15. Мой друг Юра Сдобников

                А.В.Летенко
               

                МОЙ ДРУГ ЮРА СДОБНИКОВ
                (Из  воспоминаний)

     Биография  Юрия Андреевича Сдобникова – даже сухо изложенная – весьма интересна и увлекательна, а будучи описана подробно, могла бы представить собой настоящий приключенческий роман. Я благодарю Судьбу, что она подарила мне радость общения с этим необыкновенным человеком, ставшим моим старшим товарищем и другом.

     Ю.А.Сдобников родился в 1919 году в Барнауле от офицера Конно-азиатской дивизии, находившейся под командованием  отличавшегося садистской жестокостью барона Романа Фёдоровича Унгерн фон Штернберга.   Андрей Сдобников удалился в строю поспешно отступавших семёновцев, оставив Юрину маму в Барнауле, поскольку она была тогда на сносях и, естественно, нетранспортабельна.  Таким образом, она оказалась в то тяжёлое время с грудным младенцем на руках и практически  безо всяких средств к существованию.    Через некоторое время, каким-то образом узнав,  что отец Юры благополучно пребывает в Харбине, она последовала туда,  но обнаружилось, что там у него есть другая семья, и брать на себя какие бы то ни было заботы о Юре и его матери он не намерен.  Говоря попросту, он элементарно захлопнул свою дверь перед её носом. Этого Юрина мама не выдержала, тут же заболела и вскоре умерла.

      Оставшись круглым сиротой, Юра грудным младенцем был помещён в иезуитский приют в портовом городе Циндао, содержавшийся на средства, предоставляемые Правительством США. Все в  приюте говорили только на английском и таким образом этот язык стал для Юры Сдобникова первым и родным.

     Прошли годы, и после  того, как Юра покинул американский приют, он попал в цепкие руки манчжурского русского землячества в Харбине. В то время оно было сильно заражено реваншистскими  белогвардейскими настроениями, что Юре не нравилось. Он был зачислен в военный отряд, который предполагалось использовать в «освобождении России от большевиков». Не выдержав муштры и оценив перспективы как неблагоприятные, Юра бежал из Харбина в Шанхай,  в его американский сеттльмент, где он, хотя и не поимел «златых гор», но время от времени получал кое-какую поддержку в качестве почти что соотечественника, памятуя его биографию и свободное владение английским языком.

      Занятия у него тогда были весьма разнообразные: он водил грузовик, и даже пару дней, как рассказывал сам, спекулировал земельными участками. Долгое время Ю.Сдобников служил репортёром солиднейшего и всемирно известного еженедельника «Уикли Чайна Ревю», редакция которого тогда находилась в Шанхае. Там ему пришлось общаться и время от времени сотрудничать с тогда еще молодыми, но ставшими впоследствии всемирно известными американскими политическими обозревателями вроде Джозефа Олсопа, Джона Сульцбергера и др. Самыми близкими юриными друзьями из числа соотечественников в то время были выдающийся джазмен  Олег Лундстрем и ставшая впоследствии известной писательницей Наталья Ильина, которая, кстати, вывела Юру персонажем своей большой двухтомной книги о судьбе русских эмигрантов в Китае и перипетиях их возвращения в СССР. Не помню точно, но кажется, что эта книга так и называется -  «Возвращение».

     Плохие времена настали после начала японской оккупации Китая. Предельно сузились возможности получения работы. К тому же Юра был фактически без гражданства, и из-за этого ему приходилось повседневно рисковать своей жизнью. Он мог в любое время получить штык в живот от первого же японского солдата при проверке документов.

     Нужно было бежать из страны, но куда? Американцы требовали большого взноса за въездную визу, который составлял $300. Тогда для Шанхая  это были просто бешеные деньги, которых Юре взять было негде. В Южную Америку или Австралию, куда его приглашали, ему не хотелось. Но вот, Олег Лундстрем напомнил ему, что в конце известной всему миру по панорамной картинке шанхайской набережной стоит здание т.н. Русской Миссии, где тогда располагалось Генконсульство СССР. Там принимали заявления и анкеты на въезд в страну и выдавали справки об их принятии. Эти справки, при предъявлении их японцам, заменяли паспорта. Поэтому друзья обратились с прошениями в Русскую Миссию.

     Конечно, ими тогда руководил и патриотизм. Всё же своей родиной они считали Россию. Хотя они и не бывали там в зрелом возрасте, Родина их манила. И вот, в марте 1942 года (читатель, обрати внимание на эту дату, ибо это очень важно!) Юра получил такую справку,  перестал бояться японцев, и стал ждать отъезда.

      Первые пароходы с возвращающимися русскими эмигрантами потянулись в СССР в конце 1945 года. Десятки тысяч людей попали в «фильтрационный» лагерь, находившийся близ порта Находка. Кроме прочих главным критерием фильтрации там была дата подачи заявления о возвращении. Таким образом, оценка чекистами степени благонадёжности и патриотизма зависела от того, когда, в какой момент ты вспомнил о своей Родине: (1) до Сталинградской битвы, (2) после неё, (3) до Курской битвы. (4) после неё, (5) до взятия Берлина, (6) после него. Сдобников, Ильина и Лундстрем вошли в первую группу и остались живы. Из людей, относящихся к 3-й и 4-й «степеням патриотизма», уехала в европейскую часть России только половина. 4-я же и 5-я группы фактически все остались в Находке, и где зарыты их тела, никто теперь не знает.

     После фильтрации всем нашим трём  героям чертой оседлости была определена Казань. Там Юра и Наталья окончили филфак местного университета, а Олег – консерваторию. В партию ни их самих, ни их родственников, конечно, не принимали, карьерного роста никто не ждал. Юра Сдобников вместе со своей женой Ниной скромно учительствовал в средней школе, преподавая русский язык и литературу. И всё бы так тянулось, если бы не случай.

     В конце 1950-х в Казань судьба занесла весьма высокопоставленную, не знаю точно какую, но англоязычную делегацию, сопровождаемую людьми из ЦК КПСС. Эта делегация вдруг (не знаю, по какой причине, скорее всего из-за внезапной болезни)  лишилась переводчика-синхрониста, и начались срочные поиски его замены на месте. Партбоссы-аборигены кинулись к чекистам, чекисты к агентам и картотекам, и таким образом был вытащен «Юрин билет». Иностранцы были просто поражены умением «местного татарского» переводчика и откровенно признали, что тот знает английский лучше них самих. Это было взято кое-кем на заметку, и через несколько месяцев Юрий Андреевич Сдобников получил официальное приглашение на работу в Москву.
 
    В Москве ему сразу же дали квартирку на Преображенке, где спустя ряд лет автор этих строк однажды сподобился выпить рюмку в компании Олега Лундстрема и музыкального комментатора «Голоса Америки» Уиллиса Кэновера, памятного любителям джаза моего поколения по его феноменально густому басу, доносившемуся из наших хрипатых коротковолновых приёмников. Все они, наверное, помнят следующие его слова, произносившиеся сразу же после вступительных аккордов оркестра Дюка Эллингтона: «This is music USA! This program is coming to you from the United States of America!».

     В Москве Юрия Сдобникова сразу же  стали загружать весьма ответственной работой, которую тогда можно было доверить буквально единицам, а именно,  переводами партийно-государственных документов с русского на английский. На счету у Юры были переводы материалов разного рода коммунистических форумов, а также  предмет его переводческой гордости – толстенная биография Карла Маркса, выпущенная Госполитиздатом на английском. Но поскольку такого рода заказы поступали спорадически, на постоянную работу Юра был определён на радио, в редакцию Иновещания. Он работал диктором и «вещал» на Соединённые Штаты Америки. Как понимаете, такую работу мог выполнять только тот, для кого английский (точнее. «американский») язык был родным.

     Будучи человеком прямым, благородным и вспыльчивым, Юра не перенёс очередной склоки, которые были неотъемлемым и, можно сказать, даже имманентным элементом обстановки на Иновещании того времени и, хлопнув дверью, ушёл оттуда. Будучи исключительным специалистом, он без куска хлеба, конечно, не остался и находил себе разные дополнительные занятия. Кроме всего прочего он забавлялся тем, что был председателем федерации бадминтона спортбщества «Спартак» и даже снимался в кино. Конечно, больших ролей ему никто не давал, но многие пожилые люди помнят благородный профиль Ю.Сдобникова в роли офицера Адмиралтейства Его Величества в кинофильме «Конвой PQ-17».

     В конце концов, выехав в начале 1970-х в Душанбе переводчиком-синхронистом на ООН-овскую конференцию, он столкнулся там с академиком О.Т. Богомоловым, которого в то время  избрали в президиум Всемирной Ассоциации экономистов и которому был необходим помощник «с языком». Так мы с Юрой оказались за соседними столами в одном кабинете руководимого тогда Богомоловым Института экономики мировой социалистической системы (ИЭМСС) АН СССР, где проработали вместе несколько лет и подружились.

     Здесь в Академии Юра ещё раз показал себя  незаурядным человеком, проявив себя  и как настоящий учёный. Довольно быстро и без особого труда он защитил кандидатскую диссертацию.  Напечатанная им в 1976 г. в издательстве «Наука» книга «Экономическая интеграция в условиях двух систем (вопросы сравнительного анализа)» была замечена научной общественностью. А за некоторым справками я обращаюсь к ней до сих пор.

     Здесь можно было бы рассказать ещё много интересного о нашей дружбе и интересных случаях во время наших с Юрой Сдобниковым встреч здесь в России и за рубежом. Однако это отдельная тема, и я ограничусь  рассказом только ещё об одном случае, объяснить который до сих пор с уверенностью так и не  могу. Штука в том, что  ИЭМСС имел право приплачивать своим сотрудникам за знание иностранных языков. Однако,  чтобы получать прибавку, нужно было сдать экзамен на Кафедре ИНО АН СССР, которая располагалась в старинном здании на Волхонке, 14.

       Мы с Юрой тогда пошли на этот экзамен вместе. Я получил четвёрку, а Юра (теперь сядьте, если стоите!) всего-навсего «трояк».  По видимому, наиболее вероятная причина заключалась в том, что вредные старушки из экзаменационной комиссии решили так: «Ах, так у тебя английский родной? Ну так получи фашист гранату! Экзамены-то принимаем здесь мы, а не ты!!!». Юра вышел из аудитории раскрасневшийся с горящими глазами и на мои недоумённые вопросы ничего отвечать не стал, а только махал рукой и плевался.

     Во второй половине 1970-х гг. жизнь развела нас из ИЭМСС АН СССР в разные стороны, когда Юра уехал в Прагу работать в редакции известного международного общественно-политического журнала «Проблемы мира и социализма», а я перешёл на службу в Международный исследовательский институт при Совете Экономической Взаимопомощи.
 
     Последний раз мы виделись с ним в конце 1997 г., когда он взял на себя труд перевести на английский написанный мною в соавторстве с академиком Д.С.Львовым научный доклад «Проблемы собственности и приватизации в России»,  по заказу Международной Организации Труда. Уже тогда он сильно болел и весьма редко более или менее далеко отходил от своего дома во время прогулок.

     Его дети, к которым я относился с симпатией и которые всегда были со мной приветливы, на его похороны меня не пригласили…