Гостья

               

     Борис Ломов сидел на кухне, сложив руки на подоконнике, и смотрел в окно. День уже терял ясность и светлость, мягко ложились сумерки, звуки слышались отдалённей и глуше. Вся дневная суета исчезла куда-то, растворилась, словно озабоченный мастер ушёл дальше по своим делам. Постепенно наступал покой. Борису было немного грустно и тоскливо, так,   будто интересный, памятный отрезок жизни закончился и больше ничего не будет, совсем ничего. Остаются только воспоминания, которые можно будет перебирать в своей голове, как-то   заново переживать, осмысливать, да в общем-то и всё. По улице проехал маленький автомобиль и опять стихло. Он сидел, а ему щемящее чувство жалости за себя наворачивало чуть ли не слёзы на глаза, за пустынную асфальтированную улицу, за день, который уже прошёл и его последние отблески, ещё светившимися прозрачно-белыми пятнами на открытом пространстве, поглощая, затягивала собой наступающая ночь. В нём разрослась обида за себя, за скоротечность проживающей жизни: день за днём летят и никто их не может остановить, замедлить бег стремительных суток. И горечь ушла куда-то внутрь тела, плечи сжались, спина ссутулилась, а голову он опустил низко, глядя на траву, под самое окно.
     Квартира находилась на первом этаже и потому земля лежала привычно, рядом и близко. Борис слышал через открытую форточку, как прошла пожилая пара, разговаривая медленно, вопросительно-загадочно, заглядывая друг другу в глаза. Ещё немного и надо будет включать свет. А можно и дальше смотреть без света, в темноте. Притихнуть чёрной тенью в пустой кухне. Он так оставался какое-то время, неподвижно. Вдоль дороги зажглись великаны-фонари, отчего небо стало темнее, синее.
     Вдруг показалось, что кто-то его окликнул, тихо, осторожно, по имени. Борис сначала не понял, откуда послышался голос, как его глаза неожиданно, даже немного испугав самого себя, встретились с необычайно красивыми глазами незнакомой девушки. Которая стояла рядом с окном, подняв голову и мило, вопросительно глядела на него. Как она оказалась тут, когда подошла, Борис и не заметил.
   - Можно мне к Вам в гости?
   - Ко мне? Я не знаю... - перед ним девушка ждала, опустив руки, с тем же вопрошающим взглядом, - пойду сейчас дверь открою. 
   - Не надо открывать дверь. Я могу зайти через окно.
   - Пожалуйста, - удивился Борис и подёргав за шпингалет открыл створку.
     И тут произошло то, отчего у Бориса Ломова началось сметение чувств: появилось желание закрыть доступ в своё жилище и в то же время, ничего особенно страшного не случилось. Девушка взлетела над землёй, воспарила, и он отошёл пропуская её, а она легко гибко проскользнула, став рядом с ним. Покачнулась и схватилась за руку мужчины.
   - Можно я присяду на табуретку, а то, что-то водит.
   - Да, пожалуйста, - хозяин пододвинул ей табурет.
   - А мы будем чай пить? - гостья сидела прямо, положив руки на бёдрах. - Я хотела бы что-нибудь сладкое. Конфеты, пирожное.
     А у него только чёрный хлеб лежал в хлебнице, сладкое редко бывало в доме. И он подумал, что нужно сходить в магазин, но, в то же время, на кухне сидел чужой человек.
   - У меня сахар хороший есть. Украинский.
   - Хорошо, если есть вкусный сахар, замечательно.
    И тут он вспомнил, что у него лежит коробка конфет, которую купил по какому-то поводу, но  она так и осталась в прозрачном целлофане: вон там, в глубине щедрого кухонного стола. Достал её, разноцветную и нарядную, и торжественно положил на стол.
   - Меня зовут Мелина, - улыбаясь, представилась незнакомка.
   - Борис, - ответил ей хозяин.
     Налил в чайник воды и поставил на огонь. Газ синим пламенем тихо, по-доброму шипел, добавляя уюта в новую компанию.
   - Я только что была под Парижем, в каком-то поместье, меня всё там кормили устрицами с белым вином.
   - Только что, когда? - решил поправить ситуацию Борис.
   - Около часа тому назад. Болталась по дороге то там, то там, и потому так долго добиралась.
     Борис Ломов видел, что девушка была немного пьяна. Но не на столько, чтоб говорить явную ерунду. "Шутит наверно", - подумал он.
   - Хотела посмотреть Россию. Увидела тебя в окне. Ты сидел такой задумчивый. Не бойся, у меня с головой всё в порядке. Я инопланетянка. Наша цивилизация находится там, далеко, - она махнула рукой, - в созвездии Млечного Пути.
     Мелина была необычайно привлекательна: живой красоты чувственное лицо, чёрные вьющиеся волосы, стройная фигура, а с геометрическими узорами платье, открывало больше, чем колени. И у одинокого Бориса Ломова начало появляться растущее чувство близости, чего давно с ним не было. Потому что после развода с женой, он интересных и достойных женщин не видел. Вернее они были, но на расстоянии, там где-то, в нереальной жизни: на экранах, в журналах... Вот те на, она к нему и прилетела. Пошёл быстрый белый пар из носика чайника. Борис выключил огонь и заварил чай, как раньше, в заварочном чайничке, а сверху его прикрыл полотенцем. ”А что он хотел, если она влетела в окно",- он посмотрел на Мелину внимательней. А она молчала и оглядывала кухню. Борис разрезал целлофан и открыл коробку. Запах шоколада мгновенно расплылся. И было видно, что гостье запах понравился. А инопланетянка пила горячий чай, обжигаясь и ела одну конфету за другой, с видимым, открытым наслаждением.
   - Нормально, когда одинокий мужчина и женщина испытывают влечение друг к другу.- Мелину явно жаркий чай расслабил. В её лице появилось кокетство и свобода выражения желания. - Дело не в том, что мы недавно познакомились. Из меня любовница никакая. Даже если мы что-то захотим сделать по обоюдному желанию, у тебя ничего не получиться.
   - Это почему же, - решил себя отстоять землянин.
   - Наши женщины беременеют от взгляда мужчины. От страстного взгляда. У нас есть период времени, когда такое может произойти. У наших мужчин и женщин нет того, что есть у вас. Французы страстный народ, но во взгляде у них чего-то не хватает. Полетела в Россию. Не смотри на меня так. Я же просто туристка: там полетаю, там полетаю. Посмотрю Землю, да отправлюсь к себе. А внешность — она обманчива.
    Перед Борисом сидел большой пирожок, с острым носом на верхушке и широким ртом. Пирожок встал, поблагодарил за чай, за гостеприимство, ловко выскользнул в окошко и улетел в звёздное ночное небо.
    Остальную часть ночи Борис Ломов сидел на кухне и смотрел в раскрытое окно, где в темноте, светящими точками показывали себя миллиарды миров. И сейчас у него не было той наплывшей тоски потерянного человека, а была мысль о том, что сколько в себе несёт эта космическая махина, невообразимая громада, какое количество сознательной жизни собрано. И подойдёт то время, когда они все вместе встретятся, да как забеседуют, как заговорят о своей природе, своём быте, да блеске, ширине и глубине разумной мысли.
     24 июля 2011г.