Завод

Каждый день я вставал в шесть утра, быстро собирался и ехал на работу. Мой завод находился за пределами города, ехать приходилось долго. Садясь в служебный автобус, я погружался в сон, который постоянно прерывался то сигналами машин, то тряской по дороге, но я уже привык к этому состоянию. Утренний сон стал, своего рода, ритуалом погружения в свой мир, который не был связан с настоящей реальностью. Иногда я отходил от дремоты и всматривался в запотевшие стекла. Смутно я видел зеленые деревья, одиноко стоящие посреди полей.
Я часто вспоминал прошлое. Мне нравилось в мельчайших деталях вспоминать какой – либо день, который был несколько лет назад. Сегодня  я снова закрыл глаза и погрузился в воспоминания. Лет пять тому назад мне довелось встретить одну мою старую знакомую. Я знал её давно, с юношеских лет. К слову сказать, она была моей первой любовью. В восемнадцать лет я любил её безумно. Да и она меня тоже.  Но, к сожалению, нам не суждено было быть вместе.  После нашего с ней расставания я обзавелся женой и ребенком. Она же осталась во мне все тою же белокурой девочкой – мечтой. Я видел её несколько лет спустя. Она приходила ко мне и по-прежнему утверждала, что любит. Да и я любил. Но моя будущая жена была беременна. Я должен был быть с ней. С годами я забыл её.  Жизнь изменилась так, что все, с ней связанное, перестало меня сопровождать. Я по её же словам “погрузился в быт”. Но теперь встреча с ней сложилась совсем иным образом, нежели раньше. Я шел домой от друга, у которого был в гостях в первый раз.  Я шел по пустынному двору, уже погрузившемуся в сумерки. Я всегда чувствую на себе чей – либо взгляд. И сейчас я ощутил тяжелое прикосновение чего – то внимания. Я посмотрел на лавочку. На ней сидела молодая женщина. Она покуривала сигаретку и пристально смотрела на меня. Недалеко от неё в песочнице сидел маленький мальчик. Он тихо набирал в ведерко песок  и был так спокоен, что казалось, это вовсе не ребенок, а какая-то машина мерно осуществляет свой механизм. Мать же напротив – хоть и следила за мной взглядом, но сидела не спокойно и нервно курила, покачивая ногой в неопределенный такт какого – то её внутреннего раздраженного ритма.
Внезапно она окликнула меня по имени. Я подошел ближе и, разглядывая её, все- таки смог её узнать.  Исхудавшая, с перекрашенными непонятного цвета волосами, она сидела на лавке в каком-то неизвестном сером дворе, женщина моей мечты, мой идеал. Я не верил своим глазам, я не верил в реальность происходящего.
И это была действительно она.  Действительно,  та самая любимая девочка. Но как она изменилась? Что стало с былой непорочной красотой? Передо мной была обычная молодая женщина, слегка потасканная, неумело накрашенная, с сигаретой во рту. Но как я узнал её? Остались прежними только глаза. Все те же светло-голубые, пронзительные глаза. Я тонул в них как в океане. Сколько мыслей, сомнений, страданий и боли в них было…  Этот взгляд всегда выделял её среди всех знакомых мне людей.
 - Здравствуй, - сказал я ей.
-  Привет. Давно не виделись, - небрежно  и как – то даже отрешенно ответила она.
- Как ты? Это твой сын?
 - Да, мой, - спокойно ответила она.

Воцарилось неловкое молчание. Она не хотела продолжать разговор. И я не знал, что ещё спросить, мне было неловко и жутко быть рядом с теми же пронзительными глазами.
- Я, наверное, пойду. Мне пора. Рад был видеть, - сказал я и пошел дальше своей дорогой. Но я снова ощутил прикосновение её взгляда,  её голубых глаз. Я обернулся и, не смотря ей в глаза, сказал: “Прощай”. Так тихо, что она, наверное, даже и не услышала этого. Но стоило мне открыть глаза, как я забыл всё, ведь она уже стояла и смотрела блестящими от слез глазами. Так прекрасна она была в то мгновение, она стала тою же, которую я знал и любил.
Мы обменялись телефонами.
Но я не звонил, не звонил неделю. Не мог и не знал, отчего я не могу просто с ней поговорить.  Наверное, я её боялся, боялся своего прошлого, ведь она была вулканом, а я постарел и уже не готов был к страстям.
…Но она позвонила сама. И мы встретились.  Она, как и в прошлый раз, была неумело накрашена, небрежной и грубой стала она мне казаться.  Мы встретились  на улице. Я стал расспрашивать её про её жизнь, рассказывал о своей. Как и в прошлом,  как в молодости, она слушала жадно и была отличным собеседником. Правда, про свою жизнь она ответила неумело и без энтузиазма:
- Ничего интересного. Все, как у всех.
Я знал, что для неё это плохо, и быть как все  - равно для неё быть несчастной.
- Мой муж – обычный человек: светлые волосы, очки… Увидеть его в толпе – и узнать нельзя. Такой же родился и сын. Он хороший, послушный ребенок. Он ещё слишком мал, чтоб что -  то понимать, но я уверена: он чувствует мою нелюбовь к нему. Я его так и не смогла полюбить, приблизить его в свое сердце.  Не знаю почему… Возможно, это не то, чего я искала в реальности.
Да…. Я вспомнил, что она была прекрасной пианисткой, в школе и студенчестве участвовала в конкурсах. Музыка для неё была ремеслом и призванием. Но почему –то она поступила не в музыкальное училище, а на экономический факультет технического ВУЗа. Это было сделано по наставлению родителей. По её рассказу я понял, что она забросила играть, а работает в какой-то компании, которая ничем существенным не занимается. Она страдала от пустоты, от серости, от которой раньше всегда бежала.
Когда она говорила о её жизни, она была спокойна и холодна. Но стоило нам вспомнить о былом, она тотчас радовалась, начинала быстро говорить, задыхаться и чуть не плакать, и мы оставляли эту тему и вновь и вновь к ней возвращались.
И я не нашел ничего более лучшего, как просто снова уйти. Я четко осознавал, что не могу вызвать в себе былые чувства, не могу больше восхищаться ею, как это было раньше. Я как будто стал тяжелым осенним листом, который сорвался с ветки и медленно падает на землю, а когда упал, то не может подняться, придавленный тяжестью собственного груза.
И я попрощался с ней, сказав: “Мне пора”. Она же загрустила, с каждым мгновением грусть её усиливалась. Она стала просить, чтоб я остался и пошел с ней. И я снова струсил, снова не смог устоять и пошел за ней.
Она привела меня к себе домой. Мужа не было, сын уснул в своей комнате. И я остался до утра…
А утром, самым ранним утром,  я проснулся, как будто и не спал вовсе. Меня манило окно, окно в темной комнате, завешенное зелеными шторами. Шторы висели на гардине, и через них едва был виден утренний свет, но он был ярким, он манил и звал меня к лучшему, к тому, что могло быть, но так и не случилось…
Теперь я еду на свой завод слушать мерные удары технического прогресса, ложиться на длинную тонкую лавку и закрывать глаза, все более и более погружаясь в свои не то мысли, не то сон.







17.01.2011г.