Во времена последних дней. На пути к будущему

Во времена последних дней.
На пути к будущему.
Прошло несколько лет. Город жил своей тихой жизнью, но все чаще в нем играла музыка на площадях, все чаще праздники сопровождались многочисленными гуляньями...Ну, как многочисленными, просто собирались почти все, кто жил в этом городе. По улицам бегали знакомые собаки, но с повеселевшими мордами. Люди уделяли им много внимания, и те не чувствовали себя бездомными. Диких кошек тоже не осталось. Кошки приходили в квартиры, лакали приготовленное им молоко, мурлыкали что-то людям, а потом убегали на вольную жизнь. Щенки и котята выживали не все, только сильнейшие. Было немного жаль тех, кто не дотягивал до взрослости, но все знали, что это - природа. Люди в ответе за тех, кого приручили? Конечно. Но эти были не прирученными. Рожденные в домах оставались жить...Из соседнего леса в город наведывались другие звери, которые никогда и не были домашними. Лисы, хорьки, иногда даже волки. Они не искали здесь пропитания - они шли короткой дорогой.
Нас долго не было на нашей маленькой родине. Увлеченные новым, мы ехали все дальше и дальше, в новые и новые города. Мы побывали во многих из них. Деревни не пустовали, порой там было больше людей, чем в крупных городах. Кто-то специально ехал туда. Дома становились обустроенными, красивыми, нужными. Мы познакомились с большим количеством людей. Но время не умоляло свой бег, и пора было возвращаться.
Мы успели как раз вовремя. Долго уже шли споры о том, чтобы собрать всех техников в одном месте, врачей в другом, биологов в третьем и так далее. Наконец, все сочли, что это даже необходимо. Люди давно уже взяли себя в руки. Даже я всё реже вспоминала о трагедии, но каждый год точно знала, какая годовщина наступит. Мне кажется, произошло это быстро. Когда-то оставалось только страдать, но теперь все было иначе. Прогресс в жизни людей остановился на пять лет, а потом снова стал наращивать свой бег. Хотя и в эти пять лет он ширился, рос, готовился к бегу. Я наблюдала за его двигателями издалека, потому что относилась к творческой части, которая вообще работать не переставала...Если только в первый год. Саша часто разрывался и там, и там. Наш город оставили нейтральным - в нем могли обитать все профессии. В нем же работали школы самого разного профиля. Узкопрофильные города стали наполняться людьми одних интересов, чтобы вместе они заставили жизнь снова крутиться в быстром танце вечности. Я знала, что сюда мы приехали ненадолго. Что Саша рано или поздно уйдет в город Архитекторов и что я последую за ним.
Занятия в школах, к слову, вел каждый, кто разбирался в каком-то предмете. Туда нередко наведывалась и я, пока основной профессор н66666666е мог вести занятия. Саша тоже бывал в школах, но затем появились более важнные дела, и ему пришлось оставить ребят. Людей было все еще слишком мало, чтобы работали магазины, парки, рынки. Запасы тех лет заканчивались, но давно уже хранились новые. Товарно-денежные отношения были свернуты совершенно. Младшие дети даже не знали такого слова: деньги. Некоторые смотрели на это с настороженностью, помня, чем обернулось когда-то отсутствие денежных стимулов. Другие же считали, что современные стимулы полностью могут их заменить.Возможно, они были правы, но мы, проехав на автомобилях немало, знали, что бензин нужно брать с собой и с большим запасом, где есть возможность, запасать еду и воду. На длинных трассах не найдешь работающей заправки или какого-нибудь ларечка...
В дни пребывания в городе мы часто  гуляли по нему,  захватив с собой старых знакомых. Больше остальных с нами были Танич и Соло. Вчетвером мы подолгу сидели у старого книжного, отыскивая какие-то книги. Обычно нам хотелось читать классику, вспоминать о чем-то, мечтать о будущем, рассказывать что-то о настоящем. Книжный со временем стал не магазином, а просто библиотекой. Мы с моей подругой несколько месяцев ходили сюда по утрам или вечерам, в свободное время, расставляя книги по жанрам, времени написания и алфавиту. Лежали тут книги восьмисотлетней давности, иногда и двухдневной. Убираясь в нем, мы в конце концов нашли ключи от всех запертых помещений, и туда хлынули новые, новые книги. Теперь бывший книжный имел вид не старый, а старинный. Некоторые выступили за его переименование, но большинство было против. Нам же было все равно, мы как звали его по-своему, так бы и звали, ведь названия никогда не меняют сути вещей. И именно здесь нам почему-то нравилось больше всего. Может, потому что было тихо. Может, потому что здесь вообще редко кого встретишь. Может, потому что именно тут пение птиц было мелодичнее и звонче. Но скорее всего, просто воспоминания манили сюда, те частички прошлой жизни, от которых было приятно, когда они неожиданно всплывали в сознании. Однако, прошлым жить нельзя. Ему можно посвятить лишь несколько дней, порадовать душу, вспомнить уроки, освежить память об ошибках, чтобы их больше не совершать, усладить душу живыми картинами счастья, но  не более. Двигаться нужно вперед, не оглядываясь, постоянно в движении. Ни шагу назад. И редкие шаги - в тень отдыха. Поэтому уже скоро мы бывали тут лишь для того, чтобы почитать, а остальное время проводили, купаясь в реках, гоняясь друг за другом на автомобилях, навещая старых друзей. В эти две недели можно было заниматься чем-то полезным; но мы прощались с городом. Нас не было тут давно и еще, наверное, долго не будет. Сашка уже принял решение об отъезде, и вечерами я собирала вещи, продумывая все, что могло там понадобиться. Мы ехали работать, жить, а не просто путешествовать, как тогда. Мы достаточно отдохнули. Трудиться будем до последнего, пока хватит сил. А потом снова - уедем. В какой-то книжке я заметила фразу: "И зачем человек жил?". Глупый, по-моему, вопрос. И высокомерный. Человек мог не совершить ничего великого, мог не запомниться людям, но если он был счастлив? Если он был доволен своей жизнью? Зачем...Затем же, зачем жил и автор. В конце концов, все когда-то превратиться в прах. Даже слава. Даже любовь людей.
Сегодня был последний день перед отъездом. Я сидела на мягкой траве на высоком берегу реки и ждала, когда взойдет солнце. Сегодня я не спала. График моей активности строился довольно странным образом. Мне хотелось "жить и трудиться" с 6 вечера до часу-двух-трех ночи. При этом ранним утром меня тоже тянуло что-то делать. Но едва стрелки часов приближались к девяти, не хотелось ничего, кроме "спать". И дальше уже -  по настроению, которое менялось через час-два. Я была здесь одна. Неудивительно? Вряд ли. Летом у нас любят встречать рассветы. Некоторые после встречи солнца даже засыпают прямо тут. Я провела рукой по упругой и немного холодной траве. Однако я сегодня вряд ли буду спать. Когда я пришла, небо едва заметно розовело, сейчас же розовые полосы ширились и теплели с каждой секундой. Серовато-голубое небо начинало приобретать свой нормальный цвет. Куда-то убегали запоздавшие ночные облака. Птицы чирикали изредка, слетая на землю и посматривая черными блестящими глазками на горизонт. Понимали ли они, что сейчас взойдет солнце? К сожалению, только время может дать ответ, но когда-нибудь оно ответит на всё. И вот светло-желтый бледный диск, уверенно освещая пространство вокруг себя, показался над домами. Воробей, скакавший около меня, что-то весело прочирикал, а после попрыгал к своей стае. Я поискала в карманах хлеб, бросила им крошки. Им вряд ли хватит его, хотя это был мой завтрак. Я снова посмотрела на светило. Оно еще не жгло, не палило, а только слабо светилось на уже светлом небе. Но скоро совсем станет греть и даже печь...Я взглянула на часы. Да-да, еще совсем рано. У нас сегодня много дел...Но пользы от утреннего времени мало: Город спит.
Когда я пришла домой, Саша уже вытащил некоторые наши вещи в прихожую. Но какую-то большую сумку он набивал чертежами, рисунками, бумагой...
  - Тебе тоже нужно бы...в компьютере рисовать. Тогда везти было бы легче и меньше...
- Можно подумать, ты пешком идешь, - не зло проворчал он на мое замечание, потому что и сам понимал, что сейчас это выглядело смешно. - Вот ты рукописи возьмешь?
Я пожала плечами, подошла к своему ящику. Порыскав глазами по полкам, нашла там штуки четыре не перепечатанных тетрадей. Взяла их, донесла до Саши и прямо перед его носом бросила их в сумку. Он лишь фыркнул. За окном сигналила машина. Не дожидаясь, пока друг пнет меня посмотреть, кто это, я сама подошла к окну. Это был Танич и Соло. Вообще, они не любили ездить на машинах, но с утра пораньше выбора-то и не было.
- Они, - сообщила я Саше. Мне уже хотелось спать, мысли замедляли свой бег. - Что-то нам принесли...
- А ты машину нам не пригнала?
- Пригнала...Но я подумала, мы поедем на двух. Твоя стоит в гараже...
- Там не меньше автомобилей будет.
- Но там не будет моего.
Саша взглянул на меня косо, но не удивленно. Из его взгляда я поняла, что мы будем ехать на моем автомобиле. Саша взял с собой пару сумок, и мы вдвоем спустились к подъезду. Мальчики вручили нам еще пару сумок, порекомендовав посмотреть их не сейчас, а "как-нибудь". Они оставались в этом городе, хотя обещали нас навещать. Наверное, пойдут в школы или еще куда-то - рабочие руки нужны. Сейчас они как раз закончили какой-то проект и были свободны для новых начинаний.
Мы поднимались и спускались еще ни раз. Проверяли квартиру, комнаты на предмет забытых вещей. Цветов у нас не было: мы их отдали еще перед путешествием по стране. Поэтому наш дом можно было оставлять и так. Обесточив квартиру, мы закрыли ее и вновь спустились вниз. Нагруженная машина уже была заведена. Блекло горели фары в дневном свете. Где-то над ней рассказывала свои сказки небольшая серенькая птица, склоняя голову на бок и поглядывая на нас. Под деревом нежилась серая в полоску кошечка, не обращая никакого внимания ни на нас, ни на птиц. Дальше во дворе стояла, как и несколько лет назад, соседская машина, хозяев которой не стало с нами еще до трагедии. Она была чистой, казалось, что ее, как и наши, можно легко завести и тронуть в путь. Но мы-то знали, что это не так. В ее стеклах отражалось синее-синее небо, которое изредка пересекали перистые облака. Все было так знакомо, родно, все уже давно заняло большое место в душе, въелось в память навсегда.
Мы уезжали не сразу. Заехали к своим знакомым, которые еще были в городе, попрощались с ними. Каждый пожелал хорошей дороги и новой, счастливой жизни. В их голосах звучало неподдельное тепло, отчего пожелания приобретали вещий смысл. Мы уезжали не навсегда, в конце всегда говорили: "Увидимся", но почему-то казалось, что мы прощаемся без надежды на встречу. Неизвестно как повернется жизнь. Никто не ожидает, что именно его автомобиль попадет в аварию, что именно он будет заброшен судьбой на сотни километров от родного города. И неизвестно еще, как изменится мир. Но заглядывать в будущее - дело бесполезное. На будущее лучше не строить планов. На будущее можно только что-то отложить, да и не факт, что оно пригодится.
Через несколько часов, когда солнце приближалось к зениту, то самое робкое солнце, которое я видела утром, только теперь ставшее меньшего размера и бездумно жарившее землю, автомобиль наш уже мчался по пустынной трассе среди леса. Он будет ехать и ночью, и следующим утром, и только водители несколько раз поменяются местами. Он будет ехать к новой жизни, к новым открытиям, сжигая за собой остатки приходящих воспоминаний. Смысл жизни не в них. И новые люди, новое место со временем станут историей и тоже останутся где-то за гранью настоящего. Каждая прожитая минута добавит свой оттенок в такое огромное понятие как жизнь. Главное, не останавливаться. Не смотреть слишком много назад. Иначе похожих цветов будет слишком много, и цвет жизни станет монотонен и скучен.

Когда-то мир изменился, и время замедлило свой бег. Когда-то были три ужасных дня катастроф. Когда-то мы пытались понять хоть что-то. Но сейчас это все позади, и нужно быть счастливым, что ты пережил это. Наверное, нам было больно расставаться со вторым домом и ехать неизвестно куда. Только зачем думать, больно или нет? Мы знали прекрасно, что нас ждут. Мы знали, что там мы можем что-то изменить и сделать лучше.
Когда через три дня автомобиль заехал в небольшой молодой город, его встречали. Люди улыбались, что-то говорили нам, хотя мы их и не знали вовсе. Они показали нам нашу квартиру, место Сашиной работы, спросили, почему я здесь, хотя могла или остаться, или уехать в другое место. Я ответила, что для меня не имеет значения, где писать и где работать над произведениями. Суть моей работы была в новаторстве или искренности, суть их труда - в надежности и развитии. Мне нравилось наблюдать за ними. Я узнавала в них тех простых людей, которых я так любила и люблю сейчас. Я нередко ходила встречать рассвет и в этом городе. Здесь солнце было немножко другим, и светило оно иначе - менее жарко и вызывающе. Однако всегда я узнавала в нем светило моей страны, капельку разное, но, в общем-то, одно. Иногда сзади бесшумно подходил Саша и негромко спрашивал, присаживаясь рядом:
- Вспоминаешь?
- Нет, - отвечала я обычно, переводя взгляд на друга. - Вдохновляюсь и продумываю настоящее.
- А мы уже кое-что воплотили из продуманного, - он кивал в сторону, где высилось необычной красоты здание. И сколько таких зданий строили они, собственноручно, после чертежей беря в руки камни, присоединяясь к строителям, Бог знает.