Большие сиськи

    ИЗВИНИТЕ, ПРОИЗВОДИТСЯ РЕДАКТИРОВАНИЕ.




 Васин нехотя сел на край кровати, привычным движенем сунул босые ноги в тапочки и только после этого томно потянулся.
Вылезать из тёплой кровати ему ну, никак не хотелось, да и вообще вставать в такую рань…  А рань эта обозначилась, на настенных часах, десятью часами и сорока девятью минутами.
Может быть он спал бы ещё, но в его организме существовал особый будильник, который нельзя было ни выключить, ни упрятать в недра подушки.
Васин захотел есть.
     Его ненасытный желудок вот уже много лет играл роль армейской побудки, которая дублировалась обязательным холодным душем, после которог Сергей Юрьевич, так звали нашего героя, полностью включался в жизненный процесс, вернее в  его часть.
     Он был уже давно на пенсии, хотя с виду  был вполне ещё респектабельного вида мужичком, но, ввиду объективных жизненных причин, не работал, хотя и не сидел, сложа руки.
После выполнения всех процедур утреннего туалета, Сергей Юрьевич начал готовиться к чаепитию, то есть к завтраку.
В этот момент у него почему-то всегда возникали ассоциации с фильмом "Двенадцать стульев", вернее с сюжетом, где голубой воришка Александр Яковлевич потчивал Остапа Бендера.
Васин на мгновение закрывал глаза, поднимал нос к верху и неторопливо втягивал широкими ноздрями воздух, пытаясь уловить хоть частичку ароматов со стола управляющего собесом. Это был не стол. Это была скатерть-самобранка, на которой возлежали: курочка, форшмак, солёные грибочки и отдельным монументиком бутылка "Зубровки"...
Он глотал слюну и возвращался в реальность.

Утреннее чаепитие Сергея Юрьевича представляло собой целую церемонию, с обязательным просмотром телевизора. Иначе он не мог. Привык к этому говорящему ящику, как и многие другие люди.

Сегодня на завтрак было: батон нарезной, сыр "Чардер", масло сливочное "Алтайское" , зелёный чай, мёд и красная икра. Не хило. Не правда-ли?

Если уж речь зашло об икре, то здесь надо выделить особый момент.  Васин не принадлежал к когорте "богатеньких буратин". Не воруя и, не занимаясь бизнесом, он, тем не менее, один раз в год позволял себе покушать этого деликатеса, как говорится от пуза.
Потом икра набивала оскомину и Сергей Юрьевич смотрел на неё, как бурундук на банку с солидолом.
Дело в том, что он проживал на Дальнем востоке уже более тридцати лет. Был заядлым рыбаком и таёжником. Знал про икру всё и вся.
Один раз в год в его холодильнике стояла баночка с икрой. Нет, не та зелёненькая баночка, которую можно было купить в магазине за бешеные деньги, а вполне обыкновенная и приемлимая баночка, объёмом в три литра. Думаю, что дальнейшие комментарии, по этому поводу, здесь будут мало кому интересны...

     Васин налил в кружку чая, приготовил бутерброд в стиле торта "Наполеон", то есть на ломте батона, кроме масла и сыра, янтарной горкой возлежала икра, толщиной не менее полутора сантиметров. Итак всё готово...
Сергей Юрьевич включил телевизор. Экран, ка обычно, выплёвывал в пространство всякую дребедень. Но наш герой не настолько любил информационное пустомельство телевизора, как то, что любил с ним разговаривать. Тем самым он походил на героя передачи "Наша Раша" - Сергея Юрьевича Белякова. Даже немного гордился сходством имён.
     Телевизор вещал устами толстощёкого оратора, пытающегося делать умное лицо,
об инфляционных процентах и о росте курса доллара, что сильно раздражало Васина.
У него долларов никогда не было, и, как они выглядят знал опять же из телевизора.
Сергей Юрьевич высказал всё, что думает о толстощёком мужике и переключил канал.

     Здесь была лечебня. Народный целитель всея Руси Геннадий Малахов излечивал Российских женщин и старушек народной медициной.
В данный момент он демонстрировал, как надо катать репейные катышки, вперемешку с мышиным помётом, сдабривать их прошлогодним укропом и детской мочой и потом, в случае неизвестного недомогания, принимать перрорально в пятую ночь лунного календаря, стоя у канализационного люка перед городской мэрией.
Васин криво усмехнулся сказав:
- Вот ведь гад, чуть аппетит не испортил, - и посмотрел на, свалившуюся с бутерброда икринку. Она ему показалась тем самым катышком.
Малахов получил в свой адрес объёмную часть некультурных васинских слов и исчез с экрана после нажатия кнопки на пульте.

На ТНТ было гораздо веселей. Здесь тоже Гена, только Букин, терзал свою шизанутую семейку, пытаясь добиться достоверной информации о пропаже его любимого журнала "Большие сиськи". 
Гена страдальчески закатывал глаза под потолок и заламывал руки. Тщета его взываний, мол побойтесь Бога, приводила его в ещё больший ужас.
Рыжая бестия Даша, всем своим телом выражала недоумение, а, впрочем, этим недоумением сама и являлась.
Безмозглая симпатяшка Светка делала такие большие глаза, что казалось через них вот-вот вытекут остатки серого вещества из ей черепной коробки.
И только Ромка ничего не изображал, а тихонько стоял у двери и почему-то стыдливо прятал глаза, избегая взгляда Гены Букина...

Сергей Юрьевич сострадальчески вздохнул и допил остатки чая. Этот сюжет остался без его комментариев.
Он на минуту о чём-то задумался, потом уселся в кресло, выключил телевизор и предался забвению.
Навеянная, этим небольшим сюжетом, его память всколыхнулась и, из далёкого прошлого выплыли большие сиськи. Извините - грудь, ибо кощунственно будет так называть наипрекраснейшую часть женского тела.

    Но это, выражаясь фразой Леонида Каневского, совсем другая история.
Не сомневайтесь, она будет рассказана в следующий раз...




- Дааа..,-  негромко протянул Васин грудным голосом.
- Как же он без сисек-то..?  Без еды, без денег… И ещё вот, без журналов.
К этому времени Васин закончил утреннюю трапезу, уселся в кресло, похлопал ладонью себя по округлившемуся животу и ещё раз произнес:
- Эх, Гена, Гена…  А ты хоть раз-то видел большие сиськи?
И Сергей Юрьевич предался приятным воспоминаниям…
 
     Было это тридцать пять лет назад.
Будучи призванным на срочную службу в армию, он попал в одну из войсковых частей города Оренбурга.  Очень интересный город во всех отношениях.  Но речь совсем не об этом.
Прихватил Сергея Юрьевича аппендицит. Как-то неожиданно и не вовремя. Вот с этой самой болячкой привозят его в местный госпиталь.
Ну пока то, да сё… Осмотр, оформление… Ему совсем плохо становится. Орёт благим матом, как кот с прищемленным дверью хвостм.
Ну, ясно дело, доктор в срочном порядке велел готовить операционную. А Васин, скажу вам по секрету, ой как боялся скальпельного вмешательства. У него вроде как и боль поутихла, когда услышал, что его будут резать.
     Но Армия, есть Армия. Госпиталь тоже ведь в этой структуре.  Дан приказ…
Погрузили бедолагу на каталку и повезли.
О чём думал наш герой – можно только догадываться. А думал он совершенно не о том, что с ним произошло дальше. Нет, ничего особенного. Дембель не приблизился, НЛО не появилось и, даже молодой парнишка, косивший от Армиии и устроенный по блату в госпиталь на обследование, наблюдавший из приоткрытой двери палаты за Васиным, не был признан годным к строевой службе.
Произошло нечто необыденное и неожиданное и, конечно, приятное для воспоминаний действие…

Каталка закатилась в душевую комнату мрачноватого вида. Парни, прикатившие Васина ушли, оставив последнего один на один со своими нехорошими мыслями, которые были развеяны двумя вошедшими симпатичными медсёстрами.
 Ах, какие это были красавицы! Сказка!
Сразу  же огнём запылали уши и он предался кратковременным грёзам, но тут же почувствовал, как с его задницы сползают трусы.
- Ой, - вскрикнул Васин от неожиданности,
- Вы это чего,- сказал он, видя, что одна из девушек стягивает с него интимную армейскую одежду.
- Как это чего? Сымай трусы, брить тебя будем. На операцию.
Васин заверещал, как канарейка. Ему было стыдно перед женским полом, не то чтобы без трусов, но и в них тоже.
Вошедший в комнату врач в один момент разрулил ситуацию, дав крепкого щелбана по раскрасневшемуся уху васина. Васин сдался.
И вот его с побритым пахом вкатили в операционную, положили на стол и стали привязывать ного и руки ремнями.
Всё, сейчас растерзают напрочь. В глубине души он ещё надеялся на общий наркоз. Но, увы, напрасно.
Из-за повешенной перед лицом шторки Васин ничего не видел и приготовился орать от предстоящей боли.
Но надежды его не оправдались. Бедняга почувствовал только несколько поверхностных и один глубокий укол.
Дальше были слышны только команды хируга что-то вроде:
- скальпель, тампон, спирт, огурец. Шучу.
Потом произошло непредвиденное…
Вдруг раздался отборный мат доктора и наступило затишье.
Оказалось, после вскрытия брюшной полости, аппендикс лопнул.  Это Васин понял из переговоров медперсонала.
Всё его распотрошённое нутрое вещало, что особо хорошего ничего не светит. Как ошибалось это нутро…

Операция длилась уже около двух часов и шла к завершению. Брюхо промыли, внутренности запихнули обратно и хирург стал зашивать дырищу в животе.
Но вот беда – действие новокаина заканчивалось и каждый прокол иглы вызывал невыносимую боль.
Вот тут-то Васин и начал орать. Потом умолять, чтобы ещё обезболили и снова орать. Но доктора, по своим канонам, были непреклонны.
Сил больше не было. Васин вырывался из ремней, что конечно было бесполезным занятием.
Наконец-то доктор смилостивился.
- Подожди чуток. Будет тебе наркоз.
У Васина отлегло. Он облегчённо вздохнул и попытался сдуть с носа капли пота.
- Нина, сказал доктор, - Дай пацану наркоз.
А то ведь не даст как следует защить.
Васин ждал очередного укола.
Но не тут-то было…
Медсестра Нина, симпатичная и грудастая молодая женщина, подошла к Васину за шторку.
- Ну что, шибко больно? Сейчас исправим,- сказала она бархатным голосом.
Потом проворно растстегнула халат, молненосным движением освободила свои, просто огромные, груди и положила их на лицо Васину.
- Ну как, - спросила она.
- Так легче?
Васин мычал что-то невнятное, чувствуя необыкновенный жар женской плоти.
А женщина водила сосками по его лицу Васина, а он, на молекулярном уровне чувствовал вкус и запах этой нежной и прекрасной части женского тела, забыв где находится и что с ним делают. Он желал только одного- чтобы операция продолжалась вечно…

Но хорошего, как говорится помаленьку.  Всё закончилось. Швы накладывались абсолютно безболезненно.

       Сергей Юрьевич вышел из забытья, навеяянного воспоминаниями, слегка шевельнулся в кресле и посмотрел на телевизор. На экране отпыски Гены Букина что-то говорили о надувных женщинах, а сам он клянчил хоть что-нибудь поесть.
- Эх, Гена, Гена…  Да разве можно называть грудь женскую сиськами, задумчиво сказал Васин и, уже незадумчиво, матерно ругнулся в его адрес,
- Ваших бы сценаристов, да на тот операционный стол.
Вот тогда бы и называли вещи своими именами…
    
Он выключил телевизор и пошёл заниматься хозяйственными делами.