***

Всеволод Каратеев
Воспоминание. Мемуары.
10.07.2011г.  г. Москва.
 1944 год. Дорога на фронт
  С 16 сентября 1943 года по 3 мая 1944 года я сделал первый шаг к военной службе в Селищенской военной школе авиамехаников (СВАШАМ). Школа оставила приятное впечатление на всю жизнь.
 С 3 мая 1944 г. по 5 сентября 1944 г. я служил в 4-м запасном истребительном авиаполку, город Лебедин Харьковской области. Собственно, запасной авиаполк служил источником пополнения боевых частей на фронте.
 Мы не красовались желанием быстрее попасть на фронт. Редкое желание, которое у некоторых людей уменьшалось с приближением к фронту, когда вплотную встречаешься с еле живыми, обгоревшими летчиками, танкистами, изуродованными солдатами и сержантами, офицерами. Близость фронта чувствовалась обилием санитарных поездов, военной техники, танков, гарью, пожарами мирных городов и сел. Война – исчадие ада, выдуманное алчными тиранами, кровожадными палачами и их многочисленными пособниками. Нет ей оправдания, и никогда не будет.
     В запасном авиаполку я был на должности механика авиационного. Особо интенсивных, сложных полетов не было. Каждый по-своему ждал очереди на фронт. Запомнился город Лебедин обилием садов, обилием яблок, груш, слив, всяких ягод. Город красив распустившейся зеленью.
 Попасть на фронт вне очереди зависело от писаря. Запишет в список на фронт в конкретную часть – поедешь, а нет – сиди и жди.
 Надоело нашей группе авиамехаников сидеть и ждать. Мы отправили наиболее говорливого авиамеханика к этому самому писарю. По физиономии делегата стало ясно, что затея удалась. Через несколько дней мы услышали свои фамилии в конкретные боевые части.
     Волей случая я попал в прославленный истребительный авиационный полк, конкретно – в 3-й гвардейский истребительный Ростов-Донской Краснознаменный авиационный полк, в котором прослужил на должности механика авиационного старшего с 5 сентября 1944 года по 28 июня 1950 года. За это время я был полнейшим хозяином самолетов Ла-5, Ла-5 ФН, Ла-7, МиГ-9, Миг-15. Досконально знал каждый вид самолета, обслуживал с любовью  и заботой. Самолеты платили мне признательностью, четкостью работы всех систем. Не было ни одного случая на фронте, и после войны, чтобы мой самолет вернулся, не выполнив задание, не только по технической, но и по любой другой причине.
 В первую очередь все же надо было добраться до уже моего полка, так как истребительные авиационные полки базировались иногда в прямой видимости фронта. И с движением фронта полк перемещался за ним. Не всегда у населенного пункта, а просто в открытое поле, подготовленное батальоном, который нас обслуживал (БАО – батальон аэродромного обслуживания).
     В 1944 году фронт стремительно перемещался на запад. Группа, которая искала 3-й гвардейский истребительный полк, состояла из трех человек. Приключений по пути нашего движения – на поездах, на попутных автомобилях , было достаточно. Чаще всего встречались для нас совершенно неожиданные, невиданные автомобили: Студебеккеры грузовые, Форды грузовые, на которых нас с удовольствием подвозили на запад.
Украшением фронтовых дорог, неистребимой красотой самой жизни, смыслом и радостью бытия были военные регулировщицы, гордо и стройно стоящие на перекрёстках артерий к передовой.  Где ценою жизни и здоровья простых Советских людей ковалась Победа и Счастье Человечества.
К передовой двигались студобеккеры, набитые советскими солдатами, танки, орудия разного назначения, знаменитые реактивные установки «Катюша» и другие грузы, необходимые для ведения кровопролитных боёв
От передовой шел санитарный транспорт с ранеными и порожный за очередным грузом.
Я довольно робко подошел к русской красавице одетой в полевую военную форму, которая, начиная с пилотки на красиво подстриженной русой головке, подчеркивала стройность и прелесть, женственную прелесть - когда забываешь с чего начать, за чем подошел, что тебе надо.
Стоял растерянный, пораженный: в аде только – что прошедшей схватки не на жизнь, а на смерть. Разруха, гарь, копоть, пожарища.
В этом аде в центре перекрёстка, в громаде движущейся, рычащей махины войны стояла русская девушка, одетая в военную форму с полосатым жезлом в правой руке и с радостной улыбкой на лице.
Те, кто ехал на передовую, улыбались, приветливо махали руками, издавали звуковые сигналы управляемых ими машин. И беспрекословно подчиняпись её командам, которые она подавала с помощью полосатого жезла.
Я не успел сказать ни слова, как  хозяйка дорог чётко по уставу повернулась ко мне, приложила в приветствии  руку к виску, сказала:»Здравия желаю» , и «Я вас слушаю».
Глаза богини дорог сияли счастьем: как – будто встретила горячо любимого после длительной разлуки.У меня было такое впечатление, что она бросится мне на шею будет страстно целовать. Когда я уходил, молодая владычица дорог со слезами на глазах умоляла найти её во чтобы - то ни стало. Быстро написала адрес своей части и сказала, что будет ждать, обязательно будет ждать.

Вкратце я изложил нашу цель. И получил вполне грамотный и полезный ответ, благодаря которому поиски наши сократились.
 Наш самый крупный ориентир – наша дивизия, 15-я гвардейская истребительная авиационная дивизия, которой командовал прославленный летчик Испании, Герой Советского Союза, генерал-майор Лакеев Иван Алексеевич. Генерал Лакеев воевал в небе Испании на самолетах-истребителях И-16. Сбил лично 12 самолетов противника, и в групповом бою 16.
 Невысокого роста, стройный, подтянутый, подвижный, он с первой встречи внушал уважение. Я его видел несколько раз. Всегда деловой, любил летать, его знали и уважали многие.
 Еще в 1940 году,  18 августа, в воздушном параде в небе над тушинским аэродромом Москвы он возглавлял пятерку самолетов, ведомых прославленными летчиками-истребителями. В то время вся страна слушала, а позже и смотрела эту передачу.
     Наконец мы нашли 15-ю гвардейскую истребительную авиационную дивизию и доложили о своем прибытии в их распоряжение для прохождения дальнейшей службы. Доложили с радостью, так как действительно радовались, что кончились наши дорожные мытарства.
 Нас принял начальник политотдела 15-й гвардейской ИАД полковник. Фамилию не знаю, да и не хочу знать. Полковник – не авиатор, «наетый», ухоженный. Начальник политотдела произвел неприятное впечатление. Первые его слова при встрече были: «Кому война, а кому мать родна!». И в этом ключе состоялся весь разговор. Я был подавлен, молчал и молча ушел. Ясно, что начальник политотдела не летал, а отсюда исходит его небрежное отношение к окружению и к их ратному труду. Вот именно – ратному. Иначе труд летного, инженерно-технического состава не назовешь.
 
Совершенно другие человеческие качества были у замполита нашего полка, пожилого подполковника, который по статусу занимаемой должности и по возрасту мог бы не летать, но летал. Вылетал на боевые задания в смертельную схватку с врагом, когда каждое мгновение, каждый миг полета – это угроза быть убитым.
 Замполита полка негласно опекали, жалели, и любил весь личный состав полка. Они любили его за отвагу, за стремление победить врага ценой собственной жизни. Они любили его за правду. Больше всех о нем заботился, охранял, оберегал, как мог командир 3-го гвардейского истребительного авиационного полка, Герой Советского Союза, полковник Наумов Петр Изотович.
Назначал ведомым в пару с замполитом опытных летчиков с негласным заданием оберегать.
     Мое знакомство было простым, коротким. Меня отправили во 2-ую эскадрилью, сразу вручили самолет Ла-5, бортовой номер 28, и я естественно включился в боевую жизнь эскадрильи.
Всеволод Каратеев.  Москва 10.07.2011