Поведение на пожаре

                  

  Эта фотография 1966 года Ижеславльской школы, построенной во времена НЭПа волостным управлением. В фотографию не вошла ещё часть школы - где размещались обширный физкультурный зал, помещения для труда, кинозал, учительская.

  После 30-ых годов директорами становились только партийцы. Но  раньше все они были достаточно старательными, радели о школе, так что состояние школы и учебный процесс улучшались.               

  В 1949 году директор школы по просьбе учительницы взял на живое место  завхоза работать молодого партийца Митю, мужа одной учительницы, оттеснив беспартийного мужа другой учительницы.               

  В 1951 году в школах началась кампания по вскрытию тайно верующих учителей. Эта кампания проводилась очень жёстко, выявляли, кем были  родители  учителей до революции. Во время уроков приходили инспекционные проверки, велели ученикам показывать нет ли на них  нательных крестиков. Все крестики снимали и выбрасывали в школьный   туалет, т.е. в выгребную яму.               

  К  одинокой  партийной учительнице Марии Степановне ночью приехала машина с  тайными уполномоченными и предложили ей сотрудничать. Учительница выслушала их до конца и отказалась:

 - Нет, я этого делать не могу. - Они ушли.

 Учительница из сеней проследила, куда они поедут. Те зашли в ближний дом к молодому партийцу Мите, а от него быстро уехали в районный город. Мария Степановна предупредила мою маму:

 - Вы ничего не говорите при Мите. -   


 Вскоре Марию Степановну перевели в другое село, а Мите попёрло.

 Митя был почти что безграмотным, но его поставили учителем физкультуры и труда, впрочем никаких занятий он с учениками не проводил, но его никто ни за что не спрашивал. Его жена перестала вообще проверять тетрадки учеников, а отметки ставила по принципу свой - не свой. Она учила начальные классы,  и на уроках арифметики с учениками решала одни примеры, а задачи - никогда. Всё ей сходило с рук. Весь скудный колхозный транспорт был теперь к услугам его семьи. На бесплатной  летней школьной практике его дети не работали. Около его дома не косили траву, ведь тогда была борьба за сено.

  Однако же Митя никак не мог справиться с возложенными на него обязанностями по сбору информации о тайных  верующих и тех, кто против Сталина. Ведь мама была предупреждена, она обо всём рассказала своей маме - учительнице и сестре.  Митя называл их "букет", но никак не мог прикопаться.

 Время шло, Сталина не стало.В 1954 году  Митя особенно постарался выслужиться, он забрался в школу под замок и выкрал документы  по ремонту школы и  предоставил их куда надо.  Это был наезд на директора, который взял его работать на живое место.  Митя хотел, чтобы директора посадили, но Сталина уже не было, и директора перевели. Митя хотел быть директором, но уж слишком безграмотными были его доносы, и поставили другого партийца - пьяницу.

  С тех пор начался закат школы.               

  Директор-пьяница работал с 1954 по 1963 год. Потом менялись директора каждый год,  с 1967 по 1982 год работал другой пьяница- партиец. Всех партийцев учителей и Митю в том числе за уши притянули к высшему образованию. Все они были историками но вели и физику, и химию, и немецкий, и геометрию, и математику, конечно же не проводили ни одного опыта по точным наукам.                               

  Митя уже с  1957 года был парторгом, а его мечта стать директором никак не сбывалась.  Дело в том, что парторги в конверте ещё получали три  зарплаты, которые нигде не учитывались. У Мити было полторы ставки, но если бы  например зарплату директора умножить на три, то денег в конверте было бы больше, ради этого  он мог пойти на всё.               

 В 1977 году  он был уже сватом с пьяницей директором, но рвался на его место и делал на него открытые доносы, о чём  они даже поссорились на одной из попоек, хотя Митя пил мало, просто надо было родственника уважить.               

 Тогда Митя забрался  морозной  декабрьской ночью в школу и поджёг её,  хотя это было трудно  - здание  кирпичное с цементным полом. Но перекрытия были деревянными хотя и оштукатуренными, т.к. во времена НЭПа не было бетонных плит. Он сложил парты и справился со своей задачей. Он думал, что директора снимут за пожар в школе  и посадят его.               

  После долгих разбирательств школу отремонтировали за счёт государства, через год кто-то поджёг дом Мити,  а ремонт потом сделали  тоже за счёт государства.               

  В  1999 году школу закрыли, потом развалили, умудрились даже спихнуть бетонные плиты перекрытия, эти плиты  теперь стоят на боку, опершись за стены школы.  Вся школа заросла американскими клёнами и тополями, и дачники туда сбрасывают мусор.               

                               

 Следующий рассказ о крайне нейтральном поведении на пожаре, точно почти как в пословице "сгорю, да не отворю".               

 Это было в 2005 году во второй половине мая.  Молодая трава уже немного вырастала и мешала быстрому распространению огня. В 2 часа дня в восресенье кто-то поджёг Канищенский луг, что под Рязанью. Огонь медленно подходил к старым жилым домам, но т.к. все дома были ухожены, горение прекращалось. А вот около одного дома валялись банки из-под пива, бутылки и прочее. Огород никто не вскапывал, прошлогоднюю траву не скашивал и не отгребал мусор. Огонь к трём часам  дня дополз до забора, который был редким, долго шёл по нему, потом перекинулся на пристройку, а потом заполыхал дом.               

  Из дома выскочили четыре здоровенных мужика, в руках у них ничего не было. Видно никаких инструментов в доме  не водилось. Потом выбежали две женщины, тоже безо всего, потом четверо детей и потом одна пожилая женщина с документами в руках.               

  Выбежали их пожилые соседи с вёдрами в руках и стали поливать свои дома, видно  дети  соседей давно жили отдельно, но  всё-таки их старые дома были ухожены, ветра не было, вообщем сгорел только один дом.               

 По Рязанскому телевидению сообщили, что в Канищеве сгорел дом,  в котором проживало одиннадцать человек, погорельцы размещены, и им дадут жильё. А мать четверых сыновей спасла только документы и письмо-поздравление, присланное ей несколько лет назад первым президентом России Ельциным, где он поздравлял её как многодетную мать, вырастившую четверых достойных сыновей.                               

                               

  И следующий рассказ  совсем об ином поведении.  В 1960 году, когда в селе Ижеславль не было электричества, а значит и  громоотводов, вдруг началась гроза, а дождя пока не было. Мы сидели дома, как громыхнуло необычайно сильно. Мы выглянули в сени, и я сама видела, как летит со своего бугра с ведром полным воды Иван Прокофьевич. Он быстро сбежал с бугра,  перемахнул через дорогу  и ловко залил занявшуюся соломенную крышу  своих соседей через дорогу Говричевых. Потом и сами Говричевы выбежали и долили крышу. Так Иван Прокофьевич спас их дом.               

  А теперь стоит рассказать об Иване Прокофьевиче. В 1965 году все стали крыть крыши шифером, а денег у многих не хватало, кто воровал доски, кто листы шифера с колхозной стоянки. А Иван Прокофьевич нанялся караулить сельское стадо и к осени покрыл крышу за свой счёт.  Потом он до самой пенсии возил почту из соседнего села, часто подвозил он нас на телеге, и всегда рассказывал о себе.                               

 Рассказы были его  нескончаемы, но только об одном, как он во время войны был в настоящем концлагере. Он также рассказал одной женщине, как в концлагере погиб её брат, он ничего не скрывал. Его рассказы крайне отличались о том, что показывали фильмы. Хотя я читала книгу "Бухенвальдский набат", и в школу в Михайлове к нам приезжал Валентин Логунов. Но рассказы Ивана Прокофьевича были откровеннее. В лживых советских фильмах все предатели - русские, а Иван Прокофьевич рассказывал, как их постоянно подставляли другие национальности, и необходимо надо было держаться своих. Рассказы его были слишком острыми, чтобы их изложить.  Многие считали, что русским уже не выйти оттуда и не церемонились с ними. Только у одного австралийского писателя я читала, что пришёл со второй мировой войны солдат из концлагеря и у него после этого было больным сердце, когда австралийский солдат узнал, сколько каждый день в их лагере погибает русских пленных.  Но больше ни у кого сердце не кололо, а уж тем более у наших начальников.  Когда пьяница директор школы  сказал Ивану Прокофьевичу:

 - Я таких как ты, стрелял. - Это за то, что тот был в плену, то Иван Прокофьевич за это ему врезал. 

 И ещё хочу сказать, что колхозных коров и овец Иван Прокофьевич называл  "лагерными"  за крайне плохие условия содержания животных, даже овцы в колхозе громко кашляли.               

 Как люди вели себя в обычной жизни, так и в экстремальных обстоятельствах.