Гл 33 Проводы усопших Гл 34 Погребение в Тибете

ГЛАВА 33

ПРОВОДЫ УСОПШИХ ДУХОВ

Отказавшись от денег и угощения, монах ушел. Размышляя над его взволнованными речами, я побежала в крохотную спальню Кэт, где обнаружила бредущую по периметру комнаты девочку. Она старательно держалась за стенку и, напряженно высунув язычок, медленно переставляла отвыкшие от ходьбы худенькие ножки.
– Кэтти! – бросаясь к своей любимице, нервно засмеялась я. – Кэтти, я сделаю все, чтобы ты была счастлива! Ты веришь мне, дорогая?
Пропади пропадом тот страшный ураган, который унес жизни ее родителей!

– Верю, – обняла меня растроганная высокопарными речами малышка. – Мы никогда не расстанемся с тобой, Элис?
– Никогда!
Если бы она знала, кто перед ней…. Если бы она ведала, что благодаря мне погибли ее мать и отец…
– А вот и тортик, девочки! – кулем ввалился к нам торжествующий домовой. – Сейчас будем пить чай.
– А куда делся ангел? – внезапно вспоминая печальные глаза небожителя, спросила я у занятого едой элементала. – Почему он не прилетает к нам?

– Хесед не хочет мешать тебе вновь обрести счастье, Алиса. Не забудь: он тоже любит тебя, – напыщенно заявил дух.
– Неужели я до конца физической жизни буду торчать в этой чужой кирпичной клетке, Карлос? – провожая рассеянным взглядом кремовую розочку, отправляющуюся в рот привидения, вздохнула я. – Как бы хорошо здесь не было, но это ни мой дом.
– Сколько можно метаться? – вытирая губы матерчатой салфеткой, незлобиво проворчал Карл Жанович. – Смирись. Надобно познакомиться с соседями, ибо это не будет лишним для нас. Через неделю Пальджор устраивает праздник в честь своего старшего семилетнего сына, которого хочет отдать в монахи.

– Такого маленького! – ахнула пораженная Кэтти.
– И там будет вся округа, – проигнорировал тираду любознательной крошки маркиз де Ламарт. – Ты больше не проспишь мероприятие, дорогая?
– Не просплю, – натянуто улыбнулась я. – А почему гости прибывают в масках, Карлос? В Тибете тоже модны европейские маскарады?
– Попробуй прискакать на лошади без должного снаряжения и заслона! – фыркнул элементал. – Частые песчаные бури не только сотрут макияж с твоего доселе праздничного лица, но и выколют неприкрытые зеницы. В данной местности, как ни в какой другой, необходимы рыцарские доспехи.

«Ах да. Кажется, где-то я это уже слышала» – тупо подумала я и для приличия согласно замотала головой.

Прошла неделя, в течение которой я спала до обеда, поедала огромное количество булочек и пирожных, доставленных по прямому назначению призрачным курьером, а затем гуляла с опирающейся на меня Кэтти по горным тропинкам. По вечерам же я с тоской всматривалась в черное небо и, роняя покаянные слезы, думала о детях и внуках.
К сожалению, нас разделяет не только расстояние, но и целая эпоха! В данное время в России господствует монархия, и впереди мою Родину ждут величайшие испытания. Да и девочка Алиса Лазарева родится только в конце пятидесятых годов нынешнего столетия.

Наконец, пришел день, когда, облачившись в живописные национальные костюмы, подаренные нам добросердечной Ято, мы, прикрываясь супернадежными японскими зонтиками, принесенными элементалом из конца двадцатого века, по пыльной дороге побрели на званый тибетский банкет.
Разукрашенный в пух и прах двор встретил нас мириадами висячих побрякушек. Тот же самый шатер был водружен на то же самое место. Юркие дамы в масках мелькали то там, то тут, но неизменно останавливались подле нас.
– Она уродлива, – с брезгливостью разглядывая мои светлые волосы, презрительно выпятила нижнюю губку одна из узкоглазых кокеток. – Поглядите, какие у нее неприлично огромные, выпуклые глаза. Как у рака, или у рыбы. Только синие. Фу!

«Иногда полезно не знать чужой язык», – молчаливо глотая обиду, сжала кулаки я.
Впрочем, я же мечтала быть некрасивой! Почему же долгожданный «комплимент» аборигенки привел меня в замешательство? К тому же, вопреки чаяниям, я совершенно не потолстела. Оказывается, если усиленно призывать на свое тело лишние килограммы, они ни за что к тебе не придут. И наоборот.
– Хотите цампы? – подбежала ко мне Ято, обряженная в пурпурную юбку, желто-фиолетовый жакет и багряную блузку из натурального шелка.
– Спасибо, но мы не голодны, – с грустью рассматривая драгоценные амулеты, ниспадающие на золотых шнурах с ее полной шеи, пролепетала я.

«Родной образок возлюбленного Иисуса Христа, с тобой не сравнятся никакие земные сокровища»! – печально подумала я и с трепетом погладила доверчиво примостившуюся на  груди святую иконку.
Мгновенно успокоившись, я прислонила к дереву зонтик, который тотчас собрал зевак, и приняла решение не обращать внимания на языкастых туземок. Пахучий дым ладана заставил меня закашляться.
– Не скучайте, дорогая, – энергично тряхнула множеством тонких косичек хозяйка дома и моментально испарилась.

«Мои распущенные волосы вызывают недоумение у надменных матрон, – по-китайски сузила глаза я. – Ну и пусть. Зато в данной ситуации у меня есть надежда, что какой-нибудь престижный тибетский жених не воспылает ко мне любовью и не удостоит меня чести стать его возлюбленной супругой».
Ударили в гонг, и гомонящая толпа, внезапно затихнув, дружно повернула головы на резкий звук – приближалась пестрая процессия, впереди которой шагали четверо слуг с шестами, на коих висели огромные фонари.
Я взметнула голову к небу и вновь подивилась тому, что на благословенную землю как-то вдруг сразу опустилась черная ночь.

Затрубили оглушающие фанфары. Неспешно подойдя к шатру, осчастливленные отец и мать будущего благочестивого монаха торжественно встали рядом с двумя седовласыми старцами, окутанными в желтые парчовые платья.
– Это лучшие астрологи, – тихо сказал кто-то за нашими спинами.
– Да будет одинаковым поведение богов, демонов и людей! – простирая руки к планетам, громко выдал один из пожилых звездочетов.
Я замерла. Сначала выспренняя речь старика показалась мне крайне забавной, затем онемели ноги, и захотелось есть.
– Удивительно! Восхитительно! – гипнотизируя столики, заставленные скромной вегетарианской снедью, завопила ошалевшая от наслаждения толпа.

– И вы верите этим великовозрастным шарлатанам? – почесывая круглую шатенистую голову, недовольно проворчал по английски какой-то господин в женской маске.
– Астрологические пророчества есть не что иное, как трактование поведения космических лучей, отраженных физическим телом человека на землю, – мягко промолвил невысокий тибетец с длинной косичкой за мощными плечами.
Он тоже знал иностранные языки. Как элементал. Или демон. Впрочем, о чем я думаю…
– А как же плата за уже допущенные грехи? – озадачился светловолосый англоязычный субъект. – А как же богатые подношения божествам, дабы они отпустили на волю нашу строптивую совесть?

«Маска явно не из здешних мест, – покосившись на демагога, недовольно сморщилась я. – Странно, что Ято не предупредила нас о присутствии на торжестве иноземца».
– Разве Бог беден, ибо вы хотите подкупить его? – развеселился туземец.
Кажется, в Туманном Альбионе от гнева Создателя можно благополучно отделаться, если приобрести у священнослужителя банальные индульгенции. Или я снова запамятовала столь важные исторические факты?
– И это говорите вы, представитель низшей расы? – гневно выкрикнул амбициозный чужестранец.

– Британия в восемь раз меньше Тибета, но она всячески мешает нам установить союз с Россией, – удрученно тряхнул промасленной косичкой узкоглазый денди.
– Прекратите разговаривать, – шикнула на разгоряченных оппонентов полная пожилая дама.
Как же я устала от острого запаха ладана! Надо бы выйти за изгородь и подышать свежим воздухом!
– Куда ты? – дернул меня за полу национального платья домовой. – Неужели не желаешь послушать астрологов?

– Не желаю, – ощущая внезапную слабость во всем теле, прохрипела я. – Как же мне надоела болтовня о различии всевозможных религий! Тем более из уст тех, кто заблуждается насчет жизни после смерти.
– Хотите увидеть мессу в монастыре? – оказался рядом со мной шатенистый незнакомец. – Сам профессор Орлофф приехал, чтобы присутствовать на богослужении. А это, кажется, ваш будущий муж?
– Снимите маску, – пытаясь разглядеть дерзкого иностранца, грубовато предложила я. – Невежливо разговаривать с дамой, скрывая свое лицо.
– С удовольствием, мэм, только вы испугаетесь моих чудовищных шрамов, так как я недавно пришел с настоящей бойни, – тяжело вздохнул мужчина.

Какая война идет в 1905 году? Кажется, русско-японская. Как же я плохо знаю историю!
– Вы были в России? – неожиданно ощущая щемящую боль в сердце, переполненном любовью к далекой Родине, прошептала я.
– Там сейчас хаос и анархия, сударыня, – осуждающе покачал головой вояка. – После «кровавого воскресенья» не проходит и дня, чтобы Россия не испытала ударов со всех сторон. Гапон достиг своей цели.
– Гапон? – встрепенулась я. – Он был священником?
– Да, – перевела дыхание маска. – Не все рабы божьи праведны.

– Согласна, – кивнула я, – некоторые из слуг Создателя лицемерны и носят сутану лишь для того, чтобы исправно получать материальное вознаграждение. Кстати, когда прилетел Михаил Игоревич?
– Час назад, – поперхнулся слюной пришелец.
Из века в век? На чем? И отчего не предупредил меня о том Карлос? Впрочем, я все время упускаю из вида бурную деятельность Хеседа!
– А почему Майкл сразу же не пришел к нам? – недоуменно осведомилась я.
– Не каждому смертному удается поприсутствовать на проводах усопших духов, – неуверенно проговорил иностранец. – Разве это мероприятие не интересно?

– Никогда не замечала в Михаиле любви к мистике, – пожала плечами я.
– После того, как он познакомился с вами, Алиса…, – заюлил неизвестный.
– Откуда вы знаете меня, и как вас зовут? – наконец-то не выдержала я.
– Григорий Репин, сударыня, – недобро усмехнулся незнакомец. – Слухами земля полнится.
– Вы – мой соотечественник? – поразилась я.
А как же еле уловимый акцент, промелькнувший у калеки при упоминании фамилии приемного отца Кэтти? Уж сейчас то я уличу лицемера во лжи и тогда…

– Слишком хорошо владеете английским! – мстительно усмехнулась я.
– Немудрено, мисс, – пожала плечами темная фигура, – моя мать родилась в Портленде. А поскольку детей обычно воспитывают женщины….
До чего же я стала подозрительной! А ведь соотечественник – это почти то же самое, что и родня…. Пусть меня опровергнут те, кто переместился на постоянное место жительства куда-нибудь в джунгли!
– И так, вы мой земляк, – подытожила услышанное я. – В таком случае, вы должны рассказать мне о себе.

– Хорошо, – скромно отозвался полукровок. – Родом я из Пскова, учился в Петербурге, служил на Дальнем Востоке, воевал на Порт-Артуре. Женат. Имею детей. Продолжать?
– Не надо, – покачала головой я. – Пойдемте к Орлову. Как я соскучилась по россиянам!
Темнота насыщенного чрезвычайно полезными для здоровья отрицательными ионами воздуха не давала ступить и шагу. Я споткнулась и чуть не полетела в пропасть, отделяющую сверкающий дом Пальджора от зловеще чернеющей долины.

– Держитесь за меня, милая, – услужливо протянул мне мускулистый локоть мужчина. – Воистину, нет на земле более красивых женщин, чем русские.
Ухватившись за сильную руку Григория, я медленно поплелась в сторону тибетского монастыря, чтобы поведать Михаилу о том, что маленькая Кэтти теперь не инвалидка, и я, его будущая супруга, тоже приняла участие в ее чудесном исцелении.
Молча, мы прошагали, казалось, целую вечность. Я представляла себе, как обрадуется заморский профессор прекрасной новости, как бросится мне навстречу и поднимет меня на руки. А потом…. Потом мы непременно пойдем к Кэт и скажем ей, что….

– А вот и храм великолепного Будды, – с иронией произнес Репин.
Неясное неосвященное строение предстало пред моими пораженными глазами. Оно сливалось с горными кручами и напоминало ужастик из американского фильма. Стало страшно. Зачем я, собственно, притащилась сюда? Неужели я так хотела увидать проводы усопших в загробное царствие, ведь излишним любопытством в этой области я никогда не отличалась? И виновато в том, скорее всего, нежелание оскорбить ближнего своего непозволительным и неприличным отказом. Или что-то другое? Например, моя бесстыдная гордыня?
Скрипнула невидимая дверь, а за ней… Я чуть не закричала от безвыходности и отчаяния.

 Невидимые барабаны профессионально копировали биение человеческого сердца, а из покрытых белесым туманом углов гигантского зала, где восседало великое множество монахов, отчетливо доносилось рокотание внутренних органов, по-видимому, пока еще живых людей, покоящихся на самой середине церемониального помещения. Неясный мерцающий свет от длинных палочек с вездесущим ладаном с тоскою падал на угрюмые лики скорбных, застывших священнослужителей. Постепенно едкая барабанная дробь стала затихать. Раз. Два. Раз. Два. Раз. Два. Слабее, еще слабее. Медленнее. Еще медленнее. Неожиданно наступившую кладбищенскую тишину, воцарившуюся в ритуальном месте, прорезал сдавленный хрип умирающих. Все кончено.

– За что их? – передергиваясь от отвращения, шепнула я на ухо своему странному провожатому. – А где Михаил Орлов?
– Тсс, – приложил он палец к губам.
– О, вы, блуждающие по миру души! – вдруг ожил и заголосил один из ярых приверженцев ламаизма. – Наши телепаты укажут вам правильный путь! Слушайте их наставле-ния, и вы будете свободны! Будете свободны…
Я задрожала, и эта предательская дрожь дозволила теням тибетских покойников, возмущенным вторжением чужаков в святая-святых, плотным, удушливым  кольцом окружить незваную гостью. Фантомам тех, кто не верует в существование Рая и Ада, а значит, враждебным мне и моей праведной христианской религии. Обливаясь клейким, ледяным потом, я машинально сунула руку за ворот национальной блузки и, не нащупав лика нежного Иисуса, полетела в зияющую жуткую пустоту неизведанной бездны.





ГЛАВА 34

ПОГРЕБЕНИЕ В ТИБЕТЕ

Огромная сиамская кошка, задрав черный, похожий на шнурок от гигантского ботинка, хвост, осторожно подошла ко мне и понюхала спекшиеся от жары губы.
– Я тебе говорила, – раздраженно сказала она кому-то, пристроившемуся в темном углу незнакомого помещения, – я тебе говорила, что вы получите ее труп. Разве можно так усердствовать, Джек?
– Из-за этой чокнутой женщины все посходили с ума, – проворчал хриплый знакомый голос. – Виданное ли дело: драться из-за куска мяса!
– Но она еще не превратилась в прах, а тело ее прекрасно! – не согласилось с мужчиной словоохотливое животное. – Уж я то умею ценить красоту.
– Знаю, Ли, – судорожно вздохнул циничный субъект. – Недаром тебе поручили охранять сокровища самого Далай-ламы. Что может быть величественнее светящихся драгоценных камней!

– Моя маленькая страна могла бы стать источником богатства всей планеты, если бы человечество признало ее менталитет и так упорно не стремилось к порабощениям и завоеваниям, – промурлыкала пушистая туземка. – Вы слишком боготворите золото, жители Запада.
– А что плохого ты видишь в этом? – раскатисто рассмеялся иностранец.
– Я не люблю собак, Джек, – недовольно заявила аборигенка. – Любая подзаборная кошка умнее и великодушнее самого элитного пса. Вы, люди, очень похожи на врагов нашего благородного племени: ради лакомого куска готовы рвать и уничтожать.
– Ты права, потому-то я и отдал душу Сатане, – прорычал слуга Короля Ночи.
Я пропала! Демон снова напал на мой след!

– Далай-лама считает, что дьявол не существует, – сиамка нервно заколотила по полу тощим хвостом.
– Лукавый сулил мне все блага, которые только имеются на планете, но обманул. Я беден и одинок, – заискивающе проканючил златолюбец.
– Не проси, – сердито оборвала словоизлияния неимущего усатая стражница, – я никогда не посмею ослушаться Наимудрейшего.
– В таком случае я продам женщину Астароту, а уж он то отвалит за нее большие деньги, которым позавидует даже твой старый богобоязненный скупердяй, – решил и постановил выродок. – А потом, а потом стану китайским мандарином.

Я не ошиблась! Главный враг жизни – не смерть, а глупость. Кажется, так говорят в Тибете? И я – глупа.
– Зачем? – ахнула служительница импровизированного банка.
– Если верить предсказаниям лысых монахов, великий Китай скоро поработит вашу крохотную безголовую страну. И тебя, несмотря на привилегированность при дворе, повесят за хвост! – мерзко хихикнул будущий мандарин.
Надо переждать. Нельзя показывать жадюге, что я очнулась. Ли назвала его …. Не тот ли это Джек, который напоил меня предательским эликсиром?

– Ты не имеешь права выносить из храма то, что принадлежит Далай-ламе! – зашипела хвостатая сторожиха.
– А ты свалишь кражу на дурочку из России, – предложил негодяй. – Я унесу ее далеко в горы и сброшу с какой-нибудь скалы, оставив в кармане несколько слитков золота.
– Нет! – фыркнула кошка.
– Жалеешь? – обозлился зловредный британец.
– Она – гостья Наимудрейшего, а потому…, – начала было Ли.

С пронзительным звуком порывистый ветер внезапно распахнул неприкрытую дверь, и песчаные тучи с воем ворвались в наше убежище.
«Это Повелитель Стихий прилетел с Сатьялоки», – успела подумать я.
– Прячься! – двумя прыжками подскакивая ко мне, дико закричал Паркер, ибо это был, на самом деле, он.
Зазвенело и треснуло бесценное для тибетцев стекло, и мелкие колющие кусочки престижного индийского окошка рассыпались сверкающими самоцветами на начищенном паркетном полу. Испуганно сжавшись в тугой комочек, я безропотно позволила англоязычному негодяю затащить себя в дальний угол, где уютно примостился тусклый, отражающий неясное зазеркалье, трельяж.

– Ох уж этот Тибет! – проворчал мне в ухо похититель. – Никогда не знаешь, что произойдет здесь в следующую минуту. Вчера из соседнего селения в Лхасу занесло безголового годовалого ребенка. Цирк, да и только!
– Тем не менее, по словам некоторых исследователей с Запада, именно в Гималаях находится вход в ваш христианский Рай, – привычно противостоя урагану, усмехнулась хранительница сокровищ.
– Они тысячу раз неправы! – оглушительно расхохотался Паркер. – По их наиглупейшим понятиям к Сатане можно попасть только через пустыню Гоби! В таком случае стоит ли бояться грехов?

– Ли, с кем ты разговариваешь? – удивился голос из неизвестности.
Я с надеждой распахнула глаза и завертела головой по сторонам. Кроме будущего мандарина и кошки никого в комнате не было.
– Пришла в себя? – замечая мои беспокойные движения, похотливо облизал губы британец. – Скоро ветер угомонится, мы под завязку нагрузимся здешними драгоценностями и гордо удалимся из Лхасы.
– Никогда, слышишь? – завизжал и отважно вцепился в руку ворюги смелый зверек. – Тень бродячего Монаха остановит тебя!
– Плевать я хотел на ваших полоумных духов! – стаскивая кошку с предплечья, заорал мерзавец.

– Ты сейчас же уйдешь отсюда, – неожиданно отделился от стены и медленно приблизился к нам загадочный субъект в алых монашеских одеждах. – И оставишь эту бедную светловолосую женщину, так как она находится под защитой Далай-ламы.
– Ну, уж нет! – выхватывая из-за пояса кривой нож, задохнулся от гнева негодяй. – Мне помогает сам Сатана!
– Какое самомнение, – хихикнуло где-то в стороне черное существо с маленькими рожками.
– Хватай его! – закричала ворвавшаяся в дом кучка молодых мускулистых монахов. – Спасибо, брат!

Перекрестившись, я облегченно вздохнула и с радостью отдалась в распоряжение узкоглазых спасителей, которые, не спрашивая ни о чем, отвели меня в маленькую полупустую келью.
– Почему Паркер притащил меня в монастырь, в котором я увидела….  Или мне показалось? – растягиваясь на аскетических тощих подушках, устало подумала я. – Впрочем, страсть к богатствам взяла верх над его благоразумием.

Я проспала почти сутки и проснулась только на следующее утро. Где-то за стеной, прославляя великого Будду, тихо пели мои бритоголовые избавители. Запах вездесущего ладана ласково тронул мои чуткие ноздри, и я поняла, что буду скучать о нем там, в другом мире.
– Паркер умер, – произнес знакомый глухой голос.
Вздрогнув, я стремительно повернулась на звук человеческой речи, но ожидаемого мужчины в комнатушке не оказалось. Вместо него в правом углу кельи неуклюже висел в воздухе бродячий Монах.

– Не бойся меня, женщина, – ободряюще молвил таинственный призрак. – За небольшие провинности реинкарнацию вашего покорного слуги отложили на неопределенное время, и я вынужден скитаться по своей любимой стране, чтобы завидовать живущим в телесной оболочке.
– Зависть – великий грех, – пытаясь разглядеть будто стертые ластиком некрасивые черты лица привидения, назидательно изрекла я. – От чего скончался британец, сударь?
«По иронии капризной судьбы мне не привыкать общаться с тенями умерших, – тяжко вздохнула я. – Они не так опасны, как живые люди».
– Инфаркт, – с безразличием изрек фантом.

– Надо же! – пораженно вскричала я. – И Сатана не защитил своего верного подданного от…убийс…, то есть, инфаркта?
– Тибетцы не знают Сатаны, потому что среди них нет настоящих грешников, – обиделся узкоглазый призрак.
– Даже так? – хмыкнула я.
А как же тот ухмыляющийся чертик и жестокие испытания, предназначенные новорожденным детям?

– Что касается никчемных крохотных вертлявых существ с рогами и копытами, то нет на Земле места, где б они не водились, – обиделся бродячий маннах. –  Мы не воспринимаем их серьезно. А законы моей страны…. Согласен, они чрезвычайно строги, – оппонент перевел дух. – Но мы обитаем на этой суровой планете лишь для того, чтобы отшлифовать до совершенства свои эластичные души. Ты должна пойти на похороны, Алиса.

– Зачем? – вздрогнула я.
Господи, только мне этого не хватало!
– Ты обязана запомнить наши обычаи, чтобы поведать о них там, на небесах, – покойник назидательно задрал указательный палец к потолку.
– В Раю? – невольно воскликнула я. – Но вы не признаете Рая!
– Не стоит судить о том, чего не знаешь, – судорожно вздохнул дух.
– Почему бы вам, ваше преосвященство, ни пригласить на сие дивное мероприятие кого-нибудь другого? – язвительно поинтересовалась я. – Великая грешница не достойна жилища ангелов.

– Совсем скоро ты взлетишь к предкам и предстанешь пред светлые очи Создателя, – торжественно провозгласил фантом.
– Алиса! – ворвался в комнатку необычайно взволнованный Карлос. – Кажется, из-за твоего неблагоразумия, доходящего порою до сумасшествия, я скоро сам лишусь своей смертной души.
– И ты дружишь с презренным элементалом? – пренебрежительно фыркнуло привидение и, осуждающе покачав головой, мгновенно исчезло.

– Гордыня – тоже великий грех! – крикнула я вслед заоблачному оратору  и с визгом повисла на шее у домового.
– Зануда, – проворчал кто-то над моей головой, а потом все стихло.

Пока не рассвело, мы неспешно бродили по монастырю и совали любознательные носы в каждую дырку. Трудолюбивые отшельники терпеливо сносили наши пытливые взгляды и спокойно занимались своими повседневными делами.
– Скоро начнется погребение, – невежливо показывая пальцем на сотрудника бюро похоронных услуг, прошептал мне на ухо домовой.
– Раджаб! Приехал раджаб! – громогласно возвестил молчаливых товарищей пожилой священнослужитель.

Монахи засуетились. Принесли белую простыню, сложили ее вдвое и быстро завернули в нее то, что смиренно возлежало в дальней комнате. Степенный представитель ритуальной фирмы привычно взвалил себе куль на плечи и неторопливо вышел из монастыря туда, где его терпеливо ожидал меланхоличный як.
– Садитесь на мула, – чинно выходя из покоев, распорядился престарелый настоятель храма.

Ехали мы недолго. В пустынной зоне, окруженной остроконечными скалами, лежала огромная плоская плита. По ее четырем углам были просверлены небольшие отверстия, а в них вставлены заляпанные красно-коричневым месивом металлические колья. Пятеро двухметровых мужичков, играя крутыми бицепсами, безмолвно ожидали нас на жутком импровизированном кладбище. Они дружно рванули простыню, и неразговорчивый прах моего врага плюхнулся на середину плиты.

– Смотри, дробильщики трупов привязывают ноги и руки бедолаги к железным колышкам, – сморкаясь в носовой платок, прошелестел побледневший Карлос.
«И когда же он подхватил насморк? – чувствуя дрожь в коленках, равнодушно подумала я. – Впрочем, священный Тибет – очень суровое по своим климатическим параметрам место. Не мудрено заболеть и пневмонией».

Один из великанов, коими так славилась Лхаса, точным движением вонзил исполинский нож в окоченевший живот мистера Паркера, и я содрогнулась от леденящего ужаса. Стало нестерпимо холодно. Почуяв запах свежей крови, десятки грифов немедленно примостились рядом с работающими тибетцами, чтобы принять участие в последующем за экзекуцией обеде. Делая широкие надрезы на теле жертвы, палач привычно запускал мощные руки внутрь материального домика и торжественно отдавал проголодавшимся птицам органы, которые еще недавно исправно выполняли свои функции.

– Меня тошнит, – слезно пожаловалась я домовому и тотчас вывалила наружу скверно переваренную утреннюю цампу.
Правая рука несчастного, словно живая, мигом отлетела от изуродованного тела, и сразу же прожорливые стервятники набросились на то, что еще вчера могло держать оружие, чтобы защищаться. За первым «лакомством» последовало второе, затем пришел черед ног и головы.
– Наши добрые друзья обожают холестериновые мозги, – прилежно скармливая любителям мертвечинки трясущуюся студенистую массу, мило проворковал самый высокий.

– Дай-ка мясца вон тому, – кивая на терпеливо ожидающего своей доли болезненного самца, хихикнул веселый молодой человек.
Кожаный ремень с кусками человечины полетел в сторону хворого грифа. Меня вырвало желчью.
– Пойдем отсюда, – цепляясь за дрожащую руку элементала, заплакала я.
– Если ты не хочешь нажить себе в Тибете неприятелей, повинуйся, – крепко обнимая мои ссутуленные плечи, проворчал Карлос.

В рекордное время на окровавленной плите остались лишь облезлые косточки бывшего британца, которого когда-то давно родила любящая свое ненаглядное дитя английская женщина.
Задыхаясь, я плотно закрыла глаза и по-детски спряталась за взмокшую от ужаса спину Жемчужного. Послышался глухой стук топора, и мое трепещущее сердечко, оборвавшись, упало в пятки.
– Дробят в порошок кости, – стараясь не упасть в обморок, с показным безразличием констатировала я.

– Вы испугались? – внезапно подошел ко мне один из фигуристых палачей.
– Никогда не видела ничего более отвратительного, – отшатываясь от жизнерадостного мужичка, простонала я.
– А что нам остается делать? – недоуменно пожал плечами общительный изувер. – Попробуйте вырыть могилу в каменистых горах.
– А кремация? – выдохнула я. – Разве нельзя попросту сжигать покойников?
– Много вы видели деревьев в наших краях? – обиженно уточнил туземец. – Или прикажете везти дрова из далекой Индии? Кстати, по совместительству мы выполняем функции патологоанатомов. Хотите знать, чем болел мертвец?

– Не горю желанием, – брезгливо поморщилась я. – Никогда не думала, что такое любимое при жизни физическое тело человека можно запросто скормить алчным птицам!
– Зато вы, христиане, отличаетесь исключительным благородством, – язвительно хохотнул абориген. – А что едят земляные черви на ваших кладбищах? Цампу?
– Мы можем ехать? – раздраженно перебил оратора домовой.
– Счастливого пути, – смягчившись, улыбнулся палач и, круто развернувшись, торопливо направился к проголодавшимся товарищам, вытащившим из своих холщовых мешков крупный виноград и миски с вожделенным обедом.

– Ничто человеческое им не чуждо, – хмыкнул «маркиз де Ламарт» и крепче обнял меня за талию.