от тебя отворачиваются близкие, и не понимают окружающие. И такая же куча субъектов-подростков как ты, кто-то более- менее управляются со сходными проблемами, и как заряженные  частицы, пытаясь поймать свой вектор и свое направления пытаются найти ответы на волнующие вопросы и найти себе место в жизни. Вот, примерно в таких условиях все и происходило.  К брату я к 17 годам привык относиться, удерживая его на расстоянии из-за своего взросления-не одаривая вниманием и играми, и она это приметила-дистанциируясь сама от ребенка, дескать, «не путайся у взрослых под ногами»-как рыжая бестия в «Трудном ребенке-2», покорившая сердце отца и деда.

У нее как и всех девушек-женщин было прошлое, может, даже, пошлое прошлое -в которое она пускать никого не хотела, но хотела впустить свои щупальцы, свои кольца спрута, свои кольца Каа «смотри за моими кольцами»- внедряясь по всей крови, и стволовым клеткам- как черная одежда «человека- паука» застилает его красно –синие покровы, так и в это момент меня тянуло к ней, но я воспринимал ее как одно большое жирное чернильное пятно. Какое- то болото, в которое не хотелось окунаться и также хотелось бежать от этой, может быть в чем- то чрезмерной «опеке» или, может быть, от такого неприкрытого интенсивного внимания и «заряженности», ангажированности отношений. Обычно люди начинают отношения с соседями на чисто бытовой почве- и все эти «походы» за солью-за полбуханкой хлеба, когда достаточно выйти из дома- и через три подъезда –на тебе- хлебный ларек и встроенный с торца магазин. Соль-хлеб-хлеб -соль не более чем предлог. Великие крестовые походы за солью и полбуханкой хлеба-сеющие взаимную приязнь и симпатию на лестничной клетке. Как бы развивались наши отношения, если бы мы были старше-возможно что с другим соседом Володей у нее были тоже какие -то поползновения-сальные скабрезные шуточки и полунамеки, а может она просто зондировала почву «сражаясь на оба фронта»- «где прорвется» и «где выстрелит»-все возможно- и здесь я видел фотки, где они были вдвоем-огромный –более двух метров 10 сантиметров наш общий сосед Володя держал ее полутораметровую- ну, там 1,55  см. максимум на вытянутой руке или она висела на его руке, не достигая пола-чуть поджав ноги-картинка была достойная Гиннеса-но так они дурачились- и она висела у него на руке-как кукла, как мягкая игрушка, как набитая подушка или пуфик. Ей, девушке, несомненно, уже знавшей мужчин, и возможно уже куда  более искушенной в делах любви («как будто мирных»!), нужен был, наверное, такой фрешман, как я, чтобы заарканить-зачем тогда она изъявляла свои интерес-я был перспективным и, возможно, был в ее глазах длинным рублем-долгосрочным  (капитало) вложением, за которое она готова была бороться-не ради того, чтобы нам потом объединить наши жилплощали и сделать потом себе отдельный вход в подъезд дома-пусть все остальные жильцы мучаются и «варганят» себе пристройки.

К тому времени она уже училась в машиностроительном техникуме, осваивая какую- то инженерно-техническую специальность. Но у меня эти слова МТТ и МСТ,  как и все, связанное с  техникой, вызвало только отторжение, ввиду того, что любовь к математике так и не сумела привить Римма Савельевна  -а любовь к физике благодаря книге Перельмана «Занимательная физика», которую читал только когда было страшно дома оставаться одному-а в другой обстановке вообще никакого интереса не было. «Физику» я «увлеченно» читал  «запоем» то ли когда родители уезжали на вокзал, то ли когда мама была в роддоме с Ростиком, и папа уезжал к ним, а папа меня оставлял дома одного и я от страха не выключал свет в комнате и читал от бессонницы занимательную физику и коротал ночи. Я читал ее для развлечения-так, расслабиться-когда кто-то читает анекдоты или легкое чтиво-для десятилетнего мальчика «опусы Перельмана» был кайфовее, чем Генри Миллер для этого, только уже двадцатилетнего мальчика, и «Улисс» для почти тридцатилетнего-в 29  я понял, что я ничего  не понял-но потратил на «это» кучу личного времени-борясь с зевками и сном –надеясь, что во сне как у Менделеева все эти словесные потоки Джойса и его поток сознания все станет на свои места, и все станет доступным и понятным, и уже прикидывая в уме –готов ли я осилить «Поминки по Финнегану», даже еще не переведенные на русский язык. «Мысли как он»-как требует криминальная наука-мысли как преступник, чтобы его изобличить-так и все эти литераторы-графоманы-авторы-все эти книги и словотворчество, эти калашные ряды слов-надо просто понять и признать, что это все только их автобиографическая хрень и ассоциативные ряды-и никакого «нарратива» нет, и никакого повестовования нет- все фикция, вымысел и фантазия-замешанная на пережитом, субъективном или сублимированном, то, что никто не станет широкодоступным и удобоваримым, и это можно воспринять как только книжку Перельмана-ради  одного досуга, а не для глубокого понимания  и осмысления, потому что вся наша жизнь это лихо закрученный лист Мебиуса, на котором мы как стритрейсеры гонимся за своими (иногда ложными) целями, а получаем «не то». Или «то», что не хотели, или «то», что досталось и удовольствуемся и удовлетворяемся этим «November rain» и так живем. Вот так и живем. Все! Всё! И в этом момент-аспект-в этой гитарной нотке ее открыто проявленный интерес к моему дневнику, может быть это была попытка узнать меня-войти в мою душу с заднего хода, не истрачивая  время на изучение моего поведения- без наблюдения, без мониторинга-а влезть так-не в прорезиненных перчатках –облапить мои сны, мои редкие поллюции –мои записанные мелким неудобоваримым почерком какие -то личные переживания, которые я маскировал под всякую хрень на каких -то листочках бумаги, каких -то бумажных лоскутах. Не понять это мозгам инженера и техника-не таким образом я скроен чтобы меня поглощать языком формул-теорем и последующих доказательств. И неужели ей все это было интересно, или она просто «вампирила» на живом самце, входящем в стадию взросления-охваченного «маетой своего пуберантного периода» в своих ювенальных грезах. И то, что она на год или два была старше это было как бы то, что я в тот момент стал молодой жертвенной кровью. Когда тогда сидели однажды в ее комнате, она предложила мне встретиться с ней когда она закончит учебу, и я сослался на какие- то важные занятия, и занятый вечер- уже в тот момент я  спасовал –«соскочил»-(хотя и мысленно представил себя в шелковых брюках и в пиджаке, дежурящим ее с цветами на порожке техникума- на зависть всем ее сокурсникам и «неудавшимся» «кавалерам»)–отгораживаясь от каких -то свиданий и встреч на публике. Где я, по своему замыслу уже должен был при встрече ее  с цветами на входе в МСТ принять еще одну «пилюлю»- чтобы все парни-механики, техники, инженеры, конструкторы смотрели и провожали нас взглядом, и тайно завидовали, а может быть даже кричали нам вслед  остряки «да, ты, парень! еще не знаешь какая она…». Она бы тогда сказала «Дураки. Не обращай внимания». Я бы сказал «подожди меня здесь. Сейчас  я пойду и с ними разберусь. Ща я им наваляю..». А может- эта встреча или свидание, которое не состоялось, должно было быть ревашем - эдаким ее широким жестом-в отместку, или в назидание, или для ограниченного просмотра ее подругам и недругам –парню который ее отверг, или с которым она рассталась, чтобы увидели «вот, старушка, дает!». Или «вот, смотрите, суки» или «да! А я такая!», и все такое, в том же духе. И обязательно бы нашелся человек, который бы подумал про себя, и может быть даже сказал, произнеся вслух, как часто мы, не контролируем, думая, что говорим только про себя, и произносим публично- «сучья свадьба»…а все слышат и оборачиваются… Именно поэтому я «отрекся» от наших отношений, уже в тот момент, когда придумал себе более важное занятие, чем окончание занятий в моем техникуме будущих юридических волшебников. Но я думаю, корень проблемы был в том, что она именно наедине с ней представляла интерес- на публике мне было бы неловко с ней появляться. Тем более, чтобы люди видели нас и думали-считали нас парой.

Мама резко и без предупреждения прибежала, распахнув таким хлопком двери лоджии, как будто снимала пластмассовую крышку с трехлитровой банки, когда мы с Соседкой подозрительно затихли, а она всего навсего провела подушечками пальцев по моей крайней плоти, даже не выпучив головки, и я успел кончить от перенапряжения- буквально за несколько секунд, после того как она резко дернулась, инстинктивно почувствовав угрожающую опасность и застыла в метре от меня.

Я помню день, когда она пришла и легла у нас в зале, как-то по –хозяйски, положила голову мне на ноги или будто наоборот – она села на диван а я положил ей голову на руки. Я уезжал и куда -то собирался-в Москву поступать-это был июнь  1998 года, а она собралась мне  демонстрировать физическое занятие территории, как кошка-раскидывающая предметы тем и метит соей ареал обитания, показывая свои права, как будто вошла нацистским легионом в Судетскую область- а может, просто, боялась, что я в Москве забуду ее, и ей хотелось оставить во мне занозу, якорь,  чтобы мне захотелось к ней вернуться-чтобы мне запомнилось наше приятное времяпровождение. По крайней мере, это выглядело так.  Пошла на абордаж и ее матросня высыпала на наши стеленные ковры и оциклеванные паркеты. И когда мы тогда лежали на диване, в нашем зале, и она в очередной раз смотрела наши фотография, видя какая приличная у нас семья-ну, и, наверное, какой я симпатичный или красивый по ее представлениям, не знаю-может это было просто женское любопытство, а может просто досужее развлечение- или просто вычисляла по фотографиям –что у меня на «личном фронте».

Так и она в тот день моего  празднования дня рождения дома-когда я пригласил в самый последний момент Соседку. Мама потом сказала, что «если никого не получается, то не надо и  приглашать, чем кого- то приглашать ради самого приглашения». Да и само предложение, сделанное в последнюю минуту всегда выглядит «подозрительно», оно выглядит больше одолжением и просьбой, чем самим приглашением- желанием фактического присутствия из-за недобора и проявленной приглашенными несознательности. Я просто хотел в тот момент разбавить компанию, чтобы Художница себя чувствовала комфортнее, чтобы ей было уютнее, чем с тремя парнями, и легче. И меньше напряжения-почему- то, думая про гостей я думал: как такой персональный состав гостей будет впору ей, или я действительно всерьез задумался над ее словами-как будто она во мне видит надежного парня и хочет со мной стабильных и серьезных отношений. Просто без Соседки мы бы всей компанией чувствовали бы себя комфортнее и легче-как будто бы нам предстал какой-то оперативный простор и возможность справляться с тем что есть наслаждаясь ровным общением не зажатых в тисках ограничений и попыток глядеть на себя со стороны глазами «чужака».  Ребята пробовали шутить и развлекаться, и не могли толком расслабиться, и хотя бы немного «расколбаситься», может быть именно из-за ее физического присутствия-именно из-за того, что она была приглашенной «чужой» на мой ДР. Бывает так -сидит компания-но не вяжутся разговоры- не получается «бадминтона слов»-где было бы куча отбитых пасов, и не уроненного на целых пять минут воланчика. Может быть, и здесь бы развязалось нечто продолжительное. Просто все стеснялись-потому что все были незнакомы-и каждый был моим другом лишь по отдельности, поэтому весм было сложно, а может отчасти и неинтересно всем вместе. И этот гость Соседка, может, она действительно была «лишней» на ДР-(она подарила мне дезодорант «олд спайс», завернутый аккуратно в подарочную бумагу с завитушкой серпантина)-который потом я, правда, переподарил Попутчице). Так часто бывает, когда такой гость уходит –резко все ускоряется-как воздушный шар, освобожденный от тяжелого балаласта, резко ускоряется ввысь, и его уносит ввысь, и не сдерживает более сила тяжести, возможно если бы за ней зашла мама, или кто-то позвонил и она ушла, наш вечер бы сложился совсем иначе-без этих дурацких тортов и чаепитий-без этого напускного приличия-мы бы все включили тяжелую музыку, и потрясли бы скальпами под «Нирвану»-мы бы проявили себя более, чем на этом застолье, на котором нужно было правильно пользоваться ножом и вилкой, держать осанку-говорить досужие тосты из книги «как стать душой компании»-пересказывать телевизионные шутки –или как стадия деградации средних американцев-решиться что-то спеть – а спеть песню из рекламного ролика. Креатив креативом-магия вдохновения-много треска шума-а на самом деле ясно все как Божий день, что «гора родила мышь». День рождения прошел пресно, не задался. Без  куража. Этим и запомнился. Все мои конкурсы никого не увлекли- каждый написал что –то о себе и завернул в бумажку. И мы быстро все отгадали. Интриги не получилось. Острот тоже ни  от кого не было-все как -то были одновременно и напряжены и замкнуты. Лучший друг написал, что «любит спорт, секс и быстрые машины». И я почувствовал в этом угрозу к моим отношениям с Художницей, тогда как даже и сам не стал с ней встречаться.

Я помню, как я несколько раз заходил к ней. Она была в халате, под которым она была в одних трусах. И она позволяла гладить и целовать ее груди и  тело. К телу меня влекло как  к магниту, который раскрученным мотором динамо-машины начинает притягивать к себе окружающие металлические предметы. Мне нравилось класть на гладкую кожу руки  - и не убирать их, чтобы они просто лежали на ее голом теле, и заряжались ее теплотой, красотой  и присущим ей магнетизмом. Чтобы просто можно было любить ее тело, даже вне физического контакта-вне фрикций, и мне казалось, что в этих отношениях с ней- не нужно уже никуда торопиться, и мы плавно дойдем до постели-как к нашему искомому знаменателю-  когда ее  и мои руки на ней, и все уже так близко и так готово свершиться. Я снимал с себя футболку-оранжевую-«генералс» и оказывался подростком, у которого только-только начали формироваться мускулы- от подготовки к военному училищу. И я любил ложиться на нее сверху-просто ложиться, чтобы мои и ее соски совпадали-и «поправлять» ее грудь чтобы соски ложились точно в цель и упирались в мои-точь –в точь-как намагниченные пуансоны-твердые для того чтобы прислониться и защелкнуться от прикосновения -намертво. Я любил брать в руку, в ладонь ее грудь второго размера и держать ее в руке как антистрессовый мячик -как надутый воздушный шарик. Как резинового утенка, плавающего в ванной-и чувствовать упругость и податливость одновременно-живое тепло ее груди, ее чувствительный –и восставший сосок, который пружинил от сдавления его указательным пальцем. Мне хотелось изучать ее, изучать по ней женское тело, и это была первая женщина, которая позволила мне себя таким образом изучать, а не только целовать свою грудь, непрестанно смыкаясь устами и втыкая тебе ее в рот, но уже повзрослевшему ребенку, которому нужна больше твоя слюна, чем молоко.

Я любил лежать у не на ковре, или на неразложенной мягкой мебели, на уголке в зале-и видеть наши отражения в финской стенке –и как мы были красивы вдвоем-  я и она, оба обнаженные до пояса. Ничто не сможет сравниться к красотой обнаженной женщины-наверное, только великая красота русской природы-но это вещи разных порядков, которые нужно воспринимать по отдельности, чтобы их фон не заглушал друг друга. А для меня в те минуты не было красоты иной, кроме женской красоты, ее молодости, в которой тоже чуствовалась неумолимость времени-потому что она все равно выглядела старше меня и это было заметно уже хотя  по тому, как она активно применяла косметику. Так было несколько раз, или один-по крайней мере, один раз я точно помню-что было. Вот тебе и чувство конечности –когда чувствуешь, что есть что-то, чему не будет конца, а он есть, и в дверь не постучат, не потревожат, и не нужно никуда спешить, и торопиться, что это женское тело безоговорочно принадлежит тебе, и в этом и таится самая большая угроза и опасность-что полагаясь на свою уверенность в том, что все так и останется, ты теряешь контроль- ты уже не владеешь никакой ситуацией, и время от тебя уходит- встречи, прикосновения, которые по- моему убеждению должны были продолжаться, и привести к конечному известному результату, канули в Лету. И мы занимаемся теплообменом..пока не загудят сирены…

Коза-она действительно, точно, так удивительно похожа на Козу-сводную сестру Друга, когда мы приехали к ней, она тоже была в таком же виде, как мне показалась тогда Соседка, и я сказал про себя «дежурный халатик», и на полу лежал видик, или ДВД плеер с порнодисками на выбор, в которых каждый раз хочется чего-нибудь позабористей, и с дисками с эротикой, и все это были неопровержимые свидетельства, вопиющие улики половой неудовлетворенности, что я вмиг вспомнил Соседку. И в тот момент я тоже налепил ей ярлык «коза».

Я помню, когда я начал бегать, я тоже сказал ей об этом, и она в велосипедках и в футболке бежала со мной до окраины города- ну как бежала-постоянно отставала –как девушки никогда не бегут три километра на физкультуре-они просто идут группками по две -три барышни, считая это несерьезным, или не желая напрягаться. И тут такое испытание. И ради чего! И не ради любви, или каких-то отношений-нет, она не желала испытывать себя на той дороге к окраине города –ей не нужно было поступать в военное училище и сдавать «треху» на вступительных экзаменах- и ей до фонаря было состояние здоровья-потому что не ради спорта и не ради какого- то резуальтата человек не «выйдет за зону комфорта»-и для нее это было как развлечение-и ради развлекухи она поперлась со мной и это был всего один-единственный раз. И когда ее маленькие ножки ( я так в тот момент и подумал «маленькие пухлые ножки») устали, она захотела сесть. И я сел на корточки а она облокотилась на мою спину своей попкой. А потом мы пошли уже так- простым прогулочным шагом по посадке-мимо той же самой лодочной станции, и мимо прудов- а может даже вышли ближе к реке Кубань, и смотрели на мутную серую воду которую гнала река в море, и наши отношения-наши недо-отношения мне представлялись такими же мутными и неясными, как эта серая вода. Ну что могло в них быть живого и праздничного! Любовь-она всегда праздник, какой-то искрящийся фонтан-что она могла мне дать, кроме распахнутого халатика и своей тоски, своего ученого выражения лица, сотворенного узкими очками и серьезным видом. Именно такими мутными мне в тот момент и представлялись наши отношения-которые нужно просеивать, очищать, перегонять через фильтры- или просто сразу на все махнуть рукой, и не париться?!

Даже если просчитать все наши встречи, то их  почему- то окажется не более 7 или 5 –всего эти несколько встреч-спрессованные моей памятью в один затяжной эпизод. Когда я уезжал учиться в Москву-и так ведь и не объявлял ей ничего, и она не оставалась меня ждать, и я до конца не верил в свое поступление, просто мама сказала «мы попробуем». А потом я скажу маме в подмосковном полевом легере «а теперь я не хочу останавливаться. Я хочу дойти до конца»..

И в тот момент- у меня уже был первый отпуск, и я был курсантом, и мама мне про нее говорила, что она встречалась с каким- то пожарником и у них не сложились отношения-они все сходились и расходились, с переменным успехом. Возможно, просто мой интерес к ней, маме стал заметен и она решила «сыграть на предупреждение». А может, просто по- матерински решила меня предостеречь- увидев в этой девушке потенциальную угрозу и опасность моему развитию. Любой контакт с Соседкой был очевидной глупостью, за которую бы потом пришлось расплачиваться, и бежать быстрей, домой, к своей мамочке. Я чувствовал, что за моим поведением однозначно последует какой- нибудь искусственный, из пальца высосанный «шантаж»,  и мне, как любому подростку в тот момент хочется свободных отношений, без обязательств-свободных, не в плане перемены лиц и партнеров-а просто хочется физической удовлетворенности, не более того, и  маленького психологического комфорта- которое может доставить женщина-только чувство близости-что тебя приняли таким какой-ты есть-неважно-белая ворона ты или черная-без выяснения отношений –без расстановки мебели для будущей половой и/или семейной жизни, без взаимных фотографий, без свиданий, встреч, цветов и конфет-и тортиков-может быть, даже секса за эту любезно предоставленную нашим спонсором соль. Которую можно не возвращать. И вот после этих встреч, и разговоров, мы пошли вечером гулять- вчетвером- в каком-то попарном составе:  я, она и наши мамы, и мы долго гуляли вечером по окрестностям  микрорайона, в природном живописном уголке и  на свежем воздухе. Мы шли мимо строящейся дачи, затерянной вне шаговой доступности от асфальтной дороги, ведущей к прудам-мы шли к кафе «Симон» под открытым небом, которую уже кто-то успел расхвалить, как «wow!» -предварительно вытеснив из нашего лексикона слово «Ух ты!» и застыдив за мещанство. По- моему мы пили тогда пиво. Все вчетвером –потому что там готовили свое пиво из своей собственной пивоварни. Симон. Сен-Симон. Хаха. Французский философ. Симон-армянское имя и заведение. Помню вмонтированные светильнички -огоньки в танцплощадку, и я удивлялся, как здесь это все устроено, наступая подошвой на эти огоньки, как дикарь, гляда на фаербол, как он закручивался, то по часовой, то против часовой стрелки, и я и она стояли в светлячках огней, и мы стояли в приглушеном свете -звучала какая-то мура, но я так захотел пригласить ее на танец, что не удержался – а может это просто и был жест вежливости и знак внимания, которым я должен был ее удостоить- душе хотелось чего-то в духе Кая Метова-прорывного и хриплого-брутального и одновременно простого –как куриное яйцо или хозяйственное мыло. Ее мама –яркий запоминающийся типаж-жены из фильма «любовь и Голуби»- такая «мамашка»-колоритная-дородная –казачка- и Соседка-рано или поздно стала бы такой же-уже, почти внешне оформившись «под маму». Пока наши мамы ковыряли сухую рыбешку-я, который так до своих тридцати и не понял в «чем прикол» сушеной или вяленой рыбой, не имел к этому никакого интереса, да и какие у нас могли быть общие темы, у нас и у наших мам. Нам нужно было свое обсудить, или хотя бы попытаться понять. Что же между нами происходит. И вы опять спросите –«ну зачем читать эту муру-ты скажи сразу, трахнул ты ее или нет?» (Резонно). Скажу сразу «нет». «Ну так, дальше тогда неинтересно читать..» Секаса не будет. Будет просто интересный диалог. Когда мы уже возвращались из «Симона», где мы протанцевали медленный танец, а может и не один, пока наши мамы умяли сушеную рыбку, растаскивая  ее на щепки и щепотки съедобного и соленого. Не помню, как развязался- завязался наш разговор по возвращению домой, но помню, что мы шли сначала утоптанной тропинкой, по гравийке,  и потом по асфальтной дороге -наши мамы шли далеко позади, а мы забежали далеко вперед, но в смысле от них, а не в плане отношений-в плане расстояния- дистанции. Мы шли, держа друг друга под руку, можно сказать, как любовники, или как пара-именно под руку-как старички- не за руку, как молодые любовники, также проявляя чувство принадлежности-  когда ты распространяешь свою власть на предмет или одушевленный предмет, к   которому ты прикоснулся-или просто -это была дань этикету-(где я был кавалером-ухажером-хоть и на один вечер) -чтобы она не споткнулась, и не ушиблась в темноте-той дорожки, которая никогда и никем не освещалась, и была только Луна и лунное небо со звездами, которые и позволяли не споткнуться в темноте, и не напороться на ограду или дерево. Ё-моё-да это ведь был этикет! Помню, что мы шли по гравию, и эти все камешки постоянно западали то ей, то мне в обувь, и она периодически их вытряхивала, опиарсь на мою изогнутую кренедельком, под ее, руку. И ложила мне потом руку на плечо, нагнувшись, чтобы вытряхнуть остроконечные комни, которые больно кололи кожу ступней. И вот в такой обстановке начался душещипательный диалог-непродуманный, неподготовленный -потому что нужна была хотя бы словесная разрядка, в ту пору когда не было ни свидетелей, и никто не мешал. Потому что если бы говорили дома -или у меня, или у нее, то кому -то из нас бы помогали стены. Хаха. А так это было возвращение домой. Сложный разговор. И возвращение было таким, что именно каждый из нас должен был вернуться в наш общий дом, но по своим разным квартирам, уже разными людьми, которых уже ничего не связывало друг с другом. У которых уже не было ни общего прошлого, ни настоящего, а тем более будущего. Мы не говорили ни на темы «ждала –не ждала» (с чего бы вдруг? С какого перепуга?). «У тебя кто -то есть или нет». Разве это имеет какое-то значение –для того кто и так все знает от своей мамашки-а та от ее мамашки. Просто я упрекнул ее в тот момент, что она не была до конца  мной честна и открыта, что не рассказала про свою личную жизнь, не сказала про этого пожарника, что у нее с ним были серьезные отношения, и они даже собирались пожениться. А потом что-то у них сорвалось и обломалось. И она выдала то, что между ними уже были длительные отношения, и что они встречались уже  якобы что-то вроде- около 5 лет. Он  не знал обо мне. И тогда я спросил, а почему она тогда приходила ко мне, и пускала в свой дом, и не стеснялась показывать свою красоту, целовалась, обнималась, предлагала встречу-свидание-провожание. Но она ничего внятного и не ответила. И это был мой самый первый опыт выяснения отношений- и я, как ребенок, искренне радовался тому, что я задаю ей такие колкие вопросы, на которые она не может внятно ответить, и тем самым я как бы показываю ее неправоту и непрямоту, укоряя ее своим модераторством. И я  сказал: «а что в тот момент, когда ты мне руки в  трусы засовывала -запускала-ты что видела лицо своего парня, обезображенное гримасой, когда он кричал «НЕЕЕЕТ!!!»» -я именно так и картинно и сказал, как убил наповал. Без подготовки. Художественность моей фразы. Ее высокая художественность поражает меня до сих пор. И как я мог только подобрать такое сценарное сравнение! Не то, что я бы за себя радел, не то, что мне хотелось показать ее вшивовсть и неверность, и я отомстил ей,  как считал в тот момент, и может быть даже до сих пор считаю-за ее проявленную нечестность с тем парнем, который борется с огнем. За этого пожарника , чьи лучшие чувства были обмануты, со мной, не доведшим ее до измены, остановившимся, как железнодорожный состав, не докатившийся до станции, в котором своим поведением, и ненужными словами я сорвал «стоп-кран», так что больше уже не хотелось говорить ни мне, ни ей, и мы тихо шли. Помню, мама даже не спросила, о чем мы говорили. А может и допытывалась. А может все поняла и так. Без слов.

А может, они поддерживают отношения -она и ее сестра, с которой у меня тоже ничего не вышло в Америке, хотя мы были танцевальной парой –но на людях постоянно изображали напряженность –может потому, что мы тоже овны и одного года рождения (выпуска, одна серийная модель), а может, как и опять из-за всякой долгой притирки  между любовниками нам с ней нужно было больше времени на раскачку и хоть немного, но побыть наедине. Может, они даже делились впечатлениями обо мне и обсуждали меня. Когда мы ездили в Америку, Русик постоянно упрекал «коровизну» ее сестры, и говорил, что «ноги у нее, как у коня»- а я и коня- то себе не мог толком представить. И не особо разбирался в женских ногах, но раз «знаток» и ценитель говорил, то я и соглашался, куда мне, любителю, невзыскательному-неискушенному в делах любви-а слушаю чью-то словесную месть за глаза как отраву за чьи-то подавленные комплексы. Она мне напоминала какого- то персонажа мультфильмов-  лица меня тогда больше интересовали, чем все остальное тело, и она мне напоминала какого- то луковичного персонажа-может, даже из истории про Чипполино. И была интересна.

И любовь это именно тот голос, который вторит тебе-фонит эхом-тот, о существовании которого ты догадался, когда впервые услышал, или просто отражение твоих собственных слов, или увидел себя в зеркале-или узнал, что в запараллеленном с тобой телефоне кто-то тоже дышит в трубку, и ты совсем не одинок-как тебе кажется-и тебе не нужно ни у кого отпрашиваться и спрашивать разрешения с тем, чтобы быть в согласии с самим собой и делать то, что ты действительно хочешь, и увлекаться потоком своих чувств и желаний, которые колокольцами и перезвонами гудят у тебя в груди-раскрываясь лепестками цветов и крылышками коллекционных насекомых.

Заправляя свои попытки обуздать свой норов и напор-как майку в трусы, или рубашку в выглаженные в неаккуратную двойную стрелочку брюки, под поясной ремень-тебе важно понять, что ты вправе контролировать, а что находится вне твоего контроля-что сильнее тебя-что тебе неподвластно-на что у тебя не хватит никакой мочи, и, задерживая дыхание, и сжимая до костяшек кулаки-до белизны-своими остриженными ногтями, вдавленными в мякоть согнутой ладони, ты не устоишь. Не устоишь не оттого, что непосилен справиться с поставленной тебе твоим разумом задачей (на кого тебя учили!)-а то, что не устоишь даже «заигравшись»-как дурак с ветром-пытается его засунуть в мешок –и волнение, подступающее к горлу-охватывающее пальцами рук и ног-согревающее тебя тепло охватившего тебя азарта охотника-твое напряжение и концентрация-сфокурсированные в одну точку-поставить судьбу и жизнь свою на кон этой любви-«казино-которое выигрывает в любом случае». Любовь-которой не настроили игорных зон, и которую не «крышуют» ныне опальные подмосковные прокуроры-объявленные в федеральный и международный розыск. Любовь, которая разлита в каждом движении и дыхании-каждом зеленом листике, вырабатывающем кислород, как клеточке легкого нашей планеты..

Любовь как охранная грамота, (без залогов и поручителей и скрытых комиссий), от всех неурядиц и неприятностей, которые тебя подстерегают на каждом шагу-та женская юбка, за которой ты спрячешься, чердак, который убережет тебя от призыва-как печка –уберегающая тебя от твоей сложной и непостижимой логике судьбы, в своих параллелях и пересечениях-в твоем азарте новичка и заветах бывалого-в твоей строгости поступков и моральной рефлексии самооправдания, в динамике твоих дивижений по направлению к своей цели и призванию-в строгих очерченных линиях твоих, более, чем скромных достижений, в ложном пафосе твоих «рисовок на публику», в обстоятельствах-умноженных на кальку твоего выбора.

Любовь-стрекот крыльев-поваленные ростовые и грудные мишени-глаза-усердно впившиеся в одну сплошную точку-невиданное напряжение-повышенное содержание гемоглобина и эритроцитов-мышечный тонус-два полюса-плюс и минус –зажатые в одной руке и замкнувшие электрическую цепь-наваждение-пробудившееся с Луной и выстроившимися в один ряд планетами- с пигмеями и великанами, построенными по ранжиру-показывая тебе твое место в физических показателях обычного человека-погрязшего в своих рубежах недо-преодолений-где главное-не твоя внутренняя сила и харизма а сраная антропометрика из-за которой ты вечно будешь плестись в конце строя, пытаясь попасть вместе со всеми «в ногу»…

Любовь –как и все остальные чувства грубого помола-непросеянные, не прошедшие инспекционных проверок.

Любовь-как игры-стратегии- с большим количеством участников-внимательно придерживающих свои фишки и игральные карты и реализующие свои преимущества при предоставленном правилами ходе-где каждый одобряет свое действие потиранием рук и оброненным словечком-прибауточкой.

Любовь-такая задиристая и требовательная начальница-снимающая по три шкуры за любую провинность и невнимательность.

Любовь-как освежеванная тушка-сочится природной влагой-раскрытая своим внутренним содержанием-одно мясо-без духовного наполнителя-такое животное чувство-в своей натурности и натуралистичности..

Любовь-как липкая лента для мух – будешь дергаться-пока «мотор в груди» работает, и пожизненные отчисления в фонды страхования-которые ты уверен –что не обеспечат тебя в старости-что и от любви, и от государства нельзя ждать ничего хорошего-тебе предстоит только оплакивать свою молодость и судьбину-грызть опостылевшую кромку подушки, по полчаса сидеть в душе под струей воды, бьющей прицельно тебя в самое темя-когда ты не помнишь, зачем в него полез в одежде и сколько времени прошло, как Ипполит в норковой шапке в ботинках на тонкой подошве. С твоими оцепенненными желаниями-в труху и щепки превращенным бытом, с талантами провидца и лицедея, с криво пришитым одноразовым подворотничком, (опять подшился, как «дух»), сорвавший все презентации и детские утренники, и нарушивший правила корпоративной этики и делового оборота-впечатавший свое имя в списки черных риэлторов и редких жлобов, упитанный своим эгоцентризмом, как бройлер-гусь к Пасхе, всю жизнь проживший в ящике с раздутой печенью –раскормленный для приготовления и последующего употребления. Перепрошитый для русских стандартов-бездорожья и единобожия, я, сущий, я, живущий-осмысливший свое животное начало и рефлексию интеллигента в третьем поколении, с грязью под ногтями. Стрекочи мне на ушко-сторукая… холодно..холодно.. тепло.. горячо..для меня-так на время утратившего равновесие и гравитацию..что не успеваю даже прислушаться к твоим шагам и разгадать, из какой линии духов твой новый запах.. забредая по колено в свои сказанные слова и передуманные долгими ночами мыслишки-запутавшие и себя и других окончательно.. на что дальше остается отважиться, а, суфлер-память.. зачем мне очередное разбитое сердце-как будто его хочу как магнитик повесить на холодильник…чтобы потом задевать и вспоминать и чтобы опять яд тек по жилам и капиллярам-сплю, ем, работаю, этот яд действует..яд внутри тебя никогда не спит.. внутренние органы в течение суток работают с разной степенью интенсивности ..яд и желчь внутри тебя «работают всегда».