Ибо я люблю тебя, Российская Федерация

Ибо я люблю тебя, Российская Федерация.



Да, люблю, и мне не стыдно признаться в этом.



Одни любят Советский Союз, другие — плачут по Российской империи. Третьи спят и видят себя в Европе или на Канарах. 



А я — люблю тебя.



Потому что я не хочу жить в иллюзиях.



Потому что я устал жить прошлым и тем более будущим.



Я люблю тебя такой, какая ты есть.



Раздолбаной.



Грязной.


Помоечной.



Я люблю тебя во всей твоей федеративности.



В том, что одна твоя часть не знает, куда поехала другая.



И вообще ничего не знает.



Впрочем, как и та, другая.



Я люблю тебя во всей твоей инвалидности, убогости, неправде.



Люблю твои жалкие попытки сделать что-то, и показное равнодушие перед неудачами этих попыток.



Люблю твое тяжелое, тупое, чавкающее в маршрутках мещанство.



Люблю твое провинциальное телевидение, которое до сих пор вещает из кельи старца Филофея Псковского, XV в.



Люблю твоих политиков, которые преуспели, кажется, только в одном искусстве — на...бывать свой народ. И, в этом смысле, вызывающих уважение, если не больше. 



Люблю твоих олигархов, которых я никогда живыми не видел, так что, может их и нет вовсе?



Люблю пенсионеров, избивающих палками юношей и девушек в транспорте. 



Да всё люблю, чего там.



Всё, что я сказал, - не издевательство, не насмешка, как может кто-то подумать (в том числе и я).



Это правда.



Я люблю тебя, Российская Федерация, за все, что сказано выше и за многое другое, о чем человеческими словами сказать невозможно.



Но главное, за что я тебя люблю, - это СВОБОДА.



Ты стала свободной. Не подмонгольской, не поднемецкой, не подзападной, а именно свободной.



Ты так долго рвалась к этой свободе.



Я вижу отблески твоей наступившей свободы:



В юродстве скопцов и хлыстов.



В гарях старообрядцев.



В отчаянных глазах Махно и в густой бороде Бакунина.



В декабристах, казалось бы, хрен знает зачем, подставлявших себя под пули на Сенатской площади и навсегда уходивших в холод смерти.



В народовольцах, охотившихся на перетрусившего императора, и загнавших-таки его, ценой своих жизней.



В карандаше, которым Николай II подписал свое отречение.



И даже — в Октябрьской революции, глупой и кроваво-ненасытной, которая, как слепой жестокий зверь, искала свободы, но была обречена не найти. 



И вот, наконец, так долго катаясь под плотным ковром времени, задыхающаяся, вытаптываемая, свобода вылезла наружу...



И было это двадцать лет назад.



Поэтому я и говорю, что люблю тебя, Российская Федерация.



Ты уже свободна.



И дело не в либералах и не в Ельцине, которых можно помнить, а можно забыть.



Дело совсем в другом:



Мы с вами — первые свободные люди на этом пресловутом куске одной шестой части суши.



Осознайте значение.



Долюбите за всех тех, кому на нашей земле не дали долюбить. 



Доживите за всех тех, кому не дали дожить. 



Додышите.



Доходите.



Додумайте.



На нас смотрят и нам завидуют предки.



Пушкин, которому злой император Николай I не давал выходить в Интернет (а сам, гад, сутками не вылезал).



Радищев, которому злая императрица Екатерина II запретила думать (и он не думал).



Декабристы, которым тот же злой император Николай I оформил визу на тот свет в сверхсрочном порядке.



Репрессированные при Сталине, участники национального проекта «Доступное жилье молодым».



Мы — первые в этой череде поломанных, заваленных, забытых и забитых.



Мы — чистая возможность.



Мы — первый плод свободы.



Неясный.



Глупый.



Нелепый.



Отчаянный.



Суицидный.



Непонятный нам самим и, наверное, никому другому.



Чувствуете тяжесть в груди?



Это свобода.



И от нее не избавиться.



Мы — неизвестно что.



Мы — Российская Федерация.



Помойка с цветком свободы.



Но кто-то видит в ней только помойку.



А кто-то — еще и цветок.



(А кто-то, есть такие сумасшедшие, — только цветок).



Свобода — ничто.



И Российская Федерация — ничто.



Это ничто и есть предмет моей любви.



(Мы должны стать ничем, чтобы стать всем.)













25 июля 2011 года,
Колтуши