Чёрная метка

       Четвёртый месяц живу на даче. Лес, река, небо (и в реке тоже), седые гольцы «Саян» у горизонта. Цветы, травы, туманы, росы. Разноцветные бабочки, чёрные муравьи, рыжие муравьи, божьи коровки, комары. Стрекозы, пчёлы, осы, оводы, мухи. Сотни и сотни, знакомых с детских лет, лесных обитателей. А еще птицы! - о них и пойдёт речь.
ВОроны!
       До противоположного берега будет метров триста. От моей калитки до реки десяток ступенек вниз по лестнице. На балкон выхожу и будто над рекой  парю.
Через огород другая речушка бежит – «Чернушка». В ней вода студёная, снегом пахнет. Есть места, где по заберегам лёд до осени хоронится. Не успевает за лето растаять. Лето короткое, жаркое. Осень длинная, тёплая. Не успеешь земля отогреться, - как снова зиму встречать. Сибирь! А весна какая? Нет, - нашу благодать, - ни на какую другую не променяю.
У нас день за год. На других скоростях по жизни летим, оглянуться некогда. Во сне умираем, потому что днём не до "баловства". Зато ночи у нас длинные. Это большой плюс для сибиряков. Ночью мы, не спеша, всё "наше" по полочкам раскладываем.
       Хариус опять же, – да хоть руками его лови, - никем не пуганый. Жирует на воле. Руку в воду опустишь, он за пальцы щиплет. Щекотно до мурашек, и приятно, что доверяет рыбёшка, за своего принимает, в лицо узнаёт, так сказать.
       Дом был на заимке, пришлось продать. Туда добираться с каждым годом всё сложней и сложней. Восемьдесят вёрст по тайге, вроде на табуретке, по ухабам да колдобинам скакать приходилось. Баранка руки так повыкручивает, потом не то, что удочку, стакан до рта не донесёшь, на зубах прыгает, будто живой. С тех пор никакой машины не признаю, кроме джипа.
Дорогу тяжёлыми лесовозами раздолбили окончательно, колею по пояс набили, а ремонтировать некому.
А тут, знакомый, Серёга Сивков, звонит как-то по зиме: «бери, мол, Анатолий дачку, не пожалеешь». Я и сам бы, - говорит, - не продал, да ребятишкам жильё надо покупать. Старший-то в Москву перебрался, он офицер. Младший при мне живёт. Женился вот! Эх, для внуков бы сохранить, да куда там. С жильем надобно вопрос закрывать, на повестке сегодня он главный!
       Загубили город. Народ "крохи" друг за дружкой подбирает. Все предприятия под корень. Осталось последнее - тайга! Да сколько её там? - слёзы одни.
Аааа - чего там? Рубанул Серёга воздух крепкой ладошкой, затянулся в пол сигареты, помолчал и горько так: «Потом ты продашь, когда твой младший подрастёт и его надо будет с молодой женой пристраивать. Кто-то твои "крохи" сметёт, чтобы  дальше передать. Народная эстафета, блин. Потеха с нашими "наследством", будь оно неладно.
       Дачный посёлок от города в 30 км, и дорога - асфальт! - через лес, напрямки. Посторонних не встретишь, а свои (дачники) - одной семьёй из года в год живут, - и дружат до глубокой старости.
Многие на зиму остаются. Дома стали ставить капитальные. Уходят люди подальше друг от дружки. От чужих уходят, которые напортачили.
А тут все свои, благодать одним словом. Хорошо у нас - в деревне (дураков). Это мы, любя, над собой посмеиваемся.
Рыбалка, грибы, ягоды, парное молочко, сметанка, творожок, медок, зелень. Всё рядом, всё под рукой. Воздух опять же – не надышишься.
Одна беда – тайгу под топор пустили. Эшелонами отгружаем к братьям  нашим китайцам.
Первые годы не обращал внимания. Лесовозы издалека шли, да по ночам всё больше, за глазами.
       Грабят Сибирь, кому не лень грабят. Мы надеялись, стороной беда обойдёт. Не обошла. Сейчас и подавно. "Вороги" местные совсем боятся перестали – машины и днём моторами ревут, и ночью. И грузят их, чем ни попадя. Не лесом деловым даже, а "карандашами" набивают под завязку. Смотреть тошно, обидно до слез.
Последнее время, - года два-три, - вырубают всё вокруг, без разбору. В деревнях люди волком воют от горя. А против силы не попрёшь. Те, кто в былые времена с дробовиками в руках защищали: и гордый кедрач, и сосны красавицы, и белую берёзку, давно сгинули. Кто-то успел сообразить, что где-то решили все под топор, побросали свои усадьбы, а сами, куда глаза глядят.
Кто к Москве поближе двинул счастье искать, а кто и подали от той же Москвы.
Молодёжь отвернули от правды, истину поглубже, а взамен западные, чужие нам ценности втюхивают. Порвали живую нить преемственности между нами, родителями, и  детьми нашими. Не верят нам, о планах своих помалкивают, мечтами не делятся. Опасаются, что "сглазим" все.      
       Не об этом хотелось поведать. Снова "правда жизни" затянула в свои дырявые сети.
       Я о воронах! Наблюдаю за ними и не перестаю удивляться, насколько они постоянны и последовательны в своих поступках. Мудрая птица! 
Злился поначалу, а потом давай размышлять, со своей "колокольни" на воронью, поглядывая. А поведение у них, я вам скажу, "не стандартное" - это точно. Каждый год, в начале июля, часам к пяти утра прилетают на нашу улицу с противоположного берега три вОрона, и устраивают такие представления, что я, спросонья, за ружьишко хватался по первости. А присмотрелся внимательней, и стал примечать интересные вещи.       
       Начну по порядку, чтобы ещё раз убедиться, что всё в их действиях имеет особый смысл и вескую причину. ВОроны никогда не "срываются", но и "пасовать" не "пасуют".  Избегают любых излишеств. Они неустанно наблюдают за нами, анализируют наше поведение, делают выводы и действуют тут же, не откладывая в долгий ящик.
Если на вашей даче с вечера, к примеру, шашлычок, громкая музыка, алкоголь, банька, гости, и прочие "безобразия". То ранним утром, будьте готовы - встречайте гостей.
       Они прилетают, когда вам снятся самые сладкие сны. Душераздирающее "карррр..." в открытые окна. А после всё летит кувырком. С подоконников с грохотом падают и разбиваются горшки с цветами, по двору гремят собачьи чашки, со столов сметаются тарелки, стаканы, кастрюли, бокалы, бутылки, салаты "оливье" и прочие остатки вчерашнего застолья. 
На постиранных вещах, что остались на ночь на верёвках, вы найдёте "автографы" бело-серого цвета и, обязательно, чёткие отпечатки лап на ваших труселях.   
Собаки и кошки, с перепугу, и от крайнего возмущения не успевают выбежать на улицу и "срамятся" прямо тут же, - скуля и мяукая от досады и стыда.
       А вОроны заканчивают переполох катанием на своих жёстких хвостах с вашей крыши. При этом шум и топот достигает "апогея". Просыпаются соседки, выходят на крыльцо в тонких ночнушках, спросонья, забывая прикрыть разомлевшие после сна, тёплые тела. Лениво "костерят"  ворон, вас, ваших гостей, при этом, мечтательно потягиваясь на приветливое солнышко. Зевают, улыбаются и через мгновение исчезают в избах, чтобы рассказать своим мужикам, что солнышко ласковое, что птички поют, что день сегодня выдался на славу.
       Бывало, и я выходил на балкон, чтобы согнать ворон с крыши. Они спрыгивали с конька, усаживались на сук сосны, напротив балкона, на уровне моего лба и с интересом прислушались к мои "замечаниям. При этом наклоняли свои умные головы то к правому крылу, то к левому. Позы меняли синхронно, то есть, все трое одновременно.
Чёрные глаза светились иронией и пониманием. Я не выдерживал из взгляда и тоже начинал крутить башкой, изображая моих собеседников. Когда вОроны понимали, что я их передразниваю, они с  возмущением принимались орать на меня. С хриплым "кррры" пикировали на мою машину, оставляя метки на лобовом стекле. Потом усаживались поодаль, весело переговариваясь и переминаясь с ноги на ногу.
       Джина - мой верный стафф - гоняется за ними не первый год. Мне кажется (я уверен) она на их стороне и только для вида "разоряется" и скачет с весёлой мордой, изображая возмущение. Однажды Джина заигралась и со всей "дури" бросилась на ворон, которые устроились на краю высокого обрыва. Птицы подпустили её совсем близко, а потом дружно подпрыгнули. Моя собака исчезла за кромкой обрыва. Было слышно, как трещат кусты, а из мощной груди грозной собаки вырываются совсем уж неприличные чертыханья и прочие собачьи "возгласы" так похожие на наши, человечьи.
А когда Джина с широкой улыбкой на исцарапанной морде показалась над обрывом, лизнула мне руку и снова бросилась в сторону ворон, они, сидя на заборе, так отчитали её, что она только и смогла, что смущённо тявкнуть в ответ, - в сторону "чёрной троицы", потом, развернувшись к ним спиной, потрусила к калитке.
После этого случая я перестал приставать к ним со своими нравоучениями.
  - Разговаривать? – «Да».
  - Спорить? – «иногда».
  - Поучать? – «нет»!
И всё наладилось. Надо понять, что птицы опечалены, они всеми силами стараются предупредить нас, как только могут. Переживают, что мы не оправдали их доверие.
Наблюдают, сожалеют, что не они, а мы оказались на нашем месте. ВОроны  пытаются докричаться до нас – "так нельзя, люди добрые. Надо постараться исправить то, что "напортачили"! Вы не туда идёте, и оказались вы не там, и нас привели не туда
       В этом году на помощь воронам прилетели сороки и сизые голуби. В небе кружат коршуны. Размышляют. Тревожно в лесу ...
Человек! - за ним глаз да глаз … Эхо-хо!
       И только соловей - каждую ночь поёт о любви!