Supergirl. Часть 2. Глава 7. Основная часть

Основная часть

Мы с Рыжей и Студенткой смотрели фильм «а я пою лучше». Фильм шел в кинотеатре «Зарядье» на «Китай -городе» в рамках бесплатного показа авторского японского кино. Там впервые меня Рыжая представила Студентке-когда мы встретились в метро, а она пришла не одна, и она даже не предупредила. Весь фильм я сидел в кресле между них обеих-как между двух огней, держа Рыжую за руку-как будто боялся, что она вырвется. Потом, когда мы расстались, она также меня чмокнула в щечку, также как и Рыжая. Почему я потом дважды встречался с Студенткой, как будто Рыжая перепоручила меня ей? Может ей, второй я оказался больше интересней, чем первой? После всех этих просмотров впечатленному мне хотелось что-то создавать самому-меня переполняли эмоции-я запоминал фразы, отдельные эпизоды-линии повествования-какие то детали и жесты, сделанные персонажами-под музыкальный аккомпанемент-и мне это нравилось, несмотря на то, что я избрал себе совсем иной выбор в плане профессии и специальности. При всем моем уважении к японскому кино смотреть в нем нужно только Куросаву и Китано-причем Китано не боевики-по ним невозможно оценить Китано в полной мере- «500 % Такеши»- это перерождение «8 1/2» Феллини- из которого можно черпать бесконечно-ведрами- это такая же кладезь-как и «When the levee breaks» «Led Zeppelin»-каждое ухо, заточенное под музыку, найдет себе что-то по душе.

Когда мы встретились со Студенткой на «Проспекте Мира», на улице «Земляного вала», затем мы прошли с ней до магазина-какого-то продуктового ларя шаговой доступности,  и купили две бутылки "Арбатского" вина и моркови корейской, горькой и острой- больше я ничего не «сообразил», фантазия умерла-думал, что этого «джентльменского набора» будет достаточно.

Тогда она виделась мне как молоденькая Софии Марсо, в только что увиденном нам фильме «Студентка»-до того, как она покорила нашу «курсантскую братию» в субботний просмотр этого фильма в нашем клубе-снятый задолго до того, как она воссияла в цветном «Храбром сердце»-оттенив брутального Гиббсона в роли Уоллеса, в реальной жизни также распускающего руки на русскую красавицу. Поэтому и именую ее сейчас Студенткой-так как и в прежних главах я выхолащивал своих персонажей –именую их цветом волос, нежели чертой характера или профессиональным занятием. Но все это мои ассоциативные калашные ряды-зато в них легко и просто ориентироваться.

Мне, как оказалось, не вовремя приспичило в туалет, некстати, и мне было как-то неловко перед ней, неуютно, даже говорить об этом,  и я вытирался единственным, что попало мне под руку, что было  у  нее в разобранной до основания квартире- только пачка листов копирки для печатной машинки- черной глянцевой стороной этих листов, я подтирался во дворе –колодце-за каким-то мусорным баком- и весь копчик черный. Мы долго сидели, трепались и обсуждали сюжеты и  сценарии фильмов, которые у нас вертелись на уме- разные идеи –которые приходили в наши головы –уместные, неуместные, не связанные ни общей темой- вообще, что приходило на ум, мы не сосредотачивались на чем-то одном и связном- я  говорил ей про идею  «Тоннажа»-моей первой придуманной пьесы, а она критиковала ее, да у меня там просто не было конфликта-(теперь понимаю-почему не одну из моих работ не принимают на «сценарист.ру»-«нет конфликта». «Это не конфликт», «это не сценарий». Я привык к закрытым дверям, ребята- в следующий раз не утруждайте себя ответом.)

В «Тоннаже» была такая куча разных идей, которые нужно было наслоить на стержень- чтобы все эти афористические фразы звучали в унисон, нужно было дорабатывать и серьезно –потому что от просмотра спектаклей мне хотелось придумать что-то свое, а получались только стихи, и меня это уже не устраивало- мне нужно было действие -а не просто слова- и какое-то развитие- а не груда слов. Мне хотелось больше-мне хотелось уже «дирижирования». Я хотел манипулировать персонажами и образами-чтобы каждый из них видел и знал свой маневр, и двигался как хоккеист в настольной игре  в хоккей, повернутый рычажком ручки управления, а у меня не было сильной идеи, одна шелуха, набор фраз и образов, которых нужно было цементировать сюжетной  линией, и общей идеей произведения-чтобы мой «маппет шоу», мой  кукольный театр, мои петрушки из «сим сити» побегали-поговорили а не только «потанцевать-пощекотать спинку»-это  «уже не заводит».

В этот  жидкий перформанс хотелось втащить серьезный сюжет и зарядить энергией- чтобы можно было ощутить реальное чувство - без перебора и без прикрас, без  преувеличения- в реальной оптике- в согласованном сочетании звуков-в нужной и предельно понятной палитре красок-с правильным побором актеров-и правильной  колеровкой и калибровкой персонажей- колоритных, и в которых выверена каждая черта- как нотка в музыкальной пьесе, в которой нет ни полутона фальши. Это и будет «Тоннаж» -переделанный. Обновленый. Со сквозным сюжетом, в котором диалоги будут связаны с повествованием, вместо «мешапа» умных мыслей, которые  я узнал в какой- то период времени, что мне просто понравились все эти мысли, и мне захотелось всех их перечислить-"поперчить" ими свой сценарий-да он толком-  то и сценарием и не был-описание действий-слова и мысли, и все  для «красного словца», и не понятно было к месту оно или нет-и все наслоениями-все равными мазками-как палитры картин Церетели, (в которых была жирно наложена краска-"не жалея", что называется, "от души". чтобы было видно что краска живая – что она ожила-что сгустки краски сворачивались как лепестки пожухшего цветка- с названиями картин, которым было лень давать названия, придумывая им оригинальные и не  повторяющиеся наименования- и они назывались просто датой их создания-в творчестве которого можно по достоинству оценить только объемную эмаль -что как формат 3D- с ее переливами и  выпирающими контурами- ты видел- что есть что-то иное, чем набившие всем оскомину цифровые коды), односложное слововыражение- словоформы- что есть что –то,  что переходит грани и границы привычного- смесь литературы и живописи, скульптуры и музыки- что все так круто замешано на переходе из одной сферы в другую, как  расшифрованные символы- как потайной двустронний смысл- как сноски, которые оживают, уже объемным и доселе невидимым и невиданным смыслом- которые позволяют  переоценить все заново- как в паззле, где все становится на свои места- когда ты положишь свою ладонь в заготовленную форму камня- и все станет на свои места, и как отсутствующий кофейник в сервизе- как заплатка, ляжет ровно на место оторванного кармана- все артефакты лягут на астрологические  подставки, и этот ансамбль «сработает»- так и здесь, когда все недостающие слова и парафразы станут на положенное им место- «Тоннаж» возродится заново. После одиннадцати лет небытия. Из заброшенного файла, в котором он был лишним и чужеродным эпизодом-какой -то перепечаткой из университетского блокнота- или списанный с листа А4-написанный где-то то ли на занятии-то ли когда я  стоял в наряде. Когда я заново перепишу «Тоннаж»- я ведь столько раз давал себе обещание, когда у меня хватит упорства и терпения-как любой клерк я берусь за то дело-не которое сложное-а которое проще и быстрее выполнить. А сложное занятие оставляя на потом, в долгий ящик, когда  потом до него дойдут руки и можно засучив рукава поусердствовать, пыхтя сигареткой в зубах как бывалый, разбирая где красный, где зеленый проводок. Как в анекдоте про сантехника «Учись, сынок, а то так и будешь разводные ключи подавать»..

Когда на "Земляном валу" мы ждали Рыжую в (явочной) квартире Студентки, а Рыжая, как всегда, не приехала-не сказала никакой конкретики, что- то вскользь про «дела». И мы возлежали, пили красное  вино со Студенткой на растеленном ковре, как на пикнике среди стен нулевого цикла-но это потом, уже у себя в общежитии, я буду разбрасывать от радости от встречи с ней в разные стороны веточки с искусственных цветов и кустов, заботливо привезенных ребятами  для облагораживания нашего кубрика, и создания атмосферы уюта и домашнего тепла, очага, а здесь- в пустой квартире, где даже отсутствовали стены а были только какие –то железобетонные конструкции- был только проводной телефон, и разъем для розетки, куда Студентка включила маленький красный кассетный магнитофон и поставила не то "Cypress Hill", не то "Guano Apes", но не  альбом-который у меня был- которая будет теперь у меня постоянно ассоциироваться с этими девочками. И потом она сказала «давай трахаться понарошку» или что-то вроде того, и мы стали тереться друг о друга в одежде, не раздеваясь- и это был наш перформанс-наш мысленный и материализованный суррогатный половой акт, бесконтактный-не снимая одежды. «Измена» Рыжей в инсценированном половом акте, в котором мы не имели ни разрядки, а имели одни  телодвижения, и один ритм на двоих, потому что подстраивались друг под друга, жадно, огнедышаще, уходя куда-то в отрыв, воспаряя к каким-то сферам и субстанциям. Но в то же время мы оставались на ковре, среди раздолбанных стен, и с сигаретами "Гитанес"- в которых не понимаешь, ни в чем же их "прикол", ни в чем их характерный вкус-один табак и смолы- а думалось, "фирма!", Франция, какой-то секрет. Тайна. Загадка- их Гарик Сукачев курит (!)-раз моих однокурсников в клубе угощал, когда они у него «стреляли» сигарет. Потом я видел схожую сцену с Тимберлейком и Диаз в «очень плохой училке» и радовался, что опередил Голливуд на десять лет такой же шокирующей мораль сценой.

Когда она пришла ко мне в общежитие, мы безобидно играли с ней на бумажки от фантиков от конфет в стриптиз, и она засовывала мне в военные штаны- я стоял в наряде-золотинки от фантиков-смеялась, и хлопала в ладоши от души, да что там смеялась-даже хохотала. Она заливалась смехом- от этого всего действа, анекдотичности ситуации, ну и может быть самую малость- от моего остроумия и чувства юмора или от того, что я это "вытворяю" в своей "штатной укупорке"- в форме одежды номер четыре. Эти фантики-«коньки горбунки»-были мерилом моего таланта-моими баллами, которые она начисляла мне за безупречную службу красоте, прямо как моя первая учительница-за отличные оценки прилеплявшая мне по красной звездочке на тетрадь-что у меня тетрадь была как в звездочках-как фюзеляж самолета-бомбардировщика  моего деда, сбившего кучу фашистских самолетов. Мне нужно было признание этой девушки-мне нужно было внимание к моим проектам-к «Тоннажу», к «Абсолюту»-мне нужно было чужое мнение. Взгляд со стороны, хотя бы слово человека, чье сердце чутко к красоте, и который попытается меня понять и вникнуть во все то, что хочу донести. И только тем и счастлив, только тем и спасусь.

Ее помню, студентку, маленькую как пчелку, даже не миниатюрную – а именно крохотную-маленькую, махонькую, крошку. Думаю, что глядя на этого  человека, вовсе не верится,  что она учится на режиссера, которая совсем иная –вот поэтесса из нее -да, какая -нибудь невысокого роста, если бы она пришла на встречу с гвоздикой и   огромными бусами, какими-нибудь из бабушкиного сундука, или со скифской пасторалью на оголенной груди, или бантом на шее, и сказала «я из серебряного века-вы  тут давно стоите?- скажите, что я за вами.» Я бы поверил ей, и заключил ее в свои объятия, так по -дружески, как коллеги, без «задних» и «передних мыслей», и  без обиняков, и мы пошли бы на Чистые пруды или на Патриарши, обрадовались тому, как назвали какую -то улицу в «проспект Сахарова»- что это «большой прорыв»  -нас, дисседентов, теперь не остановить, и рассуждали бы просто рассуждали- с налетом флера и пафоса. Забывая, что у нас есть срамные места, и мы ими что- то можем с друг  с другом сделать..или засадить со словами «тебе не больно? Извини. Я так предельно аккуратен в этих делах.»…

Я совсем забыл сказать, что какой-то писака, откровенно называя эту девочку по имени-писал про ее детское тело, про то как она танцевала и в натуралистичности описания его-того едкого скабрезного цинизма-которым могут писать только сами ущербные люди,  неудовлетворенные, острые на язык, словесные коновали-вас вообще нужно отлучать от компьютеров –чтобы не пачкали людей и не писали свою муру-она выглядела непристойно. «Трахался» бы он с ней на ковре в квартире «нулевого цикла» на Земляном валу-наверное бы знал, что значит молодость и красота-и никогда бы не принялся за свои откровения. А я продолжу петь куплеты своего гимна женщины заглушая этих остряков-самоучек и доморощенных похабников. Ты прекрасна, знай об этом…Скажу об этом не рассчитывая на золотинки от «коньков-горбунков»..