Усердный слуга императора П. Обольянинов

    Санкт-Петербург.
    Холода. 2 февраля 1800 года.
      Император Павел I внезапно отстраняет от должности генерал-прокурора России А. А. Беклешова, человека светлого государственного ума, безупречно честного и правдивого, но несдержанного в словах.

     Вместо него генерал-прокурором назначается П.Х. Обольянинов, с мужиковатым лицом и такими же манерами, но в блеске орденов и любимец императора. Этот баловень фортуны вызывал у современников весьма противоречивые чувства.

     Вельможи, вальяжные, толстомясые, расшаркивались перед ним на дворцовых паркетах, а за спиной негодовали: «При его скудном образовании и будучи добросовестным, он может быть хорошим батальонным или полковым комиссаром. Но этих качеств недостаточно для занятия важной генерал-прокурорской должности. Сие явно не по его уму».

  Обиженные Обольяниновым судейские сановники подливали масла в огонь: «Извольте, с его появлением дела в правосудии пошли еще хуже. Произвол водворился окончательно и над людьми, и в делах. Худоумный генерал-прокурор слепо исполняет все повеления Государя».

    Им возражали дерзостно сподвижники новоиспеченного генерал-прокурора: «Враки это и наговоры подлые. Несмотря на резкий нрав, Петр Хрисанфович ценит и награждает своих способных подчиненных. Он старается смягчить вспыльчивость и резкость Государя нашего».

    Так кто же из них был прав?

   Обольянинов был выходцем из небогатого, но старинного дворянского рода, который солидных связей среди важных чиновников не заимел. Вот и проживал отрок до 16-летнего возраста дома, где в бедности обучился только чтению да письму.

     Служба в армии принесла ему быстрое продвижение в чинах, но, неудовлетворенный ею, он ушел в отставку. Однако тощий кошелек понудил его хлопотать о службе гражданской. С 1783 года назначается он помощником губернского прокурора, но вновь уходит на должность в армию, на судьбу шибко не жалуясь.

     Отличаясь дисциплиной, энергией и пунктуальностью, он легко сносит все тяготы и быстро идет вверх по служебной лестнице. В 1792 году назначается генерал-провиантмейстером, а это уже целое ведомство. Грудь его украсили щедрые награды: ордена Св. Анны I-й степени, Св. Александра Невского.
 
   Павел I восторгался его умом, деловитостью и хваткой, хотя сановники важные относились к Обольянинову уже тогда отрицательно. Он держал их в постоянном страхе, бранил нещадно сочным языком солдата да учинял жесткие разносы. Рявкал: «Служите верно, псы худые, иначе голов вам не сносить!».

       Вскоре о нем стали ходить дурные слухи и даже началось следствие. Хитроумный Обольянинов хладнокровия не потерял — и сумел как-то выкрутиться. Император простил его великодушно и даже одарил роскошной табакеркой, украшенной своим портретом.

   Историки отмечали, что у Обольянинова удач было все-таки больше, чем промашек.
Конечно, венцом блестящей карьеры послужило назначение императором П. Х. Обольянинова генерал-прокурором. Вот тут-то царские милости, ордена, серебряные сервизы посыпались на его ошалевшее семейство как из рога изобилия. Дом в Петербурге, на 12 тыс. рублей различные сервизы, орден св. Андрея Первозванного...

    Невоздержанный и грубый генерал-прокурор своих худородных подчиненных держал в черном теле. Сам к службе относился весьма рачительно. Был предан Павлу I и пользовался исключительным доверием властолюбца, ибо тягой к корыстолюбию, подношениям и взяткам не страдал. Бдительно надзирал и старался о водворении беспристрастия в судах, прокурорам направлял деловые инструкции.

     Проявляя заботу о своих чиновниках, он добился у императора выделения сотрудникам канцелярии и Тайной экспедиции 83 тысяч десятин плодородных земель, которые отобрали у помещиков Саратовской и других губерний. Раздачей казенных земель в этой губернии заведовал генерал-губернатор П. С. Потемкин, он едва успевал отбиваться от множества назойливых ходатаев, грозивших ему, вроде княгини В. В. Голициной: «Если не останутся земли за нами, то я с вами более не знакома...».

    Лично себя Обольянинов не обделял, и «Око государево» отхватило в Камышинском уезде на Волге добрый кус земли с угодьями да еще 2000 крестьян впридачу. Его селения Ахмат, Студенка и другие составили обширную волость. Имением его управлял выходец из крестьян П. С. Воскресенский, содержал в порядке, при неплохих доходах.

     Наряду с Обольяниновым пользовались обильными землями в Камышинском и Царицынском уезде обер-прокуроры Рындин, Можайский, Фенину; генерал П. Попов держал земли в Бекетовке и Отраде, князь Нарышкин — в Рудне, офицеры Персидские — в Дубовке и Ольховке, царицынский исправник Рожнов имел 800 десятин...
   Но захудалый Царицын утопал еще в непролазной грязи,на месте будущего Вечного огня на пустырях паслись козы, обыватели Мамаевого кургана, где встанет когда-то огромная Родина-мать, прозябали в покосившихся хибарах...
 
   Заметим, что у   Обольянинова расцветала племянница Анечка и вздыхали по ней молодые военные и купчики.

     Но вышла она замуж за камышинского землевладельца — графа А. В. Олсуфьева, тоже из старинного дворянского рода. Сама владела в Камышинском уезде 10419 десятинами земли. В браке родила сына Дмитрия Олсуфьева, который и продолжил династию юристов.

 Он стал почетным мировым судьей Камышинского земства, был предводителем камышинского дворянства и членом Государственного Совета. Вот так громкое имя П. Х. Обольянинова совместилось в истории с именем камышинского юриста Д. Олсуфьева.

    Так вот,  эти земельные богатства разжигали алчные аппетиты волжских чиновников и разорившихся помещиков. Было много захватов земель, злоупотреблений. Нередко саратовскому губернскому прокурору, камышинскому да царицынскому уездным прокурорам приходилось   опротестовывать  судебные решения, которые  доходили вплоть до Сената и рассматривались с участием надзирающих обер-прокуроров.

   Так, Сенат в 1801 г. с пристрастием рассматривал дела о землях царицынских бобылей. Почесывая косматые бороды, возмущались те обиженные: «Землю нам намежевали только на бумаге, а в натуре не выделили ни клочка, все зажали себе». Тогда Сенат отвел им земли на нагорной стороне Волги, дабы «та земля способна была к хлебопашеству и не было бы недостатка в воде».

    На следующий год в Сенате решалось дело об отводе Царицыну земель, так как обобранные жители жаловались, что лучшие  места уже заселены хуторами разных чинуш, а в распоряжении города оставлены одни бесплодные солонцы, пригодные лишь для голодранцев.
 Рассматривал Сенат и земельные вопросы по материалам камышинского прокурора Ребровского.

   Ведомство Обольянинова и прокуроры уездные были завалены кучами дел о незаконном заселении волжскими чиновниками своих хуторов  беглым людом, как под Царицыном в слободах Разгуляевка, Мечетная. 

    Царицынскому судье полковнику Натеру часто приходилось рассматривать дела об отыскании крестьянами свободы от закабаливших их помещиков.

   Саратовским краем управлял в те времена губернатор А. Д. Панчулидзев, личность не менее колоритная, чем Обольянинов, но и радеющая о благе своего населения. Панчулидзев ранее работал в Солевозной комиссии Эльтонского соленого озера.

    Так, проезжая как-то мимоходом в 1809 г. через Дубовку в Царицын, он позаботился о порядке записи крестьян в дубовские мещане, дойдя до самых верхов.
 
   Больших хлопот Панчулидзеву и другим сенаторам-губернаторам наделало правительственное распоряжение от 24 мая 1814 года о сборе пожертвований на сооружение памятнику Государю и изготовление медали «За великие подвиги, прославившие и превознесшие Отечество наше над всеми державами», победив армию Наполеона.

    Саратовское благородное дворянство составило обширные списки пожертвований.

Из них-то мы и узнали, что  Обольянинов состоял в списках по Камышинскому и Царицынскому уездам и щедро выделил для этих целей 2764 рубля, чем и гордился.

    «Вот по Царицынскому уезду генерал-майор П. Попов да граф Д. Зубов, да родичи Скибневские все вместе внесли меньше меня — только 2223 рубля. Жаль, не удалось мне переплюнуть уездных князей, братьев-богачей Нарышкиных, которые, не жмурясь, отвалили 4366 рубликов», — сожалел он в разговоре с Панчулидзевым.

   В старинных списках особых пожертвований по сим уездам я насчитал 20 наших земляков, которые внесли свою посильную лепту в увековечение памяти Александра I в истории.

   Но вернемся к Павлу I, при светлых  очах которого усилились и подозрительность, и слежка, и репрессии. Зловещий размах приняли они   при генерал-прокурорстве Обольянинова. Император доверял ему всецело, хотя состав органов прокуратуры уже уменьшался.

     В руках Обольянинова находилась мрачная, ужасная Тайная экспедиция, а основную массу обвиняемых составляли свободомыслящие дворяне.

   «Время было ужасное, — вспоминали выжившие, — государь был на многих в подозрении. Знатных сановников почти ежедневно отставляли от службы и ссылали на житье в деревни. Государь занялся делами церковными, преследовал раскольников, многих брали в тайную канцелярию, брили им бороды, били и отправляли на поселение».

    Генерал-прокурор вместе с прокурором Области Войска Донского А. Миклашевичем активно надзирал за делом донских вольнодумцев — дворян Грузиновых, засеченных по приговору суда до смерти.

    Обольянинов направлял прокурорам специальные инструкции и требовал доносить по службе «о самых главных чиновниках в губерниях», надзирать зорко за иностранцами, не допущать из-за границы вольнолюбивых книг и газет. По безумному рескрипту Павла I, согласованного с Обольяниновым, был начат поголовный поход донских казаков на Индию, который «благополучно» провалился в снегах и речках Заволжья.

      Обольянинов вникал в развитие шелковичного дела в России, которое не совсем ладилось на Волге на Ахтубинском заводе и ближних волостях.

       Конец великолепной, но быстротечной карьеры Обольянинова наступил внезапно.

       Раздраженные непонятными реформами и притеснениями Павла I и его тотальной подозрительностью, царедворцы устроили заговор и задушили государя в его же спальне Михайловского замка.

     Верного ему генерал-прокурора арестовали, но затем пощадили и отпустили с миром. На престол вступил Александр Первый.

     16 марта 1801 г. царь поставил генерал-прокурором вторично опального Беклешова, которого год назад заменил Обольянинов.

   Это был не позор. Это была горькая ирония судьбы и она замкнула круг свой.

     Обольянинов после возглавил московское дворянство и на общественном поприще работал так же старательно, стал мягче нравом. В мир иной он отошел на 90-м году от рождения, и думается, что тернового венца он не заслужил.

    Таков был противоречивый человек своей противоречивой эпохи, жизнь которого и дела оказались связанными с историей нашего края.