(повесть)
Вечер полз, как черепаха, но все-таки полз. Ему не было куда спешить. Он прекрасно знал, когда и где нужно появиться. Особенно где. Он любил места, где его ждали, поэтому никогда не торопился к ним, предпочитая смаковать предстоящее появление, разыгрывая роль Бога. Ему нравилось вершить судьбы, безразлично, правда, ломая или делая их счастливыми. Вечер не различал оттенков в отношениях. И в этот раз он не торопился. Знал, что появлению его будут рады. Вернее, рада. Женщина, которая стояла в окне, выглядывая, словно любимого высматривала, возвращающегося с работы, достаточно долгое время, вдруг завесила окно плотной шторой, будто устала ждать. Но вечер успел прыгнуть в квартиру, как кошка, через форточку на подоконник, потом на пол и на диван улечься, свернувшись калачиком.
Ей было 46 лет и ее звали Светлана.
Она ненавидела вечера. Ненавидела оставаться одна в трехкомнатной квартире, где и поговорить не с кем, разве что с книгами, которых было множество, да с телевизором. Сын с невесткой приезжали редко и, уже через неколько часов заскучав, собирались назад. Их здесь ничего не держало. Сын преподовал в военной академии, жена его – психологию в университете. Все друзья их и знакомые находились там, в столице. В маленьком городке, в котором родились и выросли, ни с кем дружбу не поддерживали. Да и не скем здесь было дружить, по большому счету. Все их ровесники, оставшиеся в Столбцах, остановились в развитии, залегли на дне стакана. Все-таки хорошо, что ее сын не жил с мамой.
А она была хороша собой, не смотря на возраст. Среднего роста, в меру упитанная, все-таки не девочка, но с упругой грудью, живыми глазами, любопытным носиком, ямочками на щеках, Светлана продолжала обращать на себя внимание мужчин. Рыженькая, с веснушками по весне, она закончила филфак пединститута когда-то и всю жизнь проработала в Столбцовской Первой школе, ныне переименованной в лицей. Сама она была не местная, приехала с мужем, с которым развелась спустя несколько лет после рождения сына. Он завел новую семью, а когда овдовел, попросил Светлану вернуться. Она и вернулась, как дурочка, все-таки одинокий мужчина, многодетный, ее помощь необходима. Через несколько месяцев пожалела, что снова связалась с ним. Почувствовав относительную свободу, бывший муж стал выпивать и, как следствие, рукоприкладствовать. Бил он, как детей, так и ее. Светлана не выдержала, ушла. Он долгое время уговаривал ее опять вернуться всякими правдами и неправдами, даже угрожал. В конце концов, Светлана вызвала милицию. Детей забрала бабушка, мама его покойной супруги.
Перипетии в отношениях с мужем были самым большим приключением в жизни Светланы. А ведь она мечтала жить в большом городе, остаться после института, ходить в театры. Она не переставая, следила за собой, поэтому сохранила «товарный вид», как сейчас модно говорить, не считая нескольких мелких морщинок на шее и под глазами. В школе ею восхищались ученики, любили ее уроки, потому что материал она подавала творчески, и коллектив педагогов уважал Светлану. Только домой она не торопилась после работы, как все, с тех пор, как сын уехал, шла прогуливающейся походкой, поворачивала в лесопарк, чтобы удлинить путь, мечтала по дороге о какой-нибудь случайной встрече, которая перевернула бы ее жизнь. Но никто подходящий не встречался, да и не мог встретиться в принципе. Городок маленький, все друг друга знали и все были поделены, свободных никого не было, даже самых горьких пьяниц. Светлана видела только молодые пары, старшеклассников, несмело сидящих на лавочках и так же несмело тыкающих друг друга носиками в поисках губ, как слепые котята.
Она приходила домой, включала телевизор, готовила ужин на скорую руку. Потом телевизор выключала, брала книжку в руки и читала, пока сон не укрывал ее с головой, словно одеялом. И так каждый день. Скучно и приторно.
А вчера она согласилась составить компанию подруге и коллеге по работе Наташке Цыбульской. Та преподовала информатику, любила танцы и компании. Она и позвала Светлану в ресторан, единственный на весь город, тем более и повод был. Во-первых, выходной, а во-вторых, профессиональный праздник – день учителя.
Естественно, Светлана долго думала, прежде чем согласиться. Но в итоге решила положительно.
Она вышла раньше из дома, устав от ожидания, лучше пройтись, хотя до ресторана было пять минут ходьбы. Он находился на небольшом возвышении через дорогу. Расстояние Светлана преодолела за три минуты, постояла у входа, но не вошла, нерешительно дернула за ручку двери, та чуть приоткрылась, сдерживаемая тугой пружиной, и снова закрылась.
Светлана отдернула руку и стремительно зашагала назад, домой. Неправильно это. Ходить в ресторан одной, без сопровождения мужа или мужчины. Что о ней люди подумают? Она в ресторане была всего-то несколько раз, и то, в молодости, в большом городе, когда училась еще. Там ее никто не знал. Все занимались собой или своими спутниками. А в Столбцах завтра же распустят слухи и обвинят неизвестно в чем…
Светлана подходила к подъезду, когда зазвонил телефон. Это Наташка проверяла, собралась ли: если да, то ее, Светлану ждут, пусть не задерживается, потому что без нее в ресторан никто не войдет.
Она хотела возразить, сказать, что не сможет прийти, что заболела, но не успела. Наташка быстро отключилась. Оттараторила и пропала.
Светлана снова направилась в ресторан.
Наташка не обманула.
Коллеги по работе, всего восемь человек, все женщины, за исключением одного мужчины-трудовика, весело что-то обсуждали. Трудовик курил в сторонке, поэтому Светлана не сразу его заметила.
Наташка остолбенела, когда увидела подругу, восхищенно всплеснула руками.
-- Красавица ты наша! – подошла, облобызала, как героини ее любимых сериалов, чего никогда не позволяла себе на работе. И это понятно. Школа все-таки.
-- Шикарно выглядишь! – присоединились к Наташке остальные, а трудовик аж присвистнул.
Никак особенно Светлана не наряжалась и не красилась. Зачесала волосы назад, подвела тени, подретушировала губы, одела брючный костюм, под пиджак – белую шелковую блузку и красный мужской галстук, туфли на высоком каблуке. Что-то еще? Да, шляпу, как и галстук, мужскую. Ей, вообще, мужской гардероб шел, делая ее более женственной и интересной, если не сказать, сексуальной. Наташка выглядела ничуть не хуже, да и остальные тоже.
Трудовик докурил и открыл дверь в ресторан, пропуская женщин вперед.
Зал был полон. Слепил ярким светом и оглушал музыкой и громкими голосами. Две официантки едва успевали принимать и выполнять заказы. Светлана невольно остановилась, но Наташка подтолкнула сзади.
-- Не дрейфь, подруга, -- прокричала на ухо, -- сегодня наш день, так давай оттопыримся на славу. Наш столик вон он, пустой у окна. Я его заказала еще вчера.
Увлекаемая словами и телодвижениями Наташки и других, Светлана скоро оказалась сидящей за столиком и листающей меню. Наташка меню вырвала из ее рук и сказала, что все заказано уже, не надо переутруждать мозг.
Официантки по очереди принесли водку, томатный сок, фруктовое ассорти, отбивные, несколько видов салатов, шоколад, вино. Вино, впрочем, никто не захотел и его унесли обратно.
По первой выпили за профессиональный праздник, потом за подруг, потом за любовь, а потом перед столиком появился молодой человек и вежливо пригласил Светлану на танец, как раз звучала медленная композиция.
Она сначала не поняла, что нужно этому мальчику, чужому и незнакомому. Никогда раньше она его не видела. Наташка прокричала в ухо, что Светлану зовут танцевать.
-- Но ведь никто не танцует, -- растерялась Светлана.
-- Никто, -- согласилась Наташка, обведя взглядом помещение. – Никто, -- уставилась на молодого человека.
-- Мы будем первыми, -- протянул тот руку Светлане и ей вдруг так захотелось довериться его руке, ощутить прикосновение, но сделала совсем другое.
-- Зачем? – спросила она.
-- За тем, чтобы не повторять, -- произнес молодой человек, обволакивая бархатом своего голоса, словно пеленая в шелк, все естество женщины, умирающей от одиночества, -- за другими, которым тоже придет в голову станцевать.
-- Вы уверены? – не решалась еще Светлана, но безумно хотела, чтобы этот мальчик настоял на своем.
-- Абсолютно, -- молодой человек не разочаровал ее.
-- А меня здесь все знают, -- продолжала возражать Светлана, сопротивляясь, скорее, самой себе, потому что не ожидала, что способна, хотя, в глубине души, была уверена, наплевать на приличия и годами выработанное положение в обществе. – А вас не знаю я.
-- Вот и познакомимся, -- не уходил молодой человек.
-- Вы так думаете? Вам это надо?
-- Светка, ты чё? – ущипнула ее Наташка. – Потом же жалеть будешь! А лучше пожалеть о сделанном, чем о не сделанном. Ты смотри, какой мальчик!..
-- Вот именно, что мальчик! – ответила Светлана подруге. – Он ровесник моего сына!..
-- Ну и что!
-- Как ну и что?
-- В конце концов, это просто танец!
-- Ну да, ты права.
С величием королевы, Светлана вложила в руку молодого человека свою ладонь и вышла из-за стола. Он тут же привлек ее к себе, уверенно положил одну руку на талию, второй, так же уверенно управлял телом Светланы и танцем.
Они не разговаривали. Внимательно смотрели друг другу в глаза. У него они были зеленые, наполненные глубиной леса, в котором легко заблудиться, и с какой-то грустинкой, свидетельствующей о чем-то сильно пережитом. Высокий лоб, римский нос, едва заметный шрам на брови, ярко очерченные выразительные губы, ямочка на подбородке, зачесанные назад черные волосы средней длины дополняли портрет. Сильные руки, никакой волненительной дрожи, хотя, видно,что волновался. Его дыхание пьянило, взгляд засасывал в себя. Светлана чувствовала головокружение, но не отводила глаз от него.
Музыка прекратилась.
Светлана будто оторвалась от чего-то надежного и крепкого, повисла на одной руке над пропастью, едва удерживая скользящие пальцы на веревке, и растерянно оглядывалась. Присутствующие в ресторане, все как один, дружно аплодировали ей, как актрисе в театре. Завтра об этом танце будет знать весь город. Поймав эту мысль и ухватившись за нее, как за спасательный круг в море, Светлана стремительно вернулась за столик, не позволив молодому человеку проводить ее. Он тоже вернулся к своим.
Она попросила налить выпить и залпом осушила рюмку водки, затем поделилась опасениями с подругой.
-- Что ты за ерунду городишь, -- успокоила ее Наташка. – Ну и пусть знают. Пускай завидуют, что в твоем возрасте еще можно ох как нравиться! Прости, конечно.
-- Ты думаешь, он еще подойдет ко мне? – спросила Светлана.
-- Что я слышу? – притворное удивилась Наташка. – Ты же идти не хотела! – напомнила, но увидев, как нахмурилась подруга, поспешила подсластить пилюлю. – Разумеется, подойдет. Не зря же, из всех, выбрал тебя!
-- Это-то и странно, -- задумалась Светлана. – Столько молоденьких вокруг, а он меня пригласил…
-- Ничего удивительного, -- пожала плечами Наташка. – Утонченная натура художника безошибочно разглядела прекрасное среди подделок.
-- Что ты такое говоришь?! Каких подделок? – не поняла Светлана, а потом, словно опомнившись, произнесла: -- Погоди, погоди, ты что, разве знаешь его?..
-- Ну, да, знаю, -- неохотно ответила Наташка. – Он в Доме культуры работает режиссером. Прислали по распределению после универа. Творческий человек, между прочим. Так что, не случайно он к тебе подошел. Ты же красавица. Ко мне вот никто не подходит.
-- Наташа… -- погладила по головке, как маленькую, Светлана подругу.
-- Да шучу я, -- улыбнулась Наташка, -- скоро от желающих отбоя не будет.
Словно в подтверждение ее слов, к столику подошел какой-то мужчина и вытащил Наташку, как рыбку из пруда, со свистом, на середину зала. Светлана танцевать не пошла, не любила дрыгаться под непонятные «тыц-тыц-тыц». Она сняла пиджак, становилось жарко, и повесила его на спинку стула, заправленную в брюки блузку отпустила навыпуск, галстук сорвала и засунула во внутренний карман пиджака, несколько верхних пуговиц на блузке расстегнула: стало полегче.
Светлана сидела за столиком одна. Ее спутницы танцевали в полукруге, трудовик отправился курить на воздух. Глазами она поискала молодого человека, с которым танцевала, но найти не смогла. Странное чувство закралось в душу женщине. Ей было обидно за себя. За то, что осталась одна, когда другие веселятся. Да, она не любила быстрые ритмы и эпилептические дергания под них, но он мог бы хотя б для виду пригласить… Какая чушь… О чем она думает? О мальчике, годящимся ей в сыновья? Да он подошел к ней, скорее всего, из вежливости или на спор, либо Наташка заранее попросила его, ведь знакома с ним уже… Да, безусловно, это Наташкиных рук дело.
-- Не помешаю? – вдруг услышала над самым ухом бархатный баритон Светлана.
-- Что? – будто испугалась чего-то, снизу вверх (молодой человек склонился над ней, опираясь одной рукой о стол, другой держался за спинку ее стула) посмотрел она, но мгновенно уловила взгляд собеседника, направленный в вырез ее блузки. Грудь все-таки выглядела «аппетитно» и еще могла сводить с ума даже таких юных представителей мужской особи. – Простите, -- улыбнулась Светлана и рукой показала, что тот может сесть напротив, все равно пока никого нет.
-- Меня зовут Михаил, -- сказал молодой человек, как только удобно расположился на стуле. – А вас?
-- Светлана, -- ответила женщина.
-- Может быть, выпьем на брудершафт, -- предложил Михаил, -- и перейдем на «ты»?
-- Зачем? – неохотно сопротивлялась Светлана, укоряя себя в душе. Ей так хотелось внимания, участия, любви, наконец. Михаил на нее смотрел таким умилительным и трогательным взглядом, так распологал к себе, но он был такой молодой!..
-- Затем, что вы очень красивая, -- произнес Михаил. – Этим вы меня и смущаете. Мне никогда не подняться до вас, каких бы усилий я не использовал. Только вы можете поднять меня до своего уровня. Помните, ведь «только красота спасет мир».
-- А мой возраст не смущает никак? – вырвалось из груди Светланы. Она знала наперед, что он ответит, ведь мужчина же не унизит женщину, но хотела услышать добрые слова в свой адрес. Очень давно ей никто не говорил, как она хороша собой.
-- При чем здесь ваш возраст? – улыбнулся Михаил, но одними губами. – У красоты возраста нет. Она вечна. А знаете, как порой хочется приобщиться к вечности.
Он взял две рюмки и поставил их рядом, наполнил их водкой до половины, одну рюмку протянул Светлане, со второй в руке пересел к женщине поближе.
Они выпили. На брудершафт. Свою и ее рюмки он поставил на стол, придвинулся еще ближе, одной рукой обнял Светлану за плечи, второй – взял ее лицо и удерживал, пока продолжался поцелуй, на удивление, сладкий и сочный. Возможно, Светлане поцелуй показался таким потому, что давно ни с кем не целовалась. Она даже зажмурила глаза от удовольствия, но отстранилась первая.
-- Ну, вот, -- сказала затем, -- вы, то есть, ты и приобщился к вечности.
Михаил улыбнулся, снова одними губами, словно боялся разжать рот, что-то утаивая.
Зазвучала медленная мелодия.
Михаил протянул Светлане руку, приглашая повторить танец. Та с радостью приняла приглашение.
Они опять вышли на середину зала, но уже не одни. Посетители ресторана разбивались по парам и тоже выходили, чтобы топчась на месте, делая вид, что танцуют, успеть за несколько минут насладиться видимостью интима, который, возможно, больше никогда не повторится.
Михаил положил обе руки Светланы себе на плечи, свои же руки скрестил на ее талии, но ненадолго: скоро они осторожно, но уверенно, поплыли по ее спине, расслабляя тело, доверительно льнущее к телу противоположного пола. Губы Светланы сами по себе взорвались поцелуями, как мины на поле, на лице Михаила, пока не пропали в бункере его губ. Сумасшествие длилось ровно столько, сколько звучала композиция. Как только она закончилась, Светлана поспешно отвернулась, оттолкнув Михаила, и села за столик. Сидела она недолго, вдруг засобиралась домой. Наташка отговаривала, но Светлана не поддалась. Она боялась саму себя. Испугалась, как ребенок. Страх должен пройти, когда она окажется в безопасности, а именно, дома. Там Светлана успокоится и прогонит страх. Стремительной походкой она вырвалась, как из ада, из стен ресторана на улицу, словно в рай, и захлебнулась его воздухом.
Михаил догнал ее на полдороге к дому. Схвавтил за руку, повернул к себе лицом. Она вырвалась, бросилась бегом прочь от него, как от дьявола, скорее укрыться за спасительными дверями подъезда. На дверях код, он не сможет к ней прорваться.
Темно-синее пространство ночи освещали звезды и уличные фонари. Тени Светланы и Михаила огромными силуэтами расплывались на стенах домов.
На высоких каблуках было трудно бежать, поэтому Михаил не отставал ни на шаг. Он давно уже мог догнать Светлану и расправиться с ней, но ему доставляло удовольствие играть с ней, он же еще мальчик совсем.
Михаил прижал ее к подъездной двери, упершись в дверь обеими руками, словно застолбил ее. Дышал прямо в рот Светлане, открытый, так же, как и его. Они оба ловили воздух, справляясь с дыханием, будто спортсмены на финише после марафона.
-- Не подходи, -- первою выдавила из себя Светлана.
-- Куда? – прохрипел Михаил.
-- Ко мне, -- выдохнула женщина.
-- Я уже у тебя, -- произнес более спокойно Михаил.
-- И что дальше?
-- Все.
-- Ты же совсем мальчик. Зачем я тебе?
-- Мне 27 лет. А ты очень похожа на Шарон Стоун. Я никогда не видел таких красивых женщин, как ты, только в кино.
-- Ты преувеличиваешь.
-- А ты комплексуешь.
-- У меня сын твоего возраста.
-- Бывает.
-- Дурак…
Она обвила его шею руками, приподнявшись на носочки, чтобы быть с ним на одном уровне, как он и хотел, чтобы не он наклонялся к ней, а она поднималась к нему.
Их губы снова встретились и сомкнулись в неразрывных объятиях.
Рука Михаила заползла под блузку Светланы. Груди ее, по очереди, угодили в капкан этой руки.
Светлана задыхалась от нежности и желания.
И вдруг он ее отпустил.
-- Что-то не так? – обеспокоенно заглядывала в глаза Михаила Светлана, ничего не понимая.
-- Тебе нравится шелк? – почему-то спросил он.
-- С чего ты взял? – все еще ничего не понимала Светлана. – Да и причем шелк вообще?
-- На тебе шелковая блузка, -- произнес Михаил.
-- Ну, да, -- не отказывалась Светлана. – И что?
-- Значит, тебе нравится шелк? – стоял на своем Михаил.
-- Нет, не нравится, -- последовал ответ. – Блузку я одела по случаю. Да что я оправдываюсь перед тобой, -- поймала Светлана себя на мысли, что ведет она себя с этим мальчиком, как школьница у доски.
-- Я тебе позвоню, -- бросил Михаил, развернулся и ушел.
-- Стой! – топнула ножкой Светлана от досады. – Куда пошел?..
Михаил, не оборачиваясь, помахал ей рукой на прощанье.
-- Безумие какое-то! – сказала Светлана сама себе и зашла в подъезд.
Воскресенье началось с солнца, наглым образом лучами, словно пальцами, пытающееся открыть Светлане глаза. Солнце не понимало, что пытаясь помочь проснуться, делало только хуже, вызывая в свой адрес не радостную улыбку, как обычно, а глухую ненависть. Своим присутствием оно раздражало и усиливало головную боль, от которой Светлана не знала, куда деться. Она то пряталась с головой под одеяло, то засовывала голову под подушку, то головой ложилась туда, где были ноги, пытаясь избавиться от нестерпимой боли и вездесущего солнца, которое, казалось, забавлялось ситуацией, как ребенок. В конце концов, Светлана заставила себя встать и растрепанная, зашлепала к окну и завесила его, огородив себя таким образом от солнца шторой. Боль, вроде бы, приутихла. Зато пересохло во рту. Светлана прошла на кухню, открыла кран с водой. Никогда вода не казалась такой вкусной. Утолив жажду, она решила принять контрастный душ, после чего, обвязав голову полотенцем в виде тюрбана, влезла в махровый халат, включила телевизор, и села на диван перед ним, откинувшись на спинку.
Сразу же вспомнился Михаил. Его горячие губы. Их прикосновение до сих пор держалось на ее губах, словно сказочная пыльца. Светлана чувствовала вкус поцелуев и силу рук, хотя с виду Михаил не производил впечатления атлета. Достаточно худой, даже костлявый, но такой милый и обаятельный, с такими трогательными оттопыренными ушами, которые он прятал под волосами, специально делая начес на них. Можно сказать, красивый молодой человек оставил себя на ней умопомрачительным воспоминанием. Да, вот оно, верное слово, объясняющее произошедшее вчера. Умопомрачение. Во всем виноват алкоголь. Не употреби его, ничего не было бы. Да ничего и не было. Ни к чему не обязывающие танцы и пара поцелуев еще ничего не значат. И хорошо, что он ушел. Проспится, подумает и забудет. Зачем ему вспоминать Светлану? Она старушка для него. Так, увлекся для виду или, скорее всего, поспорил с приятелями, что снимет ее за пару минут, плевое дело. Скорее всего, с его-то внешностью. Любая девчонка не устояла б, не то, что Светлана. Здесь никакой жизненный опыт не спасет и никакие бастионы не устоят, когда на тебя обращает внимание молодой и красивый мужчина. Ни на кого-нибудь из твоей компании, а на тебя одну. Это, конечно, льстит и прятно щекочет самолюбие. Значит… значит, что-то не хочется думать и верить в какую-то личную его выгоду. Не девочка же. Так просто парни не будут клеиться. Но что было у нее такого, на что можно позариться? Муж не олигарх, да и нет никакого мужа, денег немного, машины нет и не предвидится. Разве что квартира? Но зачем Михаилу квартира в Столбцах, если он отбывает в этом городе повинность и вряд ли останется после обязательной отработки? Вопрос. И вопрос хороший. Не может же быть в самом деле, что его прельстили ее прелести! Хотя было бы неплохо, если так. Но он ведь ушел. Даже не попрощался как следует, махнул рукой и не обернулся. Что-то ему не понравилось. Весь пыл испарился, как только она что-то сказала, что-то ответила ему. Что? Вспоминай. Да, он спросил, нравится ли ей шелк? И она ответила отрицательно, обидев своим ответом. Мужчины же, как дети, а этот и есть мальчик. Если ему нравится шелк, значит, он хочет, чтобы его избранница соблазняла его шелковыми нарядами, шелк его возбуждает. Но ей, Светлане, шелк не нравился. Ей вообще противна эта ткань, скользкая, холодная и мерзкая. Значит, с Михаилом у них ничего не получится. Может, это и к лучшему. Не в ее возрасте снова окунаться в мир потрясений и открытий, хотя хотелось бы. Но он совсем мальчик!..
Светлана вспомнила, что Михаил обещал позвонить, но, после всех умозаключений, решила, что позвонит он вряд ли. Он услышал то, чего не ожидал услышать. А насильно свои увлечения другому человеку не привьешь, как прививку. Все кончилось, так и не начавшись. И слава Богу! Светлана вздохнула с облегчением. Присмотрелась и прислушалась к происходящему на экране. В голове прояснилось. С размышлениями и полученными умозаключениями ушла и боль.
По телевизору шел какой-то утренний концерт. Полуголые девочки пищали что-то о вечной любви, но не в шалаше, а в шикарном особняке на Рублевке.
Зазвонил телефон.
Светлана вздрогнула. Так скоро?
Нерешительно она подошла к телефону, но трубку не поднимала. Что она ему скажет? А телефон не переставал требовать, чтобы к нему снизошли. Зачем он звонит? Все же уже выяснилось!..
Намереваясь сказать, чтобы Михаил не звонил больше ей, Светлана резко подняла трубку, но ее опередил голос Наташки Цыбульской.
-- Слушай, к тебе, как в Смольный, не пробиться! – обиженно выдала подруга.
-- А, это ты, -- разочарованно вымолвила Светлана.
-- А ты кого ждала? – возмутилась Наташка. – Президента что ли?
-- Да нет, никого, -- ответила Светлана. – Спала я просто…
-- Я тебя разбудила? – заинтригованно спросила подруга. – А с кем спала? – лукаво поинтересовалась.
-- Да ни с кем, одна, -- вздохнула Светлана.
-- А что так тяжко вздыхаешь? С кем-то хотела? Уж ни с Мишкой ли из Дома культуры?.. Что, не захотел остаться?..
-- Я и не приглашала. Да и зачем я ему?
-- Ошибаешься, подруга. Ты бы видела, как он на тебя смотрел!.. – заметила Наташка.
-- Да видела я.
-- Что ты видела? Со стороны виднее. Говорю тебе, запал он на тебя!
-- Один раз увидевши? – сомневалась Светлана.
-- Да не один, -- возразила Наташка. – Он тебя где-то видел в городе, заинтересовался, стал узнавать про тебя, собирать информацию. У парня явно серьезные намерения.
-- Ты-то откуда знаешь? – прислушалась Светлана.
-- Да братишка мой у них в Доме культуры за пультом сидит, -- объясняла Наташка. – Так вот он с Мишкой в дружественных отношениях. Он мне и рассказывал, что новый режиссер тобой интересуется. А тут и случай представился познакомиться.
-- Я так и знала! – воскликнула Светлана. – Что это твоих рук дело!
-- А что я такого сделала? Подарила тебе надежду на кусочек счастья?..
-- Кто тебя просил?
-- Да ладно, Свет, красивый мальчик, по уши в тебя влюбленный…
-- До свидания! – по слогам вдруг произнесла Светлана и положила трубку.
Нет, она не злилась на Наташку. Она даже была благодарна ей. Но лишний раз поставить подругу на место не мешало.
Светлана обрадовалась, услышав новую информацию, но что с этим теперь делать, не знала. Михаил, безусловно, нравился ей. Еще бы, молодой, красивый, наверняка, умный, а главное, чужой, не принадлежащий Столбцам, не испорченный ими, не засосавшийся, как в болото, в городок. У него были перспективы и будущее, в отличие от Светланы. Что она могла дать ему? Сколько еще продержится ее красота? Максимум, лет десять, в лучшем случае, а то и меньше. Кроме красоты, чем еще удержать мужчину? Сексом, стряпней, собственным умом? Ни в одном, ни в другом, ни в третьем Светлана не блистала, как ей казалось. Первый сексуальный опыт она получила, будучи студенткой, но потом в ее жизни от раза к разу секса становилось меньше и меньше, пока он вовсе не исчез. Готовить женщина умела, но не любила даже для дорогого человека. От прочитанных же книг ума не прибавилось, да и не помогают книжные истины в жизни. Хотя многие мужчины в Столбцах считали Светлану умной женщиной, поэтому не особо настаивали в притязаниях на нее, да и она ничего не делала для того, чтобы отношения, хоть какие-нибудь, начались. Она не испытывала к ним ни уважения, ни интереса, считая, возможно, ошибочно, что все они похожи на ее бывшего мужа. Михаил – другое. Он возник, словно из другого мира. Словно подгадал свое появление, как раз вовремя, в тот момент, когда Светлана созрела для новых отношений, по ее представлению. Он олицетворял то, что она когда-то любила и чем увлекалась.
Рисуя в воображении свои взаимоотношения с Михаилом, Светлана забывалась и углублялась очень далеко, как в непроходимые джунгли. Останавливая себя, она убеждалась, что джунгли непроходимые, но это обстоятельство только возбуждало, и она снова бросалась, очертя голову, в фантазии, не думая о том, что у Михаила могут быть совсем иные планы. Но он ведь обещал позвонить, значит, позвонит. Наташка убедила Светлану, что она не безразлична мальчику, значит, нужно готовиться, чтобы не дать ни одного повода усомниться ему в правильности выбора для обожания. Нужно послать прочь свой жизненный опыт и слушать Михаила. Мужчинам это нравиться. Окружить его заботой и лаской, хотя бы на первых порах. Не исключено, что он только-только оторвался от мамки и жить один не привык. Придется удивлять готовкой. Чем он питается-то? Наверняка магазинными пельменями да столовскими котлетами. Домашняя кухня должна ему понравиться. Для этого, естественно, нужно постараться.
А почему он до сих пор не позвонил?..
Отрезвление на какое-то время отвлекло Светлану от мечтаний. Не в ее возрасте строить воздушные замки и замки из песка. Ненадежные строения. Одни легко ветром сдуть, другие – дождем размыть или пинком разрушить. Все решит звонок Михаила. Если он позвонит. В последнем Светлана уже сомневалась. Целый день она думала о нем. Он должен был почувствовать, но звонка все не было. Светлана забыла и поесть и попить за целый день, не считая утра, она и заснула, устав от ожидания неизвестно чего и от собственных мыслей, в обнимку с телефоном. А когда он зазвонил, она сначала не поверила, что звонит телефон, спросонок. Часы показывали ровно полночь.
-- Алло, -- сонно выдавила из себя Светлана в трубку. В ответ же услышала стихи:
Ночь и ветер – за туманом –
Словно люди, треплют чувства,
И щекочет нерв обманно
Лживое киноискусство.
Я тебе открою тайну,
Если ты захочешь слушать…
Мы с тобою не случайно,
Не случайно все нарушив
Предрассудки и законы
На волне нежданной встречи,
Написали, как икону,
Этот наш волшебный вечер.
Ничего не говори мне
О проблемах и о планах.
Этой самой говорильней
Подметать полы устал я.
Я тебе открою душу,
Словно губы поцелуем,
Только ты меня послушай,
И с тобой мы завоюем
Королевство сложных таинств,
Недопетое поэтом.
Это ведь такая малость –
Говорить с тобой об этом…
Светлана сначала не могла понять, что она слышит и кто нашептывает с приятной хрипотцой ей на ухо такие красивые слова. Она вообще думала, что все это только снится.
Но, чем дальше продвигался голос в своем повествовании, тем больше Светлана узнавала его тембр и характер. Удовлетворенно улыбнувшись, она поняла, что хозяин голоса Михаил и, что, как обещал, он позвонил, а она дождалась, да еще была вознаграждена признанием своей значимости в поэтической форме.
-- Очень красиво! – эффектно произнесла она в трубку, когда Михаил прочел все стихотворение. – Сам написал?
-- Сам, -- услышала в ответ.
-- И что будем с этим делать? – таинственно прошептала, с придыханием.
-- Стихи твои, -- произнес Михаил, -- что хочешь, то и делай.
-- Ты напишешь мне их на отдельном листочке, -- попросила Светлана. – Но я не о том. Что будем делать вообще?
-- Нужно встретиться где-нибудь, наедине, -- предложил Михаил. Голос его дрожал. Слышалось, что он волновался. Светлана же была спокойная, как никогда. Она весь день посвятила благосостоянию будущих отношений с Михаилом и расчитала все ходы наперед, поэтому вела себя с ним уверенно и бескомпромиссно, цепляя, как рыбку, на крючок, чтобы не сорвалась. Она прекрасно осознала тот факт, что красота увядает, как любая самая шикарная роза, и, однажды пропав, не вернется, как потерявшаяся кошка, нюхом обнаружив дорогу. Упускать момент не было смысла. Когда еще на нее обратит внимание какой-нибудь мальчик?
-- Тебе это надо? – все-таки пыталась быть честной, как с собой, так и с Михаилом. – Сколько тебе лет? Вокруг так много девушек, я-то почему?
-- Ты очень красивая женщина, -- сказал Михаил. – И очень похожа на Шарон Стоун. А эта актриса – идеал для меня. Увидев тебя, я очень удивился. Подумал, что Шарон Стоун приехала к кому-то в гости из Голливуда…
-- Но я же старая! – возразила с вызовом Светлана, заранее зная, что Михаил воспротивится и, в то же время, рискуя, что согласится с ней. – По крайней мере, для тебя, -- уточнила.
-- Это вопрос риторический, -- сказал Михаил и прочел еще одно стихотворение:
Эта ночь – не такая красавица,
Как хотелось бы мне ее выдумать…
Я боюсь тебе разонравиться
И твоих эротических выдумок.
Я не сплю. Или сплю. Непонятная
В комбинации шелковой мечется
Грусть моя. Прошепчу ей невнятно я,
Что не так отношения лечатся.
Не спеши говорить «до свидания»,
Ведь еще мы с тобою не встретились.
Эта ночь – ведь еще не свидание.
Мы друг друга почти не заметили.
Не успели раздеть поцелуями
Наши души, чтоб видеть мерцание
Обнаженного нерва под пулями
Света тьмы отдаленно-случайного.
Эта ночь – не судьба и не родина.
Ты мне снишься до завтра, до самого.
Незнакомы с тобою мы вроде бы,
Но давай познакомимся заново.
Такими трогательными, такими искренними показались Светлане эти стихи, так ей польстило, что они написаны ради нее, для нее и из-за нее, что она тут же сдалась, как говорится, почти без боя, что, в принципе, и планировалось. Не позволила Михаилу удариться в грязь лицом и себя ничем не унизила, сохранив достоинство. Она обещала ему встретиться завтра в парке после работы, осторожно положила трубку на аппарат, погладила ее и, счастливая, растянулась на диване.
На работу Светлана припозднилась. Впервые. Однако ее отсутствия никто не обнаружил либо сделали вид, что опоздания не заметили. К тому же, волноваться повода не было. Класс, в котором Светлана должна была вести урок русской литературы, сидел тихо и смирно, дожидаясь своего классного руководителя. Ученики любили Светлану и никогда не подводили ее. Тем более, что не намного она и опоздала, на каких-то полчаса всего лишь. Будильник забыла навести в связи с ожиданием звонка Михаила. Благо, вставать привыкла рано. Организм не подвел. Была бы мужчиной, быстренько оделась и пришла бы на работу даже заранее, но, поскольку Светлана являлась женщиной, при чем, красивой женщиной, пришлось соответствовать и наводить эту самую красоту. Впредь будет осмотрительней и повнимательней. Правду говорят, от любви теряют голову. Ей и снился как раз Михаил, при чем обнаженный, и себя рядом с ним видела, тоже обнаженную, в постели. Не удивительно, что заспалась. И к уроку не приготовилась. Даже не помнила, что на дом задавала. Палец о палец не ударила за весь вчерашний день, бесцельно убивая время в обнимку с телефоном, сидя у телевизора.
Однако войдя в класс, Светлана выкрутилась. Она с ходу начала читать ребятам Есенина. Настроение ее было приподнятое, и она нисколько не переживала за опоздание. Безусловно, знакомить с творчеством Сергея Александровича учеников было преждевременно, оно планировалось в конце второй четверти, но именно поэзия Есенина, особенно интимная лирика, выплескивалась из уст Светланы волнами, боясь затонуть внутри нее «Титаником», выбрав именно этот день.
Ничего. Ребятам понравилось. Но понравилось только потому, что читала стихи Светлана, а не какой-нибудь другой преподователь. Они бы другого и слушать не стали. Тем более, стихи. Новое поколение. Поэзия их не интересовала, как таковая. Они все больше в игрушки стрелялись за компьютерами, даже девчонки. Можно сказать, благодаря ей, эти трудные, с позволения сказать, подростки, хоть кое-что знали из истории литературы и хоть что-то читали, а две девочки из класса записались в театральную студию при Доме культуры, которую создал Михаил. Светлана даже не знала, что он специально приходил в школу, ходил по классам, приглашал учеников поучаствовать в постановке спектакля. Естественно, мало кто отозвался на его призыв, но две девочки из ее класса заинтересовались, может быть, и не без помощи Светланы. Именно она практиковала на уроках чтение по ролям, у доски, и с применением актерских способностей в меру сил. Выходило, что ее с Михаилом связывало гораздо больше, чем она думала.
Весь урок Светлана посвятила поэзии. Читала не только сама, но и попросила почитать кого-нибудь из ребят свои любимые стихи. Желающих нашлось немного, но они были. Читали Высоцкого, Цоя, Сорина. И это тоже поэзия. Трудно сказать, чьи стихи лучше. Возможно, даже неправильно так говорить. У каждого поколения свои кумиры и свои поэты. Хорошо, что хоть этих помнят.
После звонка Светлану ожидала «форточка». В свободное время она намеревалась хорошенько продумать свою предстоящую встречу с Михаилом, свидание, можно сказать, предугадать, чем она может закончиться и как, повернуть ее окончание себе на пользу. В принципе, финал ее и так будет в пользу Светланы, но она хотела, чтобы наверняка.
«Форточка» оказалась и у Наташки. А ей хотелось знать все подробности развивающихся отношений между Светланой и Михаилом. Она было моложе Светланы, но не красивее. Конечно, и Наташка отличалась миловидностью, но ничем особенным не выделялась, зато крутила романы направо и налево, без них ей было скучно жить. Она и с Михаилом замутить не прочь, но оказалась не в его вкусе, он рёхнулся на Светлане.
-- Что у тебя за словечки? – заметила Светлана. – Ты же учитель…
-- Да ладно тебе, -- махнула рукой Наташка, -- скажешь тоже… Лучше давай колись, что у тебя с Мишкой?.. Позвонил?
-- Позвонил, -- улыбнулась Светлана и глаза ее заблестели. – Стихи читал.
-- Да ладно! – всплеснула руками Наташка. – Свои?
-- А чьи еще? Ты чего? – возмутилась Светлана недоверию подруги.
-- Красивые? – поспешила исправиться Наташка.
-- Стихи некрасивыми не бывают, -- мечтательно ответила Светлана. – Особенно, которые посвящены тебе, -- добавила.
-- Везет же некоторым, -- вздохнула Наташка. – Мне бы хоть строчечку кто-нибудь посвятил бы. Я б его на руках носила.
-- Посвятят еще, -- заверила подругу Светлана.
-- А ты-то как? – подмигнула Наташка. – Не втюрилась случайно?
-- Не знаю пока, -- уклончиво ответила Светлана. – Но сегодня он мне снился, -- призналась.
-- И чего хотел?
-- Не хотел, а сделал, -- покраснела Светлана. – Я даже на работу опоздала.
-- О, подруга, -- не зло засмеялась Наташка, -- как поперло-то тебя! Совсем изголодала?
-- Изголадаешь тут, -- засмеялась в ответ и Светлана.
Они еще много о чем болтали, пока не разошлись по классам. Но не до уроков было Светлане. Она уже шла по парку в обнимку с Михаилом, который читал ей стихи, а она внимательно слушала и наслаждалась каждым словом, как поцелуем. Целовался, правда, он неумело, но зато так нежно и трогательно, осторожно и ласково. Никогда Светлана не испытывала такого наслаждения от простых поцелуев.
Уроки пролетели незаметно, ни одного Светлана не запомнила, словно и не вела их, на автопилоте доработала и, как зачарованная, вышла из школы, никого и ничего не замечая вокруг. Вся ее душа, все ее тело рвались в парк, к тому, кто ее ждал, кому она была действительно нужна. Это такое счастье – отдавать себя…
-- Куда-то торопишься? – схватил ее за руку, как лошадь под уздцы, повернув на 90 градусов и чуть не вывихнув плечо при повороте, бывший муж. Он стоял за углом школы и караулил, когда Светлана выйдет.
-- Отпусти! – словно с неба на землю, как разбившееся яйцо, упала Светлана. И столько ненависти во взгляде увидел ее бывший супруг, что машинально отпустил ее руку. Одного возраста с ней, он все еще сохранил моложавость и спортивную фигуру, но она давно перестала видеть в нем мужчину. Только подонка и мерзавца.
-- Ничего мне сказать не хочешь? – кусая губы, произнес он.
-- О чем ты? – не поняла Светлана.
-- С малолеткой спуталась? – сжимая кулаки, цедил он.
-- Тебе-то какое дело? – горделивым взглядом окинула бывшего мужа Светлана.
-- О детях подумала? – еле сдерживал себя тот.
-- О каких детях, Витя? Ты бредишь? Мой сын давно вырос и живет собственной семьей.
-- А Ирка с Женькой, Костик…
-- Это твои дети, Витя! – напомнила Светлана. – И я к ним не имею никакого отношения!
-- Да, не имеешь, -- скрепя сердце, согласился Виктор. – Но они любят тебя! Я люблю тебя! Как я им в глаза смотреть буду, а ты как…
-- Как-нибудь переживу, -- сказала Светлана.
-- Тебе сколько лет, дура! – замахнулся было Виктор, но сделал вид, что просто расправил плечи для поправки прически. – Не позорь себя и меня!.. – зашипел.
-- Ты уже давно опозорен, -- возразила Светлана. – А мой позор останется со мной.
-- Он же мальчишка! – шипел Виктор. – В сыновья тебе годится! Что ты с ним делать будешь? С сиськи кормить что ли?
-- Отвали, Витя! – сказала Светлана так, как бы сказала Наташка. – Моя личная жизнь тебя не касается! И с кем мне спать – решать мне, понял!
-- Тихо! – испуганно зашипел Виктор. – Не ори! Здесь же дети вокруг!
-- За себя беспокоишься? – съязвила Светлана.
-- Ты же разумный человек, -- пропустил ее слова мимо ушей Виктор. – Ты пойми, вам двоим ничего не светит, у вас нет будущего. Как только подвернется случай, он уйдет к молоденькой. Возвращайся к нам. Дети по тебе так соскучились…
-- Иди лучше домой, Витя, -- сказала Светлана. – Нам не о чем разговаривать.
-- А ты куда, к нему намылилась? – еще сильнее сжал кулаки Виктор.
-- Это уже не твое дело! – прозвучал ответ. – Прощай!
-- До свидания, -- процедил Виктор. – Далеко не уйдете! – прошептал в спину уходящей женщине.
Светлана вышла со школьного двора, оказалась на Рыночной площади, которая распологалась между Домом культуры слева, гастрономом справа, Главной площади и здания райисполкома впереди. Городок маленький, компактный, все необходимое находилось на одном пятачке. Чтобы попасть домой, ей нужно было повернуть направо, пройти мимо гастронома, перейти дорогу, где лепились друг на друге здания ресторана, библиотеки, банка, книжного магазина и частной лавки, пройти вдоль них вниз и еще раз повернуть налево к единственным в городе пятиэтажкам, в одной из которых она и жила. Но Светлана повернула налево, к Дому культуры, решив, если Михаил еще не ушел с работы, забрать его с собой. Зачем тратить время зря и ждать назначенного часа? Можно и сейчас прогуляться. Да и вдвоем не так страшно. Кто знает, что задумал Витя? Он сильно изменился и не в лучшую сторону.
Михаил курил на крыльце, когда Светлана подошла к нему, и остолбенел от неожиданности.
-- Вы? То есть, ты? – все-таки в глазах читалась радость.
-- Я не утерпела, -- подошла Светлана к нему вплотную и чмокнула в щечку. – Ты очень занят? – спросила.
-- Да нет, -- ответил Михаил.
-- Составишь компанию? – подмигнула. – Я хочу показать тебе свое любимое место в парке.
-- Сейчас отпрошусь, -- сказал Михаил, метнулся в здание, поднялся на второй этаж и через несколько минут пулей вылетел на улицу.
Они не взялись за руки и Светлана не просунула свою руку под руку Михаила. Они шли рядом и просто радовались, что идут вместе, все равно куда. Так думал Михаил, как считала Светлана. Но она-то прекрасно знала, куда ей надо и умело управляла, словно лоцман кораблем, ловко обходя все мели и подводные скалы, заранее продуманным маршрутом. Они пересекли Главную площадь, миновали здание райисполкома и повернули налево к мосту, спускающемуся вниз, к лесопарку. Прошли вдоль ресторана, библиотеки и оказались на мосту. До парка оставалось совсем ничего. А выход из парка на противоположной стороне как раз распологался недалеко от дома, в котором Светлана жила. Они постояли на мосту немного, полюбовались своим отражением в реке, расплывчатым и бесформенным. Светлана прильнула к Михаилу, попросила поцеловать, что он и сделал с большим удовольствием. Ему-то было плевать на общественное мнение. Он мало кого знал, но его знали все. Не зря же здоровались утром, когда он шел на работу, практически через весь город, и когда возвращался. Дорога от его дома к Дому культуры занимала двадцать минут ходьбы. Ему нравилось быть в центре внимания, тем более в обществе шикарной женщины. Это вычислила Светлана, которой было не все равно, что о ней подумают другие, ведь она была своя. Но она специально выставляла напоказ свое увлечение Михаилом, уверенная в том, что очень многие женщины завидуют ей, а сплетни не пугали. Их боятся только глупые люди. Да и чем сплетни могли ей навредить? Она никого не предала и не обидела. А право на собственный кусочек счастья имела, как каждый человек на земле. Не ее вина, что правом этим не каждый умеет воспользоваться.
Они взялись за руки, когда достаточно углубились в парк, Светлана сама вложила свою ладонь в ладонь Михаила, словно доверяясь ему целиком.
-- Ты точно жалеть не будешь потом, что связался со старушкой? – остановилась Светлана и заглянула в глаза молодого человека, специально провоцируя его на комплимент.
-- Не буду, -- коротко ответил Михаил. – Да и не старушка ты вовсе, сколько можно повторять?..
-- Докажи, -- продолжала провоцировать Светлана.
-- Как?
-- Например, -- сделала она вид, что задумалась, -- прочитай стихи собственного сочинения. Или не написал ничего нового?
-- Написал.
-- Ну, тогда читай…
Они стояли посредине тропинки под склонившимися ветвями, словно под шатром, взявшись за руки, и не сводили глаз друг с друга. Михаил волнующимся хрипловатым баритоном начал свой рифмованный рассказ:
Мне нравится смотреть в твои глаза.
Мне нравится искать тебя губами.
И, если разразится вдруг гроза –
Щитом надежным мое тело станет.
Мне нравится твою ладонь в своей
Держать, как самый дорогой подарок.
И, если вдруг – зима, тебя согреть
Мое дыханье сможет без обмана.
Мне нравится шептать тебе слова.
Мне нравится, когда меня ты слышишь.
И, если вдруг нечаянно – война –
Я не умру, пока ты рядом дышишь.
Мне нравится, что ты на свете есть.
Мне нравится, что я на свете – тоже.
Пусть ветер разнесет по свету весть:
Мне нравится, что ты всего дороже.
Она таяла, горела и сгорала от каждого его слова. Она впитывала эти слова, всасывала, как воздух, словно утоляя голод, моментально запоминала и глотала их, как самое вкусное лакомство. Она хотела, чтобы он не останавливался, чтобы стихи, именно эти, звучали вечно, с его интонациями и выражением. Однако стихотворение закончилось, как и все в жизни, но Светлана была пронзена ими насквозь, как шпагой, и поражена, словно вирусом. Больше она не сомневалась. Глаза ее прижмурились и замурлыкали. Она обвила собой Михаила и вонзила свой рот в его губы. Но вдруг почувствовала, как Михаил обмякает и заваливается на нее. Она падает, он падает на нее, но быстро скатывается, группируется и вскакивает на ноги, как Ван Дамм в кино. Светлана ничего не понимает и лежит на траве, не поднимаясь, словно в ступоре.
Ее бывший муж Виктор проследил все передвижения «голубков» и устроил засаду, догадавшись, куда Светлана приведет любовника. С кем-то вдвоем они напали на Михаила сзади, ударив его палкой по спине, вот почему он и упал, увлекая за собой и Светлану, подминая ее под себя.
Удар оказался не настолько сильным, на сколько расчитывали нападавшие. Михаил быстро оклемался, разорвал на себе рубашку, а пиджак швырнул в того, у кого была палка.
Костлявый, но жилистый, с рельефным прессом, Михаил бесстрашно бросился на обидчиков, которые, явно не ожидали сопротивления, растерялись и пропустили ряд мощных ударов, проведенных молодым человеком в атаке.
Один так и не смог подняться без посторонней помощи.
-- Ты где так драться научился? – отскочил на безопасное место подальше от длинных рук Михаила бывший муж Светланы.
-- Тебя там не было, -- последовал ответ.
-- В спецназе служил? – допытывался Виктор. Он хоть и отличался спортивной фигурой, но дрался по-уличному, неграмотно, а наобум, и в сердцах пожалел, что напал на человека, ничего о нем не выяснив, ошибочно посчитав его за обычного мальчишку, а у того явно боевое прошлое, судя по взгляду и техничности. Как он их быстро сделал!? А шмотки скинул, как для отвода глаз, так и для Светки, мол, полюбуйся, какой красавец… Точно, бывший вояка!..
-- В штабе, писарем, -- стоя в удобном для него положении наизгтовку, произнес Михаил.
-- Ну, да, ну, да, -- кивнул Виктор и пошел в контратаку, но словесную: -- Зачем тебе Светка? Старая, больная женщина? На извращенца ты не похож, кажется.
-- За «базаром» следи! – рявкнул Михаил.
-- И все-таки…
-- Не твое дело.
-- Погубишь же ее…
-- Отвали и я все забуду.
-- Жаль мне тебя, Светка, -- бросил Виктор взгляд на Светлану, в котором и в самом деле читалась жалость, помог подняться своему горе-напарнику и поковылял в сторону города.
Михаил поднял пиджак, одел его на голое тело, протянул руку Светлане, сидящей в траве.
Она не сводила с него восхищенных глаз. Такой смелый, такой бесстрашный, такой красивый мальчик и весь ее! Светлана завидовала самой себе. Как он расправился с Виктором и его подручным!.. Это же восхитительно! Ее молодой человек – настоящий герой! А какое у него тело!.. Ей так захотелось прижаться к нему, укрыться под его надежной защитой и трепетать в такт его сердца испуганной птицей…
Ухватившись за протянутую руку Михаила, Светлана встала на ноги, обтряхнулась.
-- Хочешь, я скажу тебе, что я – твоя? – спросила лукаво.
-- Хочу, -- ответил Михаил.
-- Я – твоя! – встала Светлана на цыпочки и медленно прошептала ему на ухо. – Пойдем ко мне? – запросто предложила.
Михаил кивнул.
За несколько минут они одолели дорогу к дому Светланы. У самой двери в квартиру на третьем этаже Михаил сжал Светлану в объятиях, припал губами к ее шее, пощекотал языком. Светлана приятно засмеялась, но попросила отпустить ее, никуда она уже не денется, нужно немного терпения и все будет.
Неохотно, но Михаил послушался.
Женщина пропустила мужчину вперед, открыв дверь квартиры. Он разулся в прихожей и прошел в зал, с двух боков окруженный, словно конвоем, книжными стеллажами. Диван стоял возле входного проема с одной стороны, два кожаных кресла – с другой; посредине – круглый стол с четырьмя стульями вокруг; у самого балкона, завешанного тюлью, – телевизор на железной подставке, напоминающей куриную ногу; на полу – ворсистый ковер.
Михаил не стал с видом умного человека разглядывать книги и делать вид, что ему интересно, а снял пиджак, бросил его на одно из кресел, сам же расположился на диване, закинув ногу за ногу.
-- Выпьешь? – появилась в дверях Светлана с графином водки.
-- Выпьем, -- поправил ее Михаил.
-- Тогда не здесь, -- решила Светлана и увлекла молодого человека за собой в спальню, расположенную в стороне, размещенную как бы особняком.
Полуторная кровать, укрытая пледом с изображением готовящегося к прыжку тигра, стояла у стенки, завешанной фотообоями с лесной природой. Трюмо и шкаф находились напротив. Книжный стеллаж и здесь нашел себе место: аркой обнимал дверной проем. Тумбочка у кровати, журнальный столик с глянцевыми журналами, телевизор у окна, ворсистый ковер на полу – дополняли общую картину комнаты. Тяжелые шторы закрывали вид из окна.
-- Посиди пока, -- легонько толкнула Светлана Михаила в грудь, но он потерял равновесие и смешно опрокинулся на кровать, задрав ноги, чем рассмешил женщину, которая поставила графин с водкой на журнальный столик и ушла на кухню за рюмками и закуской. Вернулась она спустя несколько минут с нарезанной колбасой, помидорами, огурцами и хлебом. Рюмки, совсем забыла, были в комнате сына. Она метнулась за ними и, наконец, присела на краешек кровати рядом с Михаилом, протянув рюмки ему.
Михаил разлил водку.
-- За нас? – вопросительно взглянула Светлана на него, подняв свою.
-- За тебя, -- возразил Михаил.
Выпили, закусили. Потом Светлана отодвинула столик от кровати, разделась донага и бесстыдно легла, раскинув руки и ноги. Михаил все время, пока Светлана раздевалась, смотрел на нее, не отводя глаз. Затем быстро разделся сам и лег сверху.
Ей нравилось, как он ее держал. Обеими руками за плечи, просунутыми через ее спину. Как нежно ласкал и целовал те места, названия которых она всю свою жизнь стеснялась выговаривать, а когда случалось – краснела до корней волос. Как шептал на ухо ее имя и покусывал мочку уха. Как дышал прямо в рот и смотрел в глаза. Она едва выдерживала этот взгляд, щурилась от удовольствия, закрывала глаза, а когда открывала – снова и снова встречалась с его взглядом, теплым, внимательным, умопомрачительным.
Он поднимал ее на недосягаемые, недоступные ей раньше высоты, выше любых гор и облаков выше, и с каждым разом все выше и выше. Не сдерживая криков, не говоря уже о стонах, неземной сладости, хотя поначалу делала попытки, она приятно удивлялась тому, чего никогда раньше не знавала и способностям Михаила, его неисчерпаемому потенциалу.
Когда он уставал, она разрешала ему отдохнуть, растрепанная и мокрая, приносила воды и поила из рук, ложилась рядом и мурлыкала, как кошка, трогая грудь его и живот. Целовала в шею и в глаза. Набравшись с силами, он снова вел ее по дороге в небеса, словно паркурщик, перепрыгивая с этажа на этаж, поднимая ее в нереальный мир, одаривая этим миром, как самый богатый и щедрый король.
В изнеможении они заснули одновременно. Михаил – на спине, раскинув руки, Светлана – рядом, уткнувшись носиком ему в плечо, обвив ногами его ноги, руки успокоив на его груди.
Будильник прозвенел, как раскат грома. Светлана предусмотрительно завела его: на работу утром обоим. Она подскочила, как ужаленная, осознавая, что нужно вставать, но не понимая, где она. Вид безмятежно спящего молодого мужчины в ее постели постепенно привел мысли в порядок. Светлана взглянула на часы электронного будильника. Времени хватало и на душ и на неспешный завтрак до работы. Удовлетворенная женщина с улыбкой чмокнула Михаила в уголок губ, перелезла через него и пошлепала в ванную. Как не хотелось смывать с себя его! Словно резать по живому! Но Светлана жила в цивилизованном обществе, которому не дано понять, чего хочет женщина, поэтому пришлось смывать с себя Михаила, его руки, его поцелуи, глаза, губы, словно грязь какую-то. Нет, не грязь! Светлана испугалась такому сравнению и надавала себе по губам ладошкой. Лучше думать, что она переодеватеся из одного платья в другое, а еще лучше – из одного нижнего белья в другое.
Она улыбнулась, придумав оправдание, и уже смелее отдалась на волю взбадривающих струй живительной влаги.
Посвежевшая, Светлана вышла к Михаилу в махровом халате, который в ее отсутсвие приготовил кофе и нарезал бутерброды, поцеловал ее в губы и усадил за стол. Светлана с удовольствием позавтракала, поблагодарила и пошла одеваться и краситься, отправив Михаила в душ.
Вместе они вышли из дома, на работу было по дороге, держались за руки, никого не стесняясь, здороваясь с теми, кто здоровался с ними, ловили на себе любопытные взгляды, но в ответ только улыбались. Расстались Светлана и Михаил до вечера у поворота к рынку. Михаилу предстояло пройти несколько десятков метров вперед, чтобы оказаться у Дома культуры. Светлана должна была миновать рынок и повернуть налево, чтобы спустившись на две ступеньки вниз, очутиться во дворе школы.
-- Все равно тебе придется одевать шелк, -- напомнил вдруг Михаил Светлане. Он едва отошел на несколько метров и вернулся, чтобы сообщить ей это.
-- А тело мое разве не шелковое? – возразила, подбоченясь, Светлана.
-- Отговорки не принимаются, -- решительно заявил Михаил.
-- От чего вдруг такая страсть к какой-то тряпке? – не понимала Светлана.
-- Долго рассказывать, -- отмахнулся Михаил.
-- А я никуда не спешу, -- неожиданно выдала Светлана.
-- В самом деле? – улыбнулся Михаил.
Из-за спины Светланы, откуда не возьмись, появилась Наташка Цыбульская.
-- Привет Я что-то пропустила? – с ходу выпалила она.
-- Привет, -- за двоих поздоровался Михаил. – Ладно, до вечера.
Он достал сигарету, повернулся спиной, закурил и зашагал к Дому культуры.
-- Стой! – прошептала Светлана. – Куда пошел? А поцеловать?..
Но этот едва слышный призыв слышала только Наташка.
-- Чё, было? – заговорщицки спросила она подругу.
-- А разве незаметно? – развела руками Светлана и направилась в школу в сопровождении Наташки, которой не терпелось узнать подробности, но Светлана молчала, как партизан на допросе.
Раскололась она, когда стало посвободней (по вторникам ее пять уроков шли подряд один за другим, потом «форточка», потом шестой урок). Так же, как Наташку распирало любопытсво, Светлане не терпелось поделиться с кем-нибудь своей радостью. Она поставила чайник в учительской, решив за чашкой чая кое-что рассказать.
-- Да не томи уже! – подбивала на откровенность подругу Наташка, удобно расположившись на диване за столом рядом с ней. – Никого нет же уже…
-- А кого мне стесняться? – с вызовом заявила Светлана.
-- Чё, так серьезно? – не верила Наташка.
-- Серьезней некуда, -- закипел чайник и Светлана разлила кипяток по чашкам, забросив в них предварительно одноразовые пакетики с чаем.
-- Да ладно! – заерзала на месте Наташка. – И как «очучения»?
-- Знаешь, это как горячий шоколад, холодное мороженое и молочный коктейль вместе, -- восхищенно поделилась Светлана. – А еще, -- добавила, -- бескрайний космос с мириадами планет, которые я открываю, разворачивая, словно конфету, а они все не кончаются.
-- Круто! – согласилась Наташка, веря на слово.
-- Только возникла одна проблемка, -- отхлебнула Светлана чаю и чуть не прижгла язык, поморщилась, как поморщилась и Наташка, на собственном опыте зная, как неприятно это. – Он хочет, чтобы я носила шелк.
-- Ну, так и носи, -- не поняла Наташка. – В чем проблема-то?
-- Проблема в том, что у меня нет ничего шелкового. Ты же знаешь, что мне противна эта ткань.
-- Ну, ты и дура, Светка. Любой мужик хочет, чтобы женщина его соблазняла.А для этого необходимо эротическое белье. Кому-то нравится латекс, кожа, бархат или сатин с кружевами, нейлон либо шерсть. Твоему нравится шелк. И что тут такого? Не самый, скажу тебе, худший выбор. Оденешь шелк, он еще больше захочет дарить тебе твой космос с неоткрытыми планетами.
-- Ты думаешь? – сомневалась Светлана.
-- Не будь дурой, -- уверяла Наташка. – Сделай так, как он просит. И засунь свое отношение к тканям куда подальше, если не хочешь, чтобы он ушел к той, кто без раздумий оденется в шелк или еще во что нибудь, куда фантазия его заведет.
-- Из-за какой-то тряпки все может разрушиться? – не верила Светлана.
-- Ты же взрослая девочка, Светка, -- урезонивала ее Наташка, -- а ведешь себя, как маленькая. Именно такая мелочь или что-то похожее и решает судьбы любви и ненависти. Твой Мишка знает, чего хочет от тебя и что с тобой делать, в отличие от многих и многих мужиков. Подчиняйся ему и будешь счастлива. А что нам, бабам, надо для счастья? Лишь бы милый был рядом. Ты теперь не одна, Светка. Принятие решений отныне – не твоя прерогатива. Просто будь женщиной.
-- Твоя философия смахивает на философию рабыни, -- заметила Светлана.
-- Знаешь, я бы все отдала, чтобы оказаться на твоем месте, -- доверительно произнесла Наташка. – С таким мужиком и рабыней не страшно быть. Мне все замухрышки какие-то попадаются. Делаю вид, что мне нравится. Других-то где взять?..
-- Да, -- словно что-то вспомнив, воскликнула Светлана, -- он же моего бывшего с другом так отделал, ты бы видела!..
-- За что это? – удивилась Наташка.
-- Да Виктор напал на нас в парке…
-- Да ладно!..
-- Ты бы видела, как он дерется!.. – восхищенно прошептала Светлана. – Гладиатор!..
-- А ты еще сомневаешься, что делать, -- подмигнула Наташка. – Дуй в магазин за обновками!
После шестого урока Светлана направилась в универсам. Он распологался далековато от центра, потому что открылся совсем недавно, а подходящего места в центре города не было, поэтому здание построили напротив больницы в старом районе, где не везде еще асфальт проложили и дорога отличалась ухабами и выбоинами, а времени ходьбы занимала минут двадцать.
Товар привозился из столицы, поэтому наплыв покупателей не иссякал, хоть и напоминал не море, а ручеек. Тем не менее, владелец не закрыл лавочку, а наоборот расширялся, значит, дела шли неплохо.
Светлана нашла женский отдел, но остановилась в нерешительности, не зная, как себя вести. Подобной покупки, которую собиралась совершить, ей жизнь раньше не преподносила. Естественно, она покупала себе белье, но то было другое.
Как стрекоза, летающая с места на место, к Светлане припорхнула девочка в специальной фирменной униформе универсама, спросила не нужна ли ей помощь. Нужна, конечно. Однако как сказать, что ей нужно?..
-- Понимаете, -- заламывая руки, произнесла Светлана, -- мне бы…
-- Белье? – догадалась девочка.
-- Да, -- утвердительно кивнула Светлана.
-- Трусы? Бюстгалтеры? Комплекты? Отдельные виды? Сорочки? Ночнушки? Маечки? Шортики? Комбинации? – перечисляла девочка.
-- Вот-вот, -- покраснела Светлана, -- последнее.
-- Вам для себя или соблазнить кого-то? – уточняла девочка, пытаясь угодить клиенту.
«У меня на лице что ли написано?» -- подумала Светлана.
-- Вот неплохой комплект, -- достоверно догадалась девочка и безошибочно раскрыла каталог на нужной странице, где модель демонстрировала однотонный красный набор нижнего белья, состоящего из трусов, комбинации, едва прикрывающей колени, и такой же длины халата. Смотрелось это шикарно. – Нравится? – спросила девочка.
-- Да, -- сдерживала эмоции Светлана.
-- Отличный выбор, -- улыбнулась девочка, закрыла каталог, сняла с конвейерной вешалки выбранный товар, предварительно осмотрев на глаз фигуру покупательницы, завернула и протянула ей, -- ваш размер. Оплата в кассе. Спасибо за покупку.
-- И вам спасибо, -- улыбнулась в ответ Светлана и направилась к кассе.
Волнение прошло, как только Светлана оказалась на улице. Глотнув воздуха, она зашагала домой, довольная собой, что послушала Наташку и тем, что купила. Теперь Михаилу не на что будет сетовать и обижаться. Ему нужен шелк – пожалуйста. Только все равно странно такое увлечение тряпкой. Хотя, Наташка говорила, что мужчинам эти тряпки гораздо нужнее, чем женщинам. Но странно все равно.
Дома она примерила обновку. Покрутилась перед зеркалом. Да, ничего нарядец. Подчеркивал все соблазнительные формы. Но она сама не возбудилась бы видом шелка. Красиво, да. Ну не понимала Светлана необъяснимую власть шелка над людьми. Ну не дано ей было свыше. Но она же не отказывалась одеть его, чтобы понравиться Михаилу еще больше!..
Зазвонил телефон.
-- Купила? – это было Наташка.
-- Купила, -- ответила Светлана. – Как раз любуюсь сейчас собой.
-- Полюбовалась и снимай, -- приказала Наташка. – Оденешь потом. Сюрприз ему сделай. Он же не ожидает, что ты так быстро его просьбу выполнишь…
-- Когда потом? – не поняла Светлана.
-- Не тупи, подруга, -- раздражалась Наташка. – Сначала накорми человека, а уже потом спать укладывай. Тем более, он после репетиции.
-- Откуда ты все знаешь?
-- По вторникам и четвергам он своим театром занимается, -- объяснила Наташка. – А вообще, почему я тебе это рассказываю? Ты сама должна знать о своем мужике все. Все, пока.
В трубке послышались короткие гудки.
Светлана положила трубку и отправилась готовить. Мужчина явно придет голодный.
Она отварила картошку и сделала салат из огурцов и помидоров в сметане, что Михаил употребил с завидным аппетитом. Ел он быстро и сосредоточенно, не отвлекался на посторонние шумы и не смотрел на нее. Михаил поднял глаза на Светлану только когда расправился с едой. Она сидела напротив и ей приятно было наблюдать за тем, как он ест.
-- Добавки? – предложила Светлана.
-- Нет, спасибо, -- отказался Михаил. – Очень вкусно, -- поблагодарил.
-- Ты мне льстишь, -- отозвалась Светлана. – Это самое простое блюдо.
-- Все, что создано твоими руками, -- возразил Михаил, -- из простого становится значительным и значимым.
Он взял ее руки в свои и по очереди поцеловал все пальцы на них, тонкие, длинные, ухоженные.
-- А у меня для тебя сюрприз, -- стараясь не выделять фразу, обыденно, как ей показалось, произнесла Светлана.
-- Да что ты? – заинтересовался Михаил. – И какой?
-- Проходи в спальню и жди, -- попросила она.
Молодой человек, заинтригованный сказанным, быстренько передислоцировался, растянулся на кровати, закинув руки за голову, в ожидании обещанного. Через несколько минут вошла Светлана в новом наряде. Соблазнительно изогнувшись, она заняла выжидательную позицию и смотрела на Михаила встревоженно: угодила ли? Он аж вскочил от неожиданной ожиданности, пожирая ее глазами и разводя руками в стороны, будто лишился дара речи, а потом заапладировал, как актрисе, в благодарность за удавшийся спектакль.
-- Тебе нравится? – спросила Светлана с придыханием, соблазняя этим еще больше.
Михаил, вместо ответа, сорвал с себя одежды и набросился на нее, как лев на антилопу, повалил на кровать, подмяв под себя, и затих, наслаждаясь прикосновениями шелка. Светлана подумала, уж не случилось ли чего, потому что ничего не происходило. Он просто прижимался к ней и все, не производя никаких действий. Однако скоро Михаил рывком повернул Светлану на живот и овладел ею сзади и грубо, вдавив лицом в подушку так, что порой не хватало воздуха. Ощущения были новыми и ей понравились. Мужчина на то и мужчина, чтобы быть грубым, иногда полезно, как в ее случае. Больновато, конечно, но и жизнь вся целиком познается через боль, через самую разную. А когда боль похожа на вкус запретного плода – как к ней относиться?..
Михаил оставил на Светлане только комбинацию и перевернул на спину, откинувшись рядом, руку положил ей на грудь. Светлана лежала, не двигаясь, ждала, что будет дальше.
Отдышавшись, Михаил повернулся к ней, заглянул в глаза. Ни упрека, ни укора, ни намека на обиду в них не увидел. Глаза Светланы улыбались искренне и доверчиво, без слов говорили, что женщина готова на все ради своего мужчины. Он – главный, он ее царь и бог, судья и палач. Он – Пигмалион, она – Галатея.
Михаил не мог отказать глазам Светланы. Он бросил к ее ногам ночь горстями, с каждой минутой увеличивая размеры горстей, винограда, бриллиантов, золота и воздуха. Щедрость его не знала границ. Она впитывала ночь, как апельсиновый сок через соломинку, и мечтала, чтобы ночь не кончалась, как сок.
Михаил будто выстроил замок блаженства в космосе, оправдывая себя за причиненную боль, с каждой открытой комнатой замка увеличивая накал возможностей, заставляя Светлану заходиться в неистовом крике восторга и восхищения. Не сдерживая эмоций, она вдавливала ногти в податливую плоть до крови на спине Михаила и на плечах, кусала его подбородок и извивалась под ним петляющей рекой. Глупый, ей хватило бы и хижины на краю вселенной, лишь бы только с ним!..
А Михаил не переставал ее удивлять и открывал все новые и новые комнаты, одну краше другой, которым, казалось, не было конца. Светлана даже испугалась бесконечности замка, но вздохнула с облегчением, когда очередная дверь не впустила в свои покои. Она только приоткрылась, образовав щелку, обещая подождать следующего раза.
Михаил скатился на простыню, как использованный ресурс, и замер в одной позе, как выключенный робот.
Мокрая, облепленная шелком комбинации, словно новой кожей, Светлана лежала, не шевелясь, будто боялась спугнуть снизошедшую на нее неземную негу, в которой она держалась на плаву, как в море. На лице ее застыла счастливая улыбка, слегка приоткрытый рот облизывал язычок, глаза медленно закрывались.
Проснулась Светлана снова первою на груди Михаила, поцеловала в его закрытые глазки и отправилась в душ, заодно стянув простыню с кровати, но Михаила не разбудила. Замочив простыню и комбинацию, залезла в ванну, встала под освежающие струи воды.
Как и вчера, завтрак приготовил Михаил. Как и вчера, вместе они вышли из дома. Расстались до вечера.
Но он не появился. Ни вечером, ни ночью, ни на следующий день. На работе, в Доме культуры, тоже никто не знал, где он. Светлана испугалась. Не знала, что делать и что думать. В голове прокручивались самые ужасные ситуации, в которые мог попасть Михаил. Тщетно она гнала их прочь. Мысли преследовали и взрывали мозг с назойливостью пули. Светлана нервничала и психовала от неизвестности и безысходности. Внезапно она вспомнила Виктора, бывшего мужа. Неужели он как-то замешан в исчезновении Михаила? Она не хотела верить, что Виктор мог быть как-то причастен, но проверить не мешало. У него был повод и, при чем, веский, желать Михаилу зла. Светлана знала мстительный характер бывшего мужа, но надеялась на его благоразумие. Он ведь говорил, что любит ее…
Виктор сидел дома у телевизора. Дверь в квартиру на ключ он никогда не закрывал: дети. Поэтому Светлана вошла беспрепятственно.
-- Где он? – с ходу набросилась она на него.
-- Кто? – нисколько не испугался напора Светланы Виктор. Он даже не поменял позы и не сдвинулся с дивана.
-- Ты сам знаешь кто! – вырвала вилку телевизора из розетки Светлана.
-- Ты бредишь, -- невозвутимо продолжал Виктор.
-- Что ты сделал с Мишей? – не отступалась Светлана.
-- А, уже бросил? – улыбнулся бывший супруг. – Я тебя предупреждал, забыла?
-- Так ты его не видел? – успокаиваясь потихоньку, поняла Светлана. Она была рада, что Виктор ни при чем.
-- Зачем он мне? – буркнул тот. – Быстро же в нем страсть к тебе охладела, -- добавил. – Не пара вы, Светка. Он же ребенок на твоем уровне.
-- Этот ребенок умеет такое, -- возразила Светлана, -- что тебе и не снилось!
-- А, ты в этом смысле, -- понял Виктор. – Тогда, -- сделал задумчивое лицо, -- будь благодарна за незабываемые мгновенья. Думаю, они больше не повторятся.
-- Да пошел ты! – вырвалось у Светланы.
Она развернулась и вышла из квартиры.
Было поздновато и Светлана решила идти домой. Вдруг Михаил вернулся и ждет у подъезда. Мог бы позвонить хотя бы, предупредить!.. Но он же принципиально не пользуется мобильными телефонами, а его домашний не отвечает. Светлана спешила, но разочарованно опустила руки, нигде поблизости не обнаружив и намека на присутствие Михаила, и обреченно поплелась вверх по лестнице, зайдя в подъезд. Словно умирающий костер, тлела последняя надежда, что Михаил каким-то образом проник в ее квартиру и устроил сюрприз, но и она исчерпалась. Светлана обошла все комнаты. Михаила не было.
Непонятная тоска обхватила горло шелковой лентой и сдавило его. Да кто он такой, мать его, что Светлана так убивалась по нему?.. Обычный мальчик, захотевший вдруг поиграть во взрослого? Снял зрелую женщину для пробы, посмотреть, как оно? Думал, обойдется без последствий? Развлечется пару дней и соскочит, а она все поймет, багаж за плечами немалый? Эгоистично и целенаправленно развел на секс, не на любовь! Какая любовь к ее годам!.. Однозначно, хотел развлечься. Но такие стихи читал!.. Говорил, что написал специально для нее. Вероятно, да скорее всего, стихи эти вообще предназначались не ей, а той, с кем он сейчас. Лежит в постели небось с другой, курит и рассказывает, как удалось ему тетку зажечь. Удалось – еще мягко сказано. Он разбудил вулкан внутри Светланы и лава этого вулкана покрыла ее с ног до головы. Она не желала ни с кем делить Михаила, он был только ее! Каждое упоминание его имени больно ранило сердце, как стрела из лука. Стрелы вонзались в плоть бесшумно, как в сливочное масло, вынуждая сердце кровоточить и вопить о прекращении пытки. Но остановиться Светлана не могла. Ее раздражала неизвестность, а предположения, где бы мог быть Михаил и с кем, сводили с ума. Голова раскалывалась от обилия мыслей, которым не хватало места и они пытались выбраться наружу, как из лабиринта, мечась и тыкаясь во все углы, как мотыльки, разбивающиеся о стекло окна, увидев яркий свет.
Светлана готова была броситься к окнам, распахнуть их все настежь и звать, звать Михаила во всю силу легких. Ей так плохо без него, она задыхалась, потому что дышала им, как воздухом. Его нет и жизни для нее нет тоже. Почему он пропал? Что она сделала такого, из-за чего он ушел от нее? Чем обидела? Ведь все было так хорошо. Он открывал ей новые горизонты, дарил необъятное, но только с ним и можно было необъятное объять. Она благодарно впитывала в себя каждую его мысль, глотала каждое его слово, доверяла саму себя, как самое сокровенное желание, превращаясь в его же стихотворение. Ну, где он мог быть?.. Зачем?.. Почему?..
Светлану ломало и корчило в судорогах, как наркоманку со стажем. Она потеряла сознание, рухнув на пол в зале возле дивана, но в отключке находилась недолго. Тревога и волнение за Михаила заставляли работать мозг и кровь. Неужели это любовь? Та самая, про которую пишут в романах, показывают в кино и разыгрывают на сцене? Или все же привычка? Боязнь потерять средство наслаждения? Никто из мужчин за всю ее жизнь не доставлял столько блаженства в постели, сколько Михаил за несколько дней, и никто не вызывал в душе Светланы столько эмоций и переживаний.
Зазвонил телефон.
Как сорвавшаяся с цепи собака, Светлана рванулась к аппарату.
Разочаровалась быстро.
Это был не Михаил.
Звонила Наташка.
-- Не объявлялся? – поинтересовалась подруга.
-- Нет, -- изможденно простонала Светлана.
-- Я тут кое-что узнала, -- неуверенно произнесла Наташка, раздумывая, видимо, говорить или не стоит.
-- Что-то с Мишей?.. – обеспокоенно прислушалась Светлана, затаив дыхание, готовая к самому худшему.
-- В общем, братик мой раскололся, -- продолжала Наташка. – Мишка твой поехал по каким-то делам, не знаю, по каким, но завтра должен приехать.
-- А куда? – машинально спросила Светлана.
-- В столицу. Знаю только еще, что поездка эта нужна для завершения какого-то грандиозного плана, -- закончила Наташка. – Так что не кисни, подруга. Увидишься завтра с ненаглядным. Сдается мне, что его поездка очень связана с тобой.
-- Но мог же он позвонить, предупредить… -- приходила в себя Светлана, как после наркоза.
-- Ты мужиков не знаешь? У них всегда какие-то военные тайны, судя по всему, еще с детства, когда девчонок играть в «войнушку» не брали. Чувство собственной значимости переполняет их и разливается важничаньем, когда они могут чем-нибудь удивить нас. Вот посмотришь, Мишка твой тоже важничать будет. Ладно, говорить больше не могу, домогаются тут некоторые…
Светлана услышала возбужденное и довольное хихиканье, а потом короткие гудки.
Она успокоилась. Но уголки губ ее дрожали недобром. Ох, и устроит Светлана завтра этому «малышу» «военную тайну»!.. Как он вообще посмел ворваться в ее жизнь и хозяйничать в ней, как у себя дома! Ну посмотрит он завтра, кто хозяйка, а кто гость!..
Множество вариантов «мести» перебрала Светлана перед тем, как, уставшая, заснула, но когда проснулась – ни один не вспомнила. Нужно было записывать. Утром бы прочла и возобновила в памяти. Однако особо Светлана не расстроилась. Времени хватало придумать новые варианты. «Живым» от нее не уйдет. Женская «войнушка» будет покруче мужской.
После уроков она вошла в Дом культуры. На вахте сообщили, что Михаил Николаевич (надо же, Михаил Николаевич, пафосно как!) на сцене репетирует. Светлана тихонько проскользнула в дверь концертного зала, расчитанного на 450 мест, села в кресло тут же, у двери, стараясь не отвлекать своим появлением ни «артистов», ни режиссера. Михаил объяснял что-то, показывал мальчику и девочке лет восьми, так смешно у него получалось, что ребята не сдерживаясь, смеялись. Говорил, что и они должны так же, как он, повторить все его движения.
Он заметил Светлану сразу профессиональным глазом и очень быстро отпустил детей, попросив их порепетировать дома и завтра обязательно прийти как обычно. Проводив их до двери, подошел к Светлане.
-- Привет, -- сказал.
Она сидела, не шевелясь, и не сводила с него глаз, как будто впервые увидела, разглядывая его и восхищаясь им. Все мысли о «мести» улетучились с первым произнесенным им словом, словно слово это поглотило их, как зыбучий песок.
-- Рад тебя видеть, -- продолжал он, усевшись на спинку кресла напротив Светланы одним боком, но лицом к ней. – Шикарно выглядишь.
-- Ты тоже, -- произнесла она, как зачарованная. – Пойдем ко мне.
-- Не сегодня, -- вдруг отказался Михаил.
-- Почему? – не поняла Светлана. Она даже расстроиться не успела, словно загипнотизированная взглядом Михаила.
-- Потому что мы идем ко мне, -- просто ответил Михаил.
-- К тебе? -- так же зачарованно вымолвила Светлана. – Пойдем к тебе, -- встала с места и взяла Михаила за руку. Он привлек ее поближе, обнял, провел ладонью по щеке. – Я люблю тебя! – вдруг прошептали ее губы. Произнося эти слова, Светлана точно знала, что говорит правду и не ошибается. – Я люблю тебя! – повторила она, заглядывая в его глаза.
Михаил ничего не ответил словами, но поцеловал по очереди глаза Светланы, нос, щеки, пока не остановился на губах.
-- Это прекрасно, -- сказал потом.
-- Знаю, -- произнесла Светлана, обнимая Михаила за плечи. – Ты не представляешь, что для меня значишь, -- добавила.
-- Догадываюсь, -- погладил по волосам ее Михаил.
-- Оберегай меня, пожалуйста, -- прошептала. – Без тебя я пропаду, завяну, как цветок без воды.
-- Не пропадешь, -- обещал Михаил.
-- Ты точно знаешь? – обеспокоенно спросила Светлана.
-- Точно, -- уверенно ответил он.
Светлана видела дом, в котором жил, а вернее сказать, снимал квартиру, Михаил, но бывать в нем не приходилось. Барачного вида здание с четырьмя отдельными входами распологалось в черте города на угловой улице по соседству с пекарней, специализирующейся на кондитерских изделиях. Населенеие состояло из неблагополучных семей и любителей выпить. Один из любителей так запустил свою квартиру, что она больше походила на сарай, не однажды горел, засыпая с непотушенной сигаретой, но всегда спасался каким-то чудом. Возможно, не без помощи собаки по кличке «Шарик». «Шариком» называли и этого любителя выпить в связи с тем, что щенком он брал кобелька, а кобелек оказался сукой, но кличка прилипла, как к собаке, так и к человеку, в общем-то не обидному и не злобивому рубщику мяса с несложившейся личной и общественной жизнью. Именно его первого Светлана и увидела, подходя к дому, грязного, небритого и пьяного, валяющегося под собственным разваливающимся и сгнившим забором в обществе «Шарика». От такого зрелища Светлана на миг остановилась, задумавшись, а нужно ли ей туда, куда звал ее Михаил? Ее подташнивало от созерцания «здешнего пейзажа» и хотелось бежать назад, пока не поздно, чтобы не засосало, как в болото. И вообще, может, она придумала просто-напросто себе любовь, ошибочно перепутав ее с сексом, от долгого воздержания. Вот мозги и помутились. Нужно абстрагироваться и посмотреть со стороны на себя и на своего спутника. Ну, ведь нонсенс – потрепанная, в годах, хоть и не старая женщина, и молодой красивый мужчина, даже мальчик, – нырнули в отношения, как в омут, забыв о приличиях и добропорядочности, пренебрегли общественным мнением, поддавшись своему собственному внутреннему голосу, нашептывавшему сладкие речи, как змей-искуситель, подчиняясь физиологии. Нет, это неправильно. Кто-то должен остановиться первым. И ею должна стать она, поскольку старше, а поэтому мудрее, пока ничего непоправимого не случилось.
Светлана замешкалась у входа, растерянно оглядываясь в поисках помощи правильности ее решения, но никого и ничего не увидела. Даже ветер предпочел не присутствовать рядом.
-- Что-то не так? – обеспокоенно взглянул на нее Михаил. Столько любви, столько нежности, внимания и заботы увидела в нем Светлана, что бессознательно растворилась, заблудилась и пропала в лесной чаще глаз Михаила. Она же шла на виду у всех через весь город рядом с ним, не скрывая радости и гордости за его и свой выбор, на зависть закосневшим в невежестве и консерватизме многих и многих столбчан. Она имела право на свой кусочек маленького женского счастья. Ни у кого ничего не просила и, в конце концов, луны ни у кого не украла. Он сам пришел, она лишь согласилась быть его. Так тяжело оставаться одной и так сладостно шептать ему «я – твоя», не задумываясь о последствиях, предоставляя все решать мужчине за двоих. Она не могла подвести в первую очередь саму себя, снова превратиться в обычную женщину с пресным мещанским укладом жизни и с телевизором, вместо таковой. А для Михаила Светлана была особенной и вырастала от этого в собственных глазах. Хотелось стать еще лучше, подняться еще выше и не разочаровывать ни себя, ни его. Это так просто – любить, всего лишь.
-- Все в порядке. С чего ты взял? – улыбнулась Светлана Михаилу.
-- Думал, «Шарик» на тебя произвел гнетущее впечатление, -- предположил Михаил. – Но ты не обращай внимания. Там, -- он указал на дверь, которую открывал ключом, -- все по другому.
-- Я верю, -- согласилась Светлана.
Он пропустил ее вперед, распахнув дверь. Медленно Светлана вошла в жилище ее мужчины. Длинный коридор с деревянным полом заканчивался довольно просторной комнатой. Слева по ходу распологались еще две – кухня и спальня, но они были закрыты.
В открытой комнате с двумя окнами, зашторенными желтым выгоревшим на солнце шелком стояли шкаф-сервант, диван-кровать, стол, стул, телевизор на тумбочке, между диваном-кроватью и телевизором на полу лежал половик. В коридоре – напротив двери в спальню – распологался книжный шкаф. Картина тусклая и неинтересная, мягко говоря. Легкая досада мурашками пробежала по спине Светланы. Такого убогого приема она не ожидала. Хотя могла догадаться, зная ту, кто сдавал Михаилу квартиру. Ленка Судник попродовала все, что имело цену, пристрастившись к алкоголю. Хорошо, что с работы не выгнали, из местного краеведческого музея, хотя, кому там работать без Ленки?.. Да мужик новый к себе забрал. Она раз восемь выходила замуж и всегда меняла фамилию на фамилию нового мужа, и всегда по любви. А понятие и представление о любви у каждого свое. Да уж.
-- Не нравится? – заметил отношение Светланы к своему месту обитания Михаил.
-- Главное, чтобы крыша над головой была, -- неопределенно ответила она.
-- Мне тоже не нравится, -- вдруг произнес Михаил, -- поэтому здесь я не живу.
-- А где тогда? – удивилась Светлана.
-- Всему свое время, -- загадочно ответил Михаил, открыл самую нижнюю дверку шкафчика в серванте и взял оттуда белый шелковый шарф. – Мне нужно завязать тебе глаза, -- подошел вплотную к Светлане. Та ничего не ответила и Михаил беспрепятственно произвел задуманное, затем взял ее за руку и повел за собой. Он открыл дверь спальни с одной единственной кроватью и без единого самого маленького окошка, нажал выключатель, но не свет загорелся, а поднялся пол, «расплющив» кровать о стену, открывая взору витую лестницу, ведущую вниз. – Осторожно, ступеньки! – первым ступил на лестницу Михаил, осторожно увлекая за собой Светлану. Она насчитала двадцать одну ступеньку.
Пройдя несколько метров, Михаил остановил Светлану, нежно и бережно раздел, не снимая повязки с ее глаз, донага. Светлана не сопротивлялась, хотя инстинктивно руки потянулись сорвать заслону с глаз. Михаил успокоил долгим поцелуем, затем одел на нее комбинацию кремового шелка, длиною доходящую до колен. Светлана вздрогнула, почувствовав прикосновение тела к ткани, тяжело задышала. Она не могла найти объяснения приятности обвившего ее шелка.
-- Ты можешь сейчас же уйти, -- прозвучал голос Михаила. – Я тебя не остановлю и не обижусь. Возможно, мы никогда не увидимся. Но сначала прошу выслушать то, что я скажу.
Светлана замерла, напрягая слух, боясь что-то пропустить.
-- Даже самая сильная и светлая любовь, -- продолжал Михаил, -- превращается в тоску. Я не хочу позволить нашим чувствам набить оскомину и предлагаю тебе и себе уподобиться шелку. Этот вид ткани отличается яркостью, насыщенностью красок и позитивом. Гладкая на ощупь ткань, может одновременно зажигать и охлаждать любую плоть, экспериментируя сама над собой. Шелк самодостаточен, а потому безупречен. Я предлагаю тебе избавиться от стереотипов и согласиться на эксперименты. Любое твое решение я приму безоговорочно.
Он замолчал.
Молчала и Светлана. Она лихорадочно думала, что ей делать. Она боялась нового, но и безумно жаждала открытий и возможностей, ранее не познанных и не изведанных. А их ей мог дать только Михаил, которому она доверилась и который, в принципе, не мог ей навредить. И он прав, любовь может надоесть, если не переставать удивлять друг друга. Михаил удивлял ее каждый раз, с каждым разом сильнее. Она тоже способна на это. Лучшего ведь в жизни больше не будет никогда. В ее возрасте обольщаться нет смысла. Ей и без того повезло.
-- И… что это будет? – все-таки неуверенно спросила Светлана.
-- Ты – моя женщина, я – твой мужчина, -- последовал ответ. – Со всеми вытекающими.
-- И шелк – как детонатор? – предположила Светлана.
-- Как сущность, -- поправил Михаил и развязал ей глаза.
Светлана стояла посредине просторной комнаты со стенами кирпичного цвета. Перед ней, на расстоянии вытянутой руки, распологалась широкая кровать с резными спинками, застеленная голубым шелком. Чуть левее, на железных «курьих ножках», покоилась белоснежная компактная ванна. За спиной Светланы размещался разукрашенный под домик прямоугольный ящик в половину человеческого роста высотой и таким же внутренним пространством. На ящике лежал кожаный ошейник с декоративной цепью, прикрепленной за кольцо к стене над своеобразной вдавленной нишей, где находились унитаз и биде, блестевшие чистотой. Две длинные полки с книгами Генри Миллера, Джека Керуака, Уильма Барроуза, Чарлза Букковски, Анаис Нин, Франсуазы Саган, Владимира Сорокина и Виктора Пелевина висели над ящиком. Пол был плиточный и кое-где скрывался под ковриками. Под потолком, в каждом углу, в виде факелов, торчали канделябры, каждый на шесть свечей, но освещалось помещение электрическим светом. Зеркало одновременно выполняло и функцию дверей. Здесь Светлане определенно нравилось больше, чем наверху. Понятное желание узнать, каким образом Михаилу удалось так обустроить обычный подвал, было подавлено другим желанием. Этот мальчик способен на все. Его настоящему мужскому взгляду до умопомрачения хотелось подчиняться, хотелось даже умереть за него. Таким он обладал магнетическим даром обольщения. И обставил все не с пошлой бесвкусицей, а с брутальной жесткостью. Именно этого не хватало Светлане во всех ее мужчинах, бывших с ней ранее. Потерять голову не страшно. Страшно проснуться без головы. Без головы она и просыпалась. Михаил показал ей верный путь, чтобы ничего не теряя, приобретать себя, по новому, познавать себя настоящую.
Он сидел на кровати, уперев руки локтями в колени, голову держал на ладонях, сложенных мостиком, и внимательно наблюдал за Светланой. Он знал, что ей понравится, но не предпологал, что до такой степени. Она восхищалась им, этой комнатой и собой в этой комнате, его и своим возможностям.
Светлана подошла к Михаилу и опустилась перед ним на колени, обняла его колени и сказала, глядя на него снизу вверх:
-- Ты – мой мужчина. Я – твоя женщина. И я буду твоим шелком.
Она принимала правила его любви безоговорочно, свою отдавая безвозмездно. Дышать им, как необходимым для жизни кислородом, – единственная цель и смысл существования.
-- Ты можешь передумать? – уточняя, провоцировал ее Михаил.
-- Нет, -- решительно ответила Светлана. – Испытай меня, -- предложила.
-- Любимое животное? – спросил тогда Михаил. – Только быстро и не думая.
-- Собака, -- тут же выдала Светлана.
-- Стань ею, -- сказал Михаил.
-- Как? – не поняла Светлана.
-- Стань собакой. Покажи ее. Или уходи.
Светлана поднялась на ноги, отошла к двери, посмотрелась в зеркало, опустилась на четвереньки, выгнулась дугой, подползла к Михаилу, выпрямилась, подняла руки к груди кистями вниз, высунула язычок, облизала губы и затявкала, трогательно и смешно, как щенок.
Михаил сел рядом с ней и погладил по голове, потом поднял на руки и отнес на кровать, бережно положил, как самое драгоценное сокровище.
Светлана закрыла глаза. И это все испытание? Легкое разочарование кольнуло в висок, как укус комара. Она ожидала большего Чего же именно – придумать не успела, провалившись, как в колодец, в бездонную яму тепла и ласки, превратившуюся в океан блаженства и неги. Светлана чувствовала себя «Титаником», обреченно гибнущим, но не пытающимся спасаться. Она тонула и радовалась своему положению, захлебывалась экстазом и откашливалась, когда волной выбрасывало на сушу, стонами страсти, чтобы снова тонуть, каждый раз по-новому вдыхая одуряющий, опьяняющий запах жизни, настоящей жизни любви. При чем, тонуть ей понравилось больше, чем открывать двери бесконечных комнат воздушного замка, к которым, впрочем, не прочь была и вернуться. Но окончательно утонула, даже пальцами пошевелить не могла, не то, что совершить рывок, в изнеможении и вязкой дреме.
Когда Светлана открыла глаза, они все равно оказались закрытыми. Уж не ослепла ли? Пронеслось в голове мгновенно. Но и рот не открывался и руки-ноги не слушались тоже. Светлана испугалась не на шутку. Но очень быстро поняла, что просто привязана к спинкам кровати, а глаза и рот заклеены скотчем. Михаил постарался. Интересно, где он сам? И сколько сейчас времени? На работу же надо!..
Светлана начала вырываться, но вскорости выдохлась и обессилела. Бесполезно. Недурственное испытание придумал Михаил, только в чем секрет его? Лежать и ничего не делать – не составляло никакого труда. Даже без еды и питья. Михаил все равно вернется и освободит ее. Смысл испытания, понятие и принятие его появилились позже, когда Светлана захотела в туалет, лежа на шелке, значение которого недвусмысленно Михаил показал на пальцах и она приняла его. Нужно было терпеть и ждать Михаила, который мог появиться в любую минуту, а мог и не появиться. А, может, он вообще никуда не ушел, стоит в сторонке и смотрит, наблюдает, справится ли Светлана или нет. Способна ли она на жертвы, обещанные ею же добровольно и беспрекословно?..
Светлана, сжав зубы, терпела, но со временем писать захотелось неимоверно. Казалось, мочевой пузырь не выдержит и лопнет. В конце концов, желание избавиться от лишней жидкости в организме стало нестерпимым, и Светлана обмочилась, глотая слезы, но облегченно вздыхая. Наказание последует неминуемое – она это понимала. Со страхом, но и с интересом ждала Михаила, и заснула, устав всхлипывать, как маленький ребенок. Очнулась она от падения на пол, больно ударившись животом. Михаил завел ей руки за спину и связал вместе шелковым шнурком, поднял на ноги и ударил по лицу. Светлана снова упала, уже на кровать, лицом в мокрое. Несколько раз подряд Михаил поднимал ее и снова бил ладонью по щекам, а она падала все время лицом в одно и то же место. Потом закрепил на ее шее ошейник, лежащий на ящике, поставив перед ящиком на колени, вырезал из простыни влажный кусок шелка, скомкал его и затолкал в рот Светланы, а саму Светлану – в ящик, который очень походил на собачью будку, где она скрутилась калачиком, поджав под себя ноги, и заскулила от боли и от обиды. Михаил повел себя неожиданно жутко жестоко с ней, молча, ничего не объясняя, набросился, как дикарь. Светлана даже растерялась, не зная, как реагировать, не сопротивляясь и не открывая рта, только глухо стонала после каждого удара. Но Михаил был виноват в случившемся больше, чем она, оставив ее одну на довольно длительный срок. Она не виновата даже вообще. Как он мог поступить так с ней?.. Какой-то кусок тряпки!.. Стоп! Нельзя так думать. Все хорошо. Она не прошла испытание, поэтому была наказана. Сама же просила испытать ее. Нечего свою вину на других сваливать.
Вдруг Михаил вытащил Светлану за ноги из ящика, вынул кляп изо рта, но рук не развязал, сел на пол рядом с ней, обнял, привлек к себе.
-- Прости, -- произнес, -- я виноват сам. Нельзя было оставлять тебя одну так надолго.
-- Нельзя вообще этого делать, -- сказала Светлана. – Мне на работе поставят прогул…
-- Не поставят, -- он перебил ее. – Я оформил тебе отпуск.
-- Какой отпуск? – не поняла Светлана.
-- Все равно уже скоро конец четверти, -- поцеловал ее в губы Михаил. – Замену тебе нашли.
-- И кого же?
-- Подругу твою, Наталью, кажется.
-- Надо же! – отметила Светлана.
-- Теперь ничто и никто нам не помешает, -- заключил Михаил. – Вставай, будем купать тебя…
Михаил снял с нее ошейник, раздел и помог сесть в уже наполненную горячей водой ванну. Воду он принес из колодца и нагрел на плите в двух десятилитровых кастрюлях. Два ведра холодной воды стояли чуть поодаль. Шампунь, мочалка и мыло лежали на маленьком табуретике рядом с ванной. Осторожно и бережно Михаил намочил волосы Светланы, выдавил немного шампуня себе в ладонь, стал втирать жидкость в волосы женщины. Потом смыл водой из ванны и повторил процедуру, но смывал уже чистой водой, поливая голову из ковшика. Светлана фыркала и ойкала, когда что-нибудь попадало в глаза, но ни разу не отказалась от услуг Михаила, чтобы справляться самой. Каждое прикосновение его рук делало ее безвольной и послушной во всем, а дыхание пьянило и кружило голову похлеще вина.
Намочив и намылив мочалку, Михаил попросил Светлану подняться и она втала в ванне во весь рост. Вода стекала по ней, как по водопаду. За считанные секунды Михаил нанес на ее тело мыльную пену, с удовольствием мыл и тер, словно художник-реставратор – бесценное произведение искусства, боясь неосторожным движением, не дай бог, испортить ту или иную линию безупречной красоты. Смывая пену, где мочалкой, где водой из ковшика, любовался творением рук своих, словно на самом деле был причастен к созданию шедевра.
Закутав Светлану в длинное махровое полотенце, Михаил вытащил ее из ванны, на руках отнес к кровати, сел сам, ее посадил на колени, полотенцем поменьше по прядям стал вытирать ее волосы, попутно целую то в шею, то в оголенное плечо, то в губы, то в носик.
Потом, как куклу, пересадил на кровать, принес сверху сумку, извлек из нее косметику и красный шелковый комплект, который Светлана купила в универсаме. После работы Михаил заскочил к Светлане домой, взял все необходимое для поддержания красоты. Женщина всегда должна быть желанной, а поэтому красивой.
-- Я здесь надолго? – спросила Светлана, все еще кутаясь в полотенце.
-- Не смотря на то, что я оформил твой отпуск без тебя, -- произнес Михаил, присаживаясь рядом, -- ты свободна в своих поступках. Ты – не пленница и не гостья. Все, что находится в этой комнате – твое. Ты вольна уйти в любое время, когда захочешь.
-- Я не хочу, -- поспешила успокоить Михаила Светлана, поскольку почувствовала некую обреченность в его голосе, особенно в последней фразе. Она обняла его и прошептала: -- Только не обижай меня, пожалуйста!
Взгляд Михаила заметно ожил. Он попросил ее подождать его несколько минут и переодеться, он мигом.
Минут через десять, Светлана успела за это время облачиться в шелковый спальный костюм, принесенный Михаилом, подкрасить глаза и губы, с подносом в руках, на котором, видимо, был ужин на двоих, Михаил спустился к ней. Он расположился на полу и дал понять Светлане, чтобы она тоже к нему присоединялась.
От гречневой каши, нарезанной ветчины, салата «оливье», нескольких бананов и дымящегося кофе, от одного вида еды у Светланы потекли слюнки, она ведь и не ела целый день, поэтому тут же потянулась голыми руками к ветчине. Не сильно, но Михаил ударил ладонью по ее пальцам. Светлана тут же отдернула руки и закусила губку.
-- Что не так? – капризно выдохнула.
Вместо ответа Михаил взял ложку, зачерпнул каши, поднес ко рту Светланы, та благодарно приняла пищу. Пока она пережевывала, Михаил разрезал куски ветчины на приемлемые ломтики и, насаживая их на вилку, поочередно с кашей, кормил Светлану. Словно ребенка. Ела она с удовольствием, салат, правда, не пошел, кофе выпила, тоже с рук Михаила, и закусила все бананом, сексуально откусывая и дразня Михаила.
-- Спасибо, -- поблагодарила после, -- было очень вкусно. – Подумав, спросила: -- Ты всегда будешь меня кормить с ложечки?
-- Тебе не понравилось?
-- Нет, это бесподобно. И я согласна. – Помолчала, потом вдруг сказала: -- Для полноты восприятия и логического завершения вечера не хватает только стихов. Ты что-нибудь написал для меня?
-- Написал, -- кивнул Михаил.
-- Почитай, пожалуйста, -- попросила Светлана. Она легла головой ему на колени, не отрывая глаз от его лица.
Михаил провел рукой по ее щеке, остановил свой взгляд на взгляде Светланы. Они скрестились, словно шпаги. Но шпага Светланы не сопротивлялась. Глаза Светланы приняли взгляд Михаила, как проникающее ранение…
… И твои губы обняли мои глаза,
Чтобы в который раз себе сказать
О том, что нет предела высоты:
Ее лишь нужно вовремя найти.
Тогда взлетит ракетою душа,
За нею – тело вслед, едва дыша.
В таком полете – отдых – не в сезон.
Все разрушает и ломает он.
Не торопи событий снегопад.
Нам нужно в рай с тобою, а не в ад.
И твои губы обняли мои глаза,
Чтобы познал я то, чего не знал.
Чтобы проникла в мое сердце боль
Разлуки дальней, где я не король,
Скорее, шут изменчивой судьбы.
Ты обуздать ее мне помоги.
Ты зашепчи мне поцелуем рот,
Укрой собой, как пледом, мой живот
И за собою в джунгли позови
Этой нехоженной еще любви.
Ты покажи, где минус, а где плюс.
Поверь мне, трудностей я не боюсь.
И твои губы обняли мои глаза,
Чтобы о самом главном рассказать.
Почти не моргая, Михаил смотрел в глаза Светланы, читая стихи, рукой прогуливаясь по ее лицу, останавливаясь на губах, заглядывая под них пальцами и разглаживая, на подбородке, на шее, втирая, вдыхая в каждую порку, в каждую клеточку кожи Светланы, тела ее, по буковке, слова и словосочетания, являющихся вестниками его чувств. Затаив дыхание, едва дыша, Светлана вслушивалась в умиротворяющую поэзию голоса и мыслей Михаила, впуская и пропуская через себя вместе с неодолимым желанием обладать ею целиком и безраздельно здесь и сейчас. Она и так принадлежала ей, но Светлана жаждала гораздо большего. Она сцепила руки на шее Михаила и привлекла его лицо к своему.
-- Я расскажу тебе о самом главном, -- прошептали ее губы.
Светлана отпустила руки, собралась и набросилась на Михаила, как тигрица, опрокинув его на спину и навалившись всем телом, впиваясь чуть ли не зубами в его губы. Кто теперь жертва?..
Минутное исступление прошло и больше не повторилось. Светлана откатилась к кровати и забилась испуганным котенком, исподлобья наблюдая за действиями Михаила. Он швырнул за дверь поднос с остатками еды, подошел к Светлане, нависая над ней утесом.
Тишина воцарилась величественная.
Михаил смотрел на Светлану сверху вниз, она на Михаила – снизу вверх, вдавив голову в плечи, и вдруг зашептала стихами:
Холодно.
В плену зимы
Мне без тебя так холодно.
А на душе и в сердце
Только боль одна.
Холодно.
Может быть,
Чтобы согреться,
Хоть чаю попить;
На балкон выйти
И волчицей взвыть,
Может быть…
Не всегда,
Я знаю точно,
Будут холода.
И ты разрушишь
Плен мой изо льда
Навсегда.
Не забудь,
Что ждет нас где-то
Самый светлый путь.
Ты там
Самым родным мне будь,
Не забудь…
По мере произношения этих фраз, Михаил опускался ниже и ниже, пораженный силой и проникновением стихотворения, написанного, несомненно, самой Светланой, в часы отчаяния. Никак иначе их возникновения объяснить нельзя. Последние слова Светлана проговорила уже в подбородок Михаила, который сидел на корточках и внимательно слушал. Когда она закончила, он поднял ее на руки и опустил на кровать, устраиваясь рядом.
-- Ты сама?.. – переводя дыхание спросил Михаил
-- Случайно получилось, -- произнесла Светлана. – Когда ты пропал, мне так плохо было. Строчки сами полезли из головы на бумагу, ну, и запомнились. Я даже удивилась, что вышло так складно. Никогда раньше таланта к стихосложению я за собой не замечала, хотя поэзию очень люблю.
-- Мне никто никогда не посвящал стихов, -- признался грустно Михаил.
-- Все бывает когда-нибудь в первый раз, -- философски отметила Светлана. – К тому же, ты мужчина, тебе не положено, -- добавила весело, а потом взволнованно: -- Не оставляй меня и я тебя не покину.
И полетели минуты, часы и дни, как ножи, быстро, метко, уверенно. Светлана потеряла счет времени и потерялась сама в нем. Она наслаждалась своим положением и ничего не хотела менять. Вопросы, если и волновавшие ранее, откуда и из каких средств Михаил смог устроить и подарить ей, с позволения сказать, рай, в котором она оказалась, улетучились, как дым. Какая разница, в конце концов. Главное, результат. А результат превзошел все ожидания, как Светланы, так и Михаила. Возможно, он и не ожидал, что она способна на разного рода «чудеса» и даже не был готов ко многому. Но вдвоем, вместе, они преодолевали собственные комплексы, наслаждаясь каждой секундой близости.
Как прежде, Михаил запирал Светлану одну, когда уходил на работу, и ограничивал ее движения цепью, расчитанной ровно на половину объема занимаемого пространства. Он не хотел, чтобы она выходила, а принадлежала только ему и комнате, оборудованной для нее. Разумеется, Светлану посещали мысли попробовать добраться до двери и ускользнуть из поля зрения Михаила, но все они заканчивались плачевно. Двери она не достигала, естественно, а собирала кучу шишек и ссадин, как ежик. С другой стороны, Светлане нужно было чем-то занимать себя: постоянно читать очень тяжелую литературу, имеющуюся в наличиии Михаила, для женщины, пусть даже безумно любящей книги, было слишком. В таких случаях Михаил наказывал Светлану. Обычно он кормил ее с ложечки, но не в эти моменты. Он безошибочно угадывал все ее действия в его отсутствие и, если ему что-то не нравилось, есть ей приходилось самостоятельно, при чем с пола, со связанными за спиной руками, одним ртом. Михаила это заводило. Рывком, за шею, он поднимал Светлану и, вдавливая лицом в стену, брал ее сзади, по-мужски грубо. Тогда она летела вниз головой в пропасть с бешеной скоростью, задыхаясь от нехватки дыхания и щекочущего все нутро несбыточного желания упасть. Где она чувствовала себя лучше, поднимаясь в небо или падая с него, Светлана не могла решить. Комфорт удовлетворял в обоих состояниях. Но больше всего она любила купаться и сидеть у Михаила на коленях, глаза в глаза, когда он ласкал и целовал ей грудь, одновременно читая новые стихи. Сама Светлана после столь удачного дебюта второй раз поразить талантом не пыталась, боясь испортить первое произведенное на Михаила впечатление да и не хотела забивать голову лишним хламом. В ее голове должно находиться только одно – страсть к Михаилу. К нему одному были обращены все ее мысли. За ним одним она была готова лететь и падать куда угодно и где угодно.
Светлана забыла о прошлой жизни и не хотела о ней ничего помнить, как о ни к чему не обязывающем сне. Она почти не вспоминала сына, бывшего мужа, подругу Наташку, работу, школу. По крайней мере, после того, как Михаил сообщил, что она в отпуске.
Но жизнь не собиралась забывать о Светлане. Она появилась в образе Наташки, неожиданно и не вовремя.
Светлана лежала голышом на кровати животом вниз со связанными вместе за спиной руками и ногами, с цепью на шее и кляпом во рту, углубившись взглядом в экран портативного ноутбука, по которому смотрела специально для нее поставленный Михаилом фильм с участием Трейси Лордс. Сам Михаил, оставшийся дома на выходной, отлучился на пару минут в магазин – через дорогу от дома – за апельсиновым соком для Светланы, она попросила, и себе за сигаретами. Видимо, он не закрыл входную дверь наверху и оставил открытым вход в подвал, другого объяснения у Светланы не было, посчитав, что вернется быстро, не предусмотрев форс-мажорных обстоятельств. Но ей нечего было стыдиться, хотя на подругу Светлана посмотрела с ужасом, словно привидение увидела. Наташка тоже остановилась в дверях, будто остолбенела. Однако удивление быстро прошло.
-- А я шла мимо, -- произнесла она, не двигаясь все же с места, -- дай, думаю, загляну к Мишке, чего-нибудь о тебе узнаю. Дернула за ручку – дверь открылась… и подвал настежь. Хорошенький отпуск ты себе устроила, подруга.
Наташка изучающим взором окинула помещение, приблизилась к кровати, села рядом со Светланой, вытащила у нее изо рта кусок шелка.
-- Нравится все это? – спросила, сделав круговое вращение рукой.
-- Нравится, -- вызывающе ответила Светлана.
-- Завидую, -- произнесла Наташка, удивив Светлану. – Не тому, что ты лежишь в таком виде, -- пояснила, -- вниманию и фантазии мужика. Я подозревала, что у него потенциал, как видишь, не ошиблась.
-- Что будешь делать? – тревожно прошептала Светлана.
-- Тебя сын ищет, да и не только. Полторамесяца от тебя ни слуху, ни духу. Мишка отшучивается, Виктор, бывший твой, в ментовку заявление накатал о пропаже человека.
Михаил вошел тихо и бесшумно, как вор. Светлана видела, как он появился. Наташка испуганно вздрогнула, услышав его голос.
-- У нас гости?! – улыбнулся он ей из-за спины.
-- Я случайно, -- пыталась оправдаться Наташка, отсовываясь подальше от него.
Михаил освободил Светлану от пут и накинул на нее шелковый халат, подал сок, сам закурил, прислонясь к косяку.
-- Мне придется сказать в ментовке, где Светка, чтобы прекратили поиски, -- опустив глаза в пол, произнесла Наташка. – А лучше, -- подняла глаза, -- чтобы Светка сейчас же вернулась домой.
-- Что мы совершили противозаконного? – не понимала Светлана.
-- Менты не поймут, -- говорила Наташка, -- если найдут тебя здесь. Начнется разбирательство. Ничем хорошим оно для вас обоих не закончится.
-- Право на частную жизнь в конституции никто не отменял, -- возразила Светлана. – Как жить, тем более, как любить и что использовать для этой любви, – только мое личное дело.
-- Ты забыла, в какой стране мы живем, -- заметила Наташка. – Беззаконие, вырождение, деградация, неприятие ко всему новому и необычному – норма современного общества. Запущена машина. Мишку обвинят в безнравственном поведении, в лучшем случае. В худшем – посадят за насильное удержание в рабстве в сексуальных целях.
-- Ты что такое несешь? – не верила собственным ушам Светлана.
-- Я говорю то, что будет, если ты до вечера не окажешься дома, -- стояла на своем Наташка.
-- Но это же неправда! – воскликнула Светлана.
-- Кто будет проверять и учитывать твою правду?
-- Не понимаю.
-- Твой Мишка – неадекватно воспринимающий действительность человек, -- заявила Наташка. – С его мнением вообще считаться не будут, впрочем, как и с твоим.
-- Что ты несешь? – недоумевала, к чему клонит подруга. – Ты хочешь сказать, что Михаил – псих, что ли?
-- А какому нормальному человеку придет в голову сделать то, что я увидела здесь? – воскликнула Наташка. – Я так понимаю, что это только цветочки. А размеры ягодок я даже боюсь представить…
-- Как ты… -- от возмущения Светлана не находила слов, -- как ты вообще можешь судить меня и мои поступки… Сама же вешаешься на каждого мужчину, как последняя…
-- Я, может быть, и последняя, -- согласилась Наташка, -- но ты, подруга, переплюнула все мои достижения, можно сказать, невинные, по сравнению с твоими.
Михаил не вмешивался, молча курил. Когда докурил, произнес:
-- Я так понимаю, дом уже окружен. Тебе чего надо? – устремил свой взгляд на Наташку.
-- Отпусти Светку.
-- Ее никто здесь не держит. Она по доброй воле и по любви.
-- По какой любви? – засмеялась Наташка, но быстро остановила себя. – Короче, я ее забираю и мы уходим.
Наташка подошла к Светлане, которая стояла под книжными полками, взяла за руку и потащила за собой. Светлана вырвалась и метнулась к Михаилу, за его плечо.
-- Светка, ты дура, что ли? – вырвалось у Наташки.
-- Дура, -- согласно кивнула Светлана. – Только я люблю его и никому не позволю оклеветать!
-- А он тебе ничего не расказывал? – догадалась Наташка. – Он же никакой не режиссер. И вообще в розыске! Он преступник, Светка! Его поймали с поличным на подобном художестве. Девушка умерла, он ее задушил, замумифицировав в шелк, тебя ожидало то же самое!
-- Ты врешь! – выпалила Светлана.
-- Ну, и пошла ты! – выдохнула в сердцах Наташка и выскочила вверх по лестице.
Михаил опустился по стенке на пол, закурил. Светлана пристроилась рядом, нырнув под его руку.
-- Страсть к шелку, -- произнес он, помолчав, устремив взгляд куда-то вдаль, -- привила мне учительница французского в последнем классе школы. Она работала у нас первый год, сразу после окончания универа. Не знаю, почему она выбрала меня, но однажды пригласила в гости, назвала адрес и как доехать. Я думал недолго. Что мне терять? Она же выглядела, как ровесница. Все парни хотели ее. Она была в голубом шелковом халате, когда открыла дверь, да и вся однокомнатаная квартира, в которой она жила, тоже. Я растерялся, а она впустила меня и толкнула на кровать. Через секунду я соображал только телом. Потом она начала рассказывать историю шелка и все такое, при чем, при каждой встрече, которые незамедлили повторяться и с каждым разом все дольше и чаще. Она говорила, что шелк – единственная ткань, которая сама выбирает себе владельца. Выбранный шелком человек – счастливый. Понятия «шелк» и «секс» для нее были синонимами, поскольку в избранный круг шелка входят аристократы и проститутки. Вот такая непростая философия сидела в ее голове. Когда мы стали встречаться и еще долго потом, я не знал, что у нее есть, вернее, был, поклонник из очень сильных и влиятельных людей страны. Я ушел в армию, потом попал по контракту во французский легион, она ко мне приезжала, я к ней в отпуск. Однажды я нашел ее мертвой. Ей затолкали в рот шелк, как кишку. Она задохнулась. Единственное, что она любила и чем восхищалась в жизни, ее и убило. Я был последним, кого видели выходящим из ее квартиры и тут же объявлен в розыск. Убивший ее поклонник из сильных мира сего подставил меня из мести. Не мог простить, что она его в грош не ставила со всеми его капиталами и влиянием. Она была тонкой натурой, увлеченной страстью к шелку и перенявшей от шелка, как она считала, все, чем владела, от характера до смысла существования своего. Не многие могли понять ее. Да, в общем-то, и не хотели мозг ломать. Убили и определили убийцу, похожего на нее, как и она помешанного на кусках тряпки, да еще с боевым прошлым. Я стал идеальным преступником. Однако вовремя вернулся в легион, служил до окончания контракта, а вернулся по поддельным документам. Вот такая история.
-- А здесь как оказался? – спросила Светлана. Она даже думать не смела в виновность Михаила.
-- В интернете узнал, что требуется режиссер, прочитал несколько книжек, сварганить диплом ничего не стоило, и приехал.
-- А Наташка как смогла узнать?
-- Может быть, наткнулась на старые газеты. Может быть, твой бывший муж нарыл. Ясно одно: повторится все сначала.
В этот момент зазвучал голос в громкоговорителе:
-- Гражданин Ален Чарота или Михаил Котов, обращаемся к тебе по хорошему! Отпусти гражданку Хмель и выходи сам с поднятыми руками, не вынуждай применять оружие. У нас приказ стрелять на поражение. Повторяю: приказ стрелять на поражение! Отпусти гражданку Хмель и выходи сам! Не усугубляй положения! Даем времени тебе на размышление пять минут. Отсчет пошел!..
Тишина оглушила и контузила, как взрыв разорвавшейся бомбы вблизи. Тишина обвила своими щупальцами Светлану с Михаилом, как спрут, вдавливая их в себя, сжимая и выжимая, как сок из апельсинов. Тишина убивала своим молчанием и своим присутствием медленно, как газ.
-- Так тебя Ален зовут? – атаковала Светлана тишину, преодолевая контузию, вглядываясь в глаза Михаила, как в умную книгу, словно пыталась найти там единственную и неоспоримую истину.
-- Мама увлекалась творчеством Алена Делона, -- грустно усмехнулся Михаил. – Можно сказать, была безнадежно влюблена в актера. Именно по ее настоянию я изучал французский. Как видишь, пригодился.
-- Что будем делать? – встревоженно спросила Светлана.
-- Тебе надо выйти.
-- А ты? Ты же ни в чем не виноват!
-- Мы не докажем. Мы даже не докажем то, что ты любишь меня, а я тебя.
-- Но почему?
-- Потому что против использован метод толпы. Толпа не разбирается в нюансах. Ей нужен зрелищный результат, желательно, с кровью.
-- Ты так думаешь?
-- Я в этом уверен. Чтобы не погибнуть двоим, ты должна выйти.
-- Но я люблю тебя.
-- Подумай о сыне. Одевайся.
Михаил достал из сумки, в которой принес косметику, черные лосины и блузку, в которой была Светлана, когда они познакомились. Та послушно оделась.
-- Выходи, -- подтолкнул ее к лестнице Михаил. – Я – следом. Со мной ничего не случится.
Светлана медленно взошла по лестнице наверх. Прошла по коридору к открытой входной двери, вышла за порог. К ней тут же подбежали двое в форме «Скорой помощи», накрыли полотенцем, схватили под руки и увели с крыльца в сторону. Оглянувшись назад и посмотрев кругом, Светлана поняла, что в Михаила будут стрелять, что живой он им не нужен, что все давно решено. Автоматчики и снайперы ждали только его появления. Они боялись Михаила, боялись его правды и поверить в нее. Проще закрыть глаза и уничтожить эту правду. Кому она нужна?.. А Михаил все ближе к порогу. Вот он уже остановился в дверном проеме, держа руки за спиной. Из громкоговорителя приказывают поднять ему руки вверх…
Светлана вырвалась из рук сопровождавших ее и бросилась к Михаилу. Прострочила, словно сделала шов швейная машинка, автоматная очередь. Светлана как раз успела повиснуть на шее Михаила и прокричать «Они будут стрелять!», подминая его под себя. Мгновенно Михаил среагировал. Падая, увлекаемый вниз весом Светланы, он развел обе руки в стороны по пистолету в каждой, точно и прицельно стреляя, ни разу не промахнувшись. Не он объявлял войну. Ему войну навязали.
Светлана не погибла, спасая любимого человека. Но иногда ей хотелось, чтобы тогда ее убили. Она долго лежала в больнице и долго к ней ходили из прокуратуры города, области, а потом и столицы. Однако они пришли к выводу, что Светлана психически нездорова, что рассудок ее помутился от пережитых пыток и истязаний, которые в бреду она принимала за удовольствия, вызванные любовью и ласками обвиняемого. Назначенная психиатрическая комиссия в ходе наблюдений за больной своим заключением подтвердила неадекватное состояние Светланы, несущее угрозу, как для себя, так и для окружающих. Поэтому будет лучше для всех, если ее поместят в психиатрическую клинику, что и незамедлительно было произведено.
Тело Михаила Котова, он же Ален Чарота, после перестрелки обнаружено не было.
Тишина удовлетворительно замерла, обнявшись с вечером на скамеечке дома, из которого выносили и сжигали шелк. Ей никогда не нравился фетишизм, во всех проявлениях.
Май 2010.
Шелк. История страсти
© Copyright: Микола Адам, 2011
Свидетельство о публикации №211072400976
Свидетельство о публикации №211072400976
Рецензии