Мьёльнир

- Раньше всех гибнут те, которые стремятся к бессмертию.
-  С чего это?
- Ну, это же очевидно!
- Очередное голословное утверждение. Вы всегда прибегаете к очевидности каждый раз, когда требуется доказать ваш новый плод воображения. Со мной это больше не пройдет. Я слишком хорошо вас знаю.
- Вы и есть доказательство моей гипотезы.
- Как так?
- Вы долго проживете?
- Не знаю. Думаю, достаточно.
- Достаточно для чего? Чтобы стать бессмертным?
- Что за чушь вы несете?
- Ответьте на мой вопрос!
- Не буду!
- Не повышайте на меня голос. Это, во-вторых, а во-первых вы не правы.
- Я не стремлюсь к бессмертию.
- В таком случае вы просто жалки.
- Я попрошу меня не оскорблять!
- Спокойно, констатация факта – это не оскорбление.
- Опять пустые, ничем не подтверждённые слова. Где же ваши факты?
- Хватит придуриваться – вы знаете все то же, что и я!

Я стоял перед зеркалом и смотрел на свое отражение. Нет, я не псих. Просто запутался. Один из тысяч таких же. Я сажусь на стул, опускаю веки и вижу перед собой картину:
по широкому бульвару, под ослепительно горячим солнцем Флориды едет синий кабриолет марки Порше. Его владелец – крепкий, загорелый мужчина лет тридцати пяти. Постоянное пребывание на солнце уже собрало маленькую сетку морщин вокруг его рта, привыкшего обнажать в улыбке все 32 зуба. Вот и сейчас самодовольная ухмылка мирно играет на пухлых, чувственных губах. Он подъезжает к теннисному клубу, в котором этот красивый и, несомненно, состоятельный мужчина договорился поиграть со своей новой пассией. Но что это? Он проезжает мимо, даже добавляет газу и его светлые, проницательные глаза щурятся, а челюсти крепко сжаты. Он процеживает сквозь зубы ругательство и смотрит в зеркало заднего вида: серый паккард по-прежнему едет следом.
- Вот дура! – Произносит он, не зная, что делать. Если он не будет встречаться со своей ветреной любовницей, то она найдет себе кого-то другого, а если даст своей жене доказательства измены, то потеряет половину состояния. Этот человек – запутался.
Прилизанная картинка тает. Передо мной – дородная, раскрасневшаяся женщина. В магазине конфиската, куда она пришла на распродажу – жарко и людно. Она сомневается в полученной информации – знакомая знакомой говорила, что здесь продают брак. Потому и так дешево. Она провела здесь уже минут сорок и прошла не один круг, расталкивая других покупателей. В похожем на сарай помещении все плохо – грязно, душно, толпы людей. Женщине не нравится ничего из того, что она видит. Время от времени, отлепив от толстой, покрытой мозолями ступни очередную пару босоножек, она собирается уходить, но, после взгляда на цену, громко, натужно вздыхает и вновь принимается ходить кругами. Эта женщина – запуталась.
Мне становится жарко и я представляю себе рыбу, попавшуюся в сеть, девочку, выбирающую мороженное, пару перед ЗАГСом… Одна сцена меняется другой, будто нанизанные на канат, они проскакивают у меня перед глазами. Тысячи, сотни тысяч!
- Черт! – Я вскрикнул, схватившись за голову. – Стоп-стоп-стоп. Мне хватит.
Перекошенное лицо насмешливо глядит на меня из-за полированной дверцы шкафа.
- Что уставился? Я запутался, так же, как и они все.
- Не так же. Если ты не хочешь бессмертия, то ты просто жалкий неудачник. Всякий, кто не стремится к своим мечтам – жалкий неудачник.
- А те люди?
- Они, в отличие от тебя – нормальные.
- А ты кто?
- Я – остатки разума в твоей полоумной башке.
- С меня хватит! – Я махнул рукой. – Замолчи.
- Как хочешь. – Ответил я сам себе и громко захохотал. – Только это будет настоящая антиробинзонада в отдельно взятой квартире…
Задумчиво почесав заросший щетиной подбородок, я посмотрел на запыленную доску для маркеров, висевшую у двери.

«План детектива» - Гласила верхняя, самая крупная надпись. Под ней – надписи чуть поменьше, приклеенные скотчем листы А4, исписанные моим корявым почерком. Возле первых двух пунктов я уже несколько раз гордо ставил, а потом будто случайно стирал галочки. Работа не клеилась.
Моя комната – это забитое книжками помещение, с заклеенными раз и
навсегда окнами – от жары. Стол, стул, кровать, платяной шкаф и три книжных – привычная до ужаса картина.
Расскажу немного о себе – я писатель, как говорил вор Станиславский, «слишком известный, чтоб о себе говорить». Так или иначе, если у вас заведена привычка заходить в книжный магазин и осматривать полки, вы меня знаете, а если нет, то вы с таким же успехом можете не помнить какого-нибудь классика, не включенного в школьную программу. Я пишу популярные детективы. В какой-то мере меня можно назвать последователем школы Чейза – нет, не из-за того, что мои книги похожи на его, просто он, как и я, писал, узнавая жизнь из энциклопедий. Я тоже никогда не был в США, не был даже в Европе – но все это никогда не мешало мне отправлять своих героев в любой уголок мира. Алчность, похотливость, месть – им всегда найдется место, там, где есть люди. Штампы, секс, запутанный сюжет, являющий собою набор невероятных случайностей, еще раз секс и кое-какие географические сведения из Интернета – вот коктейль, которым я регулярно кормлю читателя. И ему нравится.
Сам я питаюсь при этом плохо. Особенно последнее время. Нет, деньги у меня есть, я даже сумел откладывать. Просто кусок не лезет в горло. Я сижу, глядя в точку, пишу, комкаю и выбрасываю, удаляю из корзины, подскакиваю с трехэтажным матом и богохульствами, потом иду на кухню, беру что-то перекусить, и все начинается сначала.

Иногда мне начинает казаться, что я просто жду. Жду озарения, музы, катарсиса, ответа, вопроса, конца света, – чего угодно! Только бы это что-то произошло, взяло, сжало и швырнуло мою покрывшуюся пылью душу под освежающие, пахнущие озоном, холодные капли.

Раньше тишина помогала мне работать, ничто не могло заменить едва
слышное, сиплое завывание воды в трубах, долетающие до пятнадцатого
этажа звуки детских голосов, шепот едва развевающихся от сквозняка штор,
далекого гула автомобилей...

У всех выживающих социопатов есть свои маленькие радости.

Железные решётки мне не клетка,

И каменные стены — не тюрьма…

Скорее убежище. В отличие от домохозяек, я не бегу к двери всякий раз,
когда ко мне кто-то приходит. Услышав звонок, я вздрагиваю. Это может произойти, когда я лежу на
кровати, сижу за столом, моюсь в душе или нахожусь в туалете. В первых
двух случаях я, стараясь не скрипеть старыми половицами, медленно
приближаюсь к двери. Если свет в прихожей горит, то с гулко бьющимся
сердцем я поднимаю руку и располагаю ее между зрачком и лампочкой.
Получается маленькая, еле заметная тень, которая сгущается, по мере
медленного приближения руки. За это время, впрочем, сосед или какой-то
мошенник, обычно, позвонив еще раз, уходит. А я выключаю свет и с затаившимся дыханием прилипаю к глазку, чтобы увидеть сферообразную дымку пустого, грязного коридора.

Вообще говоря, мне страшно выходить на улицу, хотя я не считаю, что это
странно. Я вполне нормальный, да. Иногда разговариваю сам с собой… Но это не чересчур необычно.

- Horror! Horror! – Я с выражением процитировал умирающего полковника
Курца  и, развернувшись, рывком открыл книжный шкаф. Мне нужен был импульс. С утра я пересмотрел «Огни большого города», но облегчения или собранной решительности не
получил. Мой палец медленно поехал по шершавым корешкам, напоминая каждый прочитанный роман, повесть, рассказ, отрывок. Я
представлял их одним емким образом, мгновенно всплывающим в голове, и сразу
же переходил к следующей книге. Мой взгляд задержался на красивом кинжале с резной рукоятью – подарок за полуисторический (как мне кажется, даже псевдо) детектив об Индии.

- Нет, я знаю, что мне нужно. – Для пущей уверенности пробормотал я,
доставая спрятанный в глубине шкафа коньяк. – Это поможет, да.

Я сел за стол, налил рюмку и, бросив взгляд на экран компьютера, замер: поперек
рабочего стола висела огромная, красная надпись:   
B3/\OM4HO CTPE/\|<OM ™ /7O/7A/\C9| /7CUX!

- Вот это – внезапно! – Удивленно произнес я, и, сделав большой глоток жгучей жидкости, присмотрелся к надписи.
- Взломано стрел… хм, непонятно… А! Стрелком. Дальше знак торговой марки, вот урод самоуверенный. А потом набор символов… По-па-л… Попался! И псих. – Я наклонил голову набок, пытаясь понять, как это произошло.
– Взломано стрелком. Попался, псих! – Вслух повторил я. – Какого лешего это может значить? Наверное, надо отключить компьютер от интернета.
Я протянул руку к кабелю и потянул за него.
- Пик! – Раздался неприятный звук ошибки и на экране появилась табличка с единственной кнопкой: «Да» и надписью:
«Даже не думай!»
Опешив от такого поворота, я навел курсор на крестик и, после некоторых секунд нерешительного раздумья, нажал на кнопку. Снова раздался неприятный звук и, как чертик из табакерки, следом за первой выскочила вторая, теперь на ней было написано:
Свяжись со мной по аське ***** и получи код разблокировки.
Уничтожение файлов произойдет через 12 часов.
Я выругался, но не от того, что я что-то мог потерять. Просто не улыбалось все переустанавливать. На большее мои знания не годились. Я погладил свой внешний жесткий диск, на который регулярно переносил все нужные документы, словно проверяя, что он на месте. Облегчение было секундным.
- Чтоб тебя парализовало! Стрелок еб…ый, пи..р! – Разразился я руганью и, вскочив на ноги, едва удержался от того, чтобы стукнуть по монитору кулаком. Немного походил кругами, перевел дух. Прощупал пульс – удары еще частили, но мысли успокаивались быстрее.
– Скажу издателю, что срок опять придется перенести, так как мой компьютер взломали. Сказал я зеркалу. – В конце концов, разве не разумно находить что-то полезное даже в неприятности?
Оставив компьютер включенным, я засек двенадцать часов и, выпив еще рюмку, набрал номер моего давнего знакомого, врага, друга и просто отвратительного зазнайки и скряги.
- А это ты. – Без особого дружелюбия прокашляла трубка, и я тут же представил себе этого крупного, самоуверенного человека с горящими энтузиазмом глазами и недовольно перекошенным ртом.
- Здравствуй. Да, это я.
- Я думал, что ты уже умер. – По-прежнему жестким тоном произнес издатель.
- В смысле? С чего это? – От возмущения я лишился дара речи.
- Точно, с чего бы это – ты ведь не из тех, кто умирает, не выполнив взятых на себя обязательств.
- Я не собираюсь в ближайшее время уходить в мир иной. – Я отвечал подчеркнуто вежливо, даже с ноткой смирения.
- Ха! – В трубке раздался оглушительный хохот. – В том-то и дело! Думаю, что иначе ты бы поспешил закончить роман, за который уже прогулял весь аванс.
- Я ничего не прогулял. Просто понимаете…
- Я-то понимаю, а понимаешь ли ты? Если бы ты прогулял все эти деньги, то, глядишь, чего-то бы уже и написал…
- Я уже написал! – В отчаянии перебил я, зная, во что может превратиться этот разговор.
- Не ври мне! Не ври! – Настойчиво тянул свое Михаил Аркадьевич. – И не перебивай! Если бы ты прогулял, пропил все деньги, может, к тебе бы и пришло вдохновение.
- После бодуна?
- Хотя бы после бодуна, а не пришло бы – так время с пользой бы провел.
- Да написал я уже! – Закричал я, и в трубке на секунду воцарилось молчание. – Но я не могу закончить потому, что мой компьютер уже второй раз взломали.
- Да? И как же? – Насмешливо спросил Михаил Аркадьевич. Он мне не верил. Хотя я придумал только второй раз.
- Появляется надпись на экране, что взломано каким-то Стрелком, а потом жесткий диск форматируется.
- Ага… - В голосе издателя послышались нотки интереса. Я представил, как он сосредоточенно хмурит густые брови и потирает бородку. – Наверное, тебе надо поменять IP адрес, ну, и антивирус хороший установить.
- А это поможет?
- Ну, конечно! Это же очевидно.
- Мне – нет.
- Я тебе пришлю нашего айтишника, он тебе устроит полную защищенность и анонимность в сети. А заодно и передаст цианид в пилюле. Или ритуальный нож. Не знаю, что тебе лучше подойдет.
- Я не хочу, чтоб кто-то приходил. – Разговор начинал меня утомлять. – Даже айтишник. Это будет для меня не меньшее вторжение, чем эти взломы. Это все меня слишком отвлекает.
- Поехал бы ты в село, а? – Он сменил тон, и это прозвучало почти по-отечески.
- Мне Интернет нужен, а в моем доме его нет.
- Только не говори, что для работы – я тебе не верю.
- Для всего, Михаил Аркадьевич. Между прочим, недавно в права человека добавили право на Интернет.
- Я тебя понял. – В трубке раздался вздох. – Ладно, но мой тебе совет – поменяй себе IP, воспользуйся хотя бы тем же ТOR-ом.
- Чем?
- The Onion Router – вот как это называется. И не будут тебя больше взламывать. Во всяком случае, какой-то Стрелок. Ладно, извини, у меня тут дел полно. И учти, что если ты в ближайшее время не пришлешь мне черновой вариант – я тебя по-настоящему взломаю. Ха-ха! Понятно? – В трубке раздались гудки. Я положил ее в сторону, с грустью осмотрел невероятный беспорядок, царящий вокруг, и налил себе еще одну рюмку…
Быть может, вдохновение действительно приходит после бодуна?
Откуда-то доносились умиротворяющие звуки колокольного звона, пели птички, от радости или, может, просто по привычке. Я выглянул в окно и осмотрел уже набившую мне оскомину панораму. Да, мне надо было куда-то выйти, но очень не хотелось тратить время зря, а оно проносилось мимо, как быстро разматывающийся якорный канат – попробуй-ка, ухватись, останови. Я выпил еще коньяка, не смотря на охвативший тело хмель, в голове никаких путных мыслей не было. Глупых тоже. Иногда мне начинает казаться, что я тупею. Прерывается нить связующая с реальностью, я забываю слова, и когда по настоянию редактора кто-то взломает дверь моей квартиры, он увидит дикого, потерявшего речь человека в лохмотьях. Я сел на подоконник, свесив ноги с высоты пятнадцати этажей. Я пил и курил, глядя, как темнеет небо на востоке, как по городу медленно раскидывается сеть огоньков…
Что можно сказать, если ты стал свидетелем, пусть даже в сердце, пусть одного мгновения жизни Вселенной? Я посмотрел на звезды – мне по-прежнему нечего было сказать. Наверное, это смерть. Когда писателю нечего сказать. Он может еще создать несколько произведений о том, как это – потерять дар речи, но потом от него потребуется неизбежное.
Я посмотрел вниз – мне не хотелось на таком грязном асфальте ставить точку.
Раздался звонок в дверь.
- А, е**сь оно конем! – Тут же выругался я и осторожно слез на пол. – Какого дебила и какого… Ах!!! – Меня передернуло и, чтобы прийти в себя, я сильно ущипнул себя за руку, оставив красный след от давно не стриженых ногтей.
Я медленно пошел к двери. Слава Богу – свет в коридоре был выключен, и я смог сразу заглянуть в глазок, не выдавая своего присутствия – благо дверь у меня звуконепроницаемая и я не боялся, что меня услышат. Никого не было.
«Пора переустановить систему и поставить этот, как его, Тор»  – Решил я, перевел дух и, проверив закрыты ли замки (один раз, когда я болел ангиной, я оставил ключ торчащим снаружи), пошел нетвердым шагом к компьютеру. Все равно настроение уже было испорчено...
 ***
Я проснулся от сквозняка. Открытая  дверь балкона со скрипом шаталась туда-сюда, под напором свежего порывистого ветра.
- Ах, ты ж сволочь! –  Выругался я и поспешно бросился ее закрывать, как тут внимание привлекло что-то на горизонте. Над домами прямо на меня неслась большая черная туча, освещенная восходящим Солнцем. На бетонном полу валялись маленькие градинки.
Сходив за сигаретами, я решил присмотреться к туче. Она приближалась, медленно меняя форму. Ветер с каждым разом сильнее набрасывался на все встречавшееся у него на пути. Было слышно, как неистово дрожит жестяной отлив у соседей. Я вжался в уголок и спичка за спичкой пытался зажечь сигарету. Они вспыхивали и гасли, едва успев осветить неожиданно вспотевшие ладони. Наконец, в момент затишья я закурил, но практически сразу же сильный порыв выбил из сигареты огонек и он, рассыпавшись искрами, улетел вниз. Я взялся за холодные ржавые перила. Туча была совсем близко, и мой пульс участился от страха. Мне захотелось убежать назад и закрыть дверь, но я остался стоять, вглядываясь в сине-черный сгусток, на котором медленно проступали очертания козлиной головы. Ее длинная борода, развеваемая ветром, медленно тянулась к земле и уже почти доставала верхушки домов на соседней улице, когда у меня в голове с ужасом мелькнула мысль:
- Смерч! Но как может... – Мое тело с силой оторвало от поручней и, ударив о верхний балкон, подняло в воздух. Я потерял сознание.
Оно вернулось ко мне уже на земле. Вверху громыхало, и я поднял голову, чтобы осмотреться. Я был у какого-то недостроенного дома, а надо мной огромным зубастым зверем ворчала гроза, распуская изломанные щупальца молний.
- Поиграла, а теперь принюхиваешься! – Я крикнул со злостью и побежал к дому. Влетев внутрь, я навалился на холодный металл плечом, закрылся на два замка и присел в прихожей отдышаться. Грязно и забыто. Какое-то время я сидел, беззвучно опершись спиной на кирпичную стену. По крыше неистово били ветки, будто кто-то пытался пробраться внутрь.

***
Я проснулся от неприятной боли в шее – она затекла, и мне с трудом удалось оторвать лицо от стола, покрытого разбросанными, как попало, листочками. В зеркале напротив отражалось бледное, покрытое испариной лицо с красными отпечатавшимися полосами.

Вообще говоря, я люблю сны. Особенно такие – пугающие, цепкие, неумолимые и безжалостные, ворующие, забирающиеся в саму душу и в тоже время приносящие катарсис.
Опьянение исчезло, будто все вышло вместе с холодным потом. Руки и ноги слегка подрагивали, но голова стала ясной. На столе стояла пустая бутылка.
«Интересно, я систему переустановил?» - Всплыла посреди необычно спокойного разума мысль. Я пошевелил мышкой – никакой таблички, чистый рабочий стол, стандартный фон. Время – 8 утра. Щелкнул на кнопку «Пуск» - офис, различные утилиты, все было на месте.
- Странно. Когда я это успел? – Пробормотал я, глядя сощурившимися глазами на тонкие лучи света, проникавшие в щели светоизолирующих экранов, приклеенных изнутри на окна.
- Это я сделал.
- А, все ясно. – Ответил я сам себе и с удивлением заметил иконку «Tor Browser»
Открылся обычный Firefox и страница, рассказывающая про эту систему анонимизации. Я ввел в поисковике «the onion router» и, открыв несколько первых попавшихся вкладок, пошел на кухню – мне жутко хотелось пить.
Пройдя мимо горы посуды, залитой моющим средством – от запаха, я взял полный чайник и сразу же пошел назад в комнату. Давно стоило там навести порядок, но я предпочитал просто ничего не замечать. Моих сил едва хватало на то, чтобы садится каждое утро за компьютер, открывать текстовый редактор и бить по клавишам, с ненавистью глядя на вновь и вновь стираемые строки и абзацы. Люди говорят, повторяя красивые, бессмысленные фразы. Одна из них утверждает, что все счастливые люди счастливы одинаково, а каждый несчастливый – по-своему. Чушь, глупая, стереотипная чушь, как и всё «широкоизвестное».  Я слишком много нырял в глубину, иногда мне кажется, что в темно-синей, холодной, давящей бездне я уже видел – неоднократно – очертания дна…
В глубине самого себя мне раскрывалась суть – звериная, бессмысленная, неуправляемая. Анализ, направленный в середину, ведет, как извилистая река, в сердце безумия.  Тем, кто остался снаружи, кажется, что сумасшествие многолико. Они видят и не понимают. Сердцевина крепче. Чтобы узнать – нужно убить. Произвести вскрытие. Срыть экскаваторами, снимать слой за слоем. Счастье рыхло, счастье слабо. Ковш упрется в камень. Чтобы убить – нужно стать сумасшедшим.
Я сидел перед пустым экраном и маленькими глотками пил теплую, с осадком, воду.
«Ты выходишь на кухню, но вода здесь горька…» - пролетела грузовиком короткая мысль, бросив в лицо горсть песка. Я ненавидел…
«Всякий, ненавидящий брата своего, есть  человекоубийца»
От внезапно наскочившей ярости, я заскрежетал зубами и, крепко схватившись за вазу с чахлыми цветами – еще с последней пресс-конференции, едва удержал себя от того, чтобы запустить ее в зеркало. Оттуда на меня смотрел взлохмаченный, худой человек с красными, выпученными глазами.
- Вот урод. – Произнес я.
- Сам такой.
- Когда-нибудь, я тебя разобью.
- Не посмеешь. – Я оскалился самому себе и тяжело упал на стул, пытаясь отдышаться.
Я ненавидел, и раньше этого было достаточно. Как сумасшедший ученый, я без тени сомнений брался за скальпель, выставляя напоказ собственные внутренности, выдавая их за чужие. Право, никто не замечал подлога. Они все выглядят одинаково омерзительно.
Теперь передо мной белое поле и мигающая полосочка. Я добрался до сердцевины, и больше нет никакого смысла. Остается лишь убить своего Бога и умереть.
Через некоторое время мое гулко бьющееся сердце успокоилось, и я решил почитать про ТОР…
***
Дочитав последнюю из открытых мной вкладок, я набрал номер редактора.
- Да, я тебя слушаю. – Деловито произнес он.
- Здравствуй, у меня есть отличная новость про этот ваш Тор. – Произнес я, не скрывая своего довольного выражения лица, которое он все равно не мог увидеть.
- Ну? Установил?
- Да, вот только он небезопасен. Вы об этом знали? Пользователи, настроившие свои компьютеры, как серверы Тора, могут воровать логины и пароли других пользователей этой сети.
- Как? – В его голосе послышалось недовольство.
- В Интернете я нашел подробную инструкцию, как это сделать.
- Ну, вот и проделай это сам! – Взревел голос в трубке. – Какого черта ты звонишь мне ради этого? Ты что, два дня только с компьютером разбирался? Когда закончишь свой гребанный роман или хотя бы какую-нибудь жалкую повесть?!
- Мы с вами вчера разговаривали… - Попытался вставить я замечание.
- Ты уже совсем там потерял ощущение времени. Если хочешь кого-то взломать, так становись программистом. – Немного тише произнес он. – А ты – писатель, которому нужно дать хорошего пинка, чтобы привести в форму. Может, ты себя плохо чувствуешь?
- Я последовал вашему совету. Чувствую себя хорошо. Сегодня сон интересный приснился.
- А-а-а. – Понимающе протянул редактор. – Тогда все ясно. Ты пиши, главное. Если хочешь поговорить о деле – я всегда готов помочь, а так у меня нет времени отвлекаться. Извини, Кеша.
- Я понял, Михаил Аркадьевич. – Отвечал я сухо. – Позвоню, когда закончу.
Я повесил трубку. Нет, я не собирался сразу приступать к работе. В какой-то момент я даже нафантазировал, что сегодня же смогу взломать почтовый ящик редактора, который, несомненно, сам пользуется ТОР-ом.
Мне нужно было как можно скорее закончить давно просроченный, даже наполовину не сделанный роман, а я вместо этого злясь и ругаясь, пытался понять то, что было написано в инструкции по взлому. На каждый ответ находилось еще несколько вопросов и количество вкладок все увеличивалось.
Время шло, все чаще я подскакивал со стула и принимался крыть матом программистов, которые суют непонятные слова всюду, где только их вообще можно вставить.
После этого я шел на балкон курить, потом на кухню – готовить себе чай и, только окончательно успокоившись, возвращался назад. Когда я, наконец, встал из-за стола, обессиленный и довольный, на улице уже стемнело. Теперь оставалось сидеть и ждать, когда мой снифер перехватит чью-то информацию.
Я сел в кожаное кресло, открыл новую бутылку – теперь это было вино, и включил Howlin’ Wolf(а). Я не знал, сколько времени потребуется, и поэтому готов был ждать всю ночь, слушая блюз и выпивая. Конечно, в одиночку пить плохо – я закрыл глаза, и передо мной открылась картина:
Я сижу в большом, просторном зале, оббитом старым и, местами, закопченным деревом.  Над головами редких посетителей, оставшихся на ночь, клубятся облака табачного дыма, в котором разносятся мелодичные, грустные звуки гитары и грубоватые песни пожилого негра, сидящего на сцене. Он одет в дешевый костюм, его мозолистые руки, привыкшие к тяжелому труду, быстро и ловко играются со струнами, с нежностью и красотой, удивительным образом спрятавшейся в этом простом, потрепанном жизнью дедушке…
Нет, моя жизнь была бы невероятно скучна и неинтересна, если бы не мое умение прятать маленькие секреты среди всего этого беспорядка.
Опьянение приятно сдавливало тело, вжимая его в мягкое кресло. Я посмотрел на часы – без четверти четыре. Надо было проверить свои сети.
- Есть! – Воскликнул я, довольный, обнаружив чей-то логин и пароль от e-mail. Теперь надо было зайти и удостовериться, что все сработало правильно. Shutnik666@gmail.com – вряд ли это ящик кого-то серьезного думал я, набирая длинный, бессмысленный пароль.
- Пустой! – Немного разочаровано произнес я, посмотрев в зеркало.
- Наверное, этот почтовый ящик создали недавно.
- Только письмо приветствия и все. Не интересно.
- Это все ты виноват, что я столько времени потратил зря. – Я размашисто ткнул пальцем в свое отражение и, упершись руками в стол, с трудом поднялся.
«И что теперь? – Подумал я. – Надо столько всего делать! А вокруг ничего – только пустота»
Я посмотрел в открытое окно на набившую оскомину панораму – ничего в ней не менялось, только медленно тянулись к небу новые дома, год за годом. Давным-давно надо было поменять окна – поставить металлопластиковые. Неожиданно я вспомнил, что мне надо закончить книгу и меня, как горячий битум, заполнил ужас, отчего я открыл рот и часто-часто задышал, пытаясь остудить жар. Меня согнуло пополам и вырвало. Медленно вытер вспотевшей рукой рот и, пошатываясь, пошел обратно к столу.
«Писать! Надо писать!» – Почти прокричал я внутри себя и уже собрался закрыть браузер, как вдруг надпись «входящие», стала жирной, и в скобках после нее появилась единичка.
- Хм, а вот и утешительный приз! – С горечью произнес я, моргая слезящимися глазами. Голова кружилась, и мне приходилось ее поддерживать рукой.
Я щелкнул на письме:
«Здравствуй! Недавно я совершил убийство…» - так интригующе оно начиналось, и я, отложив уборку, принялся читать, пытаясь сконцентрировать внимание…
Дикие и страшные видения сменялись одно за другим, пока мои глаза пробегали строчку за строчкой. Тихий и грязный переулок, по которому она два раза в неделю шла с ночной смены. Убийца, скорчившийся под брезентом у горы мусора. Короткий вскрик, тяжелые шаги, хлопнувшая дверь автомобиля…
(Ах, как трещит голова)
- Пожалуйста, не надо! – Умоляет, стоя на коленях, девушка, пока к ней медленно подходит человек в кожаной маске. Вот он пересек луч проектора, и фотография предыдущей жертвы перескакивает со стены на его лоснящийся, похотливо вздымающийся живот…
(Когда я уже дочитаю, а все равно здорово написано)
- Кричи громче! – Шипит убийца, сжимая из-за всех сил обнаженную грудь пленницы. – Эти подвалы любят мольбы!
Гладкая кожа покрыта и стиснута до крови переплетом веревок... Картину завершают глаза крупным планом – опустошенные, вымученные. В слезах отражается вспышка фотоаппарата…
- Все! – Прошептал я, в следующий миг после того, как в хрупком теле погасла последняя искра жизни, и через час после того, как начал читать. – Я теперь знаю, что отправить издателю!
Я с облегчением выдохнул.
«Вот он – настоящий катарсис! Надо только проверить опубликовывали ли это раньше - Радостно подумал я. -  Конечно, воровать – плохо, но у меня просто нет выбора»
Я встал и с отвращением посмотрел на влажное пятно на ковре. В принципе, было хорошо, что я давно не ел – там было только вино и мой желудочный сок, хотя запах все равно отвратительный. Я пошел в туалет за освежителем и брызнул им прямо на пол. Теперь можно было покурить, проверить издавали ли это раньше и заняться небольшими недоработками, которые резанули мне заплывшие пьяные глаза…
Ночной ветерок обвевал мое разгоряченное тело, смешивался со струйками дыма, вытекавшими изо рта и ноздрей, пролезал через щели в двери санузла и убегал в вентиляцию, издавая едва слышный гул постоянного летнего сквозняка, а я смотрел на успевшую набить оскомину панораму и улыбался.
 ***
Когда тихо, затаенно щелкнул дверной замок, я уже лежал в кровати, глядя бездумным взглядом в хитросплетения узоров и старых пятен на обклеенном обоями потолке. Мне показалось, что я услышал короткий, едва заметный звук. Вставать не хотелось, и я лежал в напуганной полудреме, которая  в одно мгновение превратила неясные образы обнаженных красавиц на потолке в четко прочерченных – будто углем – монстров. Штора колыхнулась от сквозняка, и я проснулся окончательно. Кто-то зашел ко мне в квартиру. Мысль, будто первая холодная капля грозы.
Меня прошиб пот, и я с трудом собрал в себе силы, чтобы подняться. Из коридора донеслось шлепанье босых ног.
- Какого дьявола? – С изумлением прошептал я и медленно, стараясь не скрипеть половицами, пошел к книжному шкафу. Бесшумно открыв его, я взял с полки кинжал. Холодное, гибкое лезвие меня успокоило и придало уверенности. Я ждал, когда кто-то зайдет в комнату и уже представлял, как зажимаю его дверью и неистово пронзаю раз за разом, пока враг не падает весь в крови на пол. Я стоял в каком-то странном оцепенении, когда начинает казаться, что весь мир вращается вокруг оси, пронзающей твое тело, твое беспорядочно стучащее сердце, и оно искривляется вместе с пространством. У меня закружилась голова, и я едва удержался на ногах. Зазвонил телефон. Теперь кто-то точно должен был зайти, но я больше не мог ждать. Я побежал к двери, открыл ее и прыжком выскочил в коридор, размахивая своим оружием. Моя кисть ударилась об угол и кинжал выпал. Я замер, будто парализованный, ожидая удара…
- Сон. – Невнятно прошептал я, едва двигая сведенными судорогой губами. Все мои простыни были смяты и разбросаны, а я сидел посередине кровати с отсутствующим видом. Я закрыл глаза, и перед ними открылась картина – умирающий моряк посреди неподвижного, как зеркало Океана. Солнце жжет безжалостно, и от морской соли на его теле стали появляться язвы. Картина становится нечеткой и начинает стекать вниз, будто на нее брызнули растворителем.
Утро я встретил сидя на балконе и работая над повестью. Ненавижу. Не могу даже представить, что мне когда-то нравился открывающийся отсюда вид. Нет более дьявольской формы, чем круг. Кто-то может сказать, что Земля – сфера, но ведь до поры до времени мы этого не знали, еще дольше – не чувствовали. Достаточно большой круг может обмануть и самого внимательного наблюдателя, но его сущность не меняется. Кухня-кофе-балкон-сигарета-работа-пустой экран-ужас-спирт-забытье. Хватит!
В двенадцать часов дня раздался звонок.
- Алло! – Недовольно произнес я потому, что меня оторвали. В трубке кто-то кашлянул.
- Алло! Меня слышно? – Из трубки доносилось едва слышное дыхание.
- Кто это?! – Никто по-прежнему не отвечал.
В четырнадцать часов мне захотелось попить пива, и ради этого я покупался, побрился и вышел в магазин. В лифте на меня презрительно косилась бабушка. Когда мы вышли я проверил ширинку – застегнута. В магазине я не сразу понял, что мне сказала продавщица, и она возмущенно накричала. Это было слишком, и в ларьке я купил еще бутылку – в счет этого стресса.
Ненавижу! Когда я подходил к своей двери, мне хотелось бросить через плечо гранату и тут же выйти к себе домой. На дверной ручке висела записка. Я оглянулся назад, но никого вокруг не было.
«TOR тебе не поможет, псих!»
Стало страшно, и я быстро залетел в квартиру и закрыл замок. В груди все сжалось, не давая дышать. Посидев немного на полу, я встал и стал рассматривать записку. Обычная линованная бумага – из тетради. Синяя ручка, корявый почерк.
Телефонный звонок.
- Я схожу с ума? – Обратился я к зеркалу у себя в комнате, куда зашел не разуваясь.
- Нет. Ты не причина. – Ответил я сам себе и взял трубку.
- Алло! – В ответ было слышно лишь дыхание. – Кто это?
- Неважно. – Раздался хриплый, искаженный странным эхом голос. – Ты у нас на крючке. Зря ты все это затеял… (гудки)
- А что причина? – Спросил я зеркало, но ответа не последовало.
Есть что-то, что человеку не положено. Границы проведены, и страх – их сторож. Даже безумие теперь должно иметь стены, чтобы мощным потоком огня проломить холодную сталь. Сталь против стали, раб против раба. Мир замкнут. Черта неприступна, ибо за ней ничего нет.
 Пиво я выпил за полчаса и, заметив пятно на ковре, почувствовал себя плохо. Вообще дерьмово.
- Сука! – Закричал я на стену и невольно мои глаза обратились к зеркалу. Я не знал этого человека и никогда мне его не узнать. На дне нет друзей или знакомых – даже вымышленных.
«Один шимпанзе – это не шимпанзе» - Вспомнилась цитата одного из исследователей поведения животных и человека. В сердце тьмы ты всегда один.
Какого черта объяснять? Все одинаково. На рыхлой породе начинают расти леса, жизнь крутится, а я – гранит. Я согнулся от смеха и упал на колени. Из коридора послышалось шлепанье, и я засмеялся еще громче.
«Маньяк же разул девушку» – Вспомнил я почему-то и сел за компьютер.
- Отсылай повесть, пока не поздно. – Сказал я сам себе и тут же услышал короткий удар в дверь, будто кто-то шел в нее, не заметив, что она закрыта.
«Письмо отправлено» - увидел я на экране, когда ручка двери начала открываться, но мне уже не было страшно. Я встал, поправил свои взлохмаченные волосы, и без какого-либо волнения поднял взгляд. 
 ***
Этот человек не любил говорить, а тем более выслушивать лишнее. В меру талантливый, в меру амбициозный, в меру всесторонний – настоящий делец. Михаил Аркадьевич всегда стремился создать себе такую рабочую атмосферу, которая будет сама собой отвечать на целый ряд вопросов и даже задавать свои собственные. Его кабинет был ярким тому примером. Все в нем должно было показать изысканный вкус, тщательно сбалансированный лаконичностью деталей. Это было место тяжело работающего, весьма богатого и влиятельного человека, и Михаилу Аркадьевичу нравилось об этом думать в те короткие минуты отдыха, когда он все-таки отвлекался.
Не будем преувеличивать, он позволял себе последнее время гораздо больше – чего стоила хотя бы его новая секретарша, которая скорее мешала ему, чем помогала. Хотя, конечно, по времени он стал работать больше – что делать, нельзя же было смотреть на нее все время.
Михаил Аркадьевич курил сигару и смотрел на попку Светы, для которой специально попереставлял все книги, создав небольшой хаос на книжных полках, когда зазвонил телефон.
- Да? – С легким недовольством произнес он. – Я слушаю.
- Что?! – Прокричал он через несколько секунд. – Когда?!
Света с удивлением замерла и повернулась с какой-то тяжелой монографией в красивом, рельефном переплете.
- Я перезвоню через минутку. – Михаил Аркадьевич положил трубку. – Иди сюда, Светка.
Он первый раз к ней так обратился, и она почувствовала, что случилось что-то по-настоящему плохое.
Михаил Аркадьевич налил две полных рюмки виски.
- Кеша повесился.
- Почему? – Удивленно спросила Света, и ей тут же стало стыдно за свой глупый вопрос.
- За него. – Будто не слыша ее, сказал Михаил Аркадьевич, попутно заметив, что румянец так идет этой молодой женщине. – Такое написал и повесился!
Они выпили, и издатель неожиданно почувствовав влечение – намного более сильное, чем обычно, уперся взглядом девушке в грудь.
«Наконец-то» - Подумала Света, заметив изменившееся лицо своего начальника, и произнесла: «Такой талант был!»
Нет, она и вправду считала Кешу хорошим писателем, но это не мешало ей думать о возможности устроить себе сладкую жизнь. В конце концов, все ведь продолжается.
- Да, действительно. – Произнес Михаил Аркадьевич, наливая еще по рюмке. – Может, ты закроешь дверь – а то пить на рабочем месте – подавать плохой пример, даже если по такому поводу.
- Я с вами полностью согласна. – Довольно произнесла Света, и их глаза понимающе встретились…
 ***
Заметка на сайте УНИАН:
Недавно в Киеве повесился известный писатель ***, автор многочисленных остросюжетных детективов. Согласно предварительному расследованию, именно эта, во многом неординарная личность, может быть причастна к недавно произошедшей серии убийств, совершенных на сексуальной почве. В последней повести, которую он отправил своему издателю перед тем, как совершить суицид, весьма точно описано убийство Марии Харченко, пропавшей по дороге с работы домой в июне этого года. Глава следственной группы от комментариев пока отказывается, однако точно известно, что издательство, с которым писатель сотрудничал последние несколько лет, уже заявило о своих исключительных правах на его последнюю повесть, мотивируя тем, что уже уплатило деньги за ее написание…

Толя – администратор небольшой локальной сети, раскинувшейся всего на три дома, в одном из которых жил покончивший с собой писатель, только что выпроводил из своей квартиры следователя, и с каким-то напугано-смешливым видом уставился в экран компьютера. Только сейчас до него стало доходить, над кем он издевался.
«Стрелок» сделал глубокий вздох и принялся за работу – ему очень не хотелось, чтобы в милиции его связали со всем этим делом… Очень.