Рассказ в двух коротких частях с грустным концом 2

  часть вторая

 Отношения с Ксюшей развивались стремительно. Подкидывая в жаркую топку долгие беседы и телесные услады, мы разогнали локомотив нашей любви до предельной скорости. Тогда мы еще не ведали навстречу, какой трагедии несется он по заснеженной равнине наших судеб.
  Помню, как она пришла тем февральским вечером совершенно не той, какой я ее знал прежде. Мы не виделись всего несколько дней,- и такая резкая перемена.  В ее больших карих глазах я заметил блеск. Но он принадлежал не мне. Не могу объяснить, почему я так решил.  Я стал выспрашивать ее, что произошло. А она, раскрасневшаяся от мороза, только молчала, смотрела куда-то в сторону, и молчала. На ее темных волосах - ах, как я любил вдыхать их запах, как любил мять их!- медленно таяли снежинки, превращаясь в жемчужные капельки воды, радостно поблескивающие в ярком свете люстры.  Я бы все отдал, чтобы снова прикоснуться к ее волосам.
 Я не знал, как мне быть, что делать. Я стоял и смотрел на нее,-  и задыхался от ее холодности и равнодушия. Мне, почему-то, в тот момент пришла в голову мысль, что таким же равнодушием и спокойствием дышит палач, перед тем, как опустить острый нож гильотины на голову несчастного обреченного человека. Ах, как же я ненавидел ее в тот момент, еще сильней я ненавидел себя за свою слабость, за свою опущенную голову, за голову, которую я сам сунул под нож.  И эти чертовы капельки воды на ее волосах!
 Я продолжал ее любить, несмотря на боль, которую она причинила мне. Я был жалок в своей любви, жалок и смешон. Что может быт страшнее?

Всю ночь в мое окно летели комья мокрого снега. Этот жуткий потусторонний шум разбудил меня посреди ночи- и до самого утра я уже не смог сомкнуть глаза. Меня не покидало чувство, что кто-то нервно стучит в мое окно, просится внутрь.
 Утром мне сообщили, что накануне вечером Ксюша была сбита автомобилем, водитель которого не справился с управлением. Списали на плохие погодные условия: из-за бурана была снижена видимость. Тормозного пути, как сообщали, не было.
    Ее поломанную красоту кое-как собрали в кучу, положили в деревянный ящик и накрыли тяжелой крышкой. Последний, кто притрагивался к ее телу, был работник морга. Говорят, что кожа человека имеет свою независимую память. Получается, что ее кожа унесла с собой память грубых рук мясника.
 И еще - в тот злополучный вечер она ушла от меня не прощенная.